ПожизнякПосле "Маскарада" я сел на хвост к Вере, вывел её обратно к метро, и мы напрямки поехали до Семёновской и на радующую меня в контексте Кибитки улицу Фортунатовскую (ещё там по дороге очень занятные топонимы: салон красоты "Гамлет", например, или мясной магазин "Фермач"). На подходе к дому я уже пребывал в состоянии "Что такое фумидор, б@ть?"(с) и, оказавшись у Веры, сразу рухнул на ковёр, завернулся в два пледа, подсунул под морду подушку и вырубился. Когда в восемь на диван сложился Дуглас, я даже толком не проснулся.
В полдень меня разбудила sms от заболевшего Вэла - не первая, но первая достучавшаяся. Поправляйся, солнце! Я выполз на кухню, позавтракал - спасибо героической Вере - баночкой кукурузы, выпил чаю и начался как личность. Однако вскоре вывел себя из строя при попытке нарезать яблоки к шарлотке - яблоки отняли у меня оружие и контратаковали, сиречь я разрезал палец и уполз обратно в комнату перечитывать канон и перестраивать мозги.
Затем в числе прочих игроков доехала Птаха и упаковала меня в просохшее от слёз жабо - да, мы решили, что на двух играх подряд я вполне могу быть в одном прикиде, и в состав оного прикида входила легендарная форратьерская рубашка, атласная и голубая, с нашпигованным булавками жабо. В тот день, правда, часть булавок оттуда позаимствовали. Спасибо Лео за пластырь - так я мог не цепляться царапиной и никого не заляпать кровью, и для игры я решил, что министр-администратор тяжело ранен в мизинчик. Вообще спонтанность этого персонажа венчает то, что имя ему я дал уже во время парада - решив, что должен же я наконец где-то сыграть Карла Вейзе Да, я злопамятный.
Итак, отчёт Карла Вейзе, министра-администратораСугробы кругом, дороги нет, метель начинается - это я не страшную сказку рассказываю, это мы с Его Величеством Королём Францем-Фредериком пробирались через дикие края в поисках его сбежавшей дочери. Пробирались в карете, в сопровождении придворной дамы Эмилии и двух фрейлин, палач в дороге отстал, его занесло (и на повороте, и снегом, и вообще). Завидели огонёк таверны и направились туда - метель переждать и продолжать поиски. Его Величество расположились в кресле у камина, распорядились подать всего и поскорее, и велели своим подданным страдать. Фрейлин он послал страдать на кухне, а меня - искать принцессу в подвале и на чердаке. Я расспрашивал постояльцев, не встречали ли они принцессу - рыжую и взбалмошную, но никто такой ни разу не видел.
Зато там была другая принцесса, то есть другая совершенно, в розовом платьице - её гувернантка везла выдавать замуж за короля соседней державы. И было ещё много людей, всем своим видом сопротивлявшихся классификации. Посему наш мудрый Король, пока я угощался пирогом, повелели всем построиться и рассчитаться на воров и варваров. Дабы подать пример, я первым назвался вором. Некоторые промолчали, но по их расположению всё равно было всё понятно. Местному жителю, восседавшему в кресле в противоположном углу, я охотно пояснил, что он получается по расчёту вор, а он оказался охотником. Бывшим. И на счету у него было 99 убитых медведей, после чего медведи в округе закончились и он ушёл на покой. Я спросил, можно ли использовать фрейлин в качестве наживки для медведей - умрёт ли медведь, если подавится булавкой? А он показал мне клыки местных хищников. В тех диких краях даже олени были клыкастые!
Ещё он хотел узнать, не пью ли я и не нужен ли нам при дворе егермейстер. Я рассказал, что человек, ухаживающий за королевскими лошадьми и собаками, у нас и так есть, и что собак я люблю - у меня даже есть бронзовый пойнтер. И заметил, что егермейстер тоже пьют - но охотник, видимо, не для того спрашивал, чтобы предложить. Конечно, на кухне среди дам только и было о нём разговоров - раньше таких неотёсанных мужчин они наверняка не видели. Я на кухню зашёл за конфетой, также в честь медведей называющейся, и поразмышлял, сколь неразумно со стороны охотника истреблять национальное достояние. Ведь медведя можно на гербах изображать, на печатях. А ежели ни одного не останется, так несколько поколений спустя какой-нибудь художник нарисует медведя с крыльями и с хоботом и скажет, что это настоящий медведь и есть. Я, правда, сам настоящего медведя ни разу не встречал и не стремился.
А вот розовая принцесса Генриетта считала медведей очень милыми и мечтала их погладить, хоть я и объяснял, что кормить с руки медведя можно дважды: и правою, и левою рукою, а её рука и сердце ещё её жениху понадобятся. Наши щедрые фрейлины хотели поделиться с ней страданием, вот только она страдать совершенно не умела и повелела, чтобы охотник научил её страдать, желательно алкоголизмом. Король сказали, что этим нужно не страдать, а наслаждаться, и принцесса ушла страдать в подвал, к крысам. Правда, и этого ей оказалось недостаточно, и крыс она нашла слишком мелкими. Тут уж я забеспокоился, что крысы недоедают - от того, что все страдают, невинные крысы страдать не должны! Я обратился к хозяину трактира - называлось заведение, к слову, "Эмиль и я", а поскольку хозяина звали Эмилем, то фрейлины гадали, кто такой этот я, - и узнал, что он выводит особую породу миниатюрных крыс, которые отпугивают призраков.
И тут мне в голову пришла отличная идея: раз призраки - это души, которых удерживает на земле некий долг, то если казнить придворных Его Величества, самые преданные из них останутся подле него в качестве призраков. И у нашего королевства появится первая в мире призрачная свита, которую не придётся кормить и одевать - она будет следовать за Королём в лохмотьях и греметь цепями. Или, в случае с фрейлинами, - тонкими серебряными цепочками, если мы ещё не все продали. Его Величеству, правда, перспектива скрежета цепей не понравилась, и я отложил мысль до лучших времён. Тем паче что мне и без того было чем заняться - охотник, например, вёл себя куда как странно.
Сперва он набросился на меня со словами, что я контрабандист, а некоторое время спустя стал спрашивать, не встречал ли я одну женщину с корабля. Я отвечал, что на кораблях ни разу не путешествовал, что у нашего королевства - маленького, зато процветающего - и флота-то нет, и вообще говорят, что женщина на корабле - к беде. Но охотник меня мало слушал и описал свою возлюбленную: смуглая, черноволосая, с янтарными глазами. Мне оставалось только пообещать, что ежели я такую экзотику обнаружу, то непременно дам ему знать - отправлю почтового голубя, если только он по привычке этого голубя не подстрелит. Охотник, в свою очередь, предложил поискать нашу принцессу за вознаграждение, и я пообещал, что мы не поскупимся, если он её к нам приведёт. Он, правда, и аванса хотел, но Его Величество мне сказали, что коли казны у нас при себе нет, то и авансов выплачивать нечем.
Все, стало быть, кого-то здесь искали, - просто шерше ля фам какой-то, а не трактир. Я спросил у молодого путешественника, кого он ищет - нельзя же просто так явиться в такую медвежью глушь? Но он отвечал, что просто смотрит мир. По мне так смотреть за окном было не на что - снег, снег, и снег. Может, снег сам по себе и красив, но когда чего-то слишком много, оно сразу перестаёт быть красивым. Даже женщины: сколько фрейлин ни увольняй, их общество всё равно порой кажется избыточным. Путешественник также высказал сомнение в том, что я - раненый, практически нищий, осталась последняя алмазная булавка! - действительно страдаю и терплю лишения. Я немало удивился, ведь, в отличие от актёров и картин, представлял собой образец страдания во плоти, а Его Величество страдали и вовсе беспримерно. Вот только Король страдали пассивно, а я страдал активно - сбился с ног в поисках принцессы.
Вот только принцесса всё никак не находилась - однако мы немного приблизились к её следу. В трактир добрался ещё один путник, и я узнал того самого молодого человека, который так вскружил голову нашей принцессе, что она пустилась за ним вдогонку по горам, когда он удрал, - только их и видели. Значит, если он был здесь, то и она должна была следовать или за ним, или впереди него, или где-то вовсе поблизости. Но он утверждал, что о её местонахождении ничего не знает, и что ничего ей не говорил - но ведь именно ничего не сказав, порой можно оскорбить девушку! И он трусил объясниться с безутешным отцом - стоило отвернуться, как улизнул в коридор и там постоянно перешёптывался с охочим до красот путешественником. Вид у него был самый благообразный и многих вводил в заблуждение, но я постарался предупредить постояльцев о том, что это отпетый разбойник и мошенник, разрушающий семьи, от которого стоит держаться подальше. Волшебник совсем его не воспитывал, не привил простейшей морали, - не иначе как завёл его для того, чтобы превратить потом в лягушку или саламандру. Потому как чего ещё путного может из него выйти?
Наш беглец рассказывал путешественнику о случившемся - и я интересовался, почему бы ему не поведать об этом всем с табуреточки. Наконец, он согласился поговорить с Его Величеством и обещал присоединиться к нам в поисках принцессы, даже был готов искать её в лесу, некогда полном медведями, как только метель утихнет. Я рассчитывал на то, что принцесса на него приманится, и потом уже можно будет его казнить - или изгнать из королевства, это уж как сама принцесса пожелает. И почему только некоторые думали, будто она не пожелает домой возвращаться? Я был уверен, что как только она увидит, какие страдания претерпевает её несчастный отец, - так сразу бросится к нему на шею, обливаясь слезами.
Она, конечно, была отчаянная - вся в отца. И дед её был отчаянный, и прадед, и вообще - наше королевство издревле на отчаянии стояло. Но выходка её была не иначе как в мать - небось в дамских романах вычитала, что скакать по горам за разбойниками - это романтика и есть. Ладно бродячие рыцари: подвиги совершают, шарфики на копья повязывая, убивают всяких чудовищ, потом баллады и романсы под балконами на струнных инструментах исполняют, от которых голова болит, - это куда ни шло. А этот разбойник точно влиял на неё дурно - вот и сбежала, такая-сякая, из дворца. Но непременно должна была вернуться и задуматься о том, что ей рано или поздно (многая лета Его Величеству!) становиться Королевой.
Фрейлины тем временем без устали страдали, а Его Величество изволили страдать вдвойне и скорбно восклицать, что никто его не любит, тогда как все должны его любить. Поскольку я развлечь его был бессилен, Король изъявили желание расстрелять фрейлин через подушку. Я созвал с кухни их всех, - вот только охотник одалживать своё ружьё отказался. Он, видите ли, кому попало инструмент в руки не давал - хотя Король были не кто попало, а Его Величество. Но все согласились с тем, что ружье охотнику ещё пригодится на случай, если придётся защищать принцессу от волков или медведей. Поскольку же Его Величество восхищались тем, как принцесса Генриетта добивалась своего - задумав страдать, уже не отступалась, - я предложил ему, дабы он не скучал, самому на ней жениться, раз её жених был где-то далеко. Он был не против, и я бросился за Генриеттой, но нигде не мог её найти, - а когда вернулся, Король уже почивали в своём кресле.
И куда, спрашивается, уже вторая принцесса пропала, почему её гувернантка не уследила? Наш мошенник - рецидивист, или это некая эпидемия исчезновения принцесс, которую фрейлины на лапках разносят? И перестанет ли эпидемия распространяться, если фрейлин казнить?.. Теперь я искал уже хоть какую-нибудь принцессу. В подвале её не было, на чердаке тоже, но вот кто-то сказал, что она в одной из верхних комнат. Так я окончательно убедился, что у принцессы Генриетты с нашим Королём много общего: оба самодуры, и оба в любой непонятной ситуации почивать изволили - идеальная пара! Жаль только, принцесса спала и не знала своего счастья.
А в таверне совсем уж странные разговоры пошли: о троллях, которые якобы в здешних горах водились. Я когда-то слышал, что тролли девушек похищают, соблазняя их своими богатствами, и тролльи невесты тоже становятся троллями - такими же большими и зелёными. Может, наш безымянный мошенник - на самом деле тролль и хвост прячет? Я решил, что в конституции нашего королевства непременно нужно ввести статью против троллинга с высшей мерой наказания. Говорят, конечно, что тролли каменные, а камень просто так не разобьёшь, но раз уж наш палач мог с топором управиться - значит, и с кувалдой управиться сможет. А ещё драконов вспомнили - они тоже принцесс воруют. Уж не дракон ли наш разбойник? Драконы ведь иногда людьми оборачиваются.
Охотник троллями чрезвычайно заинтересовался и решил, что теперь будет на них охотиться. И, видимо в качестве тренировки, увёл учеников в подвал стрелять по крысам. Некоторые крысы успели разбежаться, и я подобрал парочку, чтобы в нашем королевстве заняться разведением. Когда у нас будет самая большая популяция миниатюрных крыс, можно будет сказать, что у нас эту породу и вывели - и кому поверят, простому трактирщику из глуши или нам? Сплошная выгода.
Пока Его Величество почивали и не видели, можно было перестать сбиваться с ног и ненадолго присесть, побеседовать с фрейлинами о сущности страдания. Фрейлина Оринтия (или Аманда? сколько живу, столько путаю) интересовалась, почему философы так превозносят страдания, и я припомнил одного мудреца, который говорил: "То, что нас не убивает, делает нас сильнее". Так и нас страдания закаляют для верной службы Его Величеству. Впрочем, этот философ наверняка говорил всё это, когда сидел дома и пил кофе с молоком. У философов вообще самая бесполезная профессия в мире - пить кофе и говорить всякие мудрые вещи, совсем как наш Волшебник, который тоже только и делает, что сидит дома. Но тогда я ещё не знал, какие страдания ждали меня впереди.
Как из-под земли выросло огненно-рыжее, стремительное и наставило на меня револьвер, спрашивая: "Узнаёшь ли ты меня?". Я кроме дула перед самым носом ничего не видел и не догадался, пока это рыжее не бросилось к спящему Величеству и не растолкало самым бесцеремонным образом, называя папой. Могло ли это быть возможным - наша принцесса? В мужском наряде, при оружии?! Настолько её испортил этот разбойник! Она потребовала, чтобы их оставили одних, и меня под руки выволокли из зала, хотя Его Величеству могла угрожать опасность. Мгновения спустя за дверью прогремел выстрел - это охотник стрелял в потолок для восстановления спокойствия. А затем Король велели впустить меня - его дочь желала выйти замуж, немедленно. А кто, если не я, был в нашем королевстве самым знатным и достойным? Правда, я всё равно не ожидал так скоро удостоиться чести породниться с Его Величеством и был абсолютно счастлив, обещая и впредь преданно служить Её Высочеству и ему.
Поскольку Его Величество подтвердили, что это охотник отыскал нашу принцессу, - правда, кто-то говорил, что она всегда была здесь, - требовалось выдать награду. А поскольку казны при нас всё ещё не было, я взял у охотника перо и бумагу и выписал на его имя вексель в 50 золотых эскудо (курс эскудо к шиллингу кто подскажет?), скрепив хранившейся у меня королевской печатью. Чек можно будет обналичить в любом банке нашего королевства (как только мы учредим хоть один).
Король повелели всем радоваться и собрались сыграть свадьбу здесь и сейчас, прямо в трактире. Они с принцессой удалились переодеваться в праздничные наряды, а я созвал всех с кухни на торжественную церемонию. Пирога, который мог бы сойти за свадебный, уже не осталось, зато было свадебное печенье, свадебный сыр и свадебная колбаса. Я взял невесту за руку, провёл в зал, и Его Величество, как главный святой, почётный великомученик, профессор всех наук и кавалер всех орденов, взяли на себя проведение обряда и благословили наш союз; мы поцеловались. В самый прекрасный и ответственный момент вмешался тот неотёсанный юноша и посмел протестовать, грубо хватая бедную принцессу - пришлось её защитить и указать нахалу, что принцесса напугана и плачет. Я хотел её утешить и обещал его казнить, но принцесса взмахнула передо мной своим револьвером и потребовала впредь такого не предлагать. Ради неё я готов был даже оставить его при дворе, но разве что в качестве шута - на большее этот неуч не сгодился бы.
Вместо того, чтобы принимать поздравления, - хотя все были сами не свои от радости и никак не могли подобрать правильные слова, - я вынужден был иметь дело с третьим лишним. Только представьте, этот мошенник хотел поговорить с принцессой - именно пред алтарём, ни раньше, ни позже. Удивительная самонадеянность! Я объяснил ему, что говорить надо было, когда была возможность - а он тогда сбежал, и теперь было уже поздно. После этого он притих и только маячил поблизости. Праздник продолжался. Эмилия прокричала "Горько!". Несмотря на отсутствие оркестра, трактирщик напел нам местную мелодию, а мы с принцессой станцевали, хоть танцевать я и не умел. Тут вновь грохнул выстрел, и охотник объявил, что кто-то пытался сбежать с королевскими сокровищами. Я выглянул в коридор, но задержанного вора там не обнаружил. А потом были удар приклада по затылку и тишина.
Я пришёл в себя в одной из комнат второго этажа. Дверь оказалась заперта, и ничего хорошего это не предвещало. Я рассудил, что если подниму шум - "Помогите спасите убийство грабёж", про пожар забыл, - меня непременно выпустят. Но вместо этого я услышал только голос охотника, угрожающий пристрелить меня через дверь. Я спрятался за стеной сбоку от двери и продолжил звать на помощь. Вскоре ко мне зашёл хозяин трактира и спросил, что случилось. Я сказал, что произошло покушение на мою жизнь - на безоружного раненого человека, - и чтобы мне позволили увидеться как можно скорее с Его Величеством, которому могли угрожать преступники. Но трактирщик ответил, что мне лучше оставаться здесь, иначе за мою безопасность он не ручается. Я передумал выходить, но докричаться до Короля было необходимо - поскольку кому, как не тем, кто желал ему зла, было запирать его самого полезного министра? Я коротал время, шатаясь из угла в угол и скандируя "Сво-бо-ду по-лит-за-клю-чён-ным!" и "Ва-ше Ве-ли-чес-тво!", и только собрался добавить "Ба-тюш-ка за-ступ-ник!", как вновь ворвался охотник.
Он приставил нож к моему горлу и сказал, чтобы я забыл имя Его Величества и вовсе покинул трактир в одиночку, ещё до рассвета, - истинный варвар! Но меня эдак было не провести - я не верил, чтобы Король во мне разочаровались и приказали так со мной обращаться. Даже если Его Величество желали меня казнить, то не беда - казнили бы потом, а не сейчас. Не иначе как имел место заговор - недаром я думал, что тот мошенник и тролль с охотником сговорился, потому как охотник то и дело меня отвлекал, дабы позволить ему увильнуть от признания. Я предупреждал охотника, что он связался с дурными людьми и что это ему с рук не сойдёт, а тот только насмехался и твердил, что ему нужны были деньги.
Он же сказал, что по воле Его Величества принцесса со мной развелась и вышла замуж за другого. Такое могло произойти, только если им сказали, что я погиб или сбежал! Охотнику заплатили за то, чтобы он подстроил свадьбу принцессы с разбойником?.. Но охотник всё отрицал и говорил про награду за поимку принцессы - хотя чек-то с королевской печатью был действителен! Ему, видимо, хотелось ещё больше денег - он говорил, будто у меня казна должна быть при себе, и не верил, что у меня ничего нет, пока я не предложил меня обыскать. Всё-таки он был вор, а не варвар, а может статься, что и то и другое - полуварвар-полувор. Хорошо ещё, что не забрал последнюю алмазную булавку! И Его Величество об этих злодеяниях непременно узнает, помяните моё слово. И никогда в такую глушь не заезжайте.
БлагодарностиСпасибо: мастеру Вере и проводящему мастеру Дугласу - за то, что создали, организовали, вдохнули жизнь в сказку.
Его Величеству Королю [Птаха] - за великолепного и очень каноничного Короля, который не сходя с места давал слоникам побегать.
Принцессе [Аннетте] - за такие до неузнаваемости разные образы тихого ученика охотника и темпераментной самодурочки с револьвером, за три минуты семейной жизни. Вся в отца и не любить нельзя!
Охотнику [Лео] - за все разговоры и отдельно феерический гон про потерянную Изабеллу, за дижуху и ландскнехтскую беспринципность. Колоритный персонаж получился.
Медведю [Вере] - за трогательного лирического героя, который так менялся в лице, когда заходила речь о защите принцесс от медведей. Надеюсь, я не слишком тебя достал, напрыгивая с вопросами, тролль ты или дракон. Хорошо, что до оборотня министр не додумался!
Генриетте [Райна] - за очаровательную, словно из сказки вышедшую наивную принцессу*-* Приезжай уже в гости - покажем тебе немаленьких крыс!
Эмилю [Кел] - за невозмутимость и адекватность посреди бардака. Короли, выстрелы, свадьбы, находки и исчезновения - а чай заваривается и печеньки всегда на столе. Ты чудо.
Нашим фрейлинам и всем-всем-всем - за то, какими прекрасными, разными, живыми вы были и как здорово и вкусно было взаимодействовать с вами на игре!
Вот теперь, говорил перед игрой вернувшийся с "Орлова" Марк, можно побыть шутом всея полигона, и никто за это пытать не будет, говорил Марк... я никогда ещё так не ошибался
В остальном - бегал, гнал, бесил всех, вроде справился. Вообще задумался о том, от чего зависит степень моей активности на игре (как на "Шестерёнке" и здесь) - от камерности помещения, где все на виду, и/или от челленджевости роли (ибо вдохновляет, когда мне доверяют что-то нетипичное). Пришли к выводу, что министр, самоназванный крысиный король, - как декорашка, не долетал и застревал, но очень старался. Должно быть, за безумные прожекты - все ради блага королевства - его Король при себе и держал.
Так "Эмилия" прошла в третий раз, а для меня - во второй. Историческое фото от Лео - три Медведя: вашпокорный (Медведь-II), Птаха (Медведь-I) и Вера (Медведь-III).
Пусть эта музыка будет вечной. Чур я на Эмилию-4 Охотником?)
В полдень меня разбудила sms от заболевшего Вэла - не первая, но первая достучавшаяся. Поправляйся, солнце! Я выполз на кухню, позавтракал - спасибо героической Вере - баночкой кукурузы, выпил чаю и начался как личность. Однако вскоре вывел себя из строя при попытке нарезать яблоки к шарлотке - яблоки отняли у меня оружие и контратаковали, сиречь я разрезал палец и уполз обратно в комнату перечитывать канон и перестраивать мозги.
Затем в числе прочих игроков доехала Птаха и упаковала меня в просохшее от слёз жабо - да, мы решили, что на двух играх подряд я вполне могу быть в одном прикиде, и в состав оного прикида входила легендарная форратьерская рубашка, атласная и голубая, с нашпигованным булавками жабо. В тот день, правда, часть булавок оттуда позаимствовали. Спасибо Лео за пластырь - так я мог не цепляться царапиной и никого не заляпать кровью, и для игры я решил, что министр-администратор тяжело ранен в мизинчик. Вообще спонтанность этого персонажа венчает то, что имя ему я дал уже во время парада - решив, что должен же я наконец где-то сыграть Карла Вейзе Да, я злопамятный.
Итак, отчёт Карла Вейзе, министра-администратораСугробы кругом, дороги нет, метель начинается - это я не страшную сказку рассказываю, это мы с Его Величеством Королём Францем-Фредериком пробирались через дикие края в поисках его сбежавшей дочери. Пробирались в карете, в сопровождении придворной дамы Эмилии и двух фрейлин, палач в дороге отстал, его занесло (и на повороте, и снегом, и вообще). Завидели огонёк таверны и направились туда - метель переждать и продолжать поиски. Его Величество расположились в кресле у камина, распорядились подать всего и поскорее, и велели своим подданным страдать. Фрейлин он послал страдать на кухне, а меня - искать принцессу в подвале и на чердаке. Я расспрашивал постояльцев, не встречали ли они принцессу - рыжую и взбалмошную, но никто такой ни разу не видел.
Зато там была другая принцесса, то есть другая совершенно, в розовом платьице - её гувернантка везла выдавать замуж за короля соседней державы. И было ещё много людей, всем своим видом сопротивлявшихся классификации. Посему наш мудрый Король, пока я угощался пирогом, повелели всем построиться и рассчитаться на воров и варваров. Дабы подать пример, я первым назвался вором. Некоторые промолчали, но по их расположению всё равно было всё понятно. Местному жителю, восседавшему в кресле в противоположном углу, я охотно пояснил, что он получается по расчёту вор, а он оказался охотником. Бывшим. И на счету у него было 99 убитых медведей, после чего медведи в округе закончились и он ушёл на покой. Я спросил, можно ли использовать фрейлин в качестве наживки для медведей - умрёт ли медведь, если подавится булавкой? А он показал мне клыки местных хищников. В тех диких краях даже олени были клыкастые!
Ещё он хотел узнать, не пью ли я и не нужен ли нам при дворе егермейстер. Я рассказал, что человек, ухаживающий за королевскими лошадьми и собаками, у нас и так есть, и что собак я люблю - у меня даже есть бронзовый пойнтер. И заметил, что егермейстер тоже пьют - но охотник, видимо, не для того спрашивал, чтобы предложить. Конечно, на кухне среди дам только и было о нём разговоров - раньше таких неотёсанных мужчин они наверняка не видели. Я на кухню зашёл за конфетой, также в честь медведей называющейся, и поразмышлял, сколь неразумно со стороны охотника истреблять национальное достояние. Ведь медведя можно на гербах изображать, на печатях. А ежели ни одного не останется, так несколько поколений спустя какой-нибудь художник нарисует медведя с крыльями и с хоботом и скажет, что это настоящий медведь и есть. Я, правда, сам настоящего медведя ни разу не встречал и не стремился.
А вот розовая принцесса Генриетта считала медведей очень милыми и мечтала их погладить, хоть я и объяснял, что кормить с руки медведя можно дважды: и правою, и левою рукою, а её рука и сердце ещё её жениху понадобятся. Наши щедрые фрейлины хотели поделиться с ней страданием, вот только она страдать совершенно не умела и повелела, чтобы охотник научил её страдать, желательно алкоголизмом. Король сказали, что этим нужно не страдать, а наслаждаться, и принцесса ушла страдать в подвал, к крысам. Правда, и этого ей оказалось недостаточно, и крыс она нашла слишком мелкими. Тут уж я забеспокоился, что крысы недоедают - от того, что все страдают, невинные крысы страдать не должны! Я обратился к хозяину трактира - называлось заведение, к слову, "Эмиль и я", а поскольку хозяина звали Эмилем, то фрейлины гадали, кто такой этот я, - и узнал, что он выводит особую породу миниатюрных крыс, которые отпугивают призраков.
И тут мне в голову пришла отличная идея: раз призраки - это души, которых удерживает на земле некий долг, то если казнить придворных Его Величества, самые преданные из них останутся подле него в качестве призраков. И у нашего королевства появится первая в мире призрачная свита, которую не придётся кормить и одевать - она будет следовать за Королём в лохмотьях и греметь цепями. Или, в случае с фрейлинами, - тонкими серебряными цепочками, если мы ещё не все продали. Его Величеству, правда, перспектива скрежета цепей не понравилась, и я отложил мысль до лучших времён. Тем паче что мне и без того было чем заняться - охотник, например, вёл себя куда как странно.
Сперва он набросился на меня со словами, что я контрабандист, а некоторое время спустя стал спрашивать, не встречал ли я одну женщину с корабля. Я отвечал, что на кораблях ни разу не путешествовал, что у нашего королевства - маленького, зато процветающего - и флота-то нет, и вообще говорят, что женщина на корабле - к беде. Но охотник меня мало слушал и описал свою возлюбленную: смуглая, черноволосая, с янтарными глазами. Мне оставалось только пообещать, что ежели я такую экзотику обнаружу, то непременно дам ему знать - отправлю почтового голубя, если только он по привычке этого голубя не подстрелит. Охотник, в свою очередь, предложил поискать нашу принцессу за вознаграждение, и я пообещал, что мы не поскупимся, если он её к нам приведёт. Он, правда, и аванса хотел, но Его Величество мне сказали, что коли казны у нас при себе нет, то и авансов выплачивать нечем.
Все, стало быть, кого-то здесь искали, - просто шерше ля фам какой-то, а не трактир. Я спросил у молодого путешественника, кого он ищет - нельзя же просто так явиться в такую медвежью глушь? Но он отвечал, что просто смотрит мир. По мне так смотреть за окном было не на что - снег, снег, и снег. Может, снег сам по себе и красив, но когда чего-то слишком много, оно сразу перестаёт быть красивым. Даже женщины: сколько фрейлин ни увольняй, их общество всё равно порой кажется избыточным. Путешественник также высказал сомнение в том, что я - раненый, практически нищий, осталась последняя алмазная булавка! - действительно страдаю и терплю лишения. Я немало удивился, ведь, в отличие от актёров и картин, представлял собой образец страдания во плоти, а Его Величество страдали и вовсе беспримерно. Вот только Король страдали пассивно, а я страдал активно - сбился с ног в поисках принцессы.
Вот только принцесса всё никак не находилась - однако мы немного приблизились к её следу. В трактир добрался ещё один путник, и я узнал того самого молодого человека, который так вскружил голову нашей принцессе, что она пустилась за ним вдогонку по горам, когда он удрал, - только их и видели. Значит, если он был здесь, то и она должна была следовать или за ним, или впереди него, или где-то вовсе поблизости. Но он утверждал, что о её местонахождении ничего не знает, и что ничего ей не говорил - но ведь именно ничего не сказав, порой можно оскорбить девушку! И он трусил объясниться с безутешным отцом - стоило отвернуться, как улизнул в коридор и там постоянно перешёптывался с охочим до красот путешественником. Вид у него был самый благообразный и многих вводил в заблуждение, но я постарался предупредить постояльцев о том, что это отпетый разбойник и мошенник, разрушающий семьи, от которого стоит держаться подальше. Волшебник совсем его не воспитывал, не привил простейшей морали, - не иначе как завёл его для того, чтобы превратить потом в лягушку или саламандру. Потому как чего ещё путного может из него выйти?
Наш беглец рассказывал путешественнику о случившемся - и я интересовался, почему бы ему не поведать об этом всем с табуреточки. Наконец, он согласился поговорить с Его Величеством и обещал присоединиться к нам в поисках принцессы, даже был готов искать её в лесу, некогда полном медведями, как только метель утихнет. Я рассчитывал на то, что принцесса на него приманится, и потом уже можно будет его казнить - или изгнать из королевства, это уж как сама принцесса пожелает. И почему только некоторые думали, будто она не пожелает домой возвращаться? Я был уверен, что как только она увидит, какие страдания претерпевает её несчастный отец, - так сразу бросится к нему на шею, обливаясь слезами.
Она, конечно, была отчаянная - вся в отца. И дед её был отчаянный, и прадед, и вообще - наше королевство издревле на отчаянии стояло. Но выходка её была не иначе как в мать - небось в дамских романах вычитала, что скакать по горам за разбойниками - это романтика и есть. Ладно бродячие рыцари: подвиги совершают, шарфики на копья повязывая, убивают всяких чудовищ, потом баллады и романсы под балконами на струнных инструментах исполняют, от которых голова болит, - это куда ни шло. А этот разбойник точно влиял на неё дурно - вот и сбежала, такая-сякая, из дворца. Но непременно должна была вернуться и задуматься о том, что ей рано или поздно (многая лета Его Величеству!) становиться Королевой.
Фрейлины тем временем без устали страдали, а Его Величество изволили страдать вдвойне и скорбно восклицать, что никто его не любит, тогда как все должны его любить. Поскольку я развлечь его был бессилен, Король изъявили желание расстрелять фрейлин через подушку. Я созвал с кухни их всех, - вот только охотник одалживать своё ружьё отказался. Он, видите ли, кому попало инструмент в руки не давал - хотя Король были не кто попало, а Его Величество. Но все согласились с тем, что ружье охотнику ещё пригодится на случай, если придётся защищать принцессу от волков или медведей. Поскольку же Его Величество восхищались тем, как принцесса Генриетта добивалась своего - задумав страдать, уже не отступалась, - я предложил ему, дабы он не скучал, самому на ней жениться, раз её жених был где-то далеко. Он был не против, и я бросился за Генриеттой, но нигде не мог её найти, - а когда вернулся, Король уже почивали в своём кресле.
И куда, спрашивается, уже вторая принцесса пропала, почему её гувернантка не уследила? Наш мошенник - рецидивист, или это некая эпидемия исчезновения принцесс, которую фрейлины на лапках разносят? И перестанет ли эпидемия распространяться, если фрейлин казнить?.. Теперь я искал уже хоть какую-нибудь принцессу. В подвале её не было, на чердаке тоже, но вот кто-то сказал, что она в одной из верхних комнат. Так я окончательно убедился, что у принцессы Генриетты с нашим Королём много общего: оба самодуры, и оба в любой непонятной ситуации почивать изволили - идеальная пара! Жаль только, принцесса спала и не знала своего счастья.
А в таверне совсем уж странные разговоры пошли: о троллях, которые якобы в здешних горах водились. Я когда-то слышал, что тролли девушек похищают, соблазняя их своими богатствами, и тролльи невесты тоже становятся троллями - такими же большими и зелёными. Может, наш безымянный мошенник - на самом деле тролль и хвост прячет? Я решил, что в конституции нашего королевства непременно нужно ввести статью против троллинга с высшей мерой наказания. Говорят, конечно, что тролли каменные, а камень просто так не разобьёшь, но раз уж наш палач мог с топором управиться - значит, и с кувалдой управиться сможет. А ещё драконов вспомнили - они тоже принцесс воруют. Уж не дракон ли наш разбойник? Драконы ведь иногда людьми оборачиваются.
Охотник троллями чрезвычайно заинтересовался и решил, что теперь будет на них охотиться. И, видимо в качестве тренировки, увёл учеников в подвал стрелять по крысам. Некоторые крысы успели разбежаться, и я подобрал парочку, чтобы в нашем королевстве заняться разведением. Когда у нас будет самая большая популяция миниатюрных крыс, можно будет сказать, что у нас эту породу и вывели - и кому поверят, простому трактирщику из глуши или нам? Сплошная выгода.
Пока Его Величество почивали и не видели, можно было перестать сбиваться с ног и ненадолго присесть, побеседовать с фрейлинами о сущности страдания. Фрейлина Оринтия (или Аманда? сколько живу, столько путаю) интересовалась, почему философы так превозносят страдания, и я припомнил одного мудреца, который говорил: "То, что нас не убивает, делает нас сильнее". Так и нас страдания закаляют для верной службы Его Величеству. Впрочем, этот философ наверняка говорил всё это, когда сидел дома и пил кофе с молоком. У философов вообще самая бесполезная профессия в мире - пить кофе и говорить всякие мудрые вещи, совсем как наш Волшебник, который тоже только и делает, что сидит дома. Но тогда я ещё не знал, какие страдания ждали меня впереди.
Как из-под земли выросло огненно-рыжее, стремительное и наставило на меня револьвер, спрашивая: "Узнаёшь ли ты меня?". Я кроме дула перед самым носом ничего не видел и не догадался, пока это рыжее не бросилось к спящему Величеству и не растолкало самым бесцеремонным образом, называя папой. Могло ли это быть возможным - наша принцесса? В мужском наряде, при оружии?! Настолько её испортил этот разбойник! Она потребовала, чтобы их оставили одних, и меня под руки выволокли из зала, хотя Его Величеству могла угрожать опасность. Мгновения спустя за дверью прогремел выстрел - это охотник стрелял в потолок для восстановления спокойствия. А затем Король велели впустить меня - его дочь желала выйти замуж, немедленно. А кто, если не я, был в нашем королевстве самым знатным и достойным? Правда, я всё равно не ожидал так скоро удостоиться чести породниться с Его Величеством и был абсолютно счастлив, обещая и впредь преданно служить Её Высочеству и ему.
Поскольку Его Величество подтвердили, что это охотник отыскал нашу принцессу, - правда, кто-то говорил, что она всегда была здесь, - требовалось выдать награду. А поскольку казны при нас всё ещё не было, я взял у охотника перо и бумагу и выписал на его имя вексель в 50 золотых эскудо (курс эскудо к шиллингу кто подскажет?), скрепив хранившейся у меня королевской печатью. Чек можно будет обналичить в любом банке нашего королевства (как только мы учредим хоть один).
Король повелели всем радоваться и собрались сыграть свадьбу здесь и сейчас, прямо в трактире. Они с принцессой удалились переодеваться в праздничные наряды, а я созвал всех с кухни на торжественную церемонию. Пирога, который мог бы сойти за свадебный, уже не осталось, зато было свадебное печенье, свадебный сыр и свадебная колбаса. Я взял невесту за руку, провёл в зал, и Его Величество, как главный святой, почётный великомученик, профессор всех наук и кавалер всех орденов, взяли на себя проведение обряда и благословили наш союз; мы поцеловались. В самый прекрасный и ответственный момент вмешался тот неотёсанный юноша и посмел протестовать, грубо хватая бедную принцессу - пришлось её защитить и указать нахалу, что принцесса напугана и плачет. Я хотел её утешить и обещал его казнить, но принцесса взмахнула передо мной своим револьвером и потребовала впредь такого не предлагать. Ради неё я готов был даже оставить его при дворе, но разве что в качестве шута - на большее этот неуч не сгодился бы.
Вместо того, чтобы принимать поздравления, - хотя все были сами не свои от радости и никак не могли подобрать правильные слова, - я вынужден был иметь дело с третьим лишним. Только представьте, этот мошенник хотел поговорить с принцессой - именно пред алтарём, ни раньше, ни позже. Удивительная самонадеянность! Я объяснил ему, что говорить надо было, когда была возможность - а он тогда сбежал, и теперь было уже поздно. После этого он притих и только маячил поблизости. Праздник продолжался. Эмилия прокричала "Горько!". Несмотря на отсутствие оркестра, трактирщик напел нам местную мелодию, а мы с принцессой станцевали, хоть танцевать я и не умел. Тут вновь грохнул выстрел, и охотник объявил, что кто-то пытался сбежать с королевскими сокровищами. Я выглянул в коридор, но задержанного вора там не обнаружил. А потом были удар приклада по затылку и тишина.
Я пришёл в себя в одной из комнат второго этажа. Дверь оказалась заперта, и ничего хорошего это не предвещало. Я рассудил, что если подниму шум - "Помогите спасите убийство грабёж", про пожар забыл, - меня непременно выпустят. Но вместо этого я услышал только голос охотника, угрожающий пристрелить меня через дверь. Я спрятался за стеной сбоку от двери и продолжил звать на помощь. Вскоре ко мне зашёл хозяин трактира и спросил, что случилось. Я сказал, что произошло покушение на мою жизнь - на безоружного раненого человека, - и чтобы мне позволили увидеться как можно скорее с Его Величеством, которому могли угрожать преступники. Но трактирщик ответил, что мне лучше оставаться здесь, иначе за мою безопасность он не ручается. Я передумал выходить, но докричаться до Короля было необходимо - поскольку кому, как не тем, кто желал ему зла, было запирать его самого полезного министра? Я коротал время, шатаясь из угла в угол и скандируя "Сво-бо-ду по-лит-за-клю-чён-ным!" и "Ва-ше Ве-ли-чес-тво!", и только собрался добавить "Ба-тюш-ка за-ступ-ник!", как вновь ворвался охотник.
Он приставил нож к моему горлу и сказал, чтобы я забыл имя Его Величества и вовсе покинул трактир в одиночку, ещё до рассвета, - истинный варвар! Но меня эдак было не провести - я не верил, чтобы Король во мне разочаровались и приказали так со мной обращаться. Даже если Его Величество желали меня казнить, то не беда - казнили бы потом, а не сейчас. Не иначе как имел место заговор - недаром я думал, что тот мошенник и тролль с охотником сговорился, потому как охотник то и дело меня отвлекал, дабы позволить ему увильнуть от признания. Я предупреждал охотника, что он связался с дурными людьми и что это ему с рук не сойдёт, а тот только насмехался и твердил, что ему нужны были деньги.
Он же сказал, что по воле Его Величества принцесса со мной развелась и вышла замуж за другого. Такое могло произойти, только если им сказали, что я погиб или сбежал! Охотнику заплатили за то, чтобы он подстроил свадьбу принцессы с разбойником?.. Но охотник всё отрицал и говорил про награду за поимку принцессы - хотя чек-то с королевской печатью был действителен! Ему, видимо, хотелось ещё больше денег - он говорил, будто у меня казна должна быть при себе, и не верил, что у меня ничего нет, пока я не предложил меня обыскать. Всё-таки он был вор, а не варвар, а может статься, что и то и другое - полуварвар-полувор. Хорошо ещё, что не забрал последнюю алмазную булавку! И Его Величество об этих злодеяниях непременно узнает, помяните моё слово. И никогда в такую глушь не заезжайте.
БлагодарностиСпасибо: мастеру Вере и проводящему мастеру Дугласу - за то, что создали, организовали, вдохнули жизнь в сказку.
Его Величеству Королю [Птаха] - за великолепного и очень каноничного Короля, который не сходя с места давал слоникам побегать.
Принцессе [Аннетте] - за такие до неузнаваемости разные образы тихого ученика охотника и темпераментной самодурочки с револьвером, за три минуты семейной жизни. Вся в отца и не любить нельзя!
Охотнику [Лео] - за все разговоры и отдельно феерический гон про потерянную Изабеллу, за дижуху и ландскнехтскую беспринципность. Колоритный персонаж получился.
Медведю [Вере] - за трогательного лирического героя, который так менялся в лице, когда заходила речь о защите принцесс от медведей. Надеюсь, я не слишком тебя достал, напрыгивая с вопросами, тролль ты или дракон. Хорошо, что до оборотня министр не додумался!
Генриетте [Райна] - за очаровательную, словно из сказки вышедшую наивную принцессу*-* Приезжай уже в гости - покажем тебе немаленьких крыс!
Эмилю [Кел] - за невозмутимость и адекватность посреди бардака. Короли, выстрелы, свадьбы, находки и исчезновения - а чай заваривается и печеньки всегда на столе. Ты чудо.
Нашим фрейлинам и всем-всем-всем - за то, какими прекрасными, разными, живыми вы были и как здорово и вкусно было взаимодействовать с вами на игре!
Вот теперь, говорил перед игрой вернувшийся с "Орлова" Марк, можно побыть шутом всея полигона, и никто за это пытать не будет, говорил Марк... я никогда ещё так не ошибался
В остальном - бегал, гнал, бесил всех, вроде справился. Вообще задумался о том, от чего зависит степень моей активности на игре (как на "Шестерёнке" и здесь) - от камерности помещения, где все на виду, и/или от челленджевости роли (ибо вдохновляет, когда мне доверяют что-то нетипичное). Пришли к выводу, что министр, самоназванный крысиный король, - как декорашка, не долетал и застревал, но очень старался. Должно быть, за безумные прожекты - все ради блага королевства - его Король при себе и держал.
Так "Эмилия" прошла в третий раз, а для меня - во второй. Историческое фото от Лео - три Медведя: вашпокорный (Медведь-II), Птаха (Медведь-I) и Вера (Медведь-III).
Пусть эта музыка будет вечной. Чур я на Эмилию-4 Охотником?)