А перед днём рождения Дёгред, 26 июля, я поиграл в Золотое мгновение. Жарким летом хотелось играть сплошь ампирных дам; но когда давняя идея Векши про посиделки Арзамаса разрослась до литературного салона Олениных, и Векша позвала меня Вигелем, потому что я знаю "канон", - я не мог устоять. Филипп Филиппович Вигель - прекрасная пид@рская крыса, член Арзамаса под прозвищем "Ивиков журавль" (в одной балладе Шиллера чёрные журавли изобличили убийство поэта Ивика), не писавший стихов или прозы, но оставивший "Записки" - мемуары, в которых почти не коснулся своей жизни ("В описываемом мною я буду ничто: я буду только рама или, лучше сказать, маляр"), но отразил исторические события, характеры литературных и государственных деятелей и облик театра своего времени. Всем, кто хочет видеть историю и культуру не набором разрозненных дат и имён, а живым и бурным потоком со знакомыми лицами и их взаимоотношениями, - читать "Записки" очень рекомендую.
На параде перед игрой я отрекомендовал Вигеля как "первый сплетник Петербурга, язва, бездарь, мужеложецъ". Все пункты правдивы, и хочется раскрыть каждый из них. Простыня о персонажеВигель, по отцу балтийский швед, а по матери происходивший из захудалого дворянского рода, не имел никакого "социального лифта", медленно продвигался по службе и до самой смерти жил на съёмных квартирах, так и не разбогатев достаточно, чтобы исполнить мечту о собственном доме; так что, возможно, его желчные высказывания об окружающих стали своего рода защитной реакцией, предупреждающей насмешки и пренебрежение в его адрес. Как вспоминал Вяземский, Вигель "неоднократно ссорился не только с отдельными лицами, но и с целыми семействами, с городами, областями и народами"(с), - а это, надо признать, редкая ачивка. В "Записках" тоже досталось всем: Смирнова, сравнивая Вигеля с Сен-Симоном, писала, что он "украсил русскую литературу портретами, хотя в карикатурном виде"(с). Но, как справедливо заметила Векша, - Вигель был критичен не только к другим, но и к себе, отчего и писал только статьи (не все из которых до нас дошли, поскольку не были пропущены издателем). Немало его в этом понимаю: когда не можешь себе позволить писать плохо, но знаешь, что не сможешь написать достаточно хорошо, - в итоге ничего не пишешь
Также Вигель коллекционировал портреты современников (и не только) в буквальном смысле - в виде гравюр и литографий, на которые тратил, по-видимому, немалые деньги, но никому об этом увлечении не говорил (судя по тому, что об этом не упоминают ни чужие дневники, ни сам Вигель в переписке или в "Записках"). Что до "азиатских вкусов", т.е. гомосексуальных предпочтений Вигеля, - то о них знали если не все, то многие. Об этом не упускал случая дружески подшутить Пушкин-младший (Вигель был дружен с Василием Львовичем - и впоследствии, несмотря на разницу в возрасте, сдружился и с Александром Сергеевичем), всегда относившийся к этой теме без осуждения и даже с некоторым интересом. Ещё один выпускник Лицея, Модест Андреевич Корф, писал в своём дневнике о том, как стареющий 57-летний Вигель вынужден был платить солдатам, - в таких подробностях, словно лично свечку держал (тут мы понимаем, что Вигель был ещё не самой зубастой язвой, - но не будем обольщаться на его счёт: романтических чувств он явно никогда не испытывал и ничем в этом смысле не отличался от мужчин, "употреблявших" женщин не более чем ради удовлетворения).
Когда-то я читал "Записки" прежде всего из интереса к театру, и сейчас у меня не было времени перечитать их целиком - только бегло пролистать, - но можно было поочерёдно забивать имена из сетки ролей в поиск по документу и смотреть, что об этих именах писал Вигель. И на игре было очень удобно: можно было шутить шутки Вигеля, а не придумывать свои Ещё о персонажеСамой гениальной считаю его шутку о том, что Гнедич подался в волхвы, когда в честь награждения Уварова орденом подарил тому поэму "Рождение Гомера": увидел звезду - и преподнёс дары Конечно, я озвучил эту шутку Гнедичу на игре (даже сверил, что у нас был как раз тот год, когда вышла поэма). Также я распространял вигелевскую сплетню "Катенин говорил, что-де можно называть его мерзавцем, но если назвать его плохим поэтом - он вызовет на дуэль, - однако, если бы он прислушался, а не токовал как глухарь, то у него было бы по пять вызовов на дню". И повторял вигелевское же мнение о том, что Арзамас и "Беседа" спорят о вкусах и стиле, в то время как Булгарина интересуют только деньги. (Вигель частенько намекал на то, что-де Булгарин кормится из рук государства из корысти, а не из идейных соображений, поскольку тот не выдавал будущих декабристов, - а тот действительно не выдавал, хотя после на "Литературную газету" доносил только в путь. Булгарину Вигель противопоставлял Глинку, которого хвалил за патриотизм несмотря на то, что идейно они принадлежали к разным литературным кругам. Сам Вигель в старости ударился в православие и донёс на Чаадаева письмом к митрополиту Серафиму, чем положил начало гонениям. И он же, после казни декабристов написавший незабываемое "Везде были видны весёлые и довольные лица", - смерти Николая I радовался так бурно, что Смирнова отказала ему от дома. Скорее всего, подлинного мнения Вигеля о власти мы не знаем просто потому, что он боялся это мнение высказывать - и, изображая верноподданичество, был в этом ничем не лучше Булгарина.)
Жалею о том, что у нас очень мельком был Шишков (Векша в начале игры вышла "вашим анимешным злодеем" в седом парике)) и совсем не было Шаховского. Я, правда, и так запамятовал эпиграмму молодого тогда Блудова (в некоторой степени покровителя Вигеля, которого тот цитировал часто и с удовольствием)) про "Вот комик Шаховской с плачевными стихами, И вот бледнеющий над святцами Шишков"(с), - но о Шаховском Вигель также мнение имел (например, что тот слишком много водится с актёрами и перенимает их дурные качества)). И жалею, что не говорили о лицейском выпуске (у нас как раз был год выпуска, и Вигель при выпуске Пушкина-младшего присутствовал), - но, возможно, потому, что с нами не было Василия Львовича: Хэльвдис из-за травмы Ласа отвалилась в последний момент и осталась в Питере

Играли у Векши на даче, где я раньше один раз уже был, но в упор не помнил, как добирался. Про добираловоЯндекс построил мне маршрут на метро и двух автобусах, но от последней автобусной остановки предполагалось сорок минут идти пешком - или пять минут ехать на такси. Ходить пешком по жаре мне не улыбалось, так что я искал попутчиков и в итоге скооперировался с Софийкой, которая нас фотографировала. Мы поймались в метро, дождались на остановке первого автобуса и с ветерком преодолели первую часть пути. Когда мы вышли на второй остановке и я робко предложил подождать второго автобуса, раз мы не опаздываем, чтобы такси обошлось дешевле, - выяснилось, что денег на такси нет у нас обоих Второй автобус оказался местечковой маршруткой, у которой названия остановок ничерта не совпадали с теми, которые там себе Яндекс придумал, - так что мы проехали одну лишнюю остановку, пришлось возвращаться. Если бы не Софийка с её навигатором, я бы там точно заблудился. И началась наша нищебродская прогулка вдоль трассы на почти четыре километра ...И было это хорошо, поскольку шли мы вдоль леса, и в его тени вовсе не было такого пекла, как в городе. По другую сторону дороги порой открывались поля, пахло луговыми травами. Это было похоже на заезд на полигон, когда расстояние, которое нужно пройти пешком, становится как бы переходным звеном между повседневностью и игрой. Вот бы на все игры можно было идти через лес
На подступах к дому мы подобрали Ангела и Брана. В доме я прежде всего набросился на холодную воду, а затем нашёл уголок переодеться. Играть в трёх слоях в жару я решительно отказывался, тем паче что фрак у меня всё равно был один и в нём уже был Дельвиг, - так что Вигель ограничился рубашкой, жилеткой и шейным платком. Жилетка была не такой, какая была у Дельвига, дабы их не путать (осознал вот только сейчас, что фамилия Вигеля целиком спрятана в фамилии Дельвига вместе со словом "да")), - а клетчатой, дополняя клетчатые же брюки (моду на шотландскую клетку как раз ввёл Жуковский)).

Вместо персонажного отчёта - краткоАрзамасцы прибыли всей толпой, поздоровались с хозяйкой, Елизаветой Олениной [Ортхильда], и другими дамами, - и рассыпались по залу. Из необычных гостей Вигеля особенно привлёк уже немолодой балетмейстер Дидло [Полина], вновь приглашённый в Россию после войны с Наполеоном. Вигель был поклонником французской оперы, а в балете мало смыслил, - но, конечно, не мог не видеть в оперных спектаклях танцы, поставленные Дидло. Разговоры шли и о работе Гнедича [Бран] над переводом Илиады (Гнедич старался как можно точнее передать дух, а не букву оригинала, но его упрекали в чрезмерной высокопарности, - Вигель же считал, что мы всё равно никогда не узнаем, что на самом деле чувствовали древние греки, и лучше бы переводчику не увлекаться попытками чувствовать за них), - а за спиной Катенина [Ильдо] перешёптывались о том, что всё лучшее, что есть в его переводе "Леноры", он передрал у Жуковского [Джилл]. В общем, обычный вторник, когда Арзамас и Беседа встречаются на одной нейтральной территории.
Но тем для разговоров не хватило бы так надолго (и вот уже Глинка [Эри] и Булгарин [Кервен] принялись развлекать дам рассказами о полковых лошадях), если бы не были предусмотрены танцы и салонные игры. В программе была дюжина танцев, включая свободные вальсы, и я станцевал их все, кроме мазурки, - и сделал это испуганно(тм), поскольку до этого танцевал за кавалера только Клюгкатером. К счастью, все танцы были знакомые и любимые, а дамы были опытные, - так что я ничего критически не залажал, даже если местами сбивался, и получил немало удовольствия. Малый фигурный, Свечи в темноте, Шотландский вальс (вроде бы без прогрессии), Беверидж, Казуарина, Байрон, конечно же Летучая Мышь, Зимний сон - и Новый вальс-котильон, в который я впервые рискнул встать кавалером (и даже после этой игры ещё какое-то время предпочитал вставать в него за даму, поскольку я не всякую даму в него сумею сам провести). Спасибо прекрасным дамам, соглашавшимся танцевать с Вигелем!
В первый раз танцы прервались незапланированно, поскольку Екатерина Карамзина [Джулс] наступила босой ногой на осу. После сего инцидента и оказания первой помощи в разных углах зала принялись одновременно сочинять про это стихи, неизбежно рифмуя "Девица была боса, её ужалила оса" (один законченный вариант был увековечен Алассэ). Вигель в компании Булгарина также поучаствовал в импровизации, но был только обвинён княгиней Голицыной [Дикта] в нарушении жанра. В следующем перерыве поэты дружно высыпали в сад, набросились на малину и крыжовник и обнаружили огромную улитку (совсем как та, которую мы с Хэлли видели на обочине Подосинок после Ночи звездопада). Улитка за откормленность и неспешность была наречена Крыловым (да, сплетни о том, что-де у Крылова "сердце в желудке", во многом исходили от Вигеля, которого Крылов обучал вместе с детьми князя Голицына) и отпущена в заросли хмеля. Также в перерывах играли в шарады и фанты. Именно Вигелю достался фант сделать кому-нибудь из присутствующих комплимент. Испытывая гейскую панику, Вигель выбрал беспроигрышный вариант - княгиню Голицыну, чей салон он посещал в Петербурге, - и наговорил ей о том, что-де северная столица осиротела без её красоты.
А Сергей Уваров [Векша] в какой-то момент продемонстрировал загадочную шкатулку с кладом в виде нескольких старинных украшений, и определил их как шведские. Я ожидал, что это будет иметь какое-нибудь продолжение, - но нет: это просто послужило поводом к разговорам о том, можно ли стать одержимым духом прежнего владельца украшений, если их носить (и внезапно приняться продвигать западные веяния)). Вигель предположил, что Уваров просто станет по ночам превращаться в шведа вроде него самого.
Но кульминацией вечера были, конечно, два потешных спектакля, поставленных Арзамасом и Беседой и сыгранных во дворе перед публикой. Арзамас представил "Битву Ольги с Людмилой" (авторства Жуковского и не заехавшего Пушкина): что если предположить, что героини двух разных переводов пришли к своим мёртвым женихам на одно и то же кладбище, столкнулись и подрались, позабыв про женихов?.. Пригласили поучаствовать дам, роли вытаскивали из шляпы, а костюмы находили прямо в ролевом сундуке на чердаке. Вигелю досталась роль жениха Людмилы, так что он облачился в стёганый поддоспешник (к вечеру во дворе уже было прохладно, и жених не стал мёртвым взаправду) и накинул на плечо "волчью шкуру". Батюшков [Ангел] в роли жениха Ольги был в вышитой русской рубахе, подпоясанной кушаком. Уваров, которому выпало играть Людмилу, и Карамзина, изображавшая Ольгу, вооружились кочергой и сковородой. Надгробия отыгрывались большими диванными подушками: когда невесты начали поединок, женихи отползали, прикрываясь подушками, к сарайчику-дровянице, моделировавшему склеп. Жених Людмилы успевал туда влезть и не впустить конкурента, и жених Ольги пал жертвой женской разборки. Затем Вигель из-за дровяницы издал крик петуха, и женихи картинно "рассыпались прахом". Лежать в стегаче на травке хотелось вечность, но пришлось вставать и кланяться зрителям, расположившимся на ступенях крыльца, как в амфитеатре.
Беседа разыграла "Сцену из Слова о полку Игореве" (за авторством Ангела, если моя память не спит с другим). Им не хватало участников, и они приглашали присоединиться, - но Вигелю хотелось побыть и по другую сторону сцены, так что он отказался. Актёры облачились в русские костюмы, взяли мечи и щиты. Анна Волкова [Кау] с лисьим скальпом на голове отвечала за зловеще воющих волков, дуя в рожок. Максимальный комический эффект достигался благодаря "типографской ошибке", из-за которой Корсаков [Сумирэ], игравший Буй-Тура Всеволода, трижды начинал произносить одну и ту же реплику, начинавшуюся со слов "Брате милый! Я соскучился!", и его недоумение было очень естественным. Также князь Игорь, которого играла Анна Фурман [Греча], после каждой обращённой к нему реплики взывал к Бояну ("Боян!.." - и долгая пауза)), а завершался спектакль не менее гениальным "Не беда ли ждёт за реками, За полями за широкими? - Поскорей туда отправимся!". В общем, аплодирую и как игрок такому изящному постмодернизму: эта миниатюра могла бы пополнить золотой фонд КВН, когда он ещё не испортился. Так и вышло, что каждое литературное общество продемонстрировало самоиронию, а не смеялось друг над другом.
А вечером, после финальных танцев, собрались за столом со свечами, чаем и блинами, философскими разговорами и воспоминаниями. Спонтанно возникла идея пойти в беседку лить воск. Дамы не пошли - было уже холодно, - а упоротые арзамасцы во главе с Жуковским устроились в круг на полу беседки в темноте. Воск лили следующим образом: наклоняли свечку-таблетку над одноразовой картонной тарелочкой, затем тарелочку вращали, чтобы струи воска растеклись в разные стороны под разными углами, и смотрели, на что похож застывший узор. Тарелочек хватило как раз по количеству участников, и ещё одна осталась для общего гадания. Я, конечно, уже не помню, что разглядел на своей тарелочке не верящий в мистику, но любопытствующий любой движухой Вигель (кажется, что птицу, как раз похожую на журавля), - но получилось очень атмосферно.

Послеигровое и резюмируяВремя игры пролетело незаметно и плавно перетекло в послеигровые посиделки. Мне надо было спешить кормить таблетками чужого кота (и я всё отчётливее понимал, что я к нему не поеду, а пойду, поскольку районный автобус в полночь перестаёт ходить), - но уйти сразу было решительно невозможно, так как Эри взял гитару Пели про Питер, пели про море, - а параллельно собирались и дожидались такси. Мы скооперировались с Софийкой и Кау и взяли такси до метро, ибо на местные автобусы рассчитывать было уже сложновато. Да, к коту действительно пришлось идти, минут по двадцать туда и обратно, - но ни о чём не жалею.
Казалось бы, это была игропьянка без сюжета, - но вообще не довелось скучать, и хотелось, чтобы времени было больше (танцы и салонные игры всё делают лучше, когда играешь, собственно, салон)). И это был очень красивый и запоминающийся день, - и, конечно, свою роль в этом сыграло и то, что загородный дом моделировался загородным домом. А ещё - пространство тем для разговоров расширяется, когда играешь "именных" персонажей в знакомом историческом контексте (поэтому жду зимних импрессионистов с силой тысячи солнц). Отдельное же восхищение - кухонной команде в лице героических Полины и Гречи, которые умудрились не только всех вкусно накормить, но и поиграть, - причём Греча, прежде чем стать Анечкой Фурман, успела ещё и выйти адмиралом Мордвиновым за компанию с Шишковым, собрав прикид прямо на месте. Также смеюсь с того, что при наличии на игре как минимум троих гомо- и бисексуальных персонажей (помимо Вигеля - Батюшков и Уваров) - шипперили всё равно Катенина и Аксакова: очень уж искрило
Могли бы ещё поиграть в Арзамас в честь дня рождения Ильдо, но желаемая дата совпала с Дорогой сна, а отменилась Дорога сна слишком поздно. Однако - всё к лучшему: сейчас и Майрет в командировке (а у неё - лучший Грибоедов, хоть он и не состоял в Арзамасе), так что поиграем на новогодних каникулах, и не на моей хате, а на даче у Майрет, где просторнее и антуражнее. Очень жду подробностей: я бы и Вигеля ещё раз выгулял, и того же Батюшкова бы сыграл (да, у него грустная история, - но мне ж только дай повод её рассказать)).