Всё-таки как же удачно вышло, что, снявшись по безденежью с питерского Метро, я попал к Орф на Ночь звездопада в прошлую субботу, - и не просто попал, а попал как Майтимо. У меня были потрясающие соигроки: счастье совпадения хэдканонов - и с Финдекано (что особенно ценно), и с братьями, и с Финродом и Ородретом, - это просто какое-то волшебство. И идея "завтра была Война Гнева" - сама по себе шикарная: мир и персонажи находятся в самой низшей точке, когда надежды больше не осталось, и никто ещё не знает о том, что спасение (хотя бы для мира) придёт с рассветом. Ставить такое в соответствии с каноном - сложно, поскольку именных персонажей в живых почти не осталось, и все они находятся далеко друг от друга. Но лишь одно небольшое допущение - AU, в которой благодаря просьбам одной майа живые и ушедшие могут встретиться во сне самой короткой ночью и поговорить, - делает идею не только реализуемой, но и ещё более красивой. "Семейное сборище" получилось очень правильным, очень нужным, очень верибельным и настоящим. И я очень благодарен за него Орф, соигрокам и полигону. После суток затяжного дождя в городе - в лесу было сухо и ясно, и звёзды были видны.
Но не буду забегать вперёд. Как я уже упоминал, вечер четверга я посвятил тому, что написал всем близким Майтимо не общеизвестные факты о нём, - и сохраню их здесь тоже. Ещё немного Маэдроса и ко, снова немного матерно
~ Любит слушать музыку, но сам не музицирует. Отшучивается тем, что что если бы хотел на чём-либо играть сам - научился бы, - но слушать ему нравится больше. (А судя по Макалаурэ, Финдекано и Финроду, которые музицировать умеют и любят, - Майтимо ещё и везло сближаться с музыкальными личностями. Прислониться спиной к арфе - самое целительное ощущение.)
~ Отдыхает душой на природе, когда едет или идёт куда-то, где ещё не проложено троп. Как только мало-мальски восстановился после плена - приглашал Финдекано на поохотиться в Белерианде, но охота была просто предлогом, чтобы не ездить без дела, поскольку "без дела" - непозволительная роскошь. Любит все времена года и любую погоду, - и моменты наедине с Финдекано, когда Майтимо мог рядом с ним лечь на траву или на тёплом плаще на снег и смотреть на звёзды, были самыми умиротворёнными для него моментами после плена. (А Ноэль напрочь разбила мне сердечко, написав, что Финдекано было глубоко всё равно, насколько успешными были эти "охоты", - и однажды, когда они оказались на лесной опушке, где было полно ягод, он сказал Майтимо, что можно охотиться и на землянику.)
~ Его приобретённая после плена привычка к некоторой закрытости в осанвэ - это "было бы жестоко показывать вам некоторые вещи", а не недоверие. Просто этот мистер сова повидал дерьма. Иногда всё ещё видел ночные кошмары, хотя очень старался это скрывать.
~ После Нирнаэт явственно винил себя в том, что не предусмотрел-не успел-не спас. После Дориата - в том, что не смог остановить К&К, усвиставших вперёд за главной добычей вопреки всем планам (опять). После Гаваней... не было уже вины: если долго бить по одному месту - оно перестаёт чувствовать боль.
Также, поскольку Галина Финарфиновна интересовалась судьбой Элронда и Элроса и после третьей Резни хотела забрать пиздюков к себе, - я сформулировал позицию Майтимо по пиздюкам. А позиция была такова: Амон Эреб - самое безопасное место, и пиздюки должны зимовать в крепости, а не где-то под кустом. Да, крепость могут осадить, - но на этот случай заранее подготовлены схроны, куда отступать. Балар тоже безопасен, но он сука остров, - а у нас как-то не завалялось кораблей, и море нас не любит. Как там было у Кимури: это фалатрим могут море хоть на бревне переплыть, - а я пиздюков плыть на бревне не пущу. Галина Финарфиновна сама была тогда на Баларе, - и им там явно было не до грибов, чтобы строить мало-мальские корабли и заявляться к нам в гости. Так что - мы на суше, ты на море, задавай вопросы по игре: переписка Галадриэль с Майтимо едва ли насчитывала больше одной телеграммы с каждой стороны. А потом - за время пути пиздюки могли подрасти, и уже сами не хотели, чтобы их забирали на Балар. Правда, перед игрой Макалаурэ мне напомнил, что Амон Эреб к началу игровых событий мы уже потеряли, - но на тот момент, когда до нас мог добраться гонец, мы наверняка там ещё сидели.
И перед самой игрой Финдекано написал, как зовут его жену, - а то я как-то забыл поинтересоваться Всё началось с того, что в чате однажды возник традиционный вопрос: чей Гиль-Галад.
Ородрет: Не наш!
Фингон: Значит, видимо, наш... то есть мой.
Я: Можно ещё Финроду подбросить
Итого жену звали Эленайвэ, она была полу-нолдиэ, полу-тэлери из гаваней Кирдана. Финьо познакомился с ней после Браголлах, когда орки атаковали Хитлум, и фалатрим пришли на помощь с моря, - а незадолго до Нирнаэт отослал жену и ребёнка обратно к Кирдану, поскольку гавани были самым безопасным местом. С одной стороны - я, как и Ноэль, не был сторонником версии о женатом Финдекано. С другой - мне понравилась мысль, что "дядя Майтимо" периодически возился с мелким Артанаро, поскольку возиться с мелкими - определённо его судьба (и, возможно, его талант).

Прикид я собирал в пятницу, в рамках сбора двух рюкзаков. Поскольку ночью обещалось +6 (а в лесу могло быть и того меньше), - под прикидом были две термухи, тонкая и толстая, плюс термо-лосины под тёплыми джинсами и шерстяные носки в кроссовках. А прикид состоял из (настало её время, так как она большая, без термухи я бы в ней утонул) чёрной рубахи с серебряными пуговицами и чёрной мантии-плаща с кровавым подбоем красным подкладом - очень тёплой, очень тяжёлой, в каждый рукав можно по брату завернуть. Сейчас никто не поверит, что это не Вэньский прикид и что эльфийские и китайские шмотки в принципе шьются из одних и тех же базовых прямоугольников раннятины, - но эта мантия старше всех дорам, вместе взятых, и шилась когда-то Птахой на Таргариенов, а потом использовалась на Первый Дом. Ну и на Вэней теперь - тоже можно А в рыжий я пока не покрасился, но не теряю надежды сделать это к следующему Майтимо. Ещё немного доигрового
Дольше всего я думал, как сделать злую руку модель отсутствия руки. Я вполне разделяю фанон о протезе (после первых сражений эльдар не могли не додуматься до того, до чего человечество исторически додумалось ещё в древности, а уж когда один из твоих братьев - Куруфинвэ Искусный...), но не разделяю - о его полной функциональности (тут эпос превыше реализма, и раз сказано, что Маэдрос сражался левой рукой, - значит, утрату правой невозможно было полностью скомпенсировать, и эта рука, как у Тюра или Нуаду, обозначала цену, которую он должен был заплатить). И если моделировать протез перчаткой, - я ж всё время буду забывать, что этой рукой нельзя что-то взять (как и жестикулировать, хотя Майтимо оказался на жесты очень скуп). Так что длинная перчатка с вывернутыми внутрь пальцами, которые я внутри неё держал в кулаке, успешно моделировала культю в зашитом рукаве. "Злая рука" надевалась первой, поскольку рукав нижней термухи не давал перчатке сползать.
(Кстати говоря, Майтимо стал моим первым disabled персонажем, не считая компании незрячих, - и я немного опасался, как это будет, ведь я правша. Так вот: вполне комфортно это было. Обнимать близких можно обеими руками и в отсутствие одной кисти; а что кубок мешает обниматься и приходится его оставлять где попало, - так он в любом случае мешался бы. А ещё культю можно было прятать под рукавом, - и подозреваю, что это было одной из причин, по которой Майтимо во сне видел себя в этом парадном прикиде, а не в зелёном плаще, в котором удобнее и незаметнее сидеть под кустом наяву.)
И в субботу вместе с этим прикидом (уместившимся в повседневный рюкзак), кубком и бутылкой разжигайки, оставшейся с давних времён, я посветлу поехал на полигон. На выбранную мной электричку, проходившую Электрозаводскую в четыре часа, из игроков желающих больше не нашлось, - но, честно говоря, мне и хотелось прокатиться в одиночестве, только с вкусным бамбл-кофе: повспоминать, подумать и настроиться. А спустившись с платформы - я поймал Ибис, нашу игротехническую сову, и довёл до поляны, не особо глядя на маркеры. И Финдекано, и К&К уже поставили на полигоне свои чертоги, поскольку были на машинах (у братьев даже были надувные матрасы!). Очень завидовал, очень хотел переночевать в лесу, - но меня ждал кот.
В шаурмячной на Электрозаводской я обрёл два пирожка с картошкой, которые даже не назовёшь пирожками, поскольку это ПИРОЖИЩИ. Жареное тесто размером с тапок, наполненное картофельным пюре с укропом и чёрным перцем. Один я съел перед дорогой, другой - на полигоне, как только проголодался, - и до утра есть не хотел И если кто-то будет спрашивать, почему я люблю Финдекано: Ноэль выдала мне большой шампиньон (Так благодаря Каэтанне я узнал, что Майтимо - олень, потому что любит грибы. Предположительно лось.)) Переоделся я, пока было ещё светло и тепло. Также я брал с собой пенку, но она не пригодилась: братья обнаружили на соседней поляне огромное БРЕВНО и решили его прикатить. Увидев их издали (а они были уже на полпути), я присоединился. Сколько нолдор Первого Дома нужно, чтобы прикатить бревно? - четверо, включая Иволгу, которая выходила мастерскими персонажами, в том числе Феанаро. Бревно мы не только катили, но и перекладывали, и перебрасывали через пни. У меня на левой ладони остался синяк от бревна, поскольку за него сложно ухватиться и оно норовит сорваться и упасть на пальцы. Зато все, кто не привёз складного стула (то есть я)), могли сидеть на бревне! А Хорус принципиально сидел только на земле, хотя ночью мёрз как тварь и его постоянно трясло. А я не отходил далеко от костра и не мёрз, посему даже не претендовал на чудо прогресса - химические грелки, приклеиваемые между слоями одежды.
Ждали, пока стемнеет - и пока заедут и прикинутся последние игроки. Ородрет был последним, - так что до его прибытия, поскольку он не успел никому написать, обсудить события в Нарготронде взялась Финдуилас. Я присоединился - и узнал о себе много нового: что Маэдрос настолько заранее планировал свой Союз, что нарочно отправил К&К в Нарготронд с партзаданием вести агитацию среди местного населения. Пришлось уточнять, что К&К оказались в Нарготронде, поскольку им больше некуда было отступать, а остались там - потому что Финрод пригласил их остаться в благодарность за спасение Ородрета. И Маэдрос мог считать, что братья весьма удачно там находятся, с дипломатической точки зрения (а вот амбициозные планы женитьбы на Лютиэн явно были придуманы самими К&К), - но планы именно военного Союза начали возникать уже после того, как Сильмарилл был добыт (ибо канон говорит нам, что до этого момента "А чо, так можно было?!" эльдар в принципе не верили, что Моргота возможно победить). А потом заехал Ородрет, мы ещё раз собрались вокруг него, - и благополучно сошлись на том, что всё было хорошо, пока Берен не пришёл. А дальше нарготрондские уже без меня говорили
Жаль, что Макалаурэ (Кау) и Гвиндор (Аллор) до нас не добрались, и единственными живыми были мы с Галадриэль. Стартовали после наступления темноты - и играли до рассвета, когда стало уже совсем светло. Сложно писать об играх, у которых не было сюжета как такового, но было много важных разговоров, - но я постараюсь сохранить для памяти столько, сколько сумею.

я много раз сгорал в огне во снах,
а наяву - ни шёпота, ни крика.
хочу проснуться, чтобы вновь весна,
и твои пальцы снова в землянике. (с)

Сумбурный вместо-персонажный отчётМайтимо уснул, потому что Макалаурэ играл ему и другим колыбельную, - убедившись, что врагам его не услышать. Уснул впервые за долгое время по-настоящему крепко.
- Здравствуй, Нэрвен, - поприветствовал он Галадриэль [Софийка], которую упорно называл прежним именем. - Интересно, почему мне снишься именно ты...
Один из майар (кодовое имя - дед-из-шишки) возился у костра, и Галадриэль спросила, кто он такой и где мы оказались. От ответа "в лесу" понятнее не стало, но Майтимо им удовлетворился: он считал, что если бы умер - то заметил бы, а во сне - не так важно, где именно находишься. Дед настойчиво угощал, и Майтимо взял кусок лепёшки, - но так и положил его на пень перед собой: есть не хотелось.
- Быть может, мы встретились здесь, чтобы наконец поговорить, - предположила Галадриэль.
- Давай поговорим, пока есть время, - согласился Майтимо, приглашая её присесть рядом с ним на бревне. - О чём ты хочешь спросить?..
Но поговорить они не успели: из темноты за их спинами начали выступать фигуры. Медленно и молча, отчего получилось довольно тревожное зрелище. Живые обернулись и поднялись на ноги, но их с пришедшими ещё разделяло бревно, как последний рубеж. Первое приблизившееся к кругу света лицо было женским. Несколько мгновений они с Майтимо смотрели друг на друга почти в упор. Это была Финдуилас [Каэтанна], которую он мог видеть во времена Долгого мира, - но ему потребовались эти мгновения, чтобы понять, что она должна была погибнуть при падении Нарготронда.
- Здравствуй, - сказал он и ей, не зная, что ещё сказать. Спрашивать ушедших, каким образом они появились в этом сне, казалось бессмысленным: судя по их растерянным лицам, они и сами этого не понимали и не ожидали.
Майтимо оглядывался вокруг себя, узнавал лордов Гондолина, участвовавших в Нирнаэт, - Эктелиона [Леа] и Глорфинделя [Джемма], - видел Финрода [Хэлли] со шрамами на лице, подошедшего к своей сестре... Как бывает во сне - время как будто замедлилось, а Майтимо словно никто не замечал. Когда первые гости из Мандоса немного расступились, - он увидел ещё одну фигуру, остановившуюся там, куда свет не доставал. Её лицо было скрыто под капюшоном и едва заметно в полумраке, - но Майтимо мог узнать Финдекано всегда, просто по очертаниям силуэта. Только не сразу поверил своим глазам, - но тут же бросился навстречу, перешагнув (перепрыгнув почти) через бревно, боясь, что Финдекано [Ноэль] сделает шаг назад - и вновь растворится во тьме и исчезнет.
- Финьо... - и обнял крепко, и долго не мог отпустить. - Ты уже знаешь обо всём?.. Мне так бы хотелось уберечь тебя от новостей, но тебе ведь всё равно расскажут...
Майтимо хотел рассказать сам. Как бы ни было больно причинять Финдекано боль, - молчать и пользоваться его расположением было равносильно обману. Но Финьо даже ответить не успел, когда на Майтимо вылетели Келегорм [Хорус] с Куруфином [Ворш]. В окровавленных рубахах. И не сгрести их обоих обнимать немедленно - было невозможно, хотя больше всего хотелось порваться на двух Маэдросов.
- Ты чего грустный такой? Помер, что ли, кто? - весело выдохнул Тьелко, убивая все неловкие паузы, ещё не успевшие родиться, на корню.
- Ты не поверишь!.. - откликнулся Майтимо. - Рауговы дети, уши драть вам поздно уже...
Сердиться на братьев не получалось даже за то, как они померли, - а уж за то, как пришли навестить, и подавно не получалось. Зато как-то сразу стало ясно, что они там, в Мандосе, не унывают вдвоём, - это нам здесь без них тоскливо.
- Морьо не видели? Или отца?.. - спрашивал Майтимо, хотя уже понимал, что нет. Успел рассказать братьям, что остались только он и Макалаурэ, что их выбили с Амон Эреб... И ткнуть пальцем в небо, показывая на Сильмарилл. Самая яркая из звёзд была хорошо видна среди сосновых крон.
- Плохая новость: теперь мы его больше не достанем. Хорошая новость: Моргот тоже его не достанет. Плохая новость: Эарендиль тем самым обрёк нас на неисполнение Клятвы. Хорошая новость: теперь он выживет. И я, пожалуй, рад за него.
Затем Майтимо предложил подойти поближе к костру, - но там-то братья и столкнулись с Галадриэль. И произошёл мем.
Куруфин: Как дела?
Майтимо: Очень хочется добавить в рифму...
Галадриэль: Мне тоже
Но на этом мем закончился, поскольку Галадриэль ненароком привлекла к появлению К&К всеобщее внимание, и родичи стали приближаться, медленно сжимая кольцо. У них явно накопились вопросы. И всё, что Майтимо мог сделать как старший, - это выйти вперёд, прикрывая братьев. Старшему и отвечать.
- Вы все тоже не в курсе, да?.. - спросил он устало и как мог небрежно, окидывая всех взглядом, но не видя лиц. Так лучше было: не видеть, чтобы отвечать сразу всем. - Я прожил дольше других, и больше могу рассказать. С какого момента вам рассказывать?
- С момента моей смерти, - сказал Финдарато, и его лицо в шрамах зрение вновь выхватило из мрака. Его тоже хотелось обнять, но Майтимо не успел сделать это сразу, а теперь было уже не время.
- Многое же ты пропустил!.. Хорошо, я постараюсь рассказать вкратце. После твоей смерти мы с Финдекано собрали союз народов Эндорэ и выступили против Моргота. Но из-за предательства наши силы были разбиты, и Финдекано погиб в той битве. Мы же потеряли многие крепости и были рассеяны. Спустя время мы явились в Дориат за Сильмариллом...
- Явились? Это слишком слабо сказано, - встряла Галадриэль.
- Если хочешь, можешь подобрать другой эпитет, более экспрессивный. Например, ворвались.
- Ты мог бы сказать - пришли с оружием!
- Нет, "пришли" мне не нравится: слишком медленно, - не удержался Майтимо. - Всё же "ворвались", поскольку это было быстро и внезапно. До нас Дориат уже разорили наугрим...
- Наугрим?!.. - послышался чей-то изумлённый женский голос. - Поистине мир изменился!
- Я потерял в Дориате троих братьев, - продолжал Майтимо. - Но так и не обрёл Сильмарилла. Прошло ещё время, и Эльвинг, внучка Лутиэнь, обосновалась с ним в устье Сириона. Тогда мы вновь явились за Сильмариллом...
- Почему нельзя было просто договориться?!.. - вновь воскликнула Галадриэль.
- Я пытался договориться. Каждый раз пытался. Я предлагал Эльвинг вернуть нам Сильмарилл, и Диору прежде предлагал также. Но они отказывались.
- Для вас камни дороже жизни родичей?!
- Я ведь уже говорил, что это не просто камни, - вздохнул Майтимо. Ему очень не хотелось читать лекцию о том, что такое Сильмариллы, особенно тем, кто был рождён в Амане. Курво уже начал заводиться и выкрикивать про совершенное творение отца, и про то, что Сильмариллы принадлежат нам, и что нельзя брать чужое, потому что вор, присвоивший ворованное, - тоже вор, - и прочие вещи, казавшиеся слишком очевидными.
- После того, как Берен добыл Сильмарилл, вы потеряли право на него! - не сдавалась Галадриэль.
- Только Эру судить о том, кто имеет право, а кто нет, но не тебе, - возразил Майтимо. - Сильмарилл принадлежит нам, это правда. Итак, я продолжу. Гавань Сириона была маленьким городком. Если бы Моргот пришёл туда раньше нас, одного плевка балрога было бы достаточно, чтобы он сгорел дотла.
- Это вас не оправдывает! - выкрикнул Артаресто [Тиндэ].
- А я и не оправдываюсь, - слегка удивился Майтимо. - Я рассказываю о том, что знаю и помню сам. Если это не устраивает тебя, пусть расскажет кто-нибудь другой.
- Ты рассказываешь об убийстве родичей! - Артаресто подскочил вплотную к нему, заглядывая снизу вверх ему в лицо. И это было очень красиво, поскольку по жизни мы одного роста, но в этот момент создалось впечатление, что Майтимо действительно выше, а Артаресто того и гляди допрыгнет и вцепится в лицо, как волчонок.
- Я предупреждал их, но жители Гаваней сделали свой выбор.
- Ты называешь это - выбором?!..
- Да. Каждый из нас делает выбор и сражается за него.
Майтимо не отступал ни на шаг, чувствуя себя словно окаменевшим и вросшим в землю, - и так же спокойно говорил, словно хронику зачитывал, даже о самых страшных вещах. Он уже давно не позволял себе эмоций, а сейчас их тем более следовало держать при себе и не позволять им прорваться наружу. Финдекано он не видел среди обступивших его, и не знал, слышит ли тот всё это, - но надеялся только, что Финьо не решит, что ему было всё равно.
- Что с близнецами? - снова женский голос.
- Элерондо и Элероссэ живы, - поспешил ответить Майтимо, думая, что волноваться кто бы то ни было может только о них.
- Нет... с твоими братьями.
- Я потерял их в Сириомбаре, - поправился Майтимо и с удивлением ощутил, как чья-то рука коротко сжала его плечо в знак сочувствия. Кажется, это была Финдуилас. - Но Сильмарилла вновь не обрёл.
- Где же он теперь?
- Во-он там. Посмотрите наверх, - и он снова ткнул пальцем в небо.
- Но как такое возможно?!..
- Этого я не знаю. Говорят, Валар помогли Эарендилю подняться на небо. На этом всё.
К некоторому удивлению Майтимо, его не стали бить ногами: слушатели просто разошлись, перешёптываясь. А он остался, чувствуя себя так, словно именно били и именно ногами.
- Ты всё правильно сделал в Гаванях, - сказал ему Курво.
- Я знаю. Я пытался договориться, - повторил Майтимо с горечью. - Я не желал чужого. Я желал только свой Камень. Не посягал на власть, не посягал на их землю... Я мог бы дать им защиту от Врага!..
- Если ты писал им и предлагал мир, - то они сами его отвергли.
- Не только писал. Я даже приезжал к ним. С одним оруженосцем. Но они не стали меня слушать.
- А вот это не одобряю, - наставительно заметил Тьелко. Или всё ещё Курво?.. Они казались одним целым больше, чем прежде.
- Они не представляли угрозы. Гавани тогда ещё только строились, - Майтимо пожал плечами. - Хотя они и потом её не представляли, как я уже говорил.
- Тогда тем более странно, почему они отказались?! Они же понимали, чем это кончится!..
- Вроде бы, у них были глупые предрассудки, будто Камень обеспечивает им процветание.
Втроём они подошли к костру.
- Есть хочешь?
- Выпить хочу, - честно признался Майтимо. - И хочу тратить эту короткую ночь не на распри, а на то, чтобы обнимать тех, кого так давно не видел.
Выпить братья мигом организовали. От водки Майтимо отказался, а вот почти полный кубок Егеря - это то, что Намо прописал. Стоя у костра, Майтимо смотрел на привычное зрелище - тесный круг 23 Дома, спинами в плащах наружу, как крепость, как одна семья. Финдекано тоже был там, но Майтимо приблизился было - и отступил: в этом кругу он был чужим. А Финдекано был с Нолофинвэ [Тарис], и Майтимо не имел никакого права отрывать его от разговора: слишком хорошо помнил, как тяжело Финьо переживал гибель отца.
Зато у Майтимо были братья, а братья налаживали межкультурные отношения с местными майар, - и Майтимо присоединился к ним. Майа Намо, благодаря которой, похоже, все здесь и оказались, представилась им, - а то как-то невежливо было не знать, как обращаться к хозяйке. Звали её Саринкэ [Орф].
- Вы что, пытаетесь споить майа?.. - поинтересовался Майтимо.
- Как вы это пьёте?!.. - недоумевала Саринкэ, глядя на бутыль с недоверчивым любопытством.
- Ну, сначала мы придумали очищать этим раны, - признался Майтимо. - А уже потом придумали очищать этим мысли.
Затем братья, по просьбе деда, рассказывали ему весёлую историю - о том, как вдвоём убегали от медведя. Финдуилас тоже слушала, сияя детской радостью. Медведь тогда, разумеется, загнал К&К на дерево, сам устроился внизу и не шёл на переговоры, отчего братья задержались на охоте на добрые три лишних дня. Майтимо ту задержку вспомнил, хотя ой не первый случай то был. И не последний. Словно в подтверждение того, что Тьелко мог говорить с животными, прилетела сова. Поначалу переводить с совиного действительно мог только Келегорм, - и даже сова что-то спрашивала про камни (и вот только с совой ещё и не хватало это обсуждать!)). Но со временем сове надоело быть тем, чем кажется, и говорила она уже со всеми.
И только Майтимо вспомнил о том, что надо бы закусывать, только отвернулся, чтобы найти свою брошенную лепёшку... Как братья сцепились с Галадриэль. Слово за слово - и похватались за мечи. Финдарато так отчаянно пытался разнять Нэрвен и Тьелко, бросаясь между ними и рискуя ненароком огрести от обоих, что это было совершенно душераздирающе. Майтимо говорил, что пусть они спустят пар, что они всё равно не смогут убить друг друга в пространстве сна (особенно тех, кто и так уже мёртв: что мертво - умереть не может), - но Финдарато вёл себя так, словно впервые видел, как эльдар направляют оружие друг на друга. И Майтимо изумляло, в положительном смысле, что тот ещё мог так реагировать после всего, что было, - а даже при жизни Финрода уже чего только не было.
- Уже слишком поздно, - с горечью сказал ему Майтимо. - Слишком поздно говорить, что можно что-то решить не поединком.
Разумеется, этих двоих в желании подраться ничто не могло остановить, и поединок состоялся. Наверное, Майтимо следовало бы болеть за брата, - но он обернулся к Финдарато, стоявшему с потерянным видом миротворца, который не смог ничего сделать (снова). И в первый раз за вечер у Майтимо перехватило горло, - и после этого уже практически не отпускало.
- Ты... удивительный, - сообщил он Финдарато. - Я не знаю, какое ещё слово можно подобрать. И не представляю, как ты мог сохранить этот свет.
- Я просто не могу никого ненавидеть, - пожал плечами Финрод. Ородрет также был рядом, и вышло так, что они втроём оказались зрителями поединка. Можно сказать, в первых рядах партера.
- Я тоже ни к кому не испытываю ненависти, кроме Врага, - заметил Майтимо. - Нашего общего Врага.
- То есть всех, кого ты убивал, ты убивал даже без ненависти?!.. - Артаресто так изумился, словно отсутствие оного чувства кого-то оскорбляло. - Просто потому, что они стояли на твоём пути?..
- Я не получал удовольствия от их смерти. Мне вообще не хотелось бы никого убивать. Я... уважал их, как достойных противников.
- Ты убивал тех, кого уважал?!.. - Артаресто.exe было близко к ошибке 404.
- Да. Я уважаю тех, кто готов сражаться за свой выбор. Даже если я не понимаю этот выбор, даже если он кажется мне глупым и странным. Не уважаю я только предателей.
Поединок тем временем перерос в безобразную и непристойную драку: Галадриэль повалила Келегорма, попыталась придушить, - и они клубком покатились по земле, болтая ногами в воздухе.
- Да что вы как дети малые в песочнице!.. - покачал головой Майтимо. Когда Нэрвен отступилась, он подошёл к поверженному брату, присел перед ним и подставил правую руку: - Давай руку.
Тьелко посмотрел непонимающе: дескать, за что хвататься?..
- Опирайся, говорю. Ты как, цел? - на фоне прежних кровавых пятен на Тьелко новые были не очень-то видны, а Майтимо понятия не имел, может ли явившемуся из Мандоса воплощению понадобиться лекарь.
- Да нормально всё, - и вместо того, чтобы встать, Тьелко сцапал его за руку, завернулся в его объятия и устроился полулёжа, опираясь на Майтимо спиной. И сидеть вот так вдвоём оказалось очень уютно.
- Ты даже не представляешь, как часто, в самые тёмные моменты, в моей голове звучало твоим голосом "Всё нормально", - и очередное признание перехватило горло снова. - И появлялись силы двигаться дальше.
Потому что - ведь правда всё нормально. Пока жив сам - всё нормально. Пока живы Макалаурэ и Элерондо с Элероссэ - всё нормально.
Куруфин принял эстафету и дрался с Галадриэль следующим. Когда и он упал, Келегорм подорвался к нему. Нэрвен же отшатнулась, словно очнувшись, закрыла лицо руками, повторяя, что не может избавиться от этой ненависти. Выглядело это тревожно: не следует кормить ненависть в себе, даже когда сражаешься против плохих феанорингов начиная с самого Альквалондэ.
- Ну что, удовлетворили даму? - поинтересовался Майтимо, когда оба брата смогли встать на ноги и подошли к нему, поддерживая друг друга.
- Это звучит отвратительно, но да. Надеемся, что надолго.
Однако от слов Галадриэль о неизбывной ненависти загрузились даже К&К (а их вообще сложно было чем-то загрузить). И Тьелко задумчиво произнёс:
- Знаешь, о чём я думаю? Что это всё не имеет смысла, потому что ничего не изменит. Она может убивать нас ещё хоть сотню раз, но это не отменит ни Альквалондэ, ни Дориат, ни Гавани, ничего.
- Да, прошлое нельзя изменить, - кивнул Майтимо. - Но некоторые не могут его отпустить, и я не могу винить их за это.
- Ей придётся отпустить, но мы не сможем ей в этом помочь. И никто не сможет. Только она сама сможет себе помочь.
- Всё так, - согласился Майтимо. Он давно догадывался, что Галадриэль могла убить в Дориате по меньшей мере одного из его братьев: других кандидатов было не то чтобы дофига. Но давно перестал на это злиться. Она была в своём праве и точно так же могла проиграть.
И снова Майтимо стоял у костра, смотрел на кучкующиеся в темноте тени и мучительно боялся, что Финдекано просто не захочет больше разговаривать с ним в эту ночь. Голоса за его спиной пересказывали самый расхожий анекдот о К&К: о том, как их "победили женщина и собака" (разумеется, без уточнения, что это была за женщина и что это была за собака) и они потеряли "собаку, коня и кинжал". О кинжале Майтимо и не помнил даже: мало ли у брата было кинжалов, кто их считает?.. И Майтимо не казалось, что грабить побеждённых - это смешно. В целом, в отсутствие К&К о них могли болтать что угодно, что не осмелились бы сказать в глаза, - Майтимо не желал вмешиваться, и не прислушивался нарочно. Но когда до его слуха донеслось "Спросите лорда Маэдроса", - всё же счёл странным обоюдно делать вид, будто его здесь нет.
- О чём вы хотите спросить лорда Маэдроса? - обернулся он. - Кажется, я уже обо всём рассказал. Или кто-то пропустил?..
- Я не слышала, - раздался властный женский голос. - Что с моими детьми?!
Кажется, это была Идриль [Экете]. Вот беда: всякий раз, когда Майтимо отвечал сразу всем, отдельные лица смазывались в общую серую стену. И он несколько растерялся, вспоминая детей всех присутствовавших женщин и пытаясь догадаться, о ком идёт речь.
- Элерондо и Элероссэ в порядке, я забрал их к себе, - повторил он на всякий случай.
- Почему же ты их забрал?
- Потому что их родители оставили их, и у них не было больше родных. Потому что они остались одни, им некуда было идти, и они бы погибли.
- А что насчёт детей, погибших в Дориате?
- Я искал их, - выговорил Майтимо, начиная терять терпение. - Я искал их не один день.
Перед глазами снова встала та проклятая зима, когда из его сердца вырвали три невосполнимых куска, и он так надеялся, что эту потерю хоть немного уравновесят две сохранённые жизни. Но мороз и чужой лес не оставили той надежде ни шанса.
- Как же так вышло, что они вообще оказались в лесу, совершенно одни?
- Я не отдавал такого приказа. И никто не отдавал. Мы не воюем с детьми и с безоружными. Те, кто совершили это, ответили за своё преступление.
- Почему же совершившие это решили, что они могут так поступить?
- Я спрашивал их об этом. Один отвечал, что желал тем самым избавить нас от необходимости решать судьбу этих детей. Другой страшно раскаивался, говорил что-то о том, что всё не так понял, что хотел угодить... Дураки, - Майтимо вздохнул. На язык просилось более крепкое словцо, но он пожалел женские уши. Однако его вежливость была истолкована превратно.
- Дураки?!.. Почему же тогда я уверена в том, что мои слуги никогда бы так не поступили? Подумай об этом, - и Идриль отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
- Как бы я хотел тоже быть уверенным в своих людях, - проговорил Майтимо ей в спину, уже ни к кому не обращаясь. - Но меня предавали уже не раз. Да, я отвечаю за тех, кто следует за мной. Но не в ответе за тех, кто меня предаёт.
В наступившей тишине он услышал, что рядом кто-то тоже говорит о детях, - а это Нэрвен вновь наехала на его братьев. И ему достаточно было лишь немного развернуться на месте, чтобы из одного разговора плавно перейти в другой.
- Что же всё-таки произошло с Эльвинг? - спрашивала Галадриэль. - Она погибла или жива?
- Я не знаю, - честно ответил Майтимо. - До меня доходили только слухи, какие-то сказки. Якобы кто-то видел, что она превратилась над водой в белую птицу и унесла с собой Сильмарилл.
- Над водой? То есть она бросилась в море?..
- Да. Я не собирался её убивать! Ещё немного - и я догнал бы её... Я не ожидал, что она это сделает!
- То есть... Я правильно понимаю, что она бросила своих детей на верную смерть, только чтобы не отдать тебе Сильмарилл?!.. - Куруфинвэ тут же уцепился за новую информацию.
- Выходит, что так. Это её выбор, и я не могу осуждать её за это.
- А ты рассказывал её детям о том, почему она это сделала? - поинтересовалась Галадриэль.
- О том, почему она это сделала, нужно спрашивать её саму, - пожал плечами Майтимо. - Я мог рассказать им только о себе.
- Почему же вы не выкрали у неё Сильмарилл? Или это слишком неблагородно для гордых нолдор Первого Дома?
- Честно говоря, у моих младших была такая идея. Но это было слишком... безрассудно.
- А почему вы сражались со своими родичами вместо того, чтобы сражаться с Морготом? Разве у него не оставались ещё два Сильмарилла?
- Мы бросали вызов Морготу, - напомнил Майтимо. - И не раз.
- Ты понимаешь, кому ты это говоришь?! - вспыхнул Курво. - Ты говоришь это тому, кто когда-то создал Союз против Моргота!
- Мы с Финдекано создали, - поправил Майтимо.
- Но он назывался "Союз Маэдроса".
- Я был военачальником своего короля, - занудно уточнил Майтимо, хотя его никто уже не слушал.
- Вы могли бы попытаться проникнуть в Ангбанд, - продолжала Нэрвен.
- Я видел эти стены и снаружи, и изнутри, - покачал головой Майтимо. - Они неприступны.
- Но у Берена получилось.
- Да, - эхом откликнулся Майтимо. - У Берена получилось.
У него закончились силы объяснять, и он не стал объяснять то, о чём знали все и что его деяний уже не касалось. У Берена получилось - потому что на его стороне была полу-майа, владевшая чарами настолько сильными, что смогли усыпить тёмного вала. И был пёс Оромэ, способный сражаться на равных с волколаками. Ах да, и ещё такая "мелочь", как орлы Манвэ. Не говоря уж о том, что Финдарато отдал свою жизнь ради того, чтобы у Берена получилось. Феаноринги не могли рассчитывать на такую всестороннюю поддержку. Для каждого из них поход в Ангбанд означал бы верную смерть, а попусту умирать они не имели права. Потому никто из братьев и не отправился туда, пока Майтимо был в плену. Он бы и сам не отправился на их месте...
...Но как же для других всё было легко на словах, - всё, чего они никогда не пытались сделать сами! Просто возьмите и договоритесь с Диором или его дочуркой. Просто возьмите и сходите до Ангбанда пешком. Может, ещё и откажитесь от Клятвы, данной перед лицом Эру и именем Его?.. Ведь это же так просто!..
- Значит, ты подобрал детей Эльвинг?.. - спросил Курво, когда они отошли от костра.
- Да. А как иначе? Они тогда ещё совсем птенцы были неразумные.
И потом Майтимо рассказывал братьям о пиздюках (тут место для спасибо Кимури за репрезентацию потомков Лютиэн, которые прежде были для меня слепым пятном, - а теперь благодаря её текстам я представляю их очень живыми).
- ...Однажды арфу чуть не уронили. Через окно ко мне на стол лазили, следы на карте оставляли. А Элерондо один раз едва с крыши не свалился: выглядываю я из башни, а он висит на одной руке, за черепицу держится, лицо довольное! "У меня всё под контролем", говорит!..
- А на голубятню они лазили?.. - спросил Тьелко. - Все непременно должны залезть на голубятню!
- Лазили, конечно. И они так быстро выросли... Они же полуэльфы: я и моргнуть не успел, а они уже - взрослые воины и тоже хотят сражаться с Севером.
- Уверен, что они выросли достойными, потому что ты их воспитал, - сказал Куруфинвэ.
- Они... замечательные, да. И вот куда я их отошлю? Думаю, даже если Эарендиль спустится с небес и захочет отвести их за руку, они всё равно не пойдут.
- Они не помнят его как отца, - с присущей ему напористой убедительностью напомнил Курво. - И ты вовсе не обязан никому их возвращать.
- Я знаю. Им решать.
- И ты всё правильно сделал в Гаванях, - ещё раз повторил Курво. - Просто чтобы ты знал, что мы всегда на твоей стороне.
- Я никогда и не сомневался в вас, - заверил его Майтимо. - И в себе никогда не сомневался. Единственное, о чём я сожалею, - это о том, что не сумел уберечь тех, кого люблю.
Он был безмерно благодарен братьям за поддержку, - и всё же усталость навалилась вновь.
- И я всё ещё ругаюсь на тех, кто говорит, что надежды нет и нам не одолеть Моргота, - хотя её действительно нет, - произнёс он. - И мне уже хочется какого-нибудь балрога, чтобы встать ему костью поперёк горла, чтоб он мной подавился. Больно много счетов у меня к ним накопилось.
- А давай он тобой, конечно, подавится, но и ты как-нибудь выживешь?..
Майтимо дошёл до костра, сел на бревно и наконец-то принялся терзать зубами ни в чём не повинную лепёшку, глядя в огонь. Финдекано по-прежнему был занят семейными разговорами, братья тоже не скучали, - и Майтимо собирался воспользоваться передышкой, чтобы выдохнуть и собраться с мыслями. Но не прошло и нескольких минут, как над его правым плечом послышался голос Финдарато:
- Мне кажется, тебе одиноко.
- Да нет, я просто... - возразил было Майтимо, и тут его обняли. С двух сторон. И Финдарато, и Артаресто, который практически только что на него наезжал, так что это было совсем уж удивительно.
Майтимо настолько обалдел, что даже не слышал толком, что там Финдарато ему говорил, - что-то о том, что ему, Нельо бишь, тоже сейчас тяжело, и что он не один. Буквально мем "Уродливый кот напуган проявлением внимания". Первые мгновения рука была занята, - а затем лепёшка вновь была забыта, чтобы хоть немного обнять кузенов в ответ.
- Спасибо вам, - прошептал Майтимо. - Я вас не заслуживаю...
Решив больше не сидеть сычом на месте, Майтимо прошёлся по поляне, держа в руке кубок, в котором уже появилось горячее вино. Так и набрёл на Нолофинвэ и Финдекано: те как раз беседовали в том духе, что услышали в эту ночь много противоречивых новостей и не понимают, что из этого правда и как ко всему этому относиться. Майтимо не стал бы прерывать их, как и прежде, - но они уже встретились с ним вопросительными взглядами, и он подошёл к ним.
- Я могу рассказать тебе обо всём, что было, - сказал он Финдекано. - Хотя если я потеряю тебя вновь, когда ты отвернёшься от меня, - это будет... хуже всего, что было со мной.
- Пойдём, поговорим, - предложил Финдекано, и они пошли.
Нолофинвэ так и не произнёс ни слова, - как и раньше, у костра, когда Майтимо его только увидел и поприветствовал. Может, тот не расслышал, а может - не хотел говорить, - сейчас это было неважно.
- Спрашивай, - сказал Майтимо. - Ты имеешь право знать.
- Я мог бы спросить, почему это всё произошло, - произнёс Финдекано, когда они остановились на отдалении от костра. - Но я знаю ответ.
- Да, - глухо откликнулся Майтимо, глядя в темноту. - Ты знаешь.
Ему никогда не требовалось объяснять Финдекано, что такое Сильмариллы и что такое Клятва. Но почему-то от этого не становилось легче.
- Неужели не было другого выхода?..
- Я пытался договориться. Правда, пытался. Но они - выбрали сражаться. А мы - выбрали уже давно.
- Я не могу тебя винить. Пусть судит Эру, а не я, - медленно сказал Финдекано после паузы. - Если ты говоришь, что не желал смертей, - я хочу верить тебе, а не тем, кто говорит иначе.
Майтимо подтверждал, и Финдекано говорил что-то ещё, - а Майтимо вновь не верил своим ушам и потому не мог удержать в памяти слов. Хотя, казалось бы, Финдекано уже прощал ему однажды, - но всё равно это всякий раз воспринималось чудом. Вот только было что-то неправильное в том, чтобы разговаривать вот так, стоя друг напротив друга, даже не прикасаясь, как чужие.
- А, к раугам это всё, - и Майтимо метнулся поставить кубок к бревну, чтобы освободить руку. - Я же не видел тебя целую вечность!..
И обнял Финьо - снова. Зарылся лицом в косы с золотыми лентами.
- Испачкаешься, - предупредил Финдекано, у которого висок был в крови.
- Не страшно, - прошептал Майтимо. - Совсем не страшно.
Не говорить же ему о том, как выпачкался в грязи с ног до головы, когда искал его тело - и не находил ничего, что можно было бы удержать в руках, кроме расколотого шлема и почерневшего от крови знамени? Как выл без голоса, как долго не мог сдвинуться с места?.. Вот что было страшно, а не чувствовать кровь на щеке сейчас.
- Пойдём к костру, - предложил Майтимо, и вот теперь всё было совсем как прежде. - А то замёрзнешь.
Они сели рядом на бревне, и Майтимо обнимал Финдекано за плечи под плащом, потому как для чего ещё нужна рука, если не для объятий, - вино и прочее могут подождать.
- Я слышал, как ты говорил сегодня, и поймал себя на том, что я не узнаю твой голос, - сказал Финьо, и у Майтимо упало сердце. - Остался ли ещё здесь тот Нельо, которого я знал?..
Вот тут-то Майтимо уже не мог сдерживаться, и слёзы потекли сами собой.
- Тот Нельо, который никогда не забывал о тебе, всё ещё здесь, - сказал он. - И моя надежда всё ещё звучит во мне твоим голосом.
Финдекано улыбнулся, как если бы не поверил, - хотя Майтимо не шутил и не преувеличивал. Фингон когда-то спас больше, чем его жизнь, и даже больше, чем его волю к жизни, - он спас его эстель, и сам стал ею. Потому что когда кто-то идёт за тобой в Ангбанд, не зная, найдёт ли тебя живым (скорее всего не найдёт), и не зная, вернётся ли сам живым (скорее всего не вернётся), - куда там до него Берену! - то кто же это ещё, если не эстель воплощённая?..
- Я всё тот же, просто очень устал и уже очень давно не улыбался, - продолжал Майтимо, и сквозь слёзы попытался улыбнуться в ответ. - И лишь на то и надеюсь, что однажды мы встретимся снова, не только здесь.
- А я всё думаю: что мы сделали не так?.. - проговорил Финдекано. - Почему мы проиграли?
- Прости, что я не успел к тебе тогда. Мне следовало предугадать, куда Враг захочет нанести удар, - выдохнул Майтимо сквозь зубы. - Следовало!..
Много разнообразных пыток было на вооружении в Ангбанде, - но Морготу всё же удалось найти ту боль, которую труднее всего было вынести. И избавиться от двоих противников одним ударом. Этой ночью Майтимо уже слышал со стороны, как Финьо рассказывал кому-то об этой битве, - о том, что никогда прежде не видел так много балрогов... Это была его, Маэдроса, война, - в которой его король не мог не принять участия. И он вновь подвёл своего друга и короля, вновь нарушил свои юношеские обеты: куда ты, туда и я за тобой.
- Я не об этом, - мягко поправил Финдекано. - Что произошло? Мы были окружены и мало что понимали.
- Мы, честно говоря, тоже мало что понимали, - с горечью усмехнулся Майтимо. - Я был предан, мне ударили в спину. Нас разгромили с трёх сторон.
- Тебя предали? Кто?..
- Люди. Люди, которые шли за мной, но Моргот переманил их на свою сторону.
- А что было после? Неужели это правда, и Белерианд был захвачен?..
- Да. Немногие выжили, и мы потеряли почти все наши крепости. Мы были рассеяны и скрывались в лесах. После и мы с Макалаурэ, и остальные братья пришли на Амон Эреб...
Майтимо пытался вспомнить подробности того беспорядочного отступления - и вспоминал с трудом, словно всё было подёрнуто кровавым туманом. Похоже, Финдекано это понял - и сменил тему:
- Тебе известно ли, что стало с Эленайвэ?..
- Я хотел найти её, но не нашёл. А это значит, что её спрятали достаточно хорошо. Дурных вестей я о ней не получал.
- Порой отсутствие новостей - хорошая новость, - согласился Финьо. - Скажи, а что с Гаванями Сириона? Я слышал сегодня три разных версии, - но ты был там и знаешь наверняка.
- Гавани пали, - коротко ответил Майтимо. - Их нет более. Выжившие отступили на Балар. Амбарусса и Амбарто погибли в той битве.
- А что же Сильмарилл?..
И Майтимо в третий раз за ночь указал пальцем в небо: дескать, теперь он там. Было даже странно, что Финдекано пропустил эту новость.
- Но это же невозможно, - выдохнул Финдекано, как и все до него, запрокинув голову. - Туда могут подняться только Валар.
- Говорят, будто Эарендиль поднялся туда при помощи Валар, а Эльвинг принесла ему Сильмарилл, обратившись белой птицей, - пожал плечами Майтимо. - Всё, что я знаю, - только слухи, и ни в чём не могу быть уверенным. Но это - точно Сильмарилл. Его свет я не спутаю ни с чем иным.
- Эарендиль? - переспросил Финдекано. - Это же внук Турукано?
- Ага, - охотно подтвердил Майтимо. В родстве Финьо был неплохо осведомлён.
- И он был женат на дочери Диора? Правнучке Тингола?
- Ага.
- Чудны дела твои, Эру, - пробормотал Финдекано. - Значит, это их детей ты забрал к себе? Но почему? Они ведь тебе даже не родичи, - разве что очень дальние.
- Потому что не мог их бросить. Они пропали бы одни...
И Майтимо рассказал о пиздюках и ему тоже, - то, что уже рассказывал братьям.
- Они такие... живые, - сказал Майтимо. - Могли плакать, когда сам я уже не мог.
- Быть может, однажды ты снова научишься, - утешил его Финдекано, словно и не замечал, что Майтимо так и плакал почти весь их разговор, вытирая лицо зашитым рукавом.
- Может быть. Я давно не чувствовал себя таким живым, как сейчас.
- Выходит, сейчас и Гондолин уже пал? И Нарготронд?..
- Да.
- Что же тогда осталось?.. А Амон Эреб?..
- Нас выбили с Амон Эреб. Саурон захватил крепость, и я увёл всех, кого мог. Я заранее подготовил такие схроны, где нас не смогут загнать в угол. Берём нынче пример с лесных нандор: прячемся, режем мимо проходящих врагов, заметаем следы и снова прячемся. И теперь, когда всё худшее уже позади, я боюсь только одного: что Элерондо и Элероссэ попадут в плен. Слишком хорошо представляю, что могут там сделать с ними.
- Научи их прятаться, - посоветовал Финдекано.
- Я научил.
И Финдекано окончательно разбил Майтимо сердечко, сказав, что этот лес, где они оказались, похож одновременно и на леса Хитлума, и на леса близ Химринга. У Майтимо же так и не повернулся язык рассказать, какие известия приходили к нему о захваченном краю Туманов.
- Я не знаю, почему нас собрали здесь таким странным составом, - говорил Финдекано, оглядывая родичей вокруг костра. - Но всё это похоже на одну из охот, ещё в Амане. Как будто мы все случайно столкнулись в одном охотничьем домике...
- Да, - подхватил Майтимо. - Когда кто-то отстал по пути, а кто-то присоединился, и кто-то был уже на месте, когда пришли мы.
- Скоро рассвет, - произнёс Финдекано, глядя на пробивающееся сквозь ветви зарево на востоке.
- И это не худшая новость, - улыбнулся Майтимо.
- Да. Но это значит, что скоро придётся расстаться.
- Мне тоже хотелось бы задержаться...
Майтимо почти даже не было неловко за то, что он так надолго отобрал Финьо у родичей. Его собственные братья виднелись белым пятном рубашек на поляне вдали от костра, и хотя Майтимо беспокоился, что им там холодно, - К&К явно надо было побыть вдвоём. (А на какое-то время они чутка выпали из игры, потому что плохое дао - мешать водку с Егерем.)) Но вдруг братья сами возникли за его плечом и объявили, что он очень срочно очень нужен. А со срочностью не поспоришь!
- Я вернусь, - пообещал он Финдекано, на мгновение сжал его ладонь и последовал за братьями.
Оказалось, что Саринкэ хотела танцевать, а братья решили, что танцевать будет старший, - и с этим тоже сложно было спорить. С чего они взяли, что Майтимо тут танцует лучше всех, было неведомо, - но, наверное, были правы в том, что ему не лишне было отвлечься от нелёгких разговоров. Значит, танцевать так танцевать. Делегирование произошло.
- Чего лицо такое грустное? - снова спрашивал Тьелко.
- У меня всегда такое лицо, - отмахнулся Майтимо. - И вообще, я не грустный, я трезвый.
Майтимо ожидал, что для танца на двоих прозвучит что-то медленное и лиричное, - но зазвучало что-то бодрое и плясовое, и к танцам стали присоединяться и другие желающие. Даже сова кружила вокруг и хлопала крыльями.
- Если я проснусь и расскажу Макалаурэ, что во сне я танцевал с совой... - посмеивался Майтимо.
Парного танца действительно не получилось: Майтимо с Саринкэ даже ни разу не прикоснулись друг к другу за всё время, что звучала музыка, - всё было максимально невинно. Но при том этот танец как-то очень органично - когда музыка стихла, и они оказались друг напротив друга, переводя дыхание, - закончился поцелуем. И было это так хорошо и так естественно: немного неловкий, но уже ни разу не невинный поцелуй двух существ, которые явственно никогда прежде этого не делали, но отчаянно желали тепла, и только его.
Тут и стало понятно, почему братья выпихнули вместо себя Майтимо, - даже если они об этом не задумывались тогда. Потому что он единственный из них был живым, - а майа Намо, быть может, раньше вовсе не общалась с живыми. Ну, а сам Майтимо в самом деле раньше не целовался ни с кем: когда всё сердце целиком отдано семье (настолько большой) и дружбе (настолько навек), - для романтики в нём уже не остаётся места. И продолжилась ночь для Майтимо разговором с совой, которая жаловалась на расплодившихся в лесах пауков и что-то уютно рассказывала о своём детстве в дупле, пока они смотрели издали на собравшихся вокруг костра эльдар.
- Вы тоже все из одного гнезда? - спрашивала сова.
- Можно сказать и так, - соглашался Майтимо. - Когда-то давно, в мирные времена, мы жили большими гнёздами и выводили много птенцов. Сейчас уже нечасто решаются на это.
Сова говорила что-то ещё, и Майтимо произнёс:
- А я своё гнездо потерял.
Он имел в виду Амон Эреб, но прозвучало двояко: он вновь ощутил свою чуждость этому семейному кругу у очага.
- Ты хотел бы в него вернуться? - спросила сова.
Хотел бы он вернуться в Аман во плоти, снова под власть Валар? - Конечно, нет. Хотел бы он пройти через Мандос, чтобы вновь увидеть отца, мать и деда, и всех своих братьев, и не разлучаться более с Финдекано? - Конечно, хотел бы, но не сейчас. Не тогда, когда ещё не исполнена Клятва. Поэтому он ответил:
- Я хотел бы вернуться так, чтобы всё это было не зря.
Дед-из-шишки даже предлагал гостям остаться здесь; но задержаться, - только так, чтобы наяву время не убежало при этом вперёд, - Майтимо хотел бы, а оставаться - также не мог. А когда Майтимо вернулся к костру, и уже начинало светать, - у него случился ещё более философский и даже ещё более неожиданный, нежели с совой, разговор с Галадриэль.
Нэрвен говорила о том, что нужно объединять силы против Моргота, - и такая Нэрвен, не сдающаяся и готовая продолжать сражаться, а не отсиживаться на Баларе, нравилась Майтимо куда как больше, нежели пытающаяся по второму кругу убить его братьев. Говорила, что Майтимо и Макалаурэ должны пробиваться к морю, где ополчение Балара высадится на берег и присоединится к ним. Майтимо осознавал, что в сравнении с мощью Ангбанда всё это - ничтожно мало, - но эти планы всё равно давали надежду и цель. Ещё Нэрвен рассчитывала на авари, - рассуждала о том, что хоть они и не похожи на нас, но с ними тоже можно договориться...
- А кто сейчас верховный король нолдор? - спросил кто-то, и Майтимо стало и смешно и горько от этого вопроса. Некоторое время назад он говорил о том, что последние годы - когда чаще дремлешь днём, потому что орки не любят солнца и нападают по ночам, - научили его ценить мелочи. Прожил ещё один день - хорошо, есть еда - прекрасно, есть возможность развести костёр и не быть замеченным - вообще замечательно. Было бы глупо думать о короне, когда времена королевств прошли, а следом прошли и времена крепостей.
- Выходит, что никто, - усмехнулся Майтимо. Мертвы Нолофинвэ и Финдекано, мертвы Турукано, Финдарато и Артаресто... а он сам не возьмёт назад то, от чего сам же и отказался. - Но иные атани смотрят на Элерондо и Элероссэ как на принцев, поскольку они - правнуки Берена. За ними пойдут.
Но немного спустя Нэрвен произнесла:
- Неужели в самом деле невозможно победить Моргота?..
- Нолофинвэ удалось, - возразил Майтимо.
- Думаешь, кому-то нужно поступить так же, как он? Вызвать Моргота на поединок?
- Думаю, что такие подвиги не повторяются дважды. Это будет нечто иное.
- Но кто это сделает? - Нэрвен окинула взглядом сидевших по ту сторону костра гостей из Мандоса. - Остались ли ещё те, кто мог бы совершить такое?..
- Я не знаю, - Майтимо пожал плечами. - Но те, что сейчас здесь, уже испили свою чашу до дна. И заслужили покой.
- А ты бы этого хотел? - полюбопытствовала Галадриэль.
- Покоя?.. Не раньше, чем смогу посмотреть в глаза отцу и сказать, что Клятва исполнена.
- Неужели Клятва и вправду стоила... всего этого?
- Ты же знаешь, что такое Сильмариллы, - теперь, чувствуя, что Нэрвен понимает его, Майтимо мог говорить с ней об этом. - Это не просто творение, не уступающее творениям Валар. Это... всё равно что новый мир сотворённый держать на ладони. И разве отдашь ты этот мир в чужие руки?..
- Я видела Сильмариллы, - кивнула Нэрвен, не возражая и не подтверждая, но прерывая эти невесёлые воспоминания. - А что ты будешь делать, если они вдруг окажутся в твоих руках?
- Что ж, если представить, что Моргот окажется повержен... - и Майтимо сам удивился тому, насколько нереальным казалось такое предположение. - Тогда дух моего отца будет свободен. А я буду защищать Сильмариллы от всех, кто будет посягать на них, поскольку многие желают ими обладать.
- А если рок всё ещё будет преследовать тебя?
- Я не верю в рок.
- Но что если мы не справимся с Морготом без помощи Валар? Как думаешь?
- А ты что же, хочешь вернуться в Аман?.. - удивлённо усмехнулся Майтимо: этого он от Нэрвен не ожидал. - Я не хочу.
- Я тоже не хочу. Но если бы они могли помочь нам...
- Я думаю, что им плевать, - с уверенностью заметил Майтимо. - Мне всегда виделось величайшей несправедливостью, что никакие орлы не прилетели спасти Финдекано. И никакие орлы не спасли Финдарато...
- Да! Мне тоже кажется страшно несправедливым, что Финдарато погиб там один, - горячо согласилась Галадриэль. - Он этого не заслуживал.
- Никто этого не заслуживал. Но справедливости в этом мире нам никто и не обещал, - хмыкнул Майтимо. - Полагаться стоит только на себя.
- Орёл прилетел к Фингону, потому что тогда тот просил не за себя, - наставительно обронил проходивший мимо Эктелион. - Подумайте об этом.
У Майтимо сдавило горло горечью и яростью. Из всех услышанных за эту ночь ценных советов вида "Просто убейте Моргота, и как вы сами не догадались", - эти слова о том, как надо было правильно спасать своих друзей, стали контрольным ударом. Конечно, надо было просто попросить!..
- Когда я перестал его слышать, - проговорил Майтимо, с усилием проталкивая каждое слово, - я готов был всё отдать, только бы этого не случилось.
Эктелион, разумеется, его уже не слышал, - да Майтимо и не требовалось делиться самым сокровенным с малознакомым гондолинцем. Он смотрел в огонь и говорил просто потому, что не мог промолчать. Да, он не ждал милости от Валар - ни для себя, ни для братьев, - и не обращался к ним. Но он молил Эру, чтобы Он не дал Финьо погибнуть, - и всё равно не был услышан: Единый отдал мир своим наместникам, а те действовали только в своих интересах. Орлы хотя бы тело Нолофинвэ уберегли от осквернения Врагом, - почему Финдекано не получил даже такой малости?!.. Если проклятие Намо - на кое Майтимо никогда не жаловался, пока страдал сам - распространялось на потерю ни в чём не повинных близких, - то жестокость Валар могла поспорить с жестокостью Моргота.
- Значит, ты веришь, что возможна победа над Морготом, - подытожила Нэрвен.
- Я верю, что тьма не вечна и однажды всё будет хорошо, так или иначе, - ответил Майтимо. - Но уже не очень-то верю, что я это увижу.
Ещё в сумерках Майтимо видел, как пришла Анайрэ, мать Финдекано, - и очень радовался за него издали. Анайрэ была такой хрупкой на руках Нолофинвэ, и Майтимо предлагал им прийти к костру - холодно же, - но семья дяди образовала кубло в стороне от общего круга, и Финдекано не возвращался, пока Анайрэ не ушла. Сам Майтимо, с течением времени, не очень-то ждал, что кто-то придёт к нему и братьям: их встреча с К&К уже казалась большим подарком, - чего же более?.. Невольно казалось, что он не заслужил.
И ещё он слышал, как Нолофинвэ говорил, что-де иногда следует помолчать, - а Финдекано отвечал, что говорить - неотъемлемое наше свойство, ведь наши предки именовали себя квэнди - "говорящими", поскольку больше всего на свете любили давать всему имена. И Майтимо был с ним согласен: всегда лучше говорить, даже если тебя не поймут, - чтобы потом не сожалеть о том, что сказать не успел. И ловил себя на том, что спокойный, мелодичный голос Финьо его умиротворяет: слушал бы и слушал, о чём бы тот ни говорил. Но этот голос слышался нечасто.
По мере того, как становилось светлее, некоторые скатывались в пожизняк (осуждаю). Спели пару песен Мельницы, - и я хотел спеть ещё "Одной крови", которая давно и прочно легла для меня на всю эту братскую историю ("Встретимся ли мы снова, Там, за поворотом круга?"), но сам же и не вспомнил текста. А потом к поляне вышел ещё один гость. В сумрачной, несмотря на утренний свет, фигуре впору было заподозрить какого-нибудь Эола и Маэглина, - но когда гость рявкнул на весь лес, где его Камни, сомнений ни у кого не осталось. Правда, вместо радости воссоединения с вождём - по собравшимся прокатился хоровой стон "Только не снова". Велико падение нолдор!
И как только Майтимо с братьями подошли к отцу, - Курво набросился на него с кулаками, вопрошая, как тот посмел сдохнуть и бросить их. Майтимо, конечно, поворчал для порядку, что-де отец какбэ не нарочно помер, и на кой устраивать бучу, аки дети малые, - но Тьелко удержал его от того, чтобы их разнимать, а Майтимо и сам разнимать не торопился: помнил о том, что у Курво горе всегда переживается через гнев, и понимал, что младшему сейчас это очень нужно. К тому же весьма удачно вышло, что Феанаро [Иволга] был выше ростом всех своих детей, и повалить его у Курво не получалось при всём желании. Когда пар был спущен, и эти двое начали переходить к диалогу, - Майтимо приблизился и доложил:
- Мы пытались добыть Камни, но пока не смогли. И многие погибли, пытаясь. Остались только я и Макалаурэ. И мы будем продолжать исполнять Клятву - за всех вас.
К&К тоже высказались в том духе, что они сделали всё, что могли, и сделали бы больше, да вот незадача - померли в Дориате. Когда у Феанаро возникли закономерные вопросы, откуда в этой истории взялся Дориат, - ему тоже ткнули пальцем в небо и рассказали про утраченный с концами Сильмарилл.
- В общем, если бы не Берен...
- Берен - влюблённый дурак, и я не могу его осуждать, - заметил Майтимо. - А вот к Элу Тинголу у меня большие вопросы.
- Вы сделали мой Камень предметом торга?!.. - вскипел было Феанаро, как только услышал, что Тингол пожелал получить Сильмарилл в обмен на руку своей дочери.
- Не мы, а Тингол, - хором пояснили ему братья. - Нам это тоже не понравилось!
- Он мог бы пожелать от Берена такого подвига, а после его исполнения отдать нам Сильмарилл, - и тогда у меня вопросов бы не возникло, - добавил Майтимо. - Но он пожелал именно владеть чужим Камнем. Вот так высоко он ценил свою дочь...
Следующим неприятным открытием для Феанаро стало то, что он оказался не последним королём нолдор в Эндорэ.
- Ты отдал корону моему полубрату?! - напустился он на Майтимо. - Этому последышу, этому... недоноску?!..
- Да, - ответил Майтимо. - Я был не в том состоянии, чтобы править. А он прошёл через Льды, и это было меньшим, что я мог сделать для него, чтобы извиниться за это.
- Ты говоришь о том, кто спас Нельо, - сообщил отцу Курво.
- Меня спас Финдекано, - уточнил Майтимо. - А дядя Нолофинвэ сумел ранить Моргота.
- Этот?!.. - не поверил Феанаро. - Ранить Моргота?!..
- Да. Он вызвал Моргота на поединок и ранил его, и не единожды, - но сам погиб в этой битве. С тех пор, говорят, Моргот хромает и не встаёт со своего трона. Войска за него Тху водит.
- Тху?.. - переспросил Феанаро.
- Саурон.
- Это имя ему больше подходит.
Отец вроде как сердился, но не ругался (при виде К&К в кровище - даже он не смог бы долго утверждать, что его сыновья недостаточно старались); вроде как гордился, но не хвалил, - в общем, идеальный был баланс. И тут появилась Нерданэль [Орф], и она была прекрасна: огненная рыжеволосая женщина с феаноровой звездой, нашитой на алую котту. Майтимо бросился ей навстречу - и в качестве приветствия получил пощёчину: коготки небольно царапнули по щеке. За то, что не уберёг своих младших. Заслуженно, что уж.
- Я старался их уберечь, - Майтимо грустно улыбнулся. - Но твои сыновья - уже совсем большие мальчики, мам. И не всегда меня слушались.
Нерданэль обняла его, он обнял её в ответ, - и, отстраняясь, она вздрогнула, наткнувшись на его покалеченную руку.
- Это пустяки, - заверил её Майтимо. - Меня нужно было отрезать от этой руки, потому что она удерживала меня... в одном очень плохом месте.
И от мамы Майтимо впервые услышал о том, что Валар собрали воинство, и оно уже направляется в Эндорэ на войну с Морготом, - и что Нерданэль плывёт сюда вместе с ним. Теперь у Майтимо появилась ещё более веская мотивация выйти к морю: чтобы встретить маму. Он понимал, что Валар не будут рады недобитым изгнанникам, что они наверняка пожелают присвоить Сильмариллы, и придётся с ними драться (вероятно недолго), - но это не пугало.
- Как я могла бы оставаться в стороне?.. - говорила Нерданэль. - Я должна защитить моих мальчиков.
- Это мы будем защищать тебя, мам, - снова улыбнулся Майтимо.
Не растеряв запала, Нерданэль сходу предъявила мужу за то, что ему Камни его - дороже детей, которые вообще-то - его лучшее творение. Курво присоединился, вновь обвиняюще напрыгивая на отца:
- Почему первое, о чём ты нас спросил, когда увидел здесь, было про Камни?! Скажи, почему именно про них?!..
- Потому что это важно, - пожал плечами Майтимо. Ему это казалось совершенно очевидным и ничуть не задевало. - Я бы тоже об этом спросил.
- При всём уважении, Нельо, - прорычал Курво очень сдержанно. - Я спрашивал не тебя и хотел бы услышать ответ отца. Почему, даже умирая, ты думал только о Камнях и желал, чтобы мы повторили Клятву?!..
Но Феанаро дипломатично отболтался в том духе, что-де Майтимо прав и это действительно важно, и что он хотел, чтобы сыновья продолжили дело всей его жизни. А Тьелко с другого боку громким шёпотом посоветовал родителям:
- Поцелуйтесь уже, давайте, ну!..
И наконец-то семья Феанаро тоже обнялась - все впятером, умещаясь под одним отцовским плащом. А 23 Дом, заразы, за спиной запели что-то ультимативно душераздирающее - то ли "Есть только миг", то ли "Я тебя никогда не забуду", - так, чтобы сдерживать слёзы вновь сделалось невозможным. И хотелось одновременно быть здесь, с частью семьи, - утыкаясь в братьев, закрывая глаза и чувствуя себя на сотни лет младше, - и быть там и тоже петь, потому что песней иногда получается выразить всё лучше, чем словами ("поющими" нолдор тоже себя называли, как-никак). Но бесконечно стоять в обнимку также было невозможно, - и Майтимо почувствовал, что отца пора отпустить.
- Мы будем сражаться за Сильмариллы до конца, - пообещал он ему. - И даже если я останусь один, я всё равно продолжу сражаться.
Феанаро сказал, что здесь есть ещё кое-кто, с кем он хотел бы поговорить, - и направился прямиком к сидевшему в своём кресле у костра Нолофинвэ. В первые мгновения, надо полагать, всё остальное семейство слегка напряглось, ожидая драки. Майтимо подошёл к креслу Финдекано и встал рядом с ним, как бы говоря без слов: даже если наши отцы сейчас вновь поссорятся, - это по-прежнему не сможет рассорить нас. Но Феанаро и Нолофинвэ просто мирно отошли беседовать подальше от костра, и Майтимо где стоял - там и уселся на земле у кресла Финдекано: ночь стремительно подходила к концу, и как бы нагло это ни выглядело, он не хотел проводить последние минуты порознь. От того, что не надышишься, - не отказываться же дышать?.. Финьо сперва держал его за руку, а затем обнял за плечи, как сам Майтимо обнимал его в начале ночи на бревне, - и Майтимо накрыл его ладонь своей.
С этого удобного места Майтимо видел, как Нерданэль спалила окровавленные рубашки К&К, и Тьелко пытался отболтаться, что это не первые испорченные рубашки (Майтимо поддакивал, потому как если об этом не шутить - будет слишком грустно, а маме не стоит волноваться). Затем братья пошли подслушивать за отцом и дядей, видневшимися за деревьями, - но, похоже, не преуспели. А Майтимо поделился с Финдекано новостью о приближении войска Валар, которую услышал от матери, - и пел вместе с ним "А Элберет Гилтониэль", потому что пофиг, что это - обращение к Варде, да ещё и на синдарине: прежде всего это красивая песня. (А мне показалось, будто эта песня стала вдвое длиннее с тех пор, как хренадцать лет назад её пели сначала в переводе, а потом на синдарине: я знал её наизусть до "Сердце остаётся здесь, На этом берегу морей", и собственно синдаринскую часть. Но, наверное, просто показалось.)
И последним пришёл навестить живых и ушедших первый космонавт Арды, Эарендиль [снова Орф]. На его ангельской белой рубахе светился Сильмарилл, который удачно моделировал комочек диодной гирлянды. Майтимо даже вставать с места не пришлось (даром что очень не хотелось): Эарендиль сам подошёл к нему с Финдекано. К Сильмариллу очень хотелось протянуть руку, просто прикоснуться, - но под утро у меня уже не было сил играть в тот уровень драмы, который неизбежно случился бы, если бы Майтимо обжёгся Сильмариллом. Так что будем считать, что Финдекано, державший Майтимо за руку, уберёг его от этого, - а сам Майтимо понимал, что нет смысла предлагать Эарендилю вернуть Сильмарилл: в пространстве сна такие решения не принимаются. Что случилось наяву, того уже не изменить.
Эарендиль говорил всем о том, что - now it's official - войско Валар высадится на берег с рассветом, и что он сам прибудет на своём небесном корабле сразиться с драконами (кажется, то, что драконы летают, стало для многих сюрпризом: это как "Спасибо, Господи, что пауки хотя бы не летающие... Oh wait")). Беспокоило его только то, что когда Вала на Вала налезет - земля Эндорэ может пострадать от их силы, как во время первой войны против Моргота. Майтимо сдержанно радовался новости: перемен ждали долго, и вот - есть надежда на то, что Морготу наконец придёт кирдык. Но он не мог оторвать взгляда от Сильмарилла.
- Значит, теперь это звезда, - произнёс он с грустной улыбкой.
- Без Сильмарилла, освещавшего мне путь, я бы не смог добраться до Валинора, чтобы испросить прощения для нолдор и призвать Валар на помощь, - объяснил Эарендиль.
Он не наезжал, как другие, на сыновей Феанаро, якобы утративших права на Сильмарилл, - но и не извинялся за то, что воспользовался чужим сокровищем, а просто говорил о необходимости. И Майтимо это нравилось. По крайней мере, Сильмарилл, переходя из рук в руки, в конце концов послужил к добру для Арды.
- Ты обрёк нас на неисполнение Клятвы, но я не виню тебя, - сказал Майтимо, хотя что-то внутри него кричало: "Сейчас я отпускаю тебя, - но не приближайся ко мне наяву, просто не приближайся ко мне!". - Остались ещё два Сильмарилла.
- И ты не отступишься, - Эарендиль даже не спрашивал.
- Не отступлюсь, - согласился Майтимо.
- Я просил Валар дать вам право тоже сражаться, - сказал затем Эарендиль.
- На нашу долю тоже врагов хватит, - заметил Майтимо, думая, что тот вновь обращается к нему. Он не собирался вставать под знамёна Валар, но намеревался продолжать трепать Врага независимым партизанским отрядом.
- Я просил об этом праве для ушедших, - уточнил Эарендиль. - Мне казалось, вы бы тоже этого хотели.
- Не проси слишком о многом, - покачал головой Финдекано. - Ты и так уже очень многое сделал.
- Твой сын, Гиль-Галад, жив, - сообщил Эарендиль Финдекано. - Я встретил его на Баларе, и он стал мне лучшим другом.
- Вот, значит, как его зовут теперь?.. Я называл его Артанаро - Эрейнион, - Финьо говорил, как всегда, спокойно, но тепла в его улыбке хватило бы, чтобы согреть весь этот рассвет. - Я очень рад это слышать. Передавай ему привет от меня.
- И от меня, - добавил Майтимо. Эта новость в самом деле обрадовала его даже больше, чем известие о войске из Амана: он немало боялся, что с сыном Финдекано случилось дурное, и особенно - если случилось по его вине. - Берегите друг друга. Дружба - одна из самых ценных вещей, что могут быть в жизни.
Ему хотелось видеть в Гиль-Галаде и Эарендиле - себя и Финдекано. И хотелось, чтобы судьба этого поколения оказалась счастливее, чем их судьба, изломанная неравной битвой с Морготом и исполнением Клятвы.
Финьо отпустил Майтимо, когда тот начал-таки зябнуть на расстоянии от изрядно потухшего костра и уже не мог этого отрицать (как некоторые)). А там и Саринкэ вышла перед всеми с последним словом - и подтвердила опасения Эарендиля о том, что Белерианд будет разрушен войной.
- Здесь будет море, - произнесла она, и я всем Марком упал во флэшбэки игры десятилетней давности, в стихи Кэты и Субоши, разом зазвучавшие в голове.
А Майтимо был готов к тому, что облик Белерианда изменится в ходе войны, - но не был готов к тому, что Белерианд просто исчезнет. Разве это спасение - когда лекарь приходит, чтобы накрыть пациента простынью с головой?.. Видимо, Валар с высоты своих моральных устоев решили, что здесь нечего больше спасать. Зелёные ущелья Химринга, светлые рощи Хитлума, исследованные земли, нанесённые на карту знакомой рукой... возведённые мастерами чертоги и башни, превратившиеся в руины или в логовища Врага. Конечно, Майтимо уже потерял всё это, когда Белерианд был захвачен Морготом, - но до последнего не терял надежды вырвать из вражеских рук хоть что-то. Впрочем, новость он воспринял спокойно: терять всех, кто дорог, и всё, что дорого, - привыкаешь в конце концов.
- Что ж: это наша земля, - сказал он. - Мы пролили за неё достаточно своей крови, чтобы считать её нашей. Нам и погибнуть вместе с ней.
Дед-из-шишки бормотал, что придётся строить плоты, и что сова будет летать над водой в поисках новой суши, - и так горько было осознавать, сколько людей, зверей и мелких майар не смогут спастись. Даже птицы: хватит ли сил долететь тем из них, кто никогда не летал так далеко?.. Саринкэ меж тем продолжала о том, что и так было ясно: что ночь сменилась днём, что живым и ушедшим пора пробуждаться от грёз.
- Дай нам пять минут на попрощаться, - попросил Майтимо. И обернулся к стоявшим рядом братьям.
Конечно, они говорили ему не тонуть, а куда-нибудь выплывать. Майтимо отшучивался, что-де с одной рукой особенно не поплаваешь, - но обещал передавать привет Макалаурэ, и обещал постараться выжить, несмотря ни на что.
- Не дождутся, - улыбнулся он. - Мы ещё повоюем. И мы с вами ещё встретимся, я уверен.
- Если Валар не решат ввергнуть нас в вековечную Тьму...
- Это не в их власти, - усмехнулся Майтимо. - Это решать только Эру, а я не думаю, что мы настолько заметны для Него. В Мандосе же ничто не сможет удержать нас порознь. Пусть только попробуют!..
- Ну что, идём?.. - поторопила его Галадриэль.
- Подожди. Я ещё не всех успел обнять.
И Майтимо, перешагнув через бревно, дотянулся обнять Финдарато. Затем через всю толпу уходящих пробрался к Финдекано. Тот стоял в стороне, совсем как тогда, когда все приходили к костру, а он один не пересекал границу темноты и света, - словно ожидал, что о нём забудут. Сейчас, при свете дня, было видно, насколько он был уставшим. И Майтимо вновь с занывшим сердцем подумалось: если бы я только мог уберечь тебя от новостей, - сказать, что не было ни горьких поражений, ни ещё более горьких побед, и не солгать при этом!..
- До встречи, - сказал Майтимо, обняв Финьо. - Я помню, что обещал тебе, и не стану торопиться к этой встрече, - но я непременно найду тебя снова. Спасибо тебе! Мне... очень с тобой повезло.
Финьо молчал и печально улыбался одними глазами. Майтимо отступал назад, за невидимую черту. Вот ведь: квэндэ, а слово подобрал такое нелепое! При чём здесь везение, когда это может быть только счастьем: дружба, которую никаким проклятиям Валар не разрушить?.. Но Майтимо знал, что Финдекано его поймёт - как всегда понимал.

После того, как столько близких попросили Майтимо выжить, - хотелось бы сказать, что он теперь не выйдет на канон, но канон слишком неумолим. Как не раз говорил на игре сам Майтимо, "На все вопросы о том, почему так вышло, у меня только один ответ: не могло быть иначе". Вот и финал его истории не может быть иным. Да, он выйдет к морю и встретится с мамой. И будет сражаться с силами Севера в течение Войны Гнева - за землю, которой скоро не станет. А затем отправит Элерондо и Элероссэ к Гиль-Галаду - передать весточку сыну друга, чтобы не впутывать их в свои дела, - и вместе с Макалаурэ отправится за Сильмариллами, в надежде на смерть в бою, которой дано не будет. И можно очень хотеть сдержать обещание жить, но когда Сильмарилл сжигает руку - это всё-таки больно. Достаточно больно, чтобы желать смерти, как на Тангородриме. А отказавшись покидать Белерианд, - встретить смерть не составит труда, даже если не искать её намеренно. Майтимо просто уйдёт туда, где прежде были леса и холмы, знакомые до каждого пня, до каждого ручья, до каждого кургана, под которым остались верные, - и где теперь из ран земли вырываются огонь и пар. И больше его никто не увидит, - но солёная вода, что с самого начала пыталась потопить уходящих из Амана, не получит ни его, ни Сильмарилл. И это будет последний фак в сторону Валар.

Вместо благодарностейУ Майтимо были самые лучшие братья. K&K - not avaliable separately. Любимые бешеные младшие.
И самые лучшие друзья. Финьо, его свет и эстель на внешнем носителе, и пронзительное солнышко Финдарато - разбивали Майтимо сердечко поочерёдно. Он мог быть уверен, что если бы Сильмарилл попал в руки кого-то из них - они бы не стали удерживать чужое сокровище и отдали бы ему. Мог быть уверен, что никогда не поднимет на них оружия, что бы ни случилось. И в этом - огромный якорь.

А встретятся ли персонажи в Мандосе снова - зависит от того, как видеть Мандос: как суд и тюрьму - или же как исцеление и обновление. Я оптимист, который всегда желает персонажам хорошего, поэтому я - за второй вариант. Да, в некотором смысле Мандос - Чистилище, - но всё-таки Арда - не христианский мир, особенно в Сильме. И немного послеигрового
После финала игры я заобнял Ноэль и отпустил спать в палатку (эти героические люди, Ноэль и Экете, на следующий день ещё и на фейской Лите на другой поляне играли). И ещё какое-то время Майтимо с братьями просидели в обнимку на бревне, с круговоротом плащей в природе (Ворш директивно надел на меня свой, но в него же и был завёрнут). Затем я собрался и подхватил Хэлли на первую электричку в шесть с гаком утра. По дороге видели на обочине царь-улитку: огромную, с панцирем размером почти с мандарин. Жаль, что на той же обочине воткнули заграждение-отбойник, и по короткой тропе к переходу через пути больше не пройти. Более никто из желавших нас догнать на эту элку не успел, и всю дорогу (а нам по пути до самой Кунцевской) мы с Финродом зябко дремали. Добравшись до дома, я раздал крысам зелень с дачи от Фингона И на этом началось моё маленькое путешествие в Питер, - но это уже другая история.