Про Юго-Запад я вспомнил очень вовремя - инфопотоком на меня вынесло записи спектаклей, и я решил поностальгировать и заодно подсадить Птаху на иглу ЮЗ.
Вчера птахин выбор пал на Комнату Джованни. Запись 2008 года, я смотрел спектакль в 2009-м, как и многие прочие. Именно после этого спектакля для меня особое значение имеют Frozen Star и Energy от Dreamquest Турилли, которые в нём звучат. Но смотрел я тогда почти сразу после прочтения романа (который почти повесть, читается за один присест), что, пожалуй, было зря - пьеса от романа всё-таки отличается. Теперь, свежим взглядом и больше десяти лет спустя, многое видится иначе. Немного впечатлений
В первую очередь это очень визуально красивый спектакль - по композиции, свету... и анатомии. Я никогда не устану петь дифирамбы ЮЗ за организацию маленького сценического пространства, за работу с освещением и цветом и массовкой, задающей пластический ритм. А Леушин и Матошин просто хороши физически, да и играть умеют так, чтобы даже сквозь экран искрило. До сих пор считаю этот спектакль одним из образцов модели секса сексуального напряжения на сцене - без стыдливости и вульгарности, органично и оправданно сюжетом.
И ведь история простая как дважды два, а цепляет всё равно. Вот Дэвид, пластиковый американский потребленец, балованный, не повзрослевший, плывущий по течению, боящийся "провонять любовью". Между женщиной и мужчиной, которые его любили, выбравший остаться чистеньким. И вот Джованни из итальянской глубинки, где танцуют и молятся, плоть-от-земли, рождающей оливки и виноград, - его самоубийственный рывок начался на самом деле ещё тогда, когда его сын родился мёртвым и порядок вещей нарушился навсегда. Джованни естественный, дикий и слишком живой, вопиюще неприспособленный к ночной жизни Парижа, - его, недоступного, хотели все, а он со своей высоты рухнул навзничь в любовь к Дэвиду и разбился насмерть. "Ничто не заканчивается хорошо, а если всё хорошо, то это ещё не конец".
А Дэвиду, добровольно заточившему себя в комнате Джованни, остаётся решать, в ответе ли мы за тех, кто сам привязался, и разговаривать с голосами из прошлого, говоря им то, что не сказал вовремя. Довольно бессмысленное, если вдуматься, занятие.
При втором просмотре и на других персонажей обращаешь больше внимания. На отца Дэвида, который тоже его любит - и к которому Дэвид тоже равнодушен, в отличие от денег, которые отец присылает. На витального и гармоничного Жака, которому совершенно комфортно быть немолодым толстым геем и причинять комфорт себе и окружающим, - а это ведь требует изрядной силы духа, когда твой приятель убит, а ты доходишь едва не до президента лично, чтобы спасти парня, который его убил. На резкую и всё понимающую Хеллу. Правда, кажется мне, что в спектакле, который видел я, было больше Анджело, - но, может, только кажется.
И отдельно забавно пересматривать этот спектакль после того, как видел Исход актёра и снаружи, и изнутри, да-с. Интересно, какие ещё флэшбэки словлю.

А сегодня был Дракула, запись 2007-го года. Ещё немного впечатленийЯ его тоже смотрел в 2009-м, и писал, предсказуемо, в основном о собственно графе. А сейчас увидел, что де-факто главные герои первого отделения - несчастные, с вашего позволения, гули Ральф и Люси. "Не каждый становится жертвой вампира, к этому нужна предрасположенность", - говорит ван Хельсинг; предрасположены - мечтатели, которые жаждут выхода за пределы банальной обыденности, но они оказываются не готовы к тому, что вместо могущества инаковость обернётся заточением в психушке. Они не выдерживают расширения сознания до границ двух миров, скатываются в безумие, и если Ральф худо-бедно спасается протестом и молитвами, то залеченная до смерти Люси просто становится жертвой охотников на вампиров. Чуете, как Миром Тьмы повеяло? Слабые проигрывают в первую очередь самим себе.
С Владом, опять же, всё просто - но всё равно цепляюще. Он тоже с безуминкой и с жаждой крови, и он вписывается как родной в паноптикум английского светского общества, где осталось так мало человеческого, где вместо разговоров перебрасываются остротами, как воланом в бадминтоне. Он цитирует Уайльда, притягивает и отталкивает своей свободой. Но когда-то, столетия назад, он любил - и был с возлюбленной всего один день. Теперь она воплощается в фарфорово-кукольной невесте Вильгельмине, и эта любовь - та ещё одержимость, но она вспоминает его и выбирает его.
Когда чудовище убивают в тот момент, когда он наконец-то счастлив, - это меня сейчас порядочно дёргает за актуальный ОТП, да.
А ещё в этом спектакле много смешного. Как отдушина и противовес пафосу - ирония и слом четвёртой стены, и рассказчик - ван Хельсинг комментирует миф о вампире для современников. Что ж, хороший повод подумать о причинах привлекательности этого мифа.

Третий сезон Кастлвании (в процессе).В третьем сезоне события развиваются во много раз медленней по сравнению с предыдущими, отчего он кажется слегка затянутым. Алукард, единственный в мире вампир-домохозяйка, бедная одинокая булочка, тащит в дом кого попало. А потому что не надо оставлять без присмотра подростка, не приученного к жизни в человеческом социуме.
От процесса приучения Гектора к поводку одновременно гадко и больно - почти как от изнасилования, хотя это оно и есть, просто психологическое. Надеюсь, нам не попытаются показать потом, будто Ленор действительно к нему что-то чувствует. Впрочем, зная сеттинг, - вряд ли.
Монастырь сумасшедших дьяволопоклонников тоже очень впечатляюще мерзкий. Самыми простыми средствами нарисована такая "банька с пауками", что только в кошмарах сниться - темноту, затхлость и вонь дерьма и крови ощущаешь почти физически. Браво художникам. Непонятно только, почему и жители города, и градоначальник, так гордившийся тем, что следит за порядком, так долго позволяли этому монастырю существовать.
Красиво и интересно нарисован Хумгат коридор между мирами, в который попадает Сен-Жермен. Пожалуй, это самый эстетически привлекательный момент сезона.
А ещё есть Айзек с его физическим и духовным путешествием. Концепция того, что некромант подселяет в мёртвое тело вытащенную из ада душу, - вкусная и скорее восточная, нежели христианская, но (пока?) недораскрытая. Вопрос, почему только одна душа философа могла общаться, а остальные превратились в тупых кровожадных монстров, висит в воздухе. Будем досматривать.

Всё-таки самое тяжёлое в карантине для меня - то, что я чёртов кинестетик и абсолютный Сяо Скучань. Хочу обнимать людей. Какая-то часть меня завидует тем, у кого есть бумажка, хотя на самом деле штрафов я не боюсь, просто понимаю, что ехать к кому-либо без веской причины будет сейчас безответственно. И сколько бы я ни страдал по уединению - без Птахи рядом я бы вовсе кукухой поехал.
В общем, люди мои дорогие, - как закончится эта байда, буду отчаянно хотеть вас видеть.