Поехал ловить Птаху - заблудился: вместо Прайма на Китай-городе завалился в Прайм на Третьяковке. Привёз Птаху на Менделеевскую - заблудился: мне почему-то втемяшилось, что нам нужно в Маяк, где была игра Дугласа, а оказалось, что нужно нам в Дом у моря, где я ещё ни разу не был и куда без Птахи с навигатором мог бы и не дойти. Всё это красноречиво свидетельствует о вменяемости температурного меня.
В Доме у моря вечером пятницы мы собрались пить и петь по случаю дня рождения чудесной Руш. Предсмертное видение Бэл, в Роменне всё как было и даже лучше. Вошёл @ заплакал: для Мелидона, "внештатного коммунара"(с)Той, это тоже последняя возможность побыть в этом мире, на этом берегу, с этими людьми. А для меня вролинг на пьянках ничем качественно не отличается от вролинга на играх. Так что настолько правильного "мандоса" со мной ещё никогда не было и едва ли когда-нибудь будет. Спасибо Руш и всем за то, что это случилось.
Вместо отчёта
День рождения Бэл - должно быть, ей снова двадцать. Все в сборе, все живы: вот Аглахад долго говорит с Бэл о коровнике и обещает оказывать её коммуне медицинскую помощь, и я дожидаюсь паузы, чтобы её обнять. Вот Ирильдэ - чёрной тенью, но балахон всё равно не в силах скрыть её огненную яркость, а лишь подчёркивает. Словно Мелькор отметил её - так.
Подхожу к стене форума, читаю надписи - ничего нового, всё та же крамола, вызывающая улыбку своей анонимной храбростью. Прошу пера, и карандаш находится. "Это ты - плохой поэт? - спрашивает Рут. - Только не читай вслух. Хотя сегодня можно. Сегодня - праздник". Молча в уголке стены оставляю пришедшее:
Лучше всего у меня получилась смерть.
Но за ней и любовь поспешит успеть -
Чтобы смеяться, надеяться и играть.
Тогда и Создатель пойдёт по земле опять.
Написать, а позже с удивлением обнаружить на стене и прежние свои стихи. Значит, это не новые надписи. Значит, всё уцелело.
В кабаке яблочный пирог - творение Имлаха. Ставлю на стол две бутылки сидра для всех. Всё - из местных яблок: год ведь был урожайный, я помню, как вылавливал с мелководья яблоко, брошенное с борта "Нарака". А у Азель - ну и новость - объявился отец, знатный господин с хорошими манерами. Говорил, что она больше не будет работать, а будет учиться арифметике. Я ему так и сказал - оставайтесь в Роменне! Община здесь маленькая, но дружная, и люди хорошие.
Гитара, как всегда, переходит из рук в руки: Бэл, Иса, Талион, Астадор... Даже не глядя узнаю голоса тех, кто поёт вместе с нами. Диргон - таким молодым я его и не помнил - среди местных девушек пускается в пляс. Илинлуг - тот самый пират, о котором я только слышал всякие небылицы. Исилдур и его отец. И ещё знакомый голос, знакомый с самого детства, - наверное, голос моря.
Остатки сидра в бутылке уходят на Улрада - почему бы и не облить капитана бойкой как пёстрая птица девушке из младших людей, прибывшей с нашим гостем? Бабка Ломи называет её "еротика", потом тычет пальцем в меня и пытается вспомнить ещё какое-то слово, про собаку на цепи и про "мазать". Связи не улавливаю, но бабка чего только не наслушается от моряков - может, мне лучше и не знать. "Здесь Исилдур не пробегал, такой подозрительный?" Оглядываюсь, вижу его где-то в тени, на периферии - подозревать мне его не в чем, кроме того, что редко в кабак заглядывает, будто не родной. Ещё один гость держится в стороне, и мне ведь не мерещатся его острые уши? Аглахад и Исилдур подолгу беседуют с ним по очереди, а другие словно не замечают. Да и к чему нам эльфы? Порхает Галка. Улыбается наместник Хаскел в парадном золотом шитье. Гуляет Роменна.
Немного растерян художник Мано:
- Мне кажется, я не знаю, какой сейчас год...
- Со мной тоже так бывает. Выпейте ещё, и это перестанет Вас волновать.
Какой бы ни был год, а ветераны поют о войне - есть то, что не изменится никогда. И мы пьём за именинницу и за Роменну. За Роменну, которая будет всегда. А о том, что вечно, лучше меня скажут песни.
Возвращаться - плохая примета.
Мы - звёздная память друг друга.
А я, умирая под солнечным холодом, с тобою останусь по-прежнему.
Можно в синее небо с мольбою смотреть, только это уже настоящая смерть.
Нас простая мысль утешит: мы услышать музыку смогли.
Это наша любовь, это наши мечты, и поэтому мы никогда не умрём.
Мы никогда не умрём.

План побыть недолго и уйти до полуночи, поскольку дома ждали недошитые хвост и крылья, провалился с треском - нельзя просто так взять и уйти из Роменны. Считали последние минуты, обнимались скопом, успевали допеть, допить и договорить, прощались и разъезжались. Дом у моря мне понравился - есть где развернуться, антуражно и не душно, и взирающий с верхней полки котик. Уезжали мы с Птахой на такси - дошивать и хоть немного поспать перед субботней игрой. О которой тоже скоро поведаю.)