Итак, я сделал пьянку в феяцком. Думал: человек семь соберётся - уже хорошо посидим. А нас было 15. Прописью: пятнадцать! Не считая фотографа! И вы не представляете, насколько это вдохновляюще. Вот бы и на игры столько собиралось, и без отвалов!.. Я буквально купался в глэморе этим воскресным вечером, и сразу захотелось реализовать все давно лежавшие в запасниках идеи по феям. Ибо практика показала, что для посиделок необязательно изобретать сюжет в одиночку - магия сеттинга такова, что из макраме завязок он отрастает сам. Как верно сказала Софийка после игры: "У вас какая-то классная секта". Да, у нас классная секта О доигровом пожизнёвом
Как вы могли заметить, ночью перед игрой я не спал, но не я один. Я с робкой надеждой свалился на Амарта с предложением завязаться, хоть времени и оставалось мало, - но опять же опыт показывает, что чем больше завязок, тем лучше, одна из десяти да взлетит. Ронять на людей нечто конкретное, когда я не мастер, а соигрок, я считаю навязчивым и не умею (и как бы уже избавиться от этого блока, ведь разницы никакой и мастеру при желании могут отказать так же, как игроку), - но я всегда восхищался умением Амарта нагенерить сюжета на себя и на того парня, так что нужную ниточку мы нащупали и раскрутили клубок целой истории. В результате в ПЯТЬ УТРА я писал Лисс очень своевременный вопрос, мог ли один там Балор в этой истории поучаствовать. Так две истории сплелись в одну, о которой речь пойдёт ниже.
Я не без труда восстал утром, и тут они КАК ПОБЕГУТ(с): кто-то доносил персонажа, кто-то ответил по завязке, кто-то задавал вопросы, кто-то что-то забыл из матчасти или антуража... Ну, я сам виноват: многим я писал в субботу в ночи, когда вернулся от Аркадия и когда они уже спали, - но и адепты последнего дня были тоже (непосредственно перед игрой к нам присоединилось два игрока). Так что я поднял голову от нетбука в три часа дня - назначенное время сбора игроков. К счастью, не я один опаздывал на собственную игру, и когда начали появляться первые дисциплинированные гости, я уже почти переставил клетки в спальню. Затем пропылесосил, сходил за едой (немало беспокоился, что не удастся такую ораву прокормить, но игроки тоже были молодцы и принесли колбасыра и прочих вкусностей), прикинулся, накрыл поляны. Начал немного задыхаться от невозможности всё контролировать, но в панику не скатился, зачёт мне!
По части прикида я сперва думал о давно пошитом птахином камзоле от Radivaska, но почему-то мне казалось, что он лиловый, а он оказался зелёным. Так что этот камзол лучше пошёл герцогу Дилану (у него своё Зеленолесье)), а я достал для Дио другой, лиловый ролевой камзол, кажется - схваченный на одном из свопов и ещё ни разу не выгулянный. Парик я начал искать по окружающим ещё до игры, короткий многоцветный нашёлся у Люции, розовый - у Берканы... а потом идеальный парик нашёлся у Хеля. Тот самый цвет, тот самый размер. Я представлял Диориля внутри своей головы в лиловом и с прямыми лазурными волосами, и даже тонкие косы представлял (отчасти благодаря мэйкеру), - так и получилось. И подвеска с чёрными крыльями от Ортхильды (говорили, что это скорее крылья бабочки, чем ласточки, - но такова фича Лианнан: кем бы ты ни был, ты всё равно бабочка-однодневка). Магия, не иначе. Как будто это и вправду уже не я, а кто-то лучше, кто-то красивее меня. Давно не ловил такого ощущения.
Другая магия заключается в том, что этот парик, который Хель на меня натянул без шапочки, без шпилек, лака, клея и прочих танцев с бубном, просто на хвост, - с меня не свалился, пережив одну оргию и два... индивидуальных захода И при этом я в нём не умер, то есть он не был слишком тесным, - мне было в нём комфортно. Может, мой хвост уже способен удержать парик (хороший, полезный хвост, не зря я тебя растил!), - но, скорее, секрет в том, что этот парик держит сам себя своим весом, равномерно распределяющимся по прядям, спадающим как назад, так и вперёд. (Парик Клауда, в частности, ощущался тяжелее, поскольку спадает только назад и заставляет задирать голову.)
На этапе моего влезания в парик игра могла бы и начаться, но очередь на накраситься к зеркалу в гостиной (где, в отличие от коридора, есть свет) не позволяла этого - и снова к лучшему: во-первых, я вспомнил про уши (спасибо Амарту, который нечаянно напомнил). Сажать их на клей не стал, чтобы не испачкать парик, поэтому, похоже, в какой-то момент они свалились, вероятно во время оргии Во-вторых, я вспомнил про самое главное: забинтовать Дио кисть правой руки, благо Птаха до игры обещала это сделать. Бинт нашёлся (люблю свою бездонную аптечку), Птаха отказалась, но меня спасла Ортхильда. Ещё немного магии: поначалу пальцы в бинтах чувствуют себя дискомфортно и не дают о себе забыть (что весьма помогает отыгрывать ранение), но после того, как Дио починили кости по игре, он совершенно не замечал повязку ни во время оргии, ни после - разве что когда пытался что-нибудь налить или съесть. Да и относился он к травме куда легче, чем я ожидал, - он настолько живёт моментом, что ему попросту некогда переезжаться из-за того, что, возможно, больше не сможет играть на клавишных. Вот когда сядет за инструмент - тогда и переедется...
Наконец, около шести я согнал всех на парад - так что к параду успели все игроки, - и дал старт. Сам некоторое время не входил в игру - давал другим персонажам произвести должное впечатление от их появления, давал себе время настроиться. В итоге ввалился последним, успев встретить Софийку и всё объяснить: так определённо проще, нежели отвлекаться от игры.

Предыстория персонажа (много!)Итак: Диориль, рыцарёнок Лианнан, в Осени - мальчик Тайлер, 16 годиков, пробудившийся три года назад. Я честно настраивался на то, что наплодил очередную неприкаянную сущность из тех, что приходят ниоткуда и уходят в никуда, - а потом мы с Лисс взяли и начали обсуждать завязку. И тут оно, как бывает с феями, как полыхнёт...
Январь - явно особенный месяц для Дио, эдакий благословенно-проклятый на встречи. Два года назад, также зимой, он прибыл с посредническим-дипломатическим поручением к некоему Эймону ап Дугал - письма передать, и что-то на словах, вроде какая-то чистая формальность отношений между Домами. К гостю был приставлен служивший хозяину дома тролль Оддгейр - как "сопровождение", но и ежу было ясно, что для присмотра, чтобы гость не совал нос куда не следует и, сказав, будто идёт на кухню, не завернул ненароком в библиотеку, например. Диориль попытался с троллем говорить, вежливо полюбопытствовав про "как тут у вас всё", но, поняв, что тот не настроен общаться, отстал и привык, что за ним везде ходит нечто вроде красивой и молчаливой мраморной статуи. А потом гостя пригласили в хозяйские покои.
Дио, как все Лианнан, в целом лёгок на подъём по части удовольствий, а Эймон - мужик красивый и харизматичный. Но когда непосредственно в процессе отчётливо понимаешь, что живым отсюда не выйдешь, и вообще ряд не замеченных ранее деталей складывается в пользу того, что исчезновение посла обставят как "он сам нарвался", дабы скомпрометировать Лианнан как посредников... В общем, от самца богомола Дио спасло только то, что он талантливо наобещал Эймону следующую ночь, совсем как Шахерезада. И начал тайно собирать чемоданы (не прямо "из маминой из спальни" убегал, конечно, но близко к тому). Путь отступления он нащупал, но осознавал, что придётся пройти через тролля. Убивать тролля ему совсем не хотелось (Дио вообще не любит убивать).
Троллю тоже не хотелось его убивать, и Дио это чувствовал, но знал, что для тролля поддаться в бою - значит предать свою суть, потому не ожидал этого и тем паче не требовал. У Оддгейра был приказ и долг, у Диориля было отчаянное лианнанское желание жить и понимание, что если не прорвётся сейчас - умрёт, ибо Эймон сильнее; и они сошлись(тм). В какой-то момент Дио, уже подраненному, удалось проскользнуть под рукой Оддгейра и из последних сил рвануть за пределы фригольда на Серебряный путь. Тогда он и вывалился из Грёзы к порогу герцога Дилана, где однажды уже бывал на каком-то приёме, сопровождая наставника, - и ему оказали помощь и обложили выдрами. Видимо, тогда его отношения с герцогом и стали более неформальными.
С тех пор Оддгейр не выходил у Дио из головы, но он объяснял это чувством тревоги из-за очевидной неправильности, когда явно Благой благородный тролль служит вот этому вот. К Эймону у него также было двоякое отношение: с одной стороны, как Неблагой, Дио не мог не оценить изящество смертоносной Игры, с другой - совершенно не собирался жертвовать жизнью ради её завершения. (А я после всего скуренного остался в состоянии "яхочутакойфанфик" - почти PWP про зимнюю ночь, ледяное золото-Эймона с руками в перчатках, и умение дипломата работать языком убедительно сделать вид, что он ни о чём не догадывается и хочет ещё.)

А год назад случилась вторая история, уже скуренная Амартом при незначительном моём участии. Жил-был Кайвен ап Фиона (которому мы дали имя уже в день игры, буквально по дороге Амарта на игру), сражавшийся на стороне лоялистов, но не умевший молчать о злоупотреблениях Сияющего воинства, как частных, так и систематических, - по принципу "мы должны править, но мы не должны быть м#@ками и вредить Грёзе". Вооружение отрядов холодным железом, уничтожение Очагов, содержание пленных вне источников глэмора, отряды ши, "бескровно подчинявшие" фригольды при помощи Правления, использование Правления для того, чтобы заставлять простолюдинов сражаться против своих же... - на всё это Кайвен обращал внимание, и были те, кто готов был к нему прислушаться. Несложно догадаться, что были и те, кому это не нравилось.
При Филадельфии Кайвен угодил в плен, и после битвы начались переговоры об обмене пленными. Торговаться за Кайвена сторона аристократов пригласила Диориля как независимого переговорщика. Тот и сам симпатизировал Кайвену и был заинтересован в том, чтобы вытащить его из плена, хотя и опасался, что что-то пойдёт не так (но опасения только укрепляли в желании не делегировать переговоры кому-то левому). Со стороны простолюдинов в качестве переговорщика выступал Бранн Айт ап Фиона - так они впервые и познакомились. Но переговоры зашли в тупик: каждая сторона вынуждена была выдвигать требования, которым не могла уступить другая. Может, со временем Дио и Бранн и пришли бы к компромиссу, но у роялистов лопнуло терпение, и на фригольд напали. Напали, конечно, наёмники, - но все всё поняли.
Диориль положительно охренел, когда он от лица аристократов обещал мирные переговоры - а тут у него из-за спины буквально полетели стрелы и пули. И развернулся к ним лицом, встав в оборону, и остался прикрывать отступление фригольда вместе с Бранном и некоторыми другими. В результате Кайвен погиб, погибло и двое пленных простолюдинов - сатирка Шейла и богганка Рада, - а третьего, эшу по имени Аксель, который вовремя всё понял и рванул к своим, удалось отбить. (Если бы у меня было больше времени, а не считанные часы перед игрой, я сопоставил бы даты и посмотрел бы, кто попадал в плен или пропадал без вести из отряда Манфреда и Кэролайн, - но было уже некогда, и личности погибших я целиком делегировал Амарту.) После сражения и зализывания ран наверняка было время поговорить уже не о деле - и Дио, которому доводилось видеть картины Бранна в частных коллекциях, не преминул рассказать о своём восхищении и заинтересованности и посетовать, что во время войны Бранн не успевает рисовать.
(И после этого всего я снова внутренне заорал, что яхочутакойфанфик - про первую кровь на снегу, про красное золото-Бранна с чёрными перьями и стену его огня, и про то, как непросто соответствовать внутреннему "ни шагу назад", когда ты лёгкий, но, сколько бы по тебе ни прилетело, продолжаешь прикрывать, пока есть те, кому ещё хуже. И вот когда я буду все эти фанфики писать?.. И, видимо, писать без диалогов, поскольку у меня на них точек интеллекта не хватит...)
Дом Лианнан возмущение Диориля подставой услышал. Второй аристократ, который был в плену вместе с Кайвеном, выжил и добрался к своим, - Аллвин ап Айлил, - также рассказал всё как было: Кайвен никому ничего не сдал. Роялисты очень старались замести инцидент под ковёр, но мало-помалу всплыло, что переговоры с самого начала были прикрытием для того, чтобы избавиться от Кайвена, которого некто ошибочно подозревал в сотрудничестве с сопротивлением. И в авторстве этих подозрений мелькнул хвостик Эймона ап Дугал, хотя явных доказательств не нашлось. Видимо, тогда Диориль сложил два и два и осознал, что пережил второй раунд Игры с засланным Балором, а Эймон окончательно спалился перед Домом Дугал и начал искать пути отступления. Вероятно, после этого Эймон и решил, что довести до неконтролируемой ярости тролля - хороший способ исчезнуть и замести следы.
И вот - прошёл ещё год, и Диорилю снова пришлось спешно прыгать на Серебряный путь в состоянии не вполне целом, и этот путь снова вывел его туда, куда Грёза считала нужным...

Диориль ап Лианнан. Отперсонажный отчёт. TW: слэш, оргия, неточности.)Я не сразу понял, куда вывалился с Серебряного пути, - как побежал, едва меня освободили и оказали первую помощь, так и не смог остановиться, когда мои ноги провалились в сырой снег у порога добротного дома (летом он, пожалуй, выглядел бы мрачно, но сейчас, под снежной шапкой, смотрелся сказочно). В результате я буквально рухнул сквозь тяжёлую, но незапертую дверь, и чудом устоял, налетев на край стоявшего у двери кресла.
- Есть в мире нечто неизменное: вы снова сваливаетесь мне на голову, - произнёс знакомый голос.
- Я даже удержался на ногах, - возразил я и только теперь рассмотрел, к кому обращаюсь.
Герцог Дилан ап Фиона, собственной персоной. Но это не его владения: он так же отдыхает в гостях, как и многие, собравшиеся у щедрого тепла Очага. Сидит в кресле в обнимку с химерической выдрой.
- Простите, герцог, что не поприветствовал вас должным образом... - я хотел изобразить подобающий поклон, отряхивая снег с сапог, но герцог отмахнулся:
- Бросьте. Что у вас с рукой? Вам нужна помощь?
- Пустяки. Всё, что можно сделать, с этим уже сделали, а больше ничем не поможешь, если только здесь нет Осеннего хирурга.
- Может, и есть.
Я оглядывался, пытаясь понять, где нахожусь. Когда глаза привыкли к мягким сумеркам, я узнал Южный приют - надёжную вотчину Дома Лиам, фригольд слуага Фомальгаут, где мне не раз назначали встречи. И далеко же меня занесло...
- Можно взглянуть? - ко мне подошёл человек, очевидно зачарованный, в потёртой военной форме и надвинутой на глаза кепке. Выправка у него была тоже военная, хоть он и старательно сутулился, словно прятал лицо. Кто-то притащил парня, вернувшегося из Вьетнама?..
- Что ж, взгляните, - я протянул ему перебинтованную кисть. Он даже не стал развязывать бинт: лишь осторожно придержал мою ладонь своей и присмотрелся, почти не нажимая пальцами.
- Простите за выражение, но, похоже, вас растягивали... - констатировал человек.
- И это тоже.
Переломанные кости и суставы, местами пробившие кожу, разорванные сухожилия... слишком некрасиво, даже чтобы просто вспоминать.
- Дайте мне немного времени, и я скажу, смогу ли я что-нибудь сделать, - заявил он.
Я уже ничему не удивлялся (он не был похож на шарлатана, но я в любом случае ничего не терял), потому ответил:
- Хорошо. По крайней мере теперь я знаю, что люди с рентгеновским зрением бывают не только в комиксах.
- Это не рентгеновское зрение, а большой опыт, - возразил человек.
- Я буду вам очень благодарен, если у вас получится.
- Я ничего не обещаю.
- Но спасибо вам за участие.
- Не вас ли называют Диориль? - вежливо обратился ко мне незнакомец из фей. Он не был похож ни на один из китов, которых я встречал прежде, и по зелёной коже я догадался, что это гилли-ду. Я слышал, что зимой гилли-ду засыпают, и в теле подменыша остаётся лишь человеческая часть души; но, похоже, мир порядочно изменился, и даже дерево могло преодолеть смену сезонов.
- Да, это я, - я несколько удивился, что обо мне мог знать кто-то, кого не знал я, но мои сомнения тут же развеяли.
- В таком случае, здесь обращаются к вам, - и незнакомец отступил в сторону, указав взглядом на высокую фигуру, опиравшуюся на древко копья.
Знакомую фигуру. Пусть и исхудавшую, выглядевшую тенью былого себя, словно Самсон, которому отрезали волосы. С чёрной повязкой на глазах. Неужели...
- Оддгейр?.. - я приблизился к троллю, прикоснулся к его плечу. Он протянул руку и прикоснулся к моему в ответ. - Что с тобой случилось?.. Впрочем, кажется, я догадываюсь, кто с тобой случился... Надеюсь, на это не повлияло моё исчезновение?
- Нет, вы в этом не виноваты. Не знаю, обрадует или огорчит вас эта новость, но Эймон ап Дугал мёртв.
- Не могу сказать, что обрадует... но и не огорчит, - определился я со своими чувствами. - Скорее, я усомнился бы, что он мёртв, а не просто сбросил старую шкурку. Но я рад видеть тебя живым.
- Я тоже рад, что вы живы.
- Да со мной-то что сделается... - я надеялся скрыть от него свою рану, но напрасно: тролль, похоже, достаточно давно был слепцом, чтобы научиться обходиться другими органами чувств.
- Почему пахнет кровью? - спросил он встревоженно.
- О, это от повязки на руке. Но всё в порядке, мне уже оказали первую помощь. - мне стало неловко стоять посреди зала, глядя на Оддгейра, которому я не знал, как помочь, и которого я боялся оскорбить сочувствием, и я предложил: - Может, выпьем за встречу? Кажется, здесь наливают.
- Если вы желаете...
- И после всего, что было, - давай уже на "ты"? Просто Диориль, можно сокращать в любую сторону.
Я направился на кухню, где герцог Дилан о чём-то разговаривал в кругу других ши. Издали полыхнуло рыжим - Бранн ап Фиона?.. Точно он. Но прежде чем подойти к нему (окликать было бы невежливо), я столкнулся с паком-котом по прозвищу Ветер-в-камышах. Раньше мы встречались не на фронте, а в художественных студиях, где он, будучи цирковым гимнастом, также подрабатывал натурщиком, - но я знал, что он принимает участие в войне.
- И ты здесь? Здравствуй, - улыбнулся я ему.
- Приятно видеть знакомые лица живыми, - откликнулся пак.
- И то правда! В нынешнее тёмное время увидеть кого-то живым - уже радость, - искренне согласился я. - Я тоже рад тебя видеть.
А вот Оддгейр был, похоже, не рад паку и требовал, чтобы тот извинился перед его другом гилли-ду, и даже говорил, что мог бы вызвать его на поединок. Гилли-ду при этом называл тролля другим именем - Гисли. Как героя древней саги, мстителя и преступника, проведшего тринадцать лет в бегах...
- Я ни в коем случае не хотел оскорбить столь редкое создание Грёзы, - признал Ветер. - Я всего лишь пошутил.
- Кто может сердиться на пака?.. - заметил я примирительно.
- Видимо, я, - серьёзно вздохнул тролль.
Но гилли-ду обиженным не выглядел, и конфликт казался исчерпанным, так что я продолжил пробираться к столу с разнообразием напитков, а оттуда - в сторону шкафчика со стаканами.
- Пустите-ка меня взять стакан и поприветствовать ещё одно знакомое лицо... Здравствуй, - я наконец оказался перед Бранном, и он отвлёкся от своих собеседников, чтобы мне ответить. - Рад видеть тебя здесь.
Вот и кто поверит моим словам, что я попал сюда случайно? Знаю каждого второго.
- Ты здесь ещё кого-то знаешь? - с любопытством спросил стоявший рядом с Бранном ши в чёрном.
- Да, это Диориль ап Лианнан, мы с ним однажды весьма... увлекательно торговались за пленных, - представил нас Бранн.
- О да, такое не забывается, - усмехнулся я, хватая стакан левой рукой.
- ...А это мой друг, Киллиан ап Скатах.
- Рад знакомству! - поприветствовал я его.
- Чую интересную историю вашего знакомства, - Киллиан навострил уши, словно эшу.
- Это долгая история, - заметил Бранн.
- А мы никуда не торопимся.
- Налейте мне что-нибудь, - окликнул я сатирку, возившуюся у стола и мешавшую какой-то коктейль, но не был услышан и взялся за первую попавшуюся бутылку пива. Зажав её локтем правой руки, я попытался её открыть и, возможно, был бы облит пеной, если бы герцог не пришёл мне на помощь и не наполнил мой стакан. Бранн тем временем рассказывал о переговорах.
- Тогда, после Филадельфии, должен был состояться обмен пленными. Я выступал со стороны простолюдинов, Диориль - независимым переговорщиком, чьими услугами воспользовались аристократы...
- Рискованно, - вставил герцог.
- Такова наша работа, - пожал плечами я. - Конечно, я ожидал чего угодно: провокации, саботажа или срыва переговоров... Но такого - никак не ожидал. Впрочем, не буду забегать вперёд.
- Мы не смогли договориться, время вышло, и на фригольд напали, - продолжал Бранн. - Как выяснилось позже, аристократы с самого начала не были заинтересованы в переговорах. Обмен был организован как прикрытие для того, чтобы убить одного ши, находившегося у нас в плену, Кайвена ап Фиона.
- Кайвена? Так вот что случилось... - проговорил Дилан. - Он был достойным ши. Мне было горько узнать о его гибели, и я не мог не поднять чарку в память о нём.
- Не все его идеи я разделял, но он был поистине честен и благороден, - согласился Бранн.
- Это правда, - кивнул я. - Я хотел поучаствовать в его освобождении, но не знал, что всё закончится так.
- Выжил второй пленный аристократ, кажется из Айлил. Двое пленных простолюдинов также погибли, а Аксель спасся, - Бранн обернулся к Киллиану, видимо упоминая имена, которые должны были быть тому знакомы. - Так что можно сказать, что обмен состоялся.
- Да уж, разменялись... как в шахматах, - с горечью усмехнулся я.
- Это вся история, - Бранн скромно умолчал о дальнейшей обороне и своём участии в оной и обратился ко мне: - Если только тебе есть что добавить со своей стороны. Вам удалось что-нибудь узнать о том, кто стоял за всем этим?
- Нет, мы ничего толком не нашли, - я покачал головой. - Это дело старательно замяли. Впрочем, есть у меня подозрения, что в этом был замешан ещё один мой... знакомый. Должно быть, он планировал убить двух зайцев одним ударом, ведь если бы я не выбрал неожиданную для него сторону - то переговорщика, не сдержавшего слова, простолюдины хлопнули бы первым.
- Знакомый? - заинтересовался Киллиан.
- Да. Когда-то я... ушёл от него по-английски, поскольку понимал, что живым он меня не отпустит.
- Вы были на нейтральной территории? Или у него в гостях?
- В гостях.
- И вы поверили, когда вам сказали, что вы будете там в безопасности?
- Я никогда такому не верю, - улыбнулся я.
- Он собирался убить вас в своём фригольде? - удивился Дилан. - И нарушить законы гостеприимства?
- О, он мог найти такой способ, чтобы они не были нарушены, - ответил я.
- Некоторым плевать на законы гостеприимства, - добавил Бранн почти одновременно со мной.
- Что же это за знакомый? - спросил Дилан.
- Сегодня, здесь и сейчас, я узнал о том, что он мёртв. Впрочем, зная его, я не удивлюсь, если на самом деле он... уполз.
- Как его имя? - герцог, похоже, загорелся местью за представителя своего Дома.
- Не уверен, что я знал его под его настоящим именем.
- Это неважно: любое имя услышит Грёза.
- Спросите у тролля, он может знать об этом больше.
- Слепого тролля? - уточнил Дилан, и я неожиданно для себя испытал укол раздражения: "А ты видишь где-то здесь второго тролля?". - Если он слеп, значит, нарушил Клятву... он служил этому ши, который вас чуть не убил?
- Да, увы, - вздохнул я. - Собственно, мы с этим троллем впервые встретились, когда я с боем уходил из дома его хозяина.
- Но разве Клятва не спадает, когда тот, кому её приносили, умирает?.. - удивился Дилан.
- Зависит от Клятвы, - заметил Киллиан.
- Бывает и так, и для меня это ещё один аргумент в пользу того, что его хозяин мог не погибнуть, а перелинять, - ответил я. А ещё это могло означать, что Оддгейр сам убил Эймона, но об этом я уже не стал говорить вслух: я и так уже сказал слишком много о том, что меня не касалось, и пора было возвращать разговор в прежнее русло. - Ну что, я удовлетворил ваше любопытство относительно инцидента на переговорах?
- Да, вполне, - ответил Дилан.
- Остаться прикрывать отступление было меньшим, что я мог сделать для Кайвена... - проговорил я, снова наполняя свой стакан. Прошёл год, а я всё ещё испытывал тень чувства вины за то, что привёл во фригольд беду, не догадался, не предупредил, не предотвратил.
- Фригольд уцелел? - спросил герцог.
- Я не знаю. Кажется, Очаг выжил, а значит, фригольд найдётся кому отстроить и вновь раздуть угли.
- В наши времена Очаги не остаются бесхозными надолго, - заметил герцог.
- Это правда.
После мы отвлеклись от серьёзного разговора, поскольку я увидел в руках Дилана томатный сок.
- Герцог, вы что, собираетесь сделать "Кровавую Мэри" на текиле?!..
- Ну да, а что?
- Это же преступление! Против вкуса и здравого смысла.
- Да будет вам известно, что преступления против здравого смысла - единственные преступления, которые я совершаю! - провозгласил Дилан.
- И это делает вам честь! - я отсалютовал ему стаканом.
- Кто сказал что-то о преступлениях? - вошёл тот человек, что осматривал мою руку. Кажется, он назвался Максом или Мэттом, - эти человеческие имена постоянно вылетают у меня из головы.
- Герцог Дилан пытался мешать "Кровавую Мэри" на текиле, - наябедничал я.
- И что в этом такого? - спросил Мэтт удивлённо.
- Наверное, ничего страшного. Это просто личное. Мне её жалко. Поэтому я, пожалуй, её выпью...
Я отставил стакан из-под пива, выбрал чистый бокал и налил себе текилы, добавив остатки персикового сока - последнего сока во фригольде.
- Жаль, что здесь нет ничего цитрусового...
- Есть апельсины, - подсказал Бранн.
- Ты переоцениваешь мои силы, если думаешь, что я смогу выжать их в бокал!..
- Так что случилось с вашей рукой? - полюбопытствовал герцог.
- Ещё одна долгая история, но на сей раз вовсе не увлекательная, - поморщился я. - С ней случилась Красная шапка.
- Вас пожевала Красная шапка?
- О, если бы он меня пожевал, я бы остался вовсе без руки, - усмехнулся я. - Нет, он... задавал вопросы. На которые я не мог ответить.
- Чем вы ему так не понравились?
- Должно быть, я был слишком ушастым для того места, - пожал плечами я.
- Как же вас угораздило туда попасть?
- О, всё началось с того, что я проиграл выполнение одного задания на дуэли - достать оттуда кое-какую информацию... и не вполне с ним справился. Что ж, тот, кто назначал мне его, сам виноват: знал же, что я так себе боец!..
- В этом мы похожи, - заметил Киллиан.
- В чём же? В том, чтобы ввязываться в дуэли?
- Нет, в том, чтобы влезать, куда не следовало бы.
- Не то чтобы туда вовсе не следует влезать... просто мне не хватило для этого компетенции, - усмехнулся я. - Впрочем, если целью было навести там бучу, то цель достигнута.
Мой... победитель вполне мог хотеть внести раскол в штаб простолюдинов. Более радикальные увидели во мне врага и потенциальный источник сведений, менее радикальные (и дальновидные) решили за спиной первых устроить мне побег, наскоро перевязав и указав выход из фригольда. Поблагодарить их (даже если спасали они свою шкуру от возможных последствий похищения) я уже никак не мог - уносил ноги и принёс их сюда, в Южный приют.
- Я подумал, и у меня есть две новости, - сообщил мне Мэтт. Или Макс. - Я смогу собрать вам кости, но у меня нет ничего обезболивающего.
- Это не страшно, - заверил я.
- Вам будет очень больно.
- Мне уже было больно, когда это всё ломали. Поверьте, я переживу.
- Какой у вас болевой порог?
- Ну... - я задумался. Глупо будет врать и хорохориться, а потом всё равно орать от боли.
- Когда вас допрашивали, вы теряли сознание?
- Кажется, да.
Если бы Оддгейр мог видеть, я бы сказал, что чувствовал на себе его взгляд в течение всего этого обсуждения. Но взгляда не было... а я всё равно чувствовал - то есть понимал, что он, стоя в стороне, всё слышит и прислушивается. И почему-то мне не хотелось, чтобы он слышал, - как будто я чувствовал также и то, что услышанное причиняет ему боль. Из-за чего? Из-за чувства вины за то, что он ранил меня тогда?.. Нет, не похоже. Но и мне отчего-то было больно видеть его обессиленным и слепым.
- Здесь есть кто-нибудь, кто умеет обезболивать? - вопросил Киллиан в пространство.
- Алкоголь?.. - предложил Дилан.
- Во мне его уже достаточно, - заверил его я.
- Я слышал, сатирки умеют... - герцог обернулся к сатирке, и та выразила всяческую готовность поучаствовать, явно не разобравшись, о чём идёт речь.
- Да, секс помогает расслабиться, - заметил Киллиан и выдал цепочку непонятных научных терминов.
- Я не смогу выразиться так же красиво, как вы... - ответил я с проникновенным сарказмом. - Поэтому скажу проще: от боли у меня не встанет.
- Подождите, я должен это за-а... - и Киллиан умчался в зал как укушенный. Мы с герцогом проводили его удивлёнными взглядами.
- Куда это он?..
- Записывать, наверное, - предположил я.
Но сатирку было уже не остановить. Вокруг меня постепенно собирался круг зевак, которого я вовсе не хотел, и происходящее стремительно превращалось в фарс, причём я был вытолкнут в центр сцены.
- Почему вы не хотите? Давайте попробуем, - настаивала сатирка. Искренне желавшая мне добра. А меня передёргивало от мысли, что пока мне будут вправлять кости наживую, меня будут, ко всему прочему, пытаться возбудить.
- Боюсь, это будет двойной пыткой.
- Вам понравится!
- Мне не понравится. Я не мазохист, я не люблю боль. Говорю же, у меня не встанет.
- Звучит как вызов!
- Нехорошо отказывать даме, - заметил герцог Дилан.
- Я согласен сделать это после. Я согласен сделать это до - для этого мне не нужна рука, я могу делать это даже вовсе без рук! Но я отказываюсь делать это одновременно.
- А как же спор? - рядом снова возник Киллиан, и его интонация была такой удивлённо-требовательной, словно я успел ему что-то пообещать.
- Спор?.. - в свою очередь удивился я.
- Ну да. Слова были произнесены, слова были услышаны!
Нет, это точно ши, воспитанный эшу: принял мой отказ за вызов и теперь не мог от вызова отказаться.
- Я ни с кем не спорил и отказываюсь быть подопытным.
- Почему подопытным?..
- Вот что, - спектакль пора было заканчивать. - Слишком много внимания на меня одного. Давайте уже просто сделаем это. Без секса!
- Я не буду делать это без обезболивания, - теперь упёрся Макс. Или Мэтт.
- Я могу зажать в зубах палку, если хотите.
- И переломать себе все зубы?..
Тут, к счастью, внимание герцога переключилось на него - он спросил, бывал ли у Мэтта секс с сатирками, и, услышав, что нет, провозгласил:
- У нас тут девственник!
Ветерок и сатирка тут же накинулись на бедного человека с двух сторон, подхватили под руки и куда-то потащили, как бы он ни упирался.
- Пойдём-пойдём, - ласково уговаривал пак. - Тебе будет плохо, но тебе понравится.
Я для порядка заступился за Мэтта, сказав, что у всех разные предпочтения и кто-то может просто не хотеть оргию, но про себя эгоистично порадовался, что обо мне все немедленно забыли. А Мэтт - или всё-таки Макс? - сумеет отбиться, в нём я не сомневался.
- Бедняга, - прокомментировал я, сделав шаг назад из толпы, за пределы круга, и встав рядом с Оддгейром. Мне было совестно, что я собирался с ним выпить, а в результате бросил его одного.
- Я боялся, что вас могут принудить к чему-то... непристойному.
- О, никто не может принудить к чему-то ши, - заверил его я. - А если кто-то и может... то здесь таких нет. Они просто шутили.
- Хорошо, если так. А если вы хотите знать, что в действительности произошло с тем, кто называл себя Эймоном ап Дугал...
- Конечно, хочу. Расскажешь?
- А как же тот человек, который собирался помочь вам с лечением?
- Он куда-то убежал, - я поискал взглядом Мэтта, исчезнувшего в зале. - Это может подождать.
- История тоже может подождать.
- История может послужить хорошим обезболивающим, - улыбнулся я.
- Раз вы желаете... - Оддгейр направился в сторону коридора, и я последовал за ним, оглядываясь в поисках места, где нас бы не подслушали и не потревожили. Так мы дошли до дальнего конца коридора, где в уютном углу были свалены шкуры и подушки.
- Здесь можно присесть, если история долгая, - и я первым сел и воззрился на тролля, который, видимо, вежливо ожидал приглашения. - Садись же, не стой!..
Оддгейр сел рядом и начал рассказывать. Рассказывал он издалека - о леди из Дома Дугал, что некогда дала Клятву никогда не брать в руки и не ковать оружия.
- Рискованная клятва, - заметил я. - Особенно для ши Дугал.
Тролль говорил тихо - порой я едва его слышал, когда из зала раздавались весёлые выкрики и взрывы смеха. Порой она замолкал, подбирая слова и словно настораживаясь, как если бы сомневался, что я всё ещё рядом и что нас никто не слышит, и я говорил:
- Я слышу тебя.
Я и сам не заметил, в какой момент положил на его ладонь свою, левую. Его большая рука была холодной как камень. Оддгейр продолжал о том, как эта леди ши пришла к порогу дома Эймона, но, поняв, что он не намерен соблюдать законы гостеприимства, развернулась и ушла прочь. Я понял это так, что гостья покинула фригольд, не успев переступить его границ, и одобрил:
- Пожалуй, это было лучшим решением в такой ситуации.
- Не совсем. Я получил тот же приказ, что и тогда, когда прибыли вы...
- Не выпускать? - усмехнулся я понимающе.
- Да. И я его выполнил. А она вошла в покои Эймона. Не знаю, в чём она его обвинила тогда, только живой она оттуда не вышла.
Я почтил молчанием память незнакомой мне, но несомненно отважной леди. Что здесь скажешь?..
- И когда пришли вы, я не хотел, чтобы из-за меня погиб ещё один невинный ши, - договорил Оддгейр.
- Ты исполнял свой долг.
- Когда я пробудился, меня приютил табор простолюдинов. Мы не собирались ни с кем воевать, но потом война началась... и я хотел защитить свою семью.
- Порой война сама приходит к нам, - кивнул я. - А политика занимается нами.
- Я ничего не смыслил в политике. Я думал, что Дом Дугал - достойный дом, чтобы присягнуть лорду из этого Дома. Думал, что буду служить ему, а он окажет покровительство моей семье...
- Никто не виноват в том, что приносит Клятву тому, кто её недостоин. Мне было горько осознавать, что такой лорд, как Эймон, мог удостоиться такой чести, как верность тролля.
- Служить - это наша суть. Мы не можем иначе.
- Я понимаю. А Эймон... Я тогда ещё почуял, что он любит... ломать игрушки. И мне ещё повезло, что я был всего лишь... деталькой общего конструктора, вовремя закатившейся под ковёр. Я боялся даже представлять, что он делает с любимыми игрушками.
- Никто не должен быть игрушкой в руках другого, - серьёзно проговорил Оддгейр.
- Разумеется. Но некоторые думают иначе.
- Тогда я не знал, что в Доме Дугал может скрываться ши из Дома Балор...
- Это уже не имеет большого значения, - заметил я. - Среди ши Дугал тоже бывают те ещё типы.
- Я рад, что хотя бы вам удалось выжить.
- А я рад, что ты сумел... вырваться от Эймона.
- Я нарушил Клятву. И Грёза покарала меня за это.
- Грёза строга, но... это не навсегда. И я уверен: мы ещё встретимся.
- Вы бы этого хотели?
- Да. Конечно.
Кажется, Оддгейр только сейчас заметил, что я держу его за руку, и убрал её, пробормотав:
- Простите...
- Не нужно извиняться. Хоть руки согрелись, - улыбнулся я. Пальцы тролля за время разговора действительно стали тёплыми. - А то были холодными как лёд.
Мимо нас из гостевой комнатки прошествовали довольные Дилан и Киллиан. Времени зря не теряли! Впрочем, странно, что их было не трое: чем Бранн в это время был занят?..
- Герцог опять не делится, - констатировал я. - Вернёмся?..
Я встал на ноги, и ко мне подошёл Киллиан:
- Кажется, мне следует извиниться.
- За что? - удивился я.
- Ну, это я несу ответственность за шумиху, которую подняли вокруг вас.
- Во-первых, не вы одни, а во-вторых - бросьте...
- Бросить что, нести ответственность или устраивать шумиху?
- Брать на себя ответственность. Медленно снимите её с себя.
Стоило мне войти на кухню, как передо мной вырос недовольный Макс. Кажется, всё-таки Макс.
- Так вам нужна помощь или нет?
- Я уже сказал, что готов на всё, даже без обезболивания.
- И ушли разговаривать на полчаса!
- Ну уж не на полчаса... но мы два года не виделись!
- Так вот. Я могу срастить вам кости, но не восстановить сухожилия. Они пусть срастаются сами.
- Хорошо, делайте что можете. Я в любом случае вам признателен. Скажите, что мне нужно делать.
Я ещё ожидал, что мне скажут куда-то лечь, разложат инструменты и всё такое, но Макс сказал:
- Дайте мне руку.
Кто-то подошёл ко мне сзади и положил ладони мне на плечи, начав осторожно, но умело массировать. То есть не кто-то, а Бранн, потому я и не удивился, а расслабился, охотно подставляя усталые мышцы, откинув голову и прижмурившись. Занятно, что я узнал его по рукам, не оборачиваясь. Нет, у меня нет третьего глаза на затылке, и ничего между нами раньше не было, - и всё же, один раз увидев, спутать руки воина и художника с кем-либо ещё невозможно.
- Просто снять напряжение, - пояснил он.
- Я не то чтобы напряжён... - отозвался я. Мне в самом деле не было страшно перед процедурой, я лишь хотел поскорее через неё пройти. - Но спасибо.
Макс не стал предупреждать, когда всё начнётся, чтобы я не напрягся обратно, - просто в какой-то момент я почувствовал, что в моей перевязанной ладони, которую держал человек, начало что-то происходить. Первый осколок кости пришёл в движение, вставая на место, и я зашипел, затем застонал. Перед глазами начало темнеть, и я успел выдавить:
- Кажется, мне лучше сесть...
- Сядьте, - разрешил Макс, и я буквально рухнул перед ним на колени, опираясь о пол здоровой рукой. Кости складывались под покровом истерзанной кожи и плоти одна за другой, боль накатывала волнами, заполняя собой всё, лишая зрения и слуха. Должно быть, раз или два я вскрикнул. И всё это время Бранн был рядом, хотя ему наверняка было неудобно наклоняться ко мне, и я был благодарен ему, чувствуя его руки как якорь в этом море. Очень хотелось взять его за руку, но краем сознания я понимал, что могу так сжать его пальцы, что лечить переломы понадобится уже ему. И даже если нет, я всё равно не хотел причинять ему боли.
Под конец лечения я всё больше сгибался пополам, инстинктивно пытаясь свернуться в комок, сжаться до точки, чтобы избежать боли, и когда Макс отпустил мою руку, я уже почти лежал лицом в пол. Выправленная ладонь - впрочем, снаружи я пока не замечал разницы - безвольно шлёпнулась перед моим лицом. Моему целителю следовало бы меня привязать, как это сделал мой недавний палач, - иначе, чего доброго, я бы от него уполз. И я не сразу понял, зачем нужно было заниматься мной на кухне, на глазах у всех, - но, должно быть, там было светлее, и проще стереть с кафельного пола просочившиеся сквозь повязку капли крови.
Я выпрямился. Отдышался. Теперь я мог прикоснуться к ладони Бранна, накрыв её своей:
- Спасибо тебе.
Он расценил мой жест благодарности как просьбу о помощи и поддержал меня под руку, помогая подняться. С другой стороны меня тут же поддержал Оддгейр - конечно, он тоже был рядом, хоть я и не заметил, насколько долго.
- И тебе спасибо, - я прикоснулся к его плечу.
- Как вы?
- В порядке, раз стою на ногах. Сейчас только голова перестанет кружиться...
Бранн протянул мне бокал красного вина, и я с наслаждением сделал глоток пересохшими губами. Я не успел задуматься о том, кем был мой "хирург", обладавший явно несвойственными простым смертным способностями: я ещё мало знал об этом мире и был готов к любым его чудесам. Задумались за меня:
- Он вампир! - провозгласила сатирка, указывая на Макса пальцем.
- И что с того? Как будто это что-то плохое, - заметил я. Мне было решительно всё равно, кто спас мою руку, будь он хоть фомором. Я не знал только, чем его отблагодарить: Осенних денег у меня не было, а предлагать ему кровь, в которой были растворены глэмор и алкоголь, было... рискованно.
Недаром Ветерок принюхивался к Максу, говоря, что он странно пахнет. Хотя, должно быть, вампир не должен был пахнуть ничем?..
- Как твоя рука? - Дилан бесцеремонно схватил меня за перебинтованную кисть.
- Ауч.
- Понятно.
Герцога тот факт, что он привёл во фригольд вампира, ничуть не расстроил, и он вернулся к попыткам уговорить Макса на оргию с сатиркой, как если бы сатиры приплачивали ему за рекламу.
- А у вампиров, вообще, может встать, если они, вроде как, мёртвые?.. - спросил я. Макс предсказуемо не стал отвечать, и я запоздало осознал, что вопрос был не слишком вежливым. - Простите, я очень мало знаю вампиров и могу не знать, как правильно вести себя...
Но, кажется, своим вопросом я разверз бездну, и Максу уже было не до меня - он отбивался от настойчивых домогательств желающих проверить.
- Простите... - а это уже была девушка, Мечтательница, и обращалась она ко мне. - Мне кажется, что я вас где-то уже видела.
- Возможно... - я присмотрелся к ней. Художница? Натурщица?.. Обычно у меня была хорошая память на лица, но в этот раз я честно признал поражение: - Но я вас не помню.
- Наверное, вы мне снились... вы умеете являться во снах?
- Нет, не умею. Есть те, кто это практикует, но я не из их числа.
Впору задуматься, не пытался ли кто-то меня подставить, насылая на Мечтательницу сны с моим участием. Но, похоже, она ни на что не жаловалась.
Я подошёл к столу и задумчиво взглянул на сироп из белого шоколада. Влил его в текилу. Попробовал. Получилось недостаточно шоколадно. Тогда я бахнул туда же шоколадного ликёра. Полученная смесь слегка расслоилась, зато была вполне сладкой и вкусной.
- Не уверен, что смогу повторить это извращение, - сказал я герцогу, попросившему дать попробовать.
- Извращение - это со слуагом.
- Слуаги разные бывают, - заметил я. - К тому же, хозяйка этого места - тоже слуаг.
- Хозяйка, не хозяин?..
- Ну, я её не раздевал, так что не поручусь, - усмехнулся я. - Но почему-то мне кажется, что хозяйка. А не раздевал я её потому, что она уже стара, а не потому, что слуаг!
- Вы просто не умеете их готовить! - заявила сатирка. - Слуаг может быть главным блюдом на столе.
- Любимое блюдо здешней хозяйки - тухлая рыба!.. - возразил я.
- Самое сложное со слуагом - это поймать, - со знанием дела предположил герцог. - И удержать.
- Чтобы не выскользнул?..
- Настоящий профессионал сможет соблазнить и слуага, - сказала сатирка.
- Что ж, быть может, однажды мне доведётся общаться и со слуагами, - посмеивался я.
- Со слуагом лучше в мозг, - рассудил нас Бранн.
- В мозг - вообще лучше всего, - согласился я. - Мозг - самая сексуальная часть тела.
- Слуаги считают, что ши после смерти перерождаются троллями, - припомнил богган Тимо. - А сами слуаги последние в этой цепочке.
- Я был бы не против переродиться, - усмехнулся я. - Но из меня выйдет плохой тролль.
Так мы могли бы долго обсуждать слуагов, как вдруг Оддгейру, как всегда стоявшему в тени неподалёку, стало нехорошо - он согнулся и прижал ладонь к глазам. Я немедленно подбежал к нему:
- Болит?..
- Принесите воды! - распорядился, подхватывая его, гилли-ду, которого называли Тайгом, и я, поставив бокал на ближайшую поверхность, бросился на кухню.
- Дайте ему сесть! - это уже Макс, как всегда в роли доктора.
Когда я наполнил на кухне кружку воды (рявкнув на всех дважды, чтобы расступились) и донёс её до Оддгейра, его уже довели до того угла в коридоре, где мы недавно сидели. Он по-прежнему держался за повязку, словно в нерешительности.
- Срок вышел, - с улыбкой пояснил Тайг.
- Год и один день?.. - догадался я.
Всё сходилось. Чуть больше года назад была битва за Филадельфию и последующие переговоры с приснопамятным обменом пленными. После этого я услышал имя Эймона, но Дом Дугал талантливо сделал вид, что у них такого нет и никогда не было. Значит, если бы не провалившаяся месть Кайвену и мне, Эймон мог бы не довести Оддгейра до нарушения Клятвы... и продолжил бы держать его при себе?.. Я не знал, к добру или к худу наши судьбы вновь переплетались.
А потом чёрная повязка спала, и бездонные тёмные глаза открылись прямо передо мной, и смотрели прямо на меня. Зрячие глаза - в этом не приходилось сомневаться. И несколько мгновений мне казалось, что никогда прежде ни в чьих глазах я не отражался так, и что я никогда прежде не видел ничего настолько же прекрасного, как эта глубина, на дне которой было столько тёплого света, что куда там звёздам и самоцветам, ночному морю и цветочным полям... И я не мог не улыбнуться - от счастья и облегчения, что всё осталось позади и нарушенная Клятва Эймону более не имеет своей власти.
- Не буду шутить плохие шутки про "сколько пальцев", - сказал я с улыбкой, приподняв перебинтованную ладонь. - Я и так понимаю, что ты меня видишь.
- Снова видеть так непривычно...
- Ты привыкнешь, - заверил его я. - А здесь есть на что посмотреть!..
Словно в подтверждение моих слов со стороны кухни раздался шум и мяв, и я поднялся, чтобы взглянуть.
- А ещё говорят, что у котов неслышный шаг... - проговорил Оддгейр.
- О, это он сейчас развлекается. Неслышно он подкрадывается к врагам, - заверил его Тайг.
- Вы знаете, что есть люди, которые пытаются продвигать закон против ночного топота котов? - встретил меня Киллиан с самым серьёзным видом.
- Каких только законов нет в разных штатах, - заметил я. - Вы думаете, это заговор против котов?..
- Думаю, да!
Я вернулся к Оддгейру и Тайгу и заметил:
- По крайней мере, звуки кошачьих шагов точно существуют: из них, помимо прочего, сковали ту цепь, которой связали Фенрира...
- А также из женской бороды, птичьей слюны и корней гор, - подхватил Оддгейр.
- Допустим, видел я бородатых женщин... - сказал Тайг.
- Осталось найти корни гор, - подытожил я.
Я сидел и смотрел, как вокруг собираются другие, радуются и поздравляют Оддгейра. Слушал вполуха, словно то выныривая на поверхность беседы, то вновь погружаясь в странное смятение внутри себя. Оддгейр говорил о том, что не ожидал встретить здесь свою ученицу, и я переспросил:
- Ученицу? Познакомишь?
- Эдит Белл, - он представил мне ту девушку, которая утверждала, что я ей снился.
- Диориль ап Лианнан, рад знакомству.
Герцог Дилан, сидя рядом со мной, вновь стал рассуждать о том, что глупо себя ограничивать и отказываться от секса, даже если у тебя есть одна-единственная Истинная любовь, ведь любовь и секс - разные вещи. С последним утверждением я не мог не согласиться, но всё же напоминал, что чьи-то предпочтения не обязательно равны ограничениям - просто не все любят оргии.
- Значит, вы, герцог, занимаетесь любовью, а не войной? - улыбнулся Тайг.
- Любовь порой бывает не менее разрушительна и приводит к не меньшим жертвам, - заметил кто-то. Оддгейр? Киллиан? Макс?.. Все говорили одновременно, и я едва мог вставить хоть слово.
- Да уж, любовь - то ещё проклятие, - согласился я.
- Любовь прекрасна!.. - горячо начал возражать Дилан, и всю его тираду я с улыбкой пропускал мимо ушей.
- Мы так часто бываем нужны, и так редко бываем любимы... - произнёс я, ни к кому конкретно не обращаясь и никем не услышанный.
Я сам прослушал, как Дилан от философствований о любви перешёл к тому, как ужасна война и как мы все каждый день убиваем других фей, и как это несомненно противно Грёзе.
- Ну, предположим, не каждый день... - усмехнулся я.
Но герцога уже понесло: с трогательной, почти наивной верой в очах он начал рассказывать, что ши когда-то уходили в Аркадию с мечтой о безопасном месте для всех, и теперь осталось только эту мечту воплотить, а не сражаться. Тайг ожидаемо не выдержал:
- Но нам не нужна ваша мечта, герцог. Мы прекрасно обходились и без неё. Вы сидите в своих владениях и не воюете, верно?..
- Верно. Я оберегаю свою землю и своих подданных, и никому не позволено браться в моих владениях за оружие.
- Значит, вы защищаете только тех, кто присягнёт вам на верность?
- Каждый, кто придёт ко мне с миром, может рассчитывать на приют и защиту, и многие присутствующие здесь могут это подтвердить, - тут я молча кивнул, поскольку не хотел перебивать герцога. - Но не в моих силах прекратить войну на всём континенте. Есть тот, кому это по силам, и я иду, чтобы говорить с ним.
- Я тоже не хотел воевать, - ответил Тайг. - Но мне пришлось защищать свою рощу от вас, пришедших. И теперь, кто бы ни попросил в ней убежища, даже если он мой враг, - он получит его по законам гостеприимства.
Мне подумалось о том, что в чём-то сытый голодного не разумеет: мало найдётся охотников нападать на целое герцогство, тогда как оборонять рощу, даже если в ней не было Очага, наверняка приходилось куда чаще. Но вслух я сказал:
- Между вами больше общего. Каждый из вас защищает свой кусок земли, малый или большой.
- Если это так, то ты пожмёшь мою руку, - сказал Дилан и протянул руку вперёд, так что мне пришлось отклониться назад. И Тайг протянул руку также. Рукопожатие состоялось.
- Война не закончится, пока есть те, кто хочет сражаться, - говорил Тайг. - Пока есть легенды о победах, будут легенды и о сражениях.
Он говорил о том, что не спит этой зимой потому, что он один и кто-то должен обходить все рощи и следить за ними.
- Я никогда прежде не видел гилли-ду, - признался я. - Только слышал легенды.
- Никогда? Даже раньше? - удивился герцог.
- Раньше?..
- До Раскола.
- Я всё ещё ничего не помню, - пожал плечами я.
- Как жаль.
- Может быть. А может, это и не стоит помнить.
- Приходите в рощу возле Дерри, - пригласил всех Тайг. - Там бьёт источник, из которого можно черпать глэмор.
- Дерри? - переспросил я. - Это ведь где-то в Гибернии? Далековато.
- Нет, - улыбнулся он. - У нас здесь, в Америке, тоже есть свой Дерри. Когда-то его основали те, кто прибыл из того, другого Дерри, что на острове Эрин.
Затем протяжный кошачий мяв послышался вновь.
- Кто там мучает кота?.. - поинтересовался Дилан.
- Или не мучает... возможно, ему хорошо, - предположил я и направился на кухню.
Моим глазам предстало впечатляющее зрелище: клубок в основном стоящих на ногах, но переплетающихся тел, ритмично колыхающийся на волнах глэмора.
- Что здесь происходит?..
- Дар Пана! - ответили мне. - Давай к нам!
Недолго думая, я присоединился к общему кругу, оказавшись между Ветерком и Киллианом. Меня тут же деликатно взяли за руку и, сказав, что "так правильно", переложили её туда, где у кота был хвост. Кот одобрительно замурлыкал и прижался ко мне (хорошему коту и в январе март). Вскоре оргия захватила меня целиком в свою горячую карусель: мягкие кошачьи уши и мягкие губы Ветерка, соблазнительно прикрытая волосами шея Киллиана, руки Бранна и его невероятные фиалковые глаза и улыбка, рыжие кудри Мечтательницы Мишель, богганка Шэлль и, конечно, сама сатирка, ненавязчиво направлявшая процесс, как танец... Ещё немного - и я перестал понимать, чьи руки, ноги и другие части тел прикасаются ко мне, и это было совершенно неважным; я подхватил ритм и напрочь забыл о том, что забинтованная рука не годится для того, чтобы ей ласкать.
- Оргия, и без меня?!.. - с такими словами герцог Дилан запрыгнул в самый центр круга, подняв бокал над головой. Бокал у него изъяли и выставили за пределы круга, чтобы он не разбился.
Всё последующее время герцог купался - иначе не скажешь - в волнах любви, накатывавших на него со всех сторон. И он отвечал всем, и всем уделял внимание, - впрочем, я никогда и не сомневался в том ши Фиона, кто мог удовлетворить четыре десятка выдр Дозора, и не одновременно, а поочерёдно. Меня уже едва держали ноги, и даже Ветерок начал выдыхаться, а герцог только вошёл во вкус - и из-за него я не мог добраться до противоположного края круга, включая саму сатирку.
- Можно меняться местами, - сказала она, и я пробрался поближе.
Впрочем, оргия начинала распадаться попарно. Я видел, что Бранну и Киллиану явно хотелось остаться вдвоём, и не удивлялся этому: было заметно между ними то тепло, которое я как будто начал понимать только теперь. Я же вздохнуть не успел, как герцог сгрёб меня в охапку и объявил:
- Я похищаю у вас этого ши!
- Эй, так нечестно!.. - послышалось нам вслед, пока он с уверенностью вёл меня к уже разведанной комнатке, ни на секунду не выпуская из цепких объятий. Но я и не собирался сопротивляться. Мы ввалились в тесное помещение, и, едва за нами захлопнулась дверь, герцог со стуком прижал меня к ней спиной. Так соскучился?..
Всё было быстро - распалённый Дилан не собирался ни сдерживаться, ни растягивать удовольствие. После финала нас обоих покинули последние силы, и, придя в себя, я обнаружил себя сидящим на полу, куда опустился следом за герцогом. Хотелось поговорить, и я невольно предался воспоминаниям.
- А ведь в прошлый раз я свалился на вас как раз после того, как... сбежал от того своего ныне покойного знакомого.
- Тебе удалось от него отбиться?
- Нет, я заговорил ему зубы, пообещав продолжение банкета. И он решил отложить десерт на потом, но пришлось его разочаровать.
- Бедный мальчик.
- Не вздумай меня жалеть. Я даже получил некоторое удовольствие.
- О, тебе нравится боль?
- Нет, я не мазохист.
- Но каково это - заниматься любовью с тем, кто думает о том, как тебя убить?
- Это... необычно. И...
- Будоражит?
- Да, пожалуй.
- Когда я занимаюсь любовью, я никогда не думаю о том, как кого-то убить... Впрочем, я вообще никого не убиваю.
- В вас я и не сомневался, - добродушно усмехнулся я.
Вдруг я расслышал крики снаружи, и они не показались мне радостными. Женский голос что-то выкрикивал о зиме, но вокруг и так была зима... Что-то было не так, и я сказал:
- Нужно посмотреть, что происходит.
Я, кряхтя, поднялся на ноги, наскоро привёл себя в порядок, открыл дверь и вышел, переступив через возившегося с одеждой Дилана. Прямо передо мной в коридоре стояла Эдит, ученица Оддгейра. Она оглядывалась с невидяще расширившимися глазами, повторяла о пришествии Зимы и Оке Балора в небе, и катившимися от неё волнами глэмора меня чуть не сбило с ног. Вокруг неё собирались остальные, уверяли, что никакого Ока в небе нет. Кто-то спрашивал издали:
- Что случилось?..
- Да у нас тут Танец Грёз, - откликнулся я.
- А разве по такому количеству глэмора не понятно?.. - одновременно со мной ответил Бранн. - Теперь на всех хватит.
- После всего, что здесь происходило, здесь и раньше на глэмор топор можно было вешать, - заметил я. - А тому, что она говорит... можно верить.
Ветерок велел всем расступиться и не напирать, я посоветовал усадить Эдит и дать ей прийти в себя. Она опустилась на подушки, и я сказал:
- Здесь все свои. Ты в безопасности.
Киллиан стал говорить с ней, явно лучше многих понимая, о чём она говорила:
- Да, Зима придёт, но это будет ещё нескоро. Мы успеем подготовиться.
- Это всего лишь смена сезонов, - проговорил Бранн, стоя в стороне. - Следом за Осенью приходит Зима, а после Зимы вновь наступит Весна.
- Только мы её уже не застанем, - добавил я. - Но если Грёзу сберегли в Осени, то мы сумеем сберечь её и Зимой.
- Колесо должно вращаться, - продолжал Бранн.
- И его столько лет вращали в этом мире без нас, - подхватил я. - А теперь, когда мы вернулись... осталось только объединить усилия.
Вдруг Эдит, теперь уже пробудившаяся ши, взглянула на меня, протянула ко мне руку и сказала:
- Я тебя помню.
Я приблизился к ней и спросил:
- Что ты помнишь?
- Я помню, что не хотела уходить... это казалось мне трусостью... мне позволили остаться, взяв с меня Клятву, что я догоню их позже. Я гостила во фригольде другого Дома, не моего... и там был ты...
- Я из Дома Лианнан, - сказал я. Считанные мгновения я ожидал, что она окажется из моего Дома, но нет. Что ж, немудрено, что во владениях Дома Лианнан задерживались гости: согласно легендам, во фригольдах моего Дома долго поддерживался жар Очагов. Пиры во время чумы, порой в самом буквальном смысле...
- Потом мы уходили вместе, - закончила Эдит. - Ты также не хотел уходить.
Я не стал её расспрашивать: Кризалис и так её утомил. Её стали спрашивать, из какого Дома она сама, и тут её взгляд посветлел, словно она всё ещё видела прямо перед собой виды даже не Аркадии, а чего-то ещё более прекрасного - земли, по которой ступали Туата де Данаан.
- Зелёные холмы... - проговорила она. - Остров Эрин. Дуб на гербе...
- Даже не слышал о таком гербе, - пробормотал я.
- И арфы... в доме играли арфы. Они пели о подвигах... о чести... воспевали месть...
- Дайреанн?.. - сказал Киллиан, словно выдохнул.
- Да! - и новый всплеск глэмора сотряс воздух и всё тело Эдит.
- Я ни разу не встречал представителей этого Дома, - проговорил Киллиан, а Тайг припомнил, что один знакомый ему гилли-ду рассказывал о двух леди Дома Дайреанн, которые также оставались до последнего и не уходили в Аркадию.
- Быть может, они вернулись в Гибернию? - предположил я. - Большинство представителей моего Дома вернулись туда. Я могу узнать, не встречали ли они кого-нибудь из ши Дайреанн.
- Если арфы играют о мести - это точно Дом Дайреанн, - Бранн по-прежнему с улыбкой наблюдал за происходящим.
- Но если остановиться только на первой половине этого предложения, то арфы всегда были и в нашем Доме, - заметил я.
Когда Кризалис случился, Киллиан сунул мне в руки свой бокал вина, я в свою очередь машинально отдал его Дилану, а теперь герцог исчез - вместе со своей химерической выдрой и вместе с бокалом.
- И когда уже будет драка?.. - посетовал Киллиан.
- А обязательно должна быть драка? - удивился я.
- Ну, какой же вечер без драки!
- Для драки нужен повод. Может, ещё будет.
Тайг сказал, что Эдит - первая в мире фея, родившаяся в результате оргии. Я был спокоен за дальнейшую судьбу пробудившейся и нашёл свой бокал, который всё время оставлял в одиночестве, и впервые за вечер подошёл к столу с закусками, чтобы попробовать конфеты... Всё шло своим чередом, а потом меня вновь окликнул по имени Оддгейр.
- Диориль!.. Можно ли с вами... с тобой поговорить?
- Да, конечно.
Я подошёл к нему. Помню, мы стояли буквально в дверях зала, он загораживал от меня свет, наклоняясь ко мне, - но не помню в точности его первой фразы, поскольку она оглушила меня, перевернув весь мир с ног на голову. Я просто не мог в неё поверить.
- Ты можешь прогнать меня, но... я хотел бы следовать за тобой.
- Прошу тебя, не совершай одну и ту же ошибку дважды! - взмолился я. Мне стало страшно. Страшно, что я сломаю это хрупкое, заключённое в несокрушимом теле тролля. Сломаю не нарочно, как Эймон, а случайно, просто в силу своей сути, и это будет ещё страшнее. - Я - последний в списке подходящих объектов для такого бесценного дара, как... привязанность тролля.
Я не стал даже произносить вслух слово "верность", не говоря уж о чём-то большем. Нельзя было дать ему совершить непоправимое.
- Я сам выбрал, кому отдать своё сердце.
...Поздно. Я не выдержал и обнял его, прижался к груди, в которой это сердце билось.
- Я не заслуживаю его.
- Только ты и заслуживаешь.
- Нет. Никто его не заслуживает... - и сердце, один раз уже брошенное в грязь Эймоном, заслуживало много большего. Долгих лет безмятежного счастья. Верности в ответ. Всего, чего я не мог дать, как бы ни хотел. - Почему именно я?..
- Говори что угодно, но только не говори, что недостоин.
- Речь не о недостойном. Я - ши Лианнан. Мы уничтожаем всё, к чему прикасаемся, - а то, что любим, уничтожаем вдвойне... Я не хочу для тебя такой судьбы.
- Мне не так уж много осталось.
- Нет. Тебе ещё жить и жить, и идти по Пути Подменыша вперёд, а я... такие, как я, вспыхивают и гаснут.
- Но я хочу жить для тебя.
Я заглянул, очень близко, в его глаза, вновь утопая в них, и попросил насколько мог серьёзно, словно слова могли упасть в эту манящую глубину и остаться там:
- Не надо. Не строй всю свою жизнь вокруг меня одного! Я хочу, чтобы у тебя было что-то ещё. Что-то, чем ты сможешь жить, когда не станет меня.
- Но ты всегда будешь со мной, в моём сердце, - возразил Оддгейр так же серьёзно и так просто, как о чём-то очевидном, что должно было быть ясно и ребёнку.
Я обнял его вновь, простонав:
- Что же мне делать с тобой...
- Ты всё ещё можешь меня прогнать.
- Нет!.. - я выдохнул так поспешно, словно его могли у меня отнять. - Я ведь... вспоминал тебя. Пусть не постоянно, а время от времени, но я не мог тебя забыть... И если бы хоть одна весточка о тебе... И теперь, когда я снова нашёл тебя, как я могу тебя прогнать?..
- Я тоже помнил о тебе. Бесстрашная птица...
- Бесстрашная?.. - усмехнулся я. - О, ты бы знал, насколько мне было страшно! И тогда, и год назад, и сегодня...
Теперь уже Оддгейр прижал меня к себе, и я погладил его по спине:
- Ну, не вздыхай так тяжко! Всё позади. То, что проходит, становится хорошей историей.
- Как бы мне хотелось укрыть тебя от всего мира... - и его руки в самом деле укрывали от всего на свете, даже от моих собственных тревог.
- Корабль сгниёт в порту, - выговорил я сквозь сжавшееся вдруг горло и горькую улыбку, сократив до трёх слов старую притчу.
- Я знаю. А птица умрёт в клетке. Но я научусь тебя отпускать.
- А я всегда буду возвращаться, - пообещал я. - А по возможности - брать тебя с собой. Но если не смогу взять, то это не значит, будто я не доверяю тебе, или недооцениваю твою силу, или считаю обузой... Просто есть места, в которые следует идти одному.
- Я понимаю.
- И всё же мне не верится... Для многих простолюдинов я - чудовище.
- А я - клятвопреступник. Эймон... я убил его. Он убил всю мою семью, которую клялся защищать, всех до единого, - а я убил его.
- Ты всё сделал правильно.
Мы смотрели друг на друга, хотя мне для этого приходилось запрокидывать голову, а Оддгейру - наклоняться. Я поцеловал его, и он - меня, так бережно, пока не размыкая губ... Я тысячу раз понимал, что он старше меня и отнюдь не девственник, но - так казалось правильным. Не упустить - и словно боясь спугнуть - эти первые, неповторимые мгновения. И - снова обнять, вдыхая запах его волос, спадающих на плечи.
- Так странно... - прошептал я. - Как будто это уже было когда-то... очень давно...
- Быть может, мы уже встречались прежде. Но это не так важно, когда есть здесь и сейчас.
- Да, - согласился я, смелее целуя. - Здесь и сейчас - важнее всего. И это весьма Неблагой принцип... смотри, ещё научу тебя плохому.
Я не знал, о чём ещё можно говорить, когда так непривычно и так легко, и сказал, посмеиваясь:
- Кажется, зима - не моё время...
- Почему?
- Зимой я удирал из дома Эймона, год спустя зимой я прикрывал отступление из фригольда - также, вероятно, по его милости, - и вот сегодня...
- Может, у тебя талант.
- Какой? Врезаться в стену на лету?
- Так, что стена рассыпается прахом.
- Ну, если птица будет очень долго долбить гору, как в той старой сказке... Но если бы всё это не случилось, я бы не встретил тебя, а значит, в конечном итоге всё к лучшему.
И это говорил я?.. Ши Лианнан всегда были фаталистами, всегда знали, что если что-то заканчивается хорошо - то это ещё не конец. Для меня опасно было верить в счастье, вдруг пришедшее мне в руки. Опасно. Но я уже не мог от него отказаться.
- Мне нужно будет вернуться домой, - предупредил я сразу. - И выдумать для Осенних родителей убедительную легенду о том, что случилось с моей рукой...
- А я, видимо, останусь здесь. Кто-то должен позаботиться об Эдит, и здесь достаточно безопасное место для неё. Я предложил ей быть её наставником, и она согласилась.
- О! Это здорово, - одобрил я искренне. - А как только я смогу... я найду тебя.
- А я дождусь.
- Но Клятв я не принимаю и не даю.
- Если не примешь Клятву... то, может, примешь подарок? - Оддгейр закатал рукав, снимая кованый браслет.
- Конечно, приму.
- Это парные браслеты, - пояснил он.
- Только он с меня свалится... - я подставил запястье, оценивая разницу его ширины и ширины запястья тролля.
- Ничего, я могу подогнуть.
В самом деле, тролль мог бы подогнуть и подкову... гладкий металл лёг на запястье приятной тяжестью. Лучшим подтверждением того, что всё реально, во всех мирах разом.
Мы вернулись на кухню, как раз чтобы застать примечательное зрелище: Ветерок сидел за столом с бокалом в руках и произносил долгую матерную тираду, а остальные собрались полукругом в качестве увлечённой аудитории. Видимо, кто-то применил чары или подсунул паку такое зелье, что он вынужден был высказаться начистоту обо всём накипевшем.
- Соревноваться с ним в сквернословии, пожалуй, даже я не рискну, - впечатлился я.
- ...А Белтайнская резня - это же полный пиздец! - финишировал Ветер.
- Лучше не скажешь, - признал я.
- Вот именно - пиздец! - горячо поддержал его Киллиан, бывший самым благодарным слушателем. - Спасибо тебе, что высказал то, о чём все мы думали!
После, когда я подошёл к столу, чтобы промочить горло, там также происходило нечто странное: богган Тимо предлагал сделать ставку, но непонятно было, на что именно, - может, на то, кто его перепьёт?.. Когда я спросил об этом у Киллиана, тот не прояснил ситуации:
- Я участвую в споре, условий которого я не знаю! Но это весело.
Тимо и Киллиан умчались в зал, и оттуда послышался смешок Тайга:
- И часто вы ввязываетесь в то, о чём ничего не понимаете?
- Я у него научился, - Киллиан беззастенчиво перевёл стрелки на Бранна.
Кто-то упомянул прошедшую оргию, и Оддгейр произнёс:
- Раньше я слышал, что тролли ревнивы. И только сегодня ощутил это сам...
- И в этом смысле ты тоже выбрал самый неподходящий объект, - виновато вздохнул я. - Ши Лианнан вынуждены добывать глэмор любыми доступными способами. И я предпочитаю выбирать наименее... насильственный из них.
- Я понимаю. И не стану тебя удерживать.
- Спасибо тебе за это. - я выплеснул в бокал остатки текилы и, несколько мгновений подумав, чем её разбавить, плеснул туда же остатки лимончелло. Получилось так кисло, что я морщился при каждом глотке, но это всё равно было вкусно. - Кажется, сегодня я положительно влюблён в текилу...
- Наслаждайся, - улыбнулся Оддгейр.
- Так и запишем: на текилу тролльская ревность не распространяется!..
- Я бы хотел провести остаток этого вечера с тобой, - произнёс он. - Это возможно?..
- Конечно.
Мы направились к уже облюбованному нами углу коридора, и я по дороге отставил бокал на стол - на всякий случай. Слишком привык, что "провести с тобой время" означает утехи плоти, - но теперь, когда я имел дело с куртуазностью Благого тролля, всё было совсем иначе. Я устроился на подушках в его объятиях, лёжа у него на груди.
- Я тебя не придавил?..
- Что ты. Ты лёгкий... как птица.
- Одни перья и кости?..
- Я каждый раз боюсь их сломать.
- Ну, как показала практика, чтобы их сломать, всё-таки нужно приложить определённые усилия.
Я говорил с улыбкой, но ответом мне был очередной печальный вздох.
- И всё же, как тебя угораздило... - проговорил я. - Таких, как я, не принято любить.
- "Таких, как ты"?.. Ты такой один.
- Таких, как я, целый Дом!.. - усмехнулся я. - У нас общее проклятие. И у каждого за спиной - своё личное кладбище... Мы находим тех, кто готов умереть, мы любим их, отдаём им всего себя, вдохновляем, помогая создать величайшее произведение всей их жизни, - а потом они умирают, позволяя нам прожить ещё немного дольше... Многие не выдерживают и ломаются. А я... держусь. Должно быть, слишком сильно хочу жить.
Искусство ещё более ревниво, чем тролли, - говорят, эти слова принадлежали Микеланджело: о том, что оно требует, чтобы человек отдавался ему всецело.
- Я не стану тебя судить.
- Судить вообще скучно, - заметил я. - Но не спеши всё оправдывать, поскольку выбор есть всегда. Кто-то выбирает... просто прекратить. И умереть от Банальности, быстро, но мучительно... А кто-то выбирает умереть вместе с тем обречённым, кого любил. И если я не сделал такого выбора... возможно, я просто слабак и трус.
- Я рад, что ты жив.
- Я тоже. Знаешь... никогда прежде никто не смотрел на меня так, как ты. Во мне видели... Прометея, святого Себастьяна, кого угодно, кого рисовали, ваяли или фотографировали. Кого желали видеть, с кем желали быть. И только ты видишь во мне меня. Это так... удивительно.
- Но ведь ты - самое прекрасное создание Грёзы.
- Все создания Грёзы прекрасны по-своему.
- Даже химерический глубоководный удильщик?
- Ну... он не лишён своего обаяния!
Моё внимание привлёк шум из зала, и я приподнялся, чтобы взглянуть.
- Кажется, там происходит что-то непристойное, - заметил Оддгейр.
- Почему же непристойное... - возразил я.
- Я в этом смысле слишком консервативен.
- Если ты однажды захочешь... - пообещал я негромко, - Тогда я ни с кем не стану тебя делить.
Это также стало откровением для меня. Даже двумя. Во-первых, я действительно почувствовал, что всё более интимное, что произойдёт между мной и Оддгейром, произойдёт не для посторонних глаз и тем паче без постороннего участия. А ведь оно произойдёт?.. Я не хотел ни торопить, ни настаивать, ни принуждать. И, во-вторых, я осознал, что даже если окажется, что Оддгейру вовсе не нужен секс, - я не огорчусь и не стану любить его меньше. Мне будет довольно вот так быть рядом с ним, в его сильных руках, говорить обо всём, изумляться его принятию.
Затем мы услышали, как в зале кто-то читает стихи.
- Жаль, я не знаю стихов, подходящих к случаю, - посетовал Оддгейр.
- А неподходящих? - подбодрил его я.
И он прочитал стихи. Настоящие. О любви.
- А говорил, что не знаешь...
А я читал столько разных стихов, но вдруг все они вылетели из головы, а всплыла одна-единственная строчка:
- Бойся мутной воды и наград за свои труды...* А дальше я не помню.
И тут Оддгейр начал петь. А я слушал, замерев. Я даже слов не запомнил вовсе - настолько был заворожен звуками его голоса.
- Это... очень красиво.
- Надеюсь, я не слишком оскорбил твой слух несовершенством...
- Плохо же ты меня знаешь, если думаешь, что я способен считать красивым только то, что соответствует неким канонам! - заявил я. - Более того: истинная красота кака раз никаким канонам не соответствует. И, поверь, мне есть с чем сравнивать.
Я знал столько красивых слов, но все они казались теперь фальшивыми из-за того, что я говорил их другим. И я найду для Оддгейра иные слова. Вернее, они придут сами.
Развлечения в зале перешли к рукопашной, и хоть мне со своего места всё было неплохо видно, Оддгейр предложил посмотреть. Я встал в дверях между ним и Бранном и воззрился на то, как Тимо закончил бороться с Ветерком и начал бороться с Киллианом.
- Это что, конкурс "Завали боггана"?.. - предположил я.
- Я ставлю на Киллиана, - сказал Оддгейр.
- Я тоже на него ставлю. По крайней мере он не сдаётся, - заметил я. - И он же хотел, чтобы сегодня была драка?.. Вот он и получил драку.
Киллиан встал и отряхнулся, и Бранн тут же спросил, в порядке ли он. И вновь в этом беспокойстве отозвалось знакомое, созвучное тепло. Когда соревнование было окончено, я сказал:
- Я, пожалуй, в борьбе соревноваться не рискну, как и в сквернословии...
- Тебе нужно беречь руку, - напомнил Оддгейр.
- И это тоже. Так что в оргию - ещё куда ни шло, а в драку я не полезу. Не хочу, чтобы труды нашего мёртвого друга пропали даром.
- Если вы сломаете эту руку повторно, я вас найду, - пообещал мне Макс.
- Звучит как угроза...
- Это она и есть. Не люблю, когда пациенты не ценят вложенных усилий.
- Вот именно поэтому я буду всячески беречь руку! - пообещал я.
Оддгейр на угрозу среагировал и попытался встать на мою защиту. Тролли плоховато понимают шутки... ну да ничего, этому я тоже его ещё научу.
Далее вечер шёл своим чередом. Тимо говорил о том, что чувствует приближение Старости и хочет умереть не от Банальности, и я его понимал, и понимал его желание повеселиться напоследок (в определённом смысле ши Лианнан "веселятся напоследок" всю жизнь). Ветерок гонялся за Максом, тот удирал от него и прятался под стол, потому как пак хотел укуситься вампиром, а сам вампир разумно считал плохой идеей пить кровь пьяного пака. Оставив Макса в покое, Ветерок наградил Мечтателя, пришедшего с Тайгом, химерическими кошачьими ушами и создал несколько химерических огоньков.
Тайг рассказывал Мечтателю и другим о гилли-ду, о том, что не может покинуть свою землю, потому что он и есть - земля и растёт на ней. О богганке Шэлль, которая обещала сказать ему "да", когда восстановится в институте. И о сестре Шэлль, простой смертной женщине, которая своей волей прогнала лорда ши из Америки, потому что это была её земля.
- Ши Лианнан хорошо знают о том, какой силой порой обладают люди, - кивнул я.
Когда я предположил, что больше гилли-ду может оставаться в Гибернии, Тайг сказал:
- Они наверняка есть на островах за океаном. Один британский писатель описал их очень точно.
- Толкин?
- Да. Он явно видел их воочию.
- Рассказы эшу тоже бывают такими, что видишь перед собой то, о чём они говорят...
- Нет, для чужих рассказов он уловил слишком много мелких подробностей.
Что ж, Тайгу видней. Спрошу, пожалуй, тех, кто держит связь с домовичами из Гибернии, не только о ши Дайреанн, но и о гилли-ду.
- Не обижай нашего Гисли, Лианнан, - сказал Тайг, увидев меня рядом с Оддгейром.
- Не бойтесь, я его не съем, - пообещал я.
И Оддгейр стал рассказывать о том, как мы в первый раз встретились и как я пробился мимо тролля на Серебряный путь, и Тайг соглашался с тем, что кто-то рассчитывает на силу, а кто-то - на скорость и ловкость. Я прежде не видал тролля, который повествовал бы о своём, по сути, поражении с такой гордостью.
- Тебе ведь тоже удалось меня достать, - заметил я.
- Чем ты пользовался? - полюбопытствовал Бранн.
- Ты не поверишь... - ответил я, доверительно склонившись к нему. - Большим желанием жить и пониманием, что если не прорвусь, то там и закончусь.
- А чем из Искусств?
- Ничем, - я со смехом развёл руками. - Как-то не до того было. А чем я обычно пользуюсь, ты и сам мог видеть: когда надо - ускориться быстрее, когда надо - прыгнуть выше...
Зашёл разговор о том, как поджечь что-то на расстоянии, и Тайг подумал о напалме, а Бранн - о своём Искусстве Пиретики, и я с удовольствием восстановил справедливость, дабы не только мои сомнительные боевые заслуги были оценены по достоинству:
- О да, я видел, как он жёг!..
И тут Тайг произнёс прекрасную фразу в адрес Оддгейра - что он "знает, что делать с ши".
- Мм? Ты знаешь, что делать с ши?.. - придвинулся я к нему, лукаво прищурясь.
И это внезапно сработало: Оддгейр подхватил меня на плечо и унёс в коридор. Целоваться мы начали, едва мои ноги коснулись пола. Упоённо и долго, глубже и жарче, чем прежде, - настолько же жадно, насколько коротка была эта жизнь и эта ночь, чтобы откладывать что-то на потом.
- Неужели это не сон... - шептал я, потому что голова кружилась от счастья, пьянившего сильнее, чем текила, и сильнее обжигавшего. - Но даже если так, я не хочу просыпаться...
Поднимаясь на цыпочки, я целовал Одда за ухом и вдоль шеи, и слушал его вздохи, вслух восхищаясь тому, что у тролля, прежде казавшегося мне высеченным из камня, есть чувствительные местечки. Он, склонившись, целовал мою ладонь с благоговейным трепетом рыцаря, - а я, подхватив его большую ладонь в ответ, так же медленно и нежно целовал его пальцы.
- Тебя бы рисовать... жаль, что я не умею. Впрочем, есть фотография...
- Никогда не задумывался об этом, - признался Оддгейр.
- Не думал о том, что ты невероятно красив?.. - удивился я с ласковой укоризной. - А как же рельеф мышц, широкая спина, сильные руки?..
Вместе со зрением к нему вернулась сила, и я не мог на него налюбоваться. И мне нравилось, когда он становился смелее со мной, не извиняясь и не спрашивая, и нравилось показывать ему, что мы - ши и тролль - равны в любви. Нравилось находить чувствительные места и чувствовать его удовольствие, нравилось смущать его и говорить о своём восхищении всё, что приходило в голову. Мне нравилось столько всего, о чём я совсем недавно даже не подозревал!..
Целуясь, мы отступали дальше вглубь коридора, пока я не оказался прижатым спиной к той двери, с коей эта спина уже встречалась, - только на сей раз не изнутри, а снаружи. И Одд оторвал, отобрал меня от земли, а я обхватил его всем собой.
- Ты позволишь?..
- Ты можешь не спрашивать.
Ничто не сравнится - ни изысканная страсть ши, ни безудержная откровенность сатиров, ни животная ненасытность паков, ни даже восторг смертных, узревших свою мечту во плоти - с силой тролля, что проходит эхом сквозь всё твоё существо, заставляя забыть обо всём. Я не сдерживал стоны. Я целовал его взахлёб, невпопад, я хватался за широкие плечи...
- О да... большой сильный тролль знает, что делать с ши, - промурлыкал я на ухо Одду, когда вновь обрёл дыхание и дар речи.
Недолго думая, он вновь подхватил меня на плечо и внёс обратно в зал - и очень кстати, поскольку и мои ноги, и всё остальное тело протестовали против самостоятельного перемещения.
Остававшиеся гости - ещё не покинувшие Южный приют и не заснувшие - сидели в круг на полу. Эшу Фавзия предложила игру: каждый должен был взять лист бумаги и нарисовать на нём любые каракули, затем передать его следующему по кругу. Получив чужой рисунок, надлежало подписать ему название и снова передать дальше. И, наконец, получив рисунок с подписью - следовало дорисовать его сообразно подписи. Я согласился участвовать:
- Не знаю, что я нарисую левой рукой, но это не мои проблемы, а ваши!..
Я сел на подушки, и Оддгейр, приняв моё приглашение, также присоединился к игре. В процессе игры я выяснил, что левой рукой я рисую немногим хуже, чем правой (поскольку рисую я вообще из рук вон плохо), зато писать левой рукой - это очень долго и очень коряво, буквы норовят превратиться в свои зеркальные отражения. В первом туре я попытался изобразить орла, почти гербового, который нёс в когтях змею; обозвал плетёное нечто, нарисованное Мечтателем, "перекати-тундра"; и дорисовал завихрения, названные "битвой с морскими чудовищами", так, чтобы получился тентаклевый монстр с острыми зубами и щупальцами, в которых были корабли и человечки. Во втором туре кривые линии, спонтанно вышедшие из-под моей руки, должны были стать горным пейзажем с трёхглавым замком, к которому вели ступени, и деревом; подписывал доставшееся долго, и всё равно пришлось прочитать написанное вслух; и - несмотря на то, что круг пошёл в другую сторону - вновь получил завихрения, на сей раз под заголовком вроде "гибельных топей", и пририсовал призраков и лягушку. Пожалуй, это было весело.
А когда Фавзия взяла в руки рисунок, дополненный Бранном, - мерцающая вспышка глэмора прямо перед лицом заставила её удивлённо отшатнуться. Она показала рисунок всем (это был мой "пейзаж", превращённый, согласно заголовку от Киллиана, в какую-то хитроумную схему), и на первый взгляд в нём не было ничего выдающегося, - кроме творческого подхода и самого чуда, когда творение феи стало источником глэмора не потому, что оный был вложен...
- Когда я рисовал в последнее время, этого не происходило, - сказал Бранн негромко, одному Киллиану, но я также услышал. - Должно быть, это возвращается...
Я слышал истории о ши, который способен создавать глэмор, - но думал, что это не более чем легенды, и не сопоставлял их с Бранном. Хотя мог бы, ведь я видел его картины.
- Пусть вернётся, - пожелал я так же негромко. Если Бранн не услышит, то услышит Грёза.
Игра была окончена. Вечер подходил к концу. Я начал думать вслух, что сказать родителям про руку, и Тайг посоветовал:
- Лучше всего подойдёт автоавария.
- Да, пожалуй. Скажу, что споткнулся и попал рукой под мотоцикл...
- Лучше - что находился в автомобиле.
- Тогда возникнут вопросы, кто находился за рулём.
- Скажи, что был в такси...
- Я им обычно не пользуюсь.
- Может, просто сказать, что упал с лестницы? - предположил Мечтатель с кошачьими ушами.
- От падения не бывает таких травм, как при допросе, - возразил Тайг.
Тайг сделал вывод, что я просто плохо умею врать, и рассказал про медицинские центры, оказывающие помощь людям, пострадавшим от рук слетевших с катушек ветеранов Вьетнама.
- Правда, для этого придётся вписать конкретное имя, или использовать один из прошлых случаев...
- Мне кажется, это всё только усложнит и вызовет ещё больше вопросов и проблем, и мне точно запретят выходить из дома, - признал я. - Уж лучше мотоцикл.
- А знаешь, что ещё лучше? Телега! Она точно может вызвать такие повреждения.
- А разве телега не движется слишком медленно и не успевает затормозить?..
- О, поверь мне как фермеру - она может двигаться довольно быстро, и быка непросто остановить.
- Что ж, поверю.
- И, в отличие от машины, у телеги нет номеров.
- У быка есть клеймо, но едва ли я успел его прочитать, - усмехнулся я.
Моё воображение нарисовало мне странную картину: автомобильные номера, прикреплённые к яйцам запряжённого быка... а затем - на месте быка Красная шапка, с которым я успел познакомиться.
- В той местности, откуда я родом, редко клеймят скот.
Я был благодарен Тайгу за идею, особенно за ту её часть, что Красной шапке едва ли понравится узнать, что кто-то назвал его Телегой. Я решил, что непременно распространю среди эшу историю про Красную шапку по прозвищу Телега - и пусть это будет моей местью.
- Возможно, я смогу держать ею меч, даже если не смогу играть, - я рассмотрел свою правую руку.
- Можно переучиться держать гриф другой рукой, - сказал Тайг.
- Пианино, - коротко поправил я.
- Да, с этим сложнее.
- Переучиться держать клинок левой рукой будет проще...
Пак и сатирка хором рассказывали Оддгейру, как дружно удержали его подопечную Эдит от того, чтобы в чём-то поклясться, убедив подумать об этом наутро, когда протрезвеет. Одд сетовал, что стоило ему отлучиться ненадолго... А я осознал, что мой мужчина - теперь фактически в роли отца для юной ши, которая ко всему прочему что-то обо мне помнила.
- Известно, что Детство дано всякому ши для того, чтобы наделать дурацких Клятв, которые обеспечат его проблемами на всю оставшуюся жизнь, чтобы было не скучно, - сказал я.
- Надеюсь, ты не успел их наделать?.. - спросил Оддгейр.
- Нет, я клялся только наставнику. Но его больше нет в живых.
- Жаль. Должно быть, он был мудрым ши.
- О да. Каждому иногда нужен тот, кто приведёт тебя на самую высокую гору и даст хорошего пинка, чтобы ты научился летать. К его чести, он даже подхватил меня внизу... фигурально выражаясь. Тогда он и рассказал мне старую сказку о драконе, который искал своего потомка, чтобы воспитать второго дракона. Нашёл и столкнул его с горы, а это оказался... стриж. Я так и не понял морали этой сказки: был ли дракон разочарован? Был ли мой наставник разочарован?..
Я мог бы закончить какой-нибудь красивой метафорой, но у моей сказки тоже нет морали. Я просто намеревался задержаться до утра. Рядом с Оддгейром. И остаться с ним до конца жизни. На несколько месяцев или лет.

*Стихотворная строчка - внезапно (с)Вера Полозкова.

Послесловие о персонаже (тоже немало!)Прекрасная и сложная личка с троллем сложна для ши Лианнан тем, что если Мечтателей не любить и не отдавать им всего себя, не пропускать через себя всю их боль - не будет и отдачи в виде глэмора. А отдавать всего себя хочется единственному Оддгейру, и глэмор не терпит фальши - нельзя притвориться, что любишь художника, скульптора или фотографа столь же сильно: сколько вложишь, столько получишь. Меньше глэмора - короче жизнь, так что Диориль буквально расплачивается годами своей жизни за часы, проведённые с Оддом, - и ему это кажется вполне справедливым. И так-то непросто встречаться, когда в Осени - разница в возрасте в десять лет. Поступить на вышку Дио постарается подальше от Осенних родителей - и поближе к Оддгейру, поскольку "по жизни" Грегори Смит - препод. И очень постарается не спалиться...
Может статься, благодаря знакомству с Киллианом Дио удастся выйти на тех ши Скатах, что сохранили ритуал Пути Подменыша, и рискнёт его пройти. Он и раньше достаточно сильно хотел остаться в этом мире, чтобы ради этого поступиться привилегиями ши, - и никто, когда родичи где-то в Гибернии, не сможет его остановить, - а теперь у него и подавно есть веский повод возвращаться после каждой короткой жизни. Есть к кому.
Ещё когда я описывал Асмеле то, что Эдна может вспомнить о Дио до окончательного Раскола, я написал о том, что он не хотел уходить, поскольку его держала привязанность к кому-то, и старшие родичи утащили его в ковре, возможно под чарами. И краем сознания подумал об Оддгейре - тогда ещё только краем, чтобы не спугнуть: лучше не загадывать о том, чему положено складываться самостоятельно по игре. А после игры мы с Лисс переглянулись и поняли: да, эти двое встретились в те времена, перед самым исходом ши. Этот неловкий момент, когда ветра Осени задувают во все щели, глэмор истощается, люди теряют веру в волшебное и обращаются против фей, гроб гроб кладбище, - а ты смотришь снизу вверх на этого рогатого исландца, и у него глаза, у него руки, и МОЖНО Я ТУТ ОСТАНУСЬ Но тебя заворачивают в ковёр, а тролль остаётся прикрывать уходящих, - и они успели только поговорить. И Риль поклялся, что вернётся и найдёт его, а Одд - что доживёт и дождётся. И всё сразу становится логичным: Диориль не стал возвращаться в Гибернию, потому что не хотел больше жить с теми, кто утащил его тогда, и жить на земле, связанной с расставанием. Его потянуло в другие земли, и он доверился этому чувству.
И логично, что Диориль (я пока даже не знаю, как его звали до Раскола) ничего не помнил о прошлом: он вытеснил болезненные воспоминания вместе со всеми остальными. Но вскоре он обязательно вспомнит.
А Клауда Диориль встретит позже - на Белтайн. И после - расскажет Оддгейру, не называя имён, что встретил того, кто также нарушил Клятву, но отделался легче - всего одним глазом (зато потерял его целиком). И что нарушил он её, потому что хотел жить и ему было, ради кого жить, - и это Дио очень хорошо понимает.

Благодарности и сердцаЧуть было по привычке не сказал спасибо мастеру Хотя какой из меня здесь мастер - я сделал эту игру, чтобы наконец эгоистично поиграть, и поиграл просто офигенно. Это прекрасное чувство Риля, когда понимаешь, что поздно пить боржоми и спасать Оддгейра от себя, ты его пугаешь проклятием Лианнан - а он примёрз к крыльцу и не боится, и самому спасаться тоже поздно, коготок увяз, а следом и вся птичка... Я люблю играть (или просто ассоциироваться с ними в разных канонах) персонажей типажа "большая преданная собака, если защищает - стоит насмерть и не сдвинешь, но если тот, кого она защищает, легко коснётся рукой - завалится набок, подставляя брюхо", но, пожалуй, впервые в полной мере оказался по другую сторону этого батона. А что, так можно было? А что, так бывает?..
Спасибо моим игрокам. Вы - лучшие. Всегда.
Спасибо Лисс за Оддгейра! За историю из разряда тех, что выпадают раз в несколько лет и запоминаются насовсем. Верю, что эта история ещё будет жить и продолжаться.
Спасибо Птахе за герцога Дилана с химерической выдрой Серегилом (наконец-то и он поучаствовал в игре!), который кусает за ж#пу только тех, кто ему нравится! Очень рад был видеть его снова. Пацифизм, Протокол любви и очень много фионской витальности, изливаемой на всех щедро и без лишнего пафоса.
Спасибо Амарту за Бранна! И здесь скажу, что был беззастенчиво рад увидеть персонажа, которым прежде любовался только на артах и на фото, вживую. Бранн - огонь, просто невозможно не любоваться и вблизи, и издалека
Спасибо Мориэль за Киллиана! Бесконечные идеи, затеи и хроническая невозможность оставаться в стороне, а не в эпицентре любых событий. И... какие же Бранн с Киллом хорошие Такое прекрасное сочетание контрастности и цельности.
Спасибо Хелю за Мэтта/Макса/короче, классного трёхсотлетнего салюбрёнка! То, что он попал в знакомые ему места, и то, что на игре оказался тот, кто смог спасти Диорилю руку (и, конечно, Дио сможет играть, когда заживёт), - это полное отсутствие расчёта и планирования и совершенная игровая магия. И такие совпадения бесценны.
Спасибо Тас за Тайга, всегда шикарного гилли-ду, с его землёй, его войной и его гармонией между фейской и Осенней жизнью. И за истории с Самайна. Помимо того, что мне по-мастерски приятно, что истории помнят, - они позволяют чувствовать, что игра - часть общего потока, из прошлого в будущее.
Спасибо Асмеле за Эдит-Эдну и красивый Кризалис! Напоминание о том, откуда мы вышли и куда мы придём, о необходимости защищать Грёзу от грядущей Зимы - посеяло в благодатную почву семена будущего перемирия. Нелегко быть ши Дайреанн, опередившей Второе пришествие, - но с таким наставником, как Одд, она не пропадёт, да и Дом Лианнан будет рад вновь принять гостью в своих стенах, где звучат арфы.
Спасибо Векше за пака Ветерка! Кот был котом на все сто - неутомимым и вездесущим, игривым, общительным и обаятельным. И пачья речь удалась!
Спасибо Сирше за сатирку Марго! Плоха пьянка без сатиров, а хозяйка "Утопии" была настоящей хозяйкой даже в гостях - радушной, любвеобильной и делящейся теплом. Рад, что теперь ты с нами, приходи ещё!
Спасибо Тохе за Тимо, боггана яркой осени, когда нечего бояться, нечего копить и нечего терять. Жаль, что почти не пообщались, но у него очень интересная история.
Спасибо Ортхильде за Фавзию! Очень рад был видеть её снова - красивый и атмосферный образ. И снова жалею, что разминулся с разговорами, но - не в последний раз!
Спасибо Кимури за богганку Шейлу! Так здорово, что история, которая была (и остаётся) мне дорога, продолжает развиваться.
Спасибо Мечтателям - Люции за Мишель, и Линс за Айзека! Неизменно люблю Мечтателей, которые позволяют феям взглянуть на себя со стороны и рассказать о себе, которые становятся совсем своими - и всё же остаются собой, и которые показывают, что люди всегда способны поверить в волшебное - и быть волшебными по-своему.
До встречи на других играх по этой нашей Грёзе!

О послеигровом пожизнёвомИгра как-то сама плавно закончилась, когда время начало приближаться к полуночи. Как обычно - собирались, провожали уезжающих, допивали, доедали, говорили о персонажах, расходились спать. И как же теперь хочется пьянку по VtM, концентрация которого вокруг меня в последнее время всё возрастает!.. Но мне ведь даже для пьянки без сюжета нужно будет поднять дохрена матчасти, которую я так забыл, что местами никогда не знал, - и, может, у кого-нибудь найдётся идея поигровых времени и места вместо меня?.. А я просто предоставлю хату и прочую организационку?..
Птаха ушла в кровать, Люция заснула в выданном спальнике, Векшу мы уложили на диван, а я успел ещё закрыть дейлики в Геншине, не приходя в сознание. Когда погасил свет и вышел в коридор - Хель и Лисс ещё не спали, и я упал трындеть к ним, пока мы все не начали клевать носом. Часов, наверное, в пять-шесть я выдал им второй комплект из пенки и спальника и ворох пледов, и также уполз спать.

Фан факт: после игры ещё дня три на меня ругались ноги, когда я садился, - мышцы бедра спереди. Поначалу я удивился - вроде не танцевал же, - а потом дошло. Да, именно эти мышцы напрягаются, когда мы встаём на цыпочки. Нет, по жизни между мной и Лисс разница в росте совсем невелика, что игровой магии вообще не помешало. Поэтому вот вам рисунок от Лисс про итоги игры и разницу в росте между персонажами - Оддгейром и Дио.

(с) Lissiel / твиттер