Параграф 43. Отступление невозможно

Нами движет беспокойство, навсегда соединив
Наши низменные свойства, наш возвышенный порыв
(с) М.Щербаков

Всю дорогу над вечной мерзлотой Койот, взрывотехник, пытался нас развлекать - в основном пантомимой, поскольку перекричать грохот винтов было невозможно. Командир, Грифон, ещё в вертушке личным примером распорядился надеть полную химзащиту. Снаружи, за пределами базы, могла вымерзнуть любая форма жизни, и не хотелось бы, задержавшись, подтверждать это самим собой. За порогом базы было темно, тихо и зловеще. Для пущего эффекта дверь с глухим лязгом захлопнулась за нашими спинами. Грифон больше жестами, чем словами организовал толпящийся отряд в порядке продвижения - я толком не понял, за кем мне полагалось идти, но протолкался вперёд. Энергетический пистолет в руке был бесполезной тяжестью - я всё равно не собирался стрелять, чтобы ненароком не попасть по своим.
Как только первые оперативники углубились в коридор и исчезли за поворотом, раздались рёв и выстрелы. Какой-то безумец набросился на военных с голыми руками и упал, успев кого-то ранить - кажется, он укусил Мультика, химика. Когда мы подошли к нему с фельдшером Ассоль, нападавший был уже мёртв. В полумраке я не сразу узнал в нём Серёгу Беляева - заросшего, одичавшего, исхудавшего. Случается, что люди, долгое время находящиеся в изоляции с не меняющимся коллективом, сходят с ума, - интересно, чем здесь занимался Беляев? Уж наверняка не метеорологией. Но некогда было прощаться - отряд чуть поодаль столкнулся с ещё одним человеком. Женщина в белом халате забилась в угол, сжавшись в комок и спрятав лицо, и тоненько, по-собачьи скулила. Конечно, её пугали люди в масках, но ей ещё можно было помочь. Ассоль разговаривала с ней негромким голосом, протягивая к ней руку, а я просил её быть осторожнее, не зная, чего я боюсь больше: что Ассоль тоже укусят или что военные пристрелят и эту женщину тоже. Что-то в ней было знакомым... Она зашевелилась, пытаясь отползти от нас подальше, и вдруг затихла, и я разглядел её лицо. Лиза! Я звал её по имени, но она не отзывалась. Ассоль сказала, что она мертва. Я не мог в это поверить. Спрашивал, можем ли мы провести реанимацию, сделать хоть что-нибудь. Но сделать ничего было нельзя. Мы опоздали.
Я поднялся, но повернуться к Лизе спиной и бросить её так казалось невозможным. Я стоял над ней в совершенной растерянности, пока кто-то не сказал: "Уведите Дока оттуда". Я не хотел, чтобы меня волокли силком, как помешанного, и пошёл сам, механически переставляя ватные ноги. В коридоре вдоль стен лежало ещё несколько трупов. Я напряжённо вглядывался в их серые лица и потёртые нашивки с фамилиями на халатах, с некоторым облегчением отмечая, что среди них больше нет никого знакомого. Заканчивался коридор дверью с дактилоскопическим замком, который открыли, подтащив к нему одно из тел. Из лаборатории за дверью пахнуло мёртвыми мышами. Мыши были повсюду: умершие недавно - на полу, почти разложившиеся - на столах, откуда не могли сбежать на поиски пищи. Анализатор был безнадёжно разбит, но смеситель был в порядке. Несколько уцелевших пробирок были маркированы только цифрами, в углу валялись осколки бутылок из-под физраствора. Казалось, по лаборатории прошёл ураган. Измятые листы из журнала наблюдений, собранные в одну стопку, командир велел читать по очереди. Также распорядился снять химзащиту: из записей следовало, что в воздухе базы было нечто, от чего химзащита не помогала. Мы все уже были заражены.
Попросив у кого-то фонарь, я добрался до листов и просмотрел их все. Почерк был разный: некто Севко вёл общую отчётность, некто Маркова - личный дневник. В начале дневника она упоминала Лизу - но не было времени обращать на это внимание. Как следовало из записей, на базу была доставлена партия мышей дикого типа для тестирования некоего вирусного препарата - судя по всему, биологического оружия, которое должно было превратить мышей в "зомби", как выразилась Маркова, то есть подавить их нервную деятельность и сделать их послушными и управляемыми. Однако опыты проваливались раз за разом - мыши либо дохли, либо демонстрировали признаки агрессии. Позже Маркова описывала инцидент, когда одна из мышей сбежала и укусила её. Маркова убила мышь, но вместо того, чтобы утилизировать труп, выбросила его в урну. В тот же день укушенная пожаловалась на тревожность и головную боль, затем взяла больничный. Вопиющая халатность! Когда-то в XX веке эпидемия чумы в Москве также началась потому, что кто-то принял симптомы за грипп. Следом, по записям Севко, вся база была охвачена безумием. Он забаррикадировался в лаборатории и записал рецептуру антидота, но, похоже, не успел его создать.
Вирус прекрасно существовал в воздушной среде и, поражая организм хозяина, убивал его в течение шести часов. У меня было чертовски мало времени, чтобы попробовать нас спасти. Бумажный лист с перечнем необходимых составляющих я припрятал к себе в сумку, равно как и пробирку с белковой комбинацией, номер которой был обозначен в рецептуре, - на всякий случай. Остальные вещества могли быть спрятаны в сейфе, но среди нас не было взломщика. Значит, нам не хватало ключа от сейфа, а также нейтрализатора и мышиной крови. Севко указывал на то, что подойдёт только серая мышь из особой клетки, но все мыши уже разбежались, расплодились и частью передохли, так что я попросил наших разведчиков поймать мне любую живую мышь и поискать запасы физраствора. Нас с Ассоль и Мультиком оставили в лаборатории под охраной, военные же отправились прочёсывать базу. Чтобы не возиться с каждым замком, они отрезали у всех мертвецов кисти рук и приносили их в лабораторию. Я порадовался, что не увидел, как кто-то отпиливает руку Лизы.
Заняться было нечем, и я воспользовался возможностью съесть сухпаёк, пока было время. Дверь стерегли поочерёдно, матерясь на каждый сквозняк, пока не догадались подпереть её стулом. Я снова и снова перекладывал тетрадные листы записей, чтобы не упустить ни одной детали. Подробности исследования, конечно, оставались для меня тайной - налицо был лишь их плачевный итог. Какой интересный проект умудрились похерить! Физраствор не находился, мышь - также, и Мультик предложил сделать физраствор из воды и найденной кем-то поваренной соли. Что ж, это лучше, чем ничего, - соли оставалось немного, но на пробирку как раз хватило, и её я тоже припрятал. Умница химик! Вскрыв комендантскую, военные запустили древний компьютер, забрав для него батареи из пистолетов тех, кто хуже стрелял, обнаружили там буквенные обозначения пробирок, и благодаря этому ещё один компонент будущей вакцины я подобрал в лаборатории. Был добыт и ключ от сейфа. В нём хранились только капсулы с сыпучей основой для препарата - самая ценная часть вакцины. Я пересчитал капсулы. Их было восемь, а нас - одиннадцать человек. О том, что панацеи не хватит на всех, отряд не должен был узнать. Даже командир. Нужно было до последнего оттянуть момент, когда люди будут готовы драться за спасение друг с другом - и капсулы перекочевали в мою надёжную сумку.
У меня обострился импульсивно-компульсивный синдром, и я сложил мёртвых мышей в один мерный стакан наподобие траурной икебаны. Увенчала её мышь, утопившаяся в кружке с кем-то не допитым кофе. Раскиданные по столу мёртвые руки тоже хотелось поставить букетом, но командир не дал. У некоторых из нас начали проявляться симптомы простуды. У меня также заложило нос и раскалывалась голова, хотя всё это можно было списать на сквозняки и духоту. Я страшно устал повторять, что невозможно забрать кровь у дохлой мыши - она окоченела, кровь в ней свернулась, кровь течёт только у живых! Эгида где-то ещё переписала рецептуру, в точности дублирующую ту, что была на листке, которым руководствовался я, и это создавало дополнительную путаницу и десятки, сотни бестолковых вопросов. Каждую секунду слышать "спроси у Дока" выводило из себя. Да, эта формула создаёт полный иммунитет от вируса, а не просто купирует симптомы. Нет, она может не сработать, потому что у нас нет нужной мыши, а человеческая кровь от мышиной несколько отличается. Когда я орал, кто готов побыть мышью, ко мне протягивали сразу несколько рук, не понимая, что вопрос не в том, чтобы стать донором, а в том, кому я вколю вакцину с изменённой рецептурой, которая может запросто убить добровольца. В итоге Грифон дал добро использовать кровь Мультика, который чувствовал себя хуже всех.
Я соединил все компоненты, поместил пробирку в смеситель и запустил его на указанные скорость и интервал. Пробную версию вакцины нужно было ждать полчаса, а обстановка накалялась. Нам всем определённо становилось сложнее держать себя в руках. Спецназовец Бекас психанул первым, послал Грифона в далёкое эротическое и ушёл за дверь в одиночку - искать мышей. Я его вполне одобрил - мышь не найдёт, так хоть постреляет и спустит пар. На некоторое время воцарилась сравнительная тишина, а потом Бекас вернулся и заорал под дверью, что мы все идиоты, а трупов он насчитал десять, что соответствовало числу сотрудников базы. А раз все мертвы, то не нужно сидеть взаперти, боясь, что где-нибудь в тёмном уголке прячется зомби. Это тоже было разумно - я сам склонен был считать, что неучтённый мертвец выбрался с базы и где-то замёрз, - но высказано в столь грубой форме, что впускать Бекаса никто не спешил, и соваться к нему - тоже, боясь, что он начал сходить с ума. Я предложил усыпить его успокоительным и сам закопался в аптечку, выуживая нужную инъекцию, потому как получить труп застреленного при попытке штурма лаборатории Бекаса мне совсем не улыбалось. Дверь приоткрыли, ломанувшегося внутрь Бекаса резво схватили, вкололи лошадиную дозу успокоительного и уронили на пол. Грифон приказал его поднять и привязать к стулу, а сам ушёл с частью группы пересчитывать трупы. Те, кто посмелее, потянулись за ним - осмотреться.
Убедившись в том, что на базе безопасно, все сдали оружие во избежание дальнейших эксцессов. Даже у меня забрали и разряженный пистолет, и нож, и всё заперли в сейфе - как будто это помешает нам переубивать друг друга: легко было дотянуться до розочек, это уж не говоря о скальпелях. Спящий Бекас довольно причмокивал и бормотал "Да, Эгида, детка". Хоть кому-то на этой базе было хорошо - я охотно поменялся бы с ним местами. Я считал минуты до готовности первой вакцины и, как только смеситель закончил работу и я разбавил полученный концентрат импровизированным физраствором, я доложил Грифону и спросил, на ком испытывать пробную дозу: выбирать самостоятельно я уж точно не хотел. Многие ожидали, что подопытным станет Мультик - бедняга был совсем плох, он вкатил себе уже вторую инъекцию успокоительного из страха, что не сможет контролировать приступы агрессии. Но Грифон указал на Бекаса: "Вот его. Он уже наговорил..." На два трибунала, да? Мстительная ты сука, Грифон. Я уточнил ответ, напомнив о приоритете Бекаса, но приказ есть приказ. Бекасу либо крупно повезёт - больше никто не обойдёт его в очереди на спасение, - либо не повезёт, но со всеми вместе: кроме как на эту вакцину, мы могли надеяться разве что на чудо, и если она не сработает, мы все были обречены. В конечном итоге, не такая уж паршивая альтернатива, как может показаться на первый взгляд. Но всё равно мне было не по себе - что если я его убиваю спящим?.. Кто-то подал идею продезинфицировать шприц водкой. Я ткнул иглой в вену, Бекас дёрнулся, хлынула кровь.
Штырь первым оказался под рукой с бинтом из аптечки и вовремя наложил жгут. Я просил развязать нашего подопытного, чтобы не нарушать кровоток, но эту просьбу оставили без внимания. Бекас сразу очнулся, обнаружил себя связанным словно пленный партизан и принялся ругаться, что я порвал ему вену и тем самым его убил. Неженка хренова. От порванной вены ещё никто не умирал. Всласть выматерившись, Бекас вырубился обратно, но помирать в муках явно не собирался. Я понаблюдал бы за ним подольше, но меня торопили намешать вакцину для всех остальных. Я загрузил в смеситель все семь пробирок и запустил его ещё на полчаса. Наступила очередная пора ожидания. Когда меня спрашивали, сколько порций вакцины я получу, я честно отвечал, что мало и на всех не хватит - всё лучше, чем потом огрести за ложную надежду, а о том, насколько точно смеситель рассчитывает количество ингредиентов, знать всем было неоткуда. Но отряд разбрёлся по базе кто куда, и я ловил себя на мысли, что если кто-нибудь загнётся самостоятельно, то выбирать, кто получит вакцину, а кто нет, может, и не придётся. Скрашивая ожидание, Эгида настояла на том, чтобы я попытался запустить анализатор. Я не хотел доломать бедную машину ещё сильнее, или чтобы меня убило током, но Эгида жизнерадостно предложила мне объяснить им принципы работы со смесителем на случай моей кончины. Проще было взяться за начинку анализатора. Мне повезло: анализатор заработал. Я разрешил Ассоль взять на анализ немного крови Бекаса. В оной, помимо успокоительного и алкоголя, обнаружилось нечто неидентифицируемое. Вирус или антитела? В отсутствие дополнительного оборудования оставалось только гадать.
Действие успокоительного заканчивалось, Бекас проснулся, заскучал и просил мужиков его освободить. Его состояние в самую последнюю очередь было похоже на аффект, но отпускать его всё равно не спешили - как будто он не смог бы при желании запинать ногами. Да этому шкафу достаточно было упасть на кого-нибудь, чтобы убить! Наконец, на помощь одинокому Бекасу пришёл Градиент, заместитель Грифона, но не просто так, а взяв с него обещание не кричать, не бегать (серьёзно?) и не бросаться на людей. Так и напрашивалось продолжение "не убий, не воруй, не прелюбодействуй, иди с миром, сын мой, аминь", но я не стал спрашивать, не был ли Градиент раньше полковым священником или воспитателем в детском саду, следившим, чтобы все доели кашу. Бекас подтвердил, что будет вести себя хорошо, а главное - он чувствовал себя хорошо, и это дарило надежду на то, что вакцина действовала. До готовности остальных доз оставались считанные минуты, и я предупредил Грифона, что их не хватит на всех и мне понадобится его помощь - построить всех в шеренгу в порядке приоритетности. Затем сообщил, что вакцина готова и можно начинать, но Грифон опять куда-то убежал. Когда в лабораторию ворвался Градиент и спросил, как долго до прививки, а я пожаловался, что уже минут десять как жду Грифона, тот внезапно вызверился, что-де между "почти готово" и "уже готово" есть разница. Не люблю, когда на меня повышают голос, всегда отвечаю взаимностью. Грифону о готовности было доложено - и не моя печаль, если Градиент об этом не знал или Грифон что-то понял неправильно. Видимо, Градиенту тоже нужно было спустить пар, только его за это не связывали. Кто-то попросил не прикончить меня раньше времени - очень мило с их стороны, - и Градиент умчался, должно быть, за Грифоном.
Немало меня нервировала Ассоль, которая предлагала начать вакцинацию, не дожидаясь Грифона. Что было самым поганым - нашлись те, кто её поддержал, а если субординация пойдёт по пизде, это убьёт нас быстрее любых зомби, которых не существует. Ассоль понимала, что её приоритет где-то в жопе и что вакцины ей может не достаться, но если свою я мог бы ей отдать, что чужую - ни за что. Пусть решает Грифон, это его ответственность. Я захлопнул крышку смесителя, заслонил его собой и объявил, что буду сидеть на нём жопой столько, сколько понадобится, пока не получу прямые распоряжения командира. Конечно, каждый из них мог с лёгкостью меня подвинуть, но меня спасало и то, что никто не знал о количестве порций, и то, что в эффективность панацеи никто особенно не верил. Спасибо Градиенту - он высказался о моей некомпетентности, и поверили ему. Ведь рецепт, написанный сходящим с ума учёным - Севко, или как его там, - никак не может быть правильным, и наверняка где-то лежит что-нибудь получше, что не потребует нескольких месяцев исследований на куда более мощном оборудовании, чем то, которым мы располагали. Грифон объявился, я со всем возможным терпением попросил его рулить парадом, и вакцинация началась. Ассоль он назвал первой. Она попыталась было дотянуться выданным ей шприцом до меня, но я рявкнул: "Себе!", и запускать руки в смеситель ей также не позволял. Она только делала уколы, поскольку у неё попадать в вену получалось определённо лучше, чем у меня.
Я выдавал Ассоль одну пробирку за другой и считал вслух. Второй. Четвёртый. Шестой. Шторм уколол себя сам - опыт не пропьёшь. Может, сам забрал шприц у Ассоль, а может, она отказалась его спасать. Похоже, она знала о том, что он наркоман и мерзавец - интересно, откуда? - и не хотела, чтобы он выжил. Градиент помедлил, прежде чем протянуть руку, но было не понять, хочет ли он уступить свою очередь другим или просто сомневается в вакцине. Грифон уколоться не забыл, но, если вдуматься, его места врагу не пожелаешь - не зная, когда вакцина закончится, отправлять получить шанс только самых полезных. Жестоко, но я находил что-то справедливое в том, чтобы не назвать ему точную цифру и не дать вычеркнуть смертников заранее. Впрочем, половина военных операций наверняка в том и заключалась. Пожертвовать солдатом, чтобы мог выжить отряд. Пожертвовать отрядом, чтобы выиграть войну. В тот момент, когда я произнёс: "Всё, больше нету", я ожидал выстрела в голову, но последовало только всеобщее разочарование. Моего позывного Грифон не назвал. Это было логичным - я свою задачу выполнил. Кроме меня, вакцину не получили находившийся при смерти Мультик и Койот. Бекас также упорно считал себя обделённым - якобы из-за порванной вены вакцина не попала в его кровь. Мало того, что переубедить его было практически невозможно, так некоторые ещё и радостно поддерживали его в этом заблуждении. Интересно, это во всех отрядах принято - желать смерти ближнему, который здесь для того, чтобы прикрыть твою задницу, а не чтобы в спину тебе стрелять?..
И никакой, ни-ка-кой благодарности. Я мог в любой момент забрать одну вакцину себе - за ними никто не следил, но не сделал этого, потому что не мне решать, и потому что никакой радости от жизни за чужой счёт. Градиент сказал, что это обязанность, а не одолжение, а за неё не благодарят. Я возразил, что благодарить можно за навык, но он меня уже не слушал. Я поблагодарил бы любого в отряде, кто спас бы мою шкуру, - просто за то, что он умеет это делать. Как поблагодарил бы хирурга за успешную операцию - потому, что он не прогуливал лекции и научился оперировать. Каждый, кто взял на себя обязанность, приложил для этого усилия по доброй воле, хотя мог бы этого не делать, - но что уж теперь? Теперь я должен был озвереть и сдохнуть, а остальные - и Шторм, и Градиент, и Грифон - жить дальше, и я же ещё был виноват в том, что не смог спасти всех. Не спас всех - значит, сделал недостаточно! Не делает больше - значит, и не хочет никого спасать! Как за абсурдным цирком я наблюдал за тем, как все высказывают своё бесценное мнение и строят планы всеобщего спасения, будто каждый был по меньшей мере академиком. И зачем только я был тут нужен, если окружающим достаточно смутных воспоминаний о школьном курсе биологии, чтобы взяться доделывать мою работу? Только в плохих фильмах герои находят элементарное решение, и никто не умирает. В жизни приходиться смириться, что всех спасти нельзя. Сыпучая основа израсходована, и точка. Без неё вакцины не будет, без вариантов. Казалось бы, что может быть проще. Потом за исцелившимися прилетят, а заражённые останутся. А может, здесь бросят всех, а сверху ещё сбросят бомбу. А может, имела место диверсия и эпидемия вообще уже вырвалась в Россию...
А умирать было страшно. Может, не страшнее, чем думать о том, что где-то у входа на базу лежит мёртвая Лиза, не дождавшаяся помощи, но страшно всё равно. И только хуже становилось от оптимистичных заверений Ассоль, что я, может, ещё и не умру. Отрицать очевидное и тратить время на бесплодное барахтанье - вот она, настоящая компетентность! Ассоль понравилось играться с анализатором, хотя толку от него было мало, даже если он не выдавал искажённые данные после поломки. В крови Мультика были найдены те же неидентифицируемые компоненты, что и в крови Бекаса незадолго после инъекции вакцины, а кровь самой Ассоль была уже вроде как чистой, и меня принялись осаждать вопросами, можно ли привить заражённому человеку сыворотку из крови человека излечившегося. Ведь все знали, как изобрели вакцину от оспы, но упускали из внимания, что человек - не корова. Я избавил их от лекции о том, что возбудитель коровьей оспы изначально был по зубам человеческому иммунитету, а возбудителей человеческих болезней необходимо искусственно ослаблять для прививки. Мы решительно ничего не знали о поведении как вируса, так и препарата, его нейтрализующего, - как они взаимодействуют, как выводятся из организма или встраиваются в клетки... Кустарные прививки вслепую могли привести к непредсказуемым результатам. Но энтузиазм Ассоль было не остановить, она желала выяснить мою группу крови и группу крови Койота и подобрать доноров. Затем изготовила сыворотку из крови подходящего типа. Вырывающегося Койота притащили силком. Я отказывался принимать участие в этой вивисекции. Интересно, почему он так боялся инъекции? Терять ему было нечего. Или он просто не любил уколы?
Койот был забавным. Был. После прививки ему стало хуже, пульс участился, потом зашкалил, Койот потерял сознание и рухнул со стула, на котором его удерживали. Стащить с него бронежилет и провести непрямой массаж сердца попросту не успели - смерть была быстрой, впору позавидовать. Возможно, сыворотка спровоцировала ускоренное развитие летального эффекта, но вирус, с которым мы столкнулись, по-прежнему давал больше вопросов, чем ответов. Когда неожиданно включилась вентиляция и начала с перебоями работать, то дыша негромким гудением, то замолкая, мы все почувствовали себя немного лучше. Значило ли это, что воздух содержал газы, катализирующие вирусный препарат, или симптомы болезни просто усугублялись при угнетённом состоянии организма? Может, борьбы с вирусом изнутри было недостаточно до тех пор, пока у нас не было возможности полностью очистить воздух?.. Тщетно ломать голову, когда от чьего-то открытия не осталось ничего, кроме околевших мышей. Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и дали умереть в одиночестве. Маячивший перед глазами Стрельников раздражал всё больше - выискивал что-то на лабораторном столе, запасался шприцами, что ли. Я комментировал, что он может набодяжить из чего угодно, Шторм лениво огрызался, но не отрицал. Было жгуче, по-детски обидно, что вся моя научная карьера завершалась тем, чтобы выжила эта гнида, а меня забудут сразу же, как только выйдут отсюда. Стоило мне выскочить в коридор проораться, как меня поймал дежуривший там Бекас. Припёр к стенке и заявил, что раз мы всё равно оба покойники, то почему бы нам не убить Грифона. Что раз я ему, Бекасу, вену порвал, то я теперь по гроб жизни обязан ему помогать. Аргументы убедительные дохера.
Но я колебался и спрашивал, почему именно Грифон. Предложи мне кто-нибудь в тот момент не дать Шторму выйти живым с базы - я, наверное, согласился бы, - потому и прислушался к Бекасу, ожидая, что у него тоже есть какие-нибудь старые счёты. Но Бекас говорил только, что Грифон мудак, и мне этого было недостаточно. Здесь все такие - мудак на мудаке и мудаком погоняет. Обезглавливать отряд, чтобы одним мудаком стало меньше, - идея не для меня. Бекас утверждал, что Грифон и меня убил, и его убил, а сам будет жить, потому что генеральский сынок... Но нет - может, в спецназе у них и по-другому, а я, хоть и не военный, понимал, что Грифон просто исполнял свои обязанности. И прекрасно понимал, каково это - когда не родился сразу в эполетах и выполняешь грязную работу за золотыми кадрами родины в белых воротничках. Но для убийства это всё же не повод. Я пытался образумить Бекаса, что ему не надо под трибунал, но он был твёрдо уверен в том, что болен, потому что его по-прежнему всё бесило и он с трудом сдерживался. Но меня тоже всё бесило с самого начала, и что с того? Что если это наше естественное состояние? Наконец, я напомнил, что моих сил просто не хватит на то, чтобы удержать Грифона, и вместо помощи я только помешаю и всё испорчу. Как ни странно, Бекас отпустил меня живым и даже целым, только посетовав, что никто не соглашается к нему присоединиться - вот и я тоже ссыкло. Тоже мне новость. Да, я ни разу в жизни никого не убивал, и больше всего мне хотелось убить себя, но я не был уверен, что и это у меня получится. К тому же мой разряженный пистолет и мой нож мне так и не вернули. А кого ни попроси меня пристрелить - все отказывались, гуманисты хреновы. Как будто залечить Койота как подопытную свинку - это нормально, а помочь человеку - фигушки, пусть отрабатывает сухпаёк до последнего.
Только Терра, подрывница с ручным протезом, протянула мне свой нож. Я тупо на него уставился. Перерезать самому себе глотку или пробить грудную клетку - это, вообще, осуществимо? Попросить, что ли, зеркальце для бритья, чтобы не промахнуться по сонной артерии? Бекас пришёл было на помощь, предложив показать, как правильно резать глотки, и я понадеялся, что он прирежет меня легко и быстро. Наверняка ему не впервой. Странный сорт радости - радость от того, что у твоего убийцы достаточно твёрдая рука. Даже если никто не скажет командиру, что я сам его попросил, с его деструктивными порывами он всё равно не жилец. Я протянул Бекасу нож, Терра слабо запротестовала, запоздало сообразив, что я задумал, и Бекас пошёл на попятную. Пробормотал что-то о том, что некому меня подержать, хотя я заверил, что не стану сопротивляться. Тьфу. Обратился к Сталкеру - Сталкер сказал, что самоубийство - грех. Я завис, но проглотил вопрос, как он вообще выжил в армии с верой в христианские добродетели. Он был моложе всех в отряде и выглядел славным малым. Перебирая макулатуру, которую натащили в лабораторию, я наткнулся на пожёванные листы с характеристиками работников базы. Там были и абзацы про Беляева и Лизу. Автор жаловался на то, что между этими двумя бурный роман, они целуются прямо в коридорах, систематически нарушают дисциплину - например, спят в одной комнате, хотя средства индивидуальной защиты хранятся по одному комплекту на комнату. Ёбанная романтика - вместе препарировать мышей и умереть в один день. Я сидел в углу, разглаживая этот листок пальцами - последнее и единственное, что мне осталось от Лизы. В какой-то момент в лаборатории остались только я и Шторм. Хотелось спросить, понимает ли он, что Лиза погибла из-за него, но этим её не вернёшь, а ему всегда было похер.
Уже кончился Мультик. Кончился Койот. Я должен был быть следующим. Нет ничего отвратительней ожидания. Энергия Ассоль хлынула в новое русло, и теперь она строила теорию заговора - спрашивала у каждого, за что власти хотят его убить, и почему почти все знают о городе Вашном-Залесском, хотя это незаметная точка на карте. Но я об этом городе ничего не знал, а Бекас пояснил, что когда-то там произошёл теракт, поэтому многие офицеры спецслужб прибыли туда для устранения последствий. Сама Ассоль туманно выражалась в том духе, что её, возможно, хотели наказать с целью воздействия на кого-то другого. Бред. Зачем властям городить базу, убивать научных сотрудников с блестящим образованием и выпускать в воздух чрезвычайно живучий и смертоносный вирус только для того, чтобы прикончить нескольких неудобных личностей? Я пытался донести до Ассоль, что между "хотят убить" и "не хотят спасать" есть огромная разница. Мы - расходный материал, пушечное мясо, поэтому о нас, скорее всего, забыли, и все мы сдохнем. Но людям, наверное, не нравится умирать просто потому, что их наебали, - куда круче умирать как враги государства. А я вот никому не переходил дорогу настолько, чтобы кто-нибудь потрудился ради моей смерти. Я точно знал, что сдохну потому, что я неудачник. Шлимазл по жизни. Страх накатывал всё более неуправляемыми волнами. Не так страшно умирать, как страшно проебать жизнь и понимать, что ничего уже не исправишь. Второй попытки не будет.
Кажется, так и выглядит паническая атака. Одновременно хотелось сбежать из этого мышиного могильника и страшно было оставаться одному. Со мной в лаборатории был только Сталкер - прочие, должно быть, пытались разобраться, как выбраться с базы и подать сигнал в большой мир. И я, вытирая сопли рукавом, вывалил на Сталкера всё - что Лиза погибла из-за этого наркомана, а он через неё просто переступил и пошёл дальше. Сталкер выслушивал, спрашивал, кто такая Лиза и откуда я её знаю. Я сбивчиво рассказывал, наплевав на конспирацию и анонимность, что Стрельников увёл у меня девушку, потому что у неё были амбиции и талант, а у него - деньги на их реализацию, а потом он её бросил, и если бы не он, она не поступила бы на кафедру и не оказалась бы здесь с Беляевым, и не погибла бы... Сталкер не убегал, демонстрировал сочувствие как мог и, пытаясь утешить, предполагал, что, может, это не Шторм мудак, а Лиза блядь и сама его бросила так же, как меня. Кто угодно другой, кто выгораживал бы Стрельникова и оскорблял Лизу, был бы послан очень далеко, но Сталкер всё ещё был славным малым и просто не всё понимал, и у меня язык не поворачивался обидеть единственного человека, которому здесь было не насрать. А Лиза была тогда молодой дурой и повелась на большую тачку и обещания - но это не её вина. Выговорившись и пнув бесполезный теперь смеситель, я ощутил смертельную усталость. Скорее бы все уже свалили. Сталкер порекомендовал набить Шторму морду - не худший план: может, тот меня и пристрелит?
Зашёл Градиент, и я спросил у него, что происходит внизу и чем заняты остальные. Тот ответил, что "ищут ответы на вопросы". Какие, мать их, вопросы? Кто виноват и что делать? У Градиента определённо были все задатки проповедника - на философском диспуте такие туманные изречения произвели бы фурор, но в обстановке военной операции несколько выбивали из колеи. К счастью, я успел об этом только подумать, а не произнести, и уточнить, какие именно вопросы, успела Ассоль или кто-то ещё. Градиент с не меньшим пафосом изрёк, что это, например, вопрос "как спасти всех". Понятно. Дамы и господа начитались комиксов и стремились спасти мир, и чтобы никто не ушёл обиженным. Чип и Дейл спешат на помощь. Но Градиент не мог смириться с тем, что лично я не принимаю участия в спасательной операции. Он заявил, что удалось получить много новых данных и члены отряда "с компьютером разговаривают", чтобы исправить мои ошибки, которых я-де сделал немало. Разговаривают? С древней операционной системой? Запахло шизофренией. Я терпеливо пояснил, что если появилась дополнительная информация, я готов с ней работать, коль скоро лабораторное оборудование исправно, а в расшифровке данных я бесполезен, поскольку я не компьютерщик. Однако Градиент настаивал, что быть компьютерщиком не нужно - "компьютер говорит со всеми, кто хочет с ним говорить". Чёрт, похоже, "говорить" не было метафорой для языка программирования и у нас наклёвывалась секта... свидетелей Windows XP.
Тем временем Градиент и Сталкер игрались с дохлыми мышами. Идеальное домашнее животное - совсем не требует ухода, вот только пахнет... Градиент продолжил доёбываться до меня совсем детсадовскими методами - покачивая мёртвой мышью перед моим носом, якобы для того, чтобы спровоцировать на эмоции. Додумался до того, что раз я ничего не боюсь и ни на кого не набрасываюсь, значит, я симулянт. Вот это я понимаю теория заговора - на самом деле я во всём виноват! Я заманил всех в лабораторию, только чтобы намешать вакцину и протестировать её действие на отряде, а сам хожу здоровенький и наблюдаю. Блестяще! Комар носа не подточит. Когда я проявлял эмоции, мне говорили заткнуться, но стоило мне успокоиться, притихнуть и дойти до стадии принятия, как всем стало не хватать моих эмоций. Где логика? А нету её. Я решил спуститься в комендантскую и посмотреть на разговаривающих с компьютером - а ну как я действительно им пригожусь, а позвать меня они почему-то стеснялись. Там Грифон, Эгида и другие склонились над небольшим монитором и ржали как кони в горящем конопляном поле. Отважные спасатели, которые должны были "исправлять мои ошибки", встретили меня радостной новостью, что с ними переписывается Койот. Мёртвый Койот, лежащий в соседнем помещении, рассказывает им похабные анекдоты. Я предположил, что компьютерная программа могла бы смоделировать манеру общения каждого из нас, но мне строго возразили, что искусственного интеллекта такого уровня ещё не изобретено и это может быть только Койот и никто другой. Я даже не стал заикаться о том, что для анекдотов достаточно и несложного бота, раз уж им проще было поверить в переселение души в компьютер, чем в умную программу. Тут же они заговорили о виртуальной реальности, как будто это было чем-то более обыденным, нежели ИИ, - Эгида утверждала, что знает человека, который мог бы её создать.
Значит, нас всех поимела матрица? Не очень-то получалось в это поверить. Творившийся с нами бардак совсем не был похож на компьютерный симулятор. Я испытывал голод, головную боль, чувствовал запахи, я был живым и настоящим, чёрт возьми! А остальные просто рехнулись. Шторма, которому я собирался бить морду, нигде не было видно - может статься, он уже сумел выбраться с базы и замёрз где-нибудь во льдах. Откуда-то пришёл Бекас, и я просветил его, что одни развлекаются с дохлыми мышами, а другие разговаривают с мёртвым Койотом (и хорошо, что не наоборот). В тот момент он казался мне самым адекватным человеком на всей базе, хотя, возможно, он не сходил с ума только за неимением такового. А тот подошёл к компьютеру, о чём-то спросил и набросился на Грифона с ножом. Бекас успел нанести удар или два, прежде чем Эгида выстрелила в него в упор из энергетического пистолета. Нет, самым адекватным он определённо не был. Два тела рухнули рядышком, и я выбежал в коридор звать Ассоль. Орал я не раз и не два, прежде чем наша фельдшер соизволила спуститься из лаборатории, и, услышав, что у нас двое раненых, она всё-таки поспешила на помощь, обогнав меня. Присев подле окровавленного Грифона, она попросила помочь ей, но Бекас был уже мёртв - Эгида пристрелила его. Заебись - теперь мы убиваем своих же! Я всё понимал про нарушение Параграфа, но было как-то обидно: вот ты волнуешься, вводишь человеку вакцину, радуешься, что он не дохнет, - почти как с кактусом на подоконнике, который поливаешь, а он не засыхает, - а потом его убивают, и всё. Я спросил Эгиду, не пристрелит ли она и меня тоже, раз ей не сложно, - но она израсходовала на Бекаса последний заряд, и это было ещё обиднее.
Я вспомнил, что можно устроить себе передозировку успокоительным, как сделал Мультик. Это была довольно нелепая смерть, зато тихая, и мне явно было не до разборчивости. Я перетряхнул всю сумку, но у меня нашлась только одна доза успокоительного - вторую я когда-то пожертвовал на Бекаса. Я попросил кого-нибудь одолжить мне вторую дозу, но Градиент и тут встрял, что незачем тратить на меня ценные препараты, которые могут ещё пригодиться, и что я думаю только о себе. Заебись дважды! Я тут подыхаю потому, что отдал всю вакцину другим, и так я, конечно, о себе забочусь. К счастью, очередная идея посетила Ассоль - а то существование в этом фарсе становилось невыносимым. Она предложила ввести мне один из белковых препаратов, уцелевших в лаборатории, - в чистом виде. Похоже, её тяга к экспериментам тоже достигла крайней точки. Куда там мышам, когда есть целый живой смертник! Но я согласился. Я никогда не был сторонником пускать по вене неизвестные вещества - наверное, сказывалась память о том, как я боялся за Лизу, когда Стрельников подсадил на наркоту Беляева, - но все прочие способы были мне уже недоступны. Мы вошли в пустую лабораторию, я подставил Ассоль руку. Кубик дряни исчез в моей вене. Я ожидал чего угодно - аллергии, отёка, головокружения, тошноты... Но не произошло ничего. Я ничего не почувствовал. Когда я вернулся в комендантскую и развёл руками, на меня покосились как на ожившего мертвеца. Я что, сломал их матрицу и на меня ничего не действовало? Вот что могло быть обиднее всего вышеперечисленного: если жизнь и смерть здесь (чем бы ни было это "здесь") не зависели от вируса и вакцины. Если можно было получить антидот и умереть, а можно было вколоть что попало и выжить. Если вся моя работа здесь ничего не стоила.
Наверное, я начал понимать слишком многое, потому что у меня потемнело в глазах, мир вокруг пропал, и я ощутил, что куда-то проваливаюсь, как бывает во сне. В ушах зазвучала приятная музыка, как на автоответчике, и электронный женский голос поприветствовал меня на втором уровне виртуальной реальности. Когда я открыл глаза и потёр виски, я стоял уже не в комендантской, а в небольшом уютном кабинете, где за столом сидели двое - незнакомый мне генерал и Александра Львовна Невская в белом халате. Я оторопело поздоровался с ними по очереди. Я что, спал? Я чувствовал слабость и одновременно какую-то невесомую лёгкость и попросил разрешения присесть. Мне объяснили, что я действительно участвую в эксперименте по тестированию виртуальной реальности, пока моё тело покоится в специальной капсуле и получает всё необходимое. Генерал строго поинтересовался, есть ли у меня вопросы. Вопросы? То, что всё происходило как бы не на самом деле, уже само по себе всё объясняло - и отсутствие реакции на вакцину, и случайно проявляющиеся симптомы. Я задал только один вопрос - все ли умершие живы, имея в виду и тех, кого мы встретили на базе, и погибших членов отряда. Мне ответили утвердительно. Значит, Лиза была жива, а всё остальное было не так важно. Но, должно быть, я выглядел растерянным, поскольку Александра Львовна любезно согласилась всё мне рассказать. Это меня полностью устраивало - я не чувствовал себя вправе допытываться о подробностях, не зная, обладаю ли я доступом к той или иной информации. Меньше знаешь - крепче спишь, особенно когда в науку вмешивается политика.
Итак, я узнал, что эксперимент был направлен на изучение поведения человека в экстремальной ситуации и что я могу помочь тем, кто ещё оставался на базе, найти выход из игры, то есть умереть. Я не стал спрашивать, как умение вышибить себе мозги помогает в критических ситуациях, - раз я в это влип, стоило идти до конца. В конце концов, выбора у меня толком не было, как и отказаться от распределения в лабораторию Невской я не мог. Я проявил себя с хорошей стороны, и она сообщила, что я буду работать в одной команде с Елизаветой Гиреевой и Сергеем Беляевым - упомянув, что хоть у меня раньше и был с Беляевым небольшой конфликт, она надеется, что за прошедшее время он сгладился, и мы сработаемся. Я кивнул. Лиза жива, жива! - это всё, вокруг чего крутились мои мысли, мешая осознать что-либо ещё. Пусть лучше она будет счастлива с Беляевым, чем мертва, а я - что ж, я буду смотреть на их счастье и радоваться. Мои мечты как будто сбывались, хотя бы отчасти, - но почему меня не покидало ощущение фальшивой ёлочной игрушки, словно всё ещё могло обернуться очередным сюрпризом?.. Теряя различия между реальностью и игрой, ты в конечном итоге перестаёшь задумываться об этом вовсе и просто плывёшь по течению. Мне сказали, что общий канал связи с базой уже перегружен, и я могу выбрать индивидуальный. Я подумал, что такая связь выглядит как "голос в голове", и рассудил, что если я явлюсь помогать, например, Ассоль, то все решат, что она сошла с ума, потому что только она мне сочувствовала. А если я выберу того, кого я всегда бесил - Градиента, - ему поверят с большей вероятностью.
Генерал подивился оригинальности моей логики, но Градиент, увы, был уже недоступен - должно быть, направлялся сюда же, в виртуальное посмертие. Интересно, как он-то умудрился нарваться, такой правильный? Или всё-таки сдали нервы?.. Вспомнив, кто ещё находился в игре, я решил выбрать Грифона. Раз капать на мозг, то лучше сразу командиру, чтобы область покрытия была шире. К сожалению, меня не отправили обратно на базу ангелом-невидимкой, а сопроводили в отдельную комнату, где меня радостно встретили Койот и Бекас. Вот уж никогда бы не подумал, что сам буду так рад видеть этих уебанов. Перед ними был компьютер, посредством которого они и писали соратникам всяческую херню, которую те принимали всерьёз. Я же мог писать Грифону личные сообщения на коммуникатор, но не мог отвечать на голосовые вызовы, и упоминать о виртуальной реальности было запрещено. Писать ему, чтобы они там все убили себя, было неспортивно, да и невежливо, поэтому я написал, что я готов помогать, что я не снаружи и чтобы они выбирались, потому как есть много способов выбраться и раз у меня получилось, то у них и подавно получится. Я даже намекнул, чтобы они обратились к Ассоль, ведь это она мне помогла, - прозрачней не придумаешь. Но Койот и Грифон также изнамекались, ещё и не так жирно, а по ту сторону монитора всё не догадывались. "Напиши им, что ложки не существует", - предложил я, и Койот напечатал: вошки не существуют. Затем эта зараза добавил, что существуют только глисты, как Док говорил. Почему люди всегда лучше всего запоминают то, что ты несёшь в состоянии аффекта?..
Обнадёжило явление Градиента, который сказал, что Грифон убил его по его просьбе для того, чтобы проверить гипотезу о виртуальной реальности. Мне принесли горячий виртуальный чай, и далее мы следили за увлекательным развитием событий в комендантской: подрывом на взрывчатке, после которого Грифон также вышел из игры, и попыткой Сталкера и Ассоль заняться напоследок виртуальным сексом из соображений исследовательского интереса. Должно быть, застряли в текстурах, херовы юннаты. К кабинету генерала и Невской выстроилась виртуальная очередь. Представляя себе это "ожидайте, Ваш вызов очень важен для нас", я порадовался, что умер раньше и не завис на сервере. Впереди была перезагрузка и возвращение в реальный мир. Скорее всего, я больше никогда не увижу этих людей и не узнаю, как их решения и поступки в виртуальной миссии отразятся на их карьере. Но хотелось пожелать им удачи. Совместная смерть, пусть даже и понарошку, списывает всё, как ни крути.

Отличная получилась игра про вред от вивисекции то, что на самом деле механические реакции организма и воля личности не очень-то отделимы - и животные-то не руководствуются одними инстинктами, а люди и подавно. Можно бояться, но работать. Работать, но не забывать о принципах. И так по кругу. Надеюсь, не совсем всё слил. Со сломанным анализатором у нас с Мультиком вышла досадная тупка - в конвертах информации о нём не было, мы и решили, что не наш уровень доступа. А ларчик просто открывался...
Я, конечно, соврал после Поместья, что меня в первый раз убили на игре. Первый был на Аркхэме. А ещё на первых Чудовищах, как ни крути, - хотя это был уже финал и в какой-то степени тот самый "способ самоубийства". Здесь тоже вышла "помощь с самоубийством", пусть и в виртуальности. А вот собственноручно мои персонажи себя не убивали действительно ни разу. Кстати, эта виртуальность была из тех случаев, когда "совы не то, чем кажутся" органично воспринимаются и персонажем, и игроком. Поскольку решения, принятые в симуляторе, - всё равно твои решения.
Очень хочется второй прогон - посмотреть, как персонажи других игроков по-другому действуют в тех же обстоятельствах, самому побыть в другой шкуре и постоять в очереди за вакциной. Но понимаю, что такая игра затратна, а людей, готовых играть в военщину, не так уж много. Так что буду ждать от Птахи второго прогона Шаттла.)
Спасибо мастерам - Джонту и Ко! Получилась классная запоминающаяся история и полный эффект погружения в фильм-катастрофу. Отдельное спасибо Нике как мастеру по АХЧ за вкусные пайки, за аптечки и химзащиту, и особенно за офигенные жетоны! Я с этими жетонами и на питерском прогоне .hatred смогу быть, пофиг на дату рождения.)
Спасибо игрокам - у вас были яркие и активные персонажи, и у вас получилось выдать нужный уровень жёсткости. Грифону [Блэквуд] - за спокойное командование, Градиенту [Морган] - за придирки, Эгиде [Тианит] - за любознательность, Бекасу [Птаха] - за классное еб@нько, Сталкеру [Хэлкарель] - за обаяние и человечность, Койоту [Эра] - за непоколебимый оптимизм, Шторму [Лена] - за убедительного генеральского отпрыска, Мультику [Вэл] - за трагический образ, Ассоль [Иштар] - за надежду и сочувствие (надеюсь, Док не слишком на тебя орал), Терре [Лиза] и Штырю [Макс]! Спасибо прекрасным игротехам - Нике, Стрикс, Рыжику и Принцу, вы герои!

А после игры мы с Птахой, перекурив с мастерами, совершили променад до Курской и перекусили в Джаганнате. Тамошняя бесплатная газета периодически стучит со дна, но когда шести(кажется)летняя девочка в интервью говорит, что не хочет никем быть, когда вырастет, а хочет ждать мужа с работы - это так тоскливо звучит Но погуляли прекрасно