Сегодня забрал с почты ещё две шахматные фигуры, Готмога (они назвали его в честь балрога, лол) и Короля-чародея. Оба китайские, говенность покраски видна невооружённым глазом, показывать не буду. Затем отправился в театр, ибо "Новая пьеса" продолжается.
Дождь за стеной (2013)
Театр Марка Вайля "Ильхом" (Ташкент, Узбекистан)
Для пущего погружения публики в атмосферу был замусорен холл второго этажа: рваные бумажные пакеты, хрустящие под ногами осколки пластиковой посуды, бутылки, пробки. На сцене - близко придвинутая к залу стена со следами ободранных обоев, газет и кафеля, заколоченными и пустыми проёмами окон. Одно из граффити изображает распятие, символ анархии и надпись "rain behind the wall" - это название саундрамы Юрия Клавдиева, которую поставил в "Ильхоме" создатель московской студии "Soundrama" Владимир Панков. Ансамбль "Omnibus" и двое рок-музыкантов переодеты ментами и одним панком с электрогитарой. Действие происходит в заброшенном доме, в прологе появляются будущие главные герои - парень с петлёй на шее, мужик в алкоголичке и с авоськой, который мажет ему губы помадой, и девушка в драных колготках, которая уводит парня с собой.
Двигателем действия от клипа к клипу выступают два мента, зачем-то сунувшиеся в злачное место с одними фонариками. По любому поводу, а точнее, без всякого на то повода происходящее срывается в концерт: менты встречают "бабку" - и вот уже массовка речитативом запевает "геморрой-геморрой!", изображая домохозяек в белых комбинациях и трясущихся от ломки гопников в адидасе. Менты фантазируют об эмиграции в штаты - следует джаз-баллада "убирай говнооо". Один рассказывает другому историю о том, как дом залило кипятком и получился человеческий супчик - под припев про "белое мясо и кости". И, наконец, гвоздь программы - глюки парочки наркоманов, в которых Бэрримор приносит Шерлоку Холмсу поднос кокаина ("Ватсон, теперь я рублю абсолютно все фишки, теперь нас никто не наебёт нахуй"), а затем к ним присоединяются Ленин и Гагарин. Зрителям очень смешно. Я чувствую себя убожеством без чувства юмора.
После балагана менты накрывают-таки наркоманов, дают люлей, и пока один мент настойчиво заставляет первого наркомана помочиться на второго, другой мент читает монолог в духе "десяти негритят" о своём детстве, когда вылазка группы ребят в полуразрушенный дом закончилась трупами и моремкрови. Вдосталь наиздевавшись и выговорившись, наши герои в форме отпускают арестованных с миром - чтобы тут же нарваться на ту самую девушку (в колготках). Она наставляет на них ружьё и вынуждает выслушивать свою историю - о том, как её отчим (с авоськой) изнасиловал её брата, за что она убила его топором. Брат также присутствует и повторяет её реплики, выделяя окончания глаголов. Затем сестрица требует от ментов заняться сексом под страхом смерти и уходит, а те, к вящей радости зрителей, пытаются изобразить "инсценировку".
Хэппи-эндЗа этим занятием их и застают уже знакомые нам наркоманы, и теперь люлей огребают уже менты. Вовремя вмешавшись, барышня с ружьём возвращает ментам штаны и отсылает их прочь, одного из наркоманов пристреливает (?!), а другому навязывает задушевную беседу и уверяет его, что у него есть надежда однажды вернуться домой к мамочке "чистым" и всё после этого будет насовсем хорошо (отсылка к сентиментальному моменту из номера про глюки, в котором он пытается попросить у плачущей матери прощения), и что дождик всё смоет и бла-бла-бла. При этом дождик из-под колосников действительно начинает лить на авансцену, а её брат всё-таки вешается на лонже, построив башню из бочек. Хэппи-энд.
И всё бы хорошо, но музыкальная какофония и ор на пределе связок - не лучший способ достучаться до зрителя, а написать старую добрую зонг-оперу и назвать её модным словом "саундрама" - ещё не повод выдать вместо сюжета пару-тройку чернушных баек. К тому же сценический дым дважды заполнял сцену и зал до непроглядно-густой белой пелены, публика кашляла, и всякий раз кто-то спешил к выходу, прижимая шарфы к лицу. Ничего не буду говорить о драматурге - с его неоспоримо богатым жизненным опытом, сексуальными фантазиями и отчаянной верой в луч света в тёмном царстве, отчего хочется его обнять и дать тёплого кефиру. Непонятным остаётся пристрастие театралов даже не к качественной городской готике, а к нарезке, мало отличающейся от криминальной хрони на канале НТВ.