Внезапно совпал по дате и вписался на ещё одну мелкоигру Хэлки. Извиняюсь, что не зову потенциально заинтересованных, но ко времени определения дат лимит игроков обычно уже складывается. Лучше отслеживайте в группе.
Мы с Птахой вышли из дому пораньше, чтобы заехать на Горбушку за новым чехлом для телефона, а потом, как лохи серебристые, сели на кольцо не в ту сторону и чуть не опоздали. На выходе из Серпуховской разминулись с Альвдис, но я не докричался.) Играли в одном из помещений Ассоциации кружков на Щипке, в крошечной комнатке, зато с окном. Что приводит к мысли, что проводить такую игру можно и в квартире - с единственным минусом, что квартира не в центре.
Как и Дух Айдзу, игра заключается в том, что персонажи, на сей раз самураи из Сацумы, пишут друг другу письма. ИгромеханическоеПлюс: есть круг общих воспоминаний, которого явно не хватало Духу Айдзу, - так возникают завязки и понимание, что мы все тут друзья, которые вместе росли. Минус: многое завязано на карточки с ресурсами, и добыча оных несколько перетягивает одеяло на себя, внося элемент настольной игры "в дефицит" ("Сацума - клан бедный!" стало девизом игры). Многие письма превращаются в формальное "отсыпь связей/денег", занимая время. Ко мне ресурсы не приходили вообще никак, поэтому две карточки, игравшиеся за ресурсы, я просто отдал, не видя смысла побираться ни игроку, ни персонажу.
Второй раз что ни собираю, получается пулемёт про верность - при том, что история приходит чистым рандомом. Пока все в первом акте деньги зарабатывают, женятся, за границу уезжают - у меня князь умер Ну и что? - ну и всё. НарративноеНичего исторического не совершил, но очень логичным для персонажа было после Айдзу отказаться стрелять в самураев из Сага, восставших из-за неслучившейся войны с Кореей, подать в отставку, вернуться в Сацуму и погибнуть во время восстания. Потому что нападать на других он не хотел, но нельзя не защищать своих.
На Айдзу у меня была младшая сестра, и она героически погибла. На Сацуме у меня был младший брат и тоже героически погиб. Хочу попасть на прогоны этих игр ещё, потому что тоже хочу героически погибнуть, блин

Сайго-старший. История в письмах. (Ворнинг: упоминание смертей)Мой дорогой брат!
Это жаркое лето было наполнено звоном комаров, кваканьем лягушек и тревогой.
Я пишу тебе, чтобы сообщить самое чёрное известие, какое только может постигнуть нашу семью и весь наш клан. Наш князь умер.
Как ты знаешь, в награду за хорошую учёбу я был приставлен помощником лекаря князя. И я видел, как тот безуспешно сражался с демоном, имя которому - холера.
Ты всегда был любознательным, и потому наверняка знаешь, как опасны могут быть чужеземцы. Знаешь, что произошло с Китаем из-за опиума. Так же чужеземцы уничтожили и людей, ранее населявших новый континент - Америку. Лекарь рассказал мне, что этих людей погубили не только огненная вода и ружья, но и корь - ещё одна болезнь, с которой они не могли справиться.
Я прошу тебя держаться подальше от чужеземцев и не доверять им. Не обольщаться лёгкими деньгами и идеями, которые они предлагают. Я слышал, что многие наши друзья покинули Сацуму, но надеюсь, что ты останешься здесь, ведь в это тёмное время клан больше всего нуждается в нас.
Я не знаю, что будет дальше со мной и со всеми нами, но желаю тебе так же достойно, как я, окончить школу, чтобы найти своё место и послужить клану.
Твой брат, Сайго.

Мой старший брат!
Я вспоминаю, как мы бегали воровать сладости в княжеский дворец. Теперь я снова совершаю проступок, вот только расплачиваться за него приходится дороже.
Ты писал, что нельзя доверять чужеземцам. Я встретил человека из клана Тёсю, чьи слова совпадали с твоими и распалили меня. Я поджёг английское посольство. Да, я был ведомым, - но и тогда, в детстве, и теперь я следовал за достойными людьми.
Об этом стало известно князю, и я вынужден был уйти из клана.
Надеюсь, твоя судьба сложится хорошо.
Твой брат, Сайго.

Мой дорогой брат!
Я не писал тебе так долго, конечно же, не потому, что забыл тебя. Просто на войне не до писем.
Ты поступил как настоящий самурай. В нашем клане осталось немного людей, но каждый раз, вспоминая тебя, я думаю о тебе не только как о члене моей семьи, но и как о члене клана Сацума.
Многие недовольны нынешним князем. Иные его решения и действия не вызывают одобрения и даже, не побоюсь этого слова, не вызывают уважения... Но я помню о том, что, служа князю, мы служим не столько ему лично, сколько нашему клану, нашей земле, нашим семьям, всему тому, чему нас учили.
Надеюсь, что как бы далеко ты ни оказался, ты также это помнишь. Помнишь, как нам читали в школе мудрые изречения прежнего князя, и я сочинял о них стихи. Один из них я хочу подарить тебе:
Птицы покинули гнёзда,
Теперь их баюкает ветер.
И пусть наша семья не в лучшем положении, и у меня нет ни влияния, ни денег, - я делаю всё, что могу. И желаю тебе избегнуть всех бед и сохранять дух Сацумы.
Твой брат, Сайго.

Мой друг Того!
Здесь, в Киото, так мало тех, кому я могу написать это слово: "друг".
Этот большой, непривычный город сбивает меня с толку. Но всё, что мне остаётся, - это исполнять волю нашего князя: охранять порядок, следить за тем, чтобы наши соотечественники не совершали глупостей, которые бросили бы тень на весь наш клан...
Нашему клану нужны люди, которые смогли бы подняться выше, оказывать влияние на всех членов клана и говорить от его лица. Нам нужно держаться вместе, иначе порознь наши друзья так и будут отпадать от клана по различным причинам.
Быть может, таким человеком станешь ты?
Твой друг Сайго.

Мой друг Сайго!
Я благодарю тебя за то, что ты верил в меня.
Мне действительно удалось занять высокий пост. Я стал официальным представителем клана при дворе Императора.
Это оказалось непросто - учитывать интересы всех сторон. Но у меня получается! Быть может, я смогу привести наш клан к процветанию.
Наш друг Мацуката познакомил меня с человеком из клана Тоса, и я заключил с ним союз от лица клана Сацума.
Твой друг Того.

Друг мой, Кавагути!
Как удивительно меняются наши судьбы - удивительней, чем сменяются времена года.
Когда я получил твоё письмо о том, что ты покинул клан, я был опечален. И вот я услышал радостную новость о том, что ты вновь сражаешься на нашей стороне.
Но есть и иные перемены, к которым я не знаю, как относиться.
Когда мой брат был казнён, многие называли меня братом предателя. Мог ли я предположить, что совсем скоро тот клан, сторону которого он принял, станет нашим ближайшим союзником? А ведь ещё тогда, когда мой брат был схвачен, я задумался о том, стоит ли нам сражаться с нашими братьями-самураями, и не лучше ли объединиться против общего врага - против чужеземцев, которые разделяют и стравливают нас, чтобы ослабить.
Я пишу тебе об этом, поскольку мне кажется, что ты сможешь меня понять. Ты многое видел, и твой взгляд наиболее беспристрастен.
Мой отряд был направлен в Айдзу. Мы уже захватили весь город, кроме дворца, - он ещё держится. В одном из домов этого придворцового городка я увидел страшную картину. Молодые девушки и совсем маленькие девочки, одетые в белые одежды, каждая - с перерезанным горлом... Должно быть, старшие убили младших, а затем убили себя. Рядом с ними были их предсмертные письма, адресованные их отцу, военачальнику из клана Айдзу. Всё, что я мог сделать для них, - это сохранить эти письма в надежде передать их адресату.
И я вновь задумался о том, ради чего мы убиваем друг друга, если все мы - дети Поднебесной?
Я желаю тебе пережить эту бойню и надеюсь, что мы вновь свидимся в землях Сацума.
Твой друг Сайго.

Мой друг Сайго!
Я вспоминаю, как покрывал перед Императором тот случай поджога британского посольства. Кто бы мог подумать, что я сам буду сидеть в Министерстве иностранных дел и вести переговоры с иностранцами? Всё-таки повороты судьбы бывают весьма непредсказуемы.
Недавно мне писал наш друг Мори. Он задавался вопросом, стоила ли верность прошлому того, чтобы за неё погибали наши друзья и твой брат... И я думаю о том, что Япония всё равно пришла к тому, что мы видим сейчас.
Если тебе что-то нужно, ты всегда можешь просить меня, о чём угодно. В память о светлых днях нашего детства я охотно помогу тебе.
Твой друг Того.

Ещё немного послеигрового-итоговогоПисьма Кавагути тут нет, потому что Сайго так охренел с общего посыла "князь заставляет нас убивать друг друга, я выхожу из клана", что больше вообще ничего не слышал, а только пялился на Кавагути непонимающими глазами - зачем, дескать, ты пишешь об этом мне, адресатом, что ли, ошибся? Неужели думаешь, что я к этому с пониманием отнесусь? Вот так взять и по доброй воле стать ронином, ну офигеть теперь!..
А потом, когда Кавагути вернулся, мозги у Сайго уже отросли.
Отца тех девочек в белом, как я узнал уже после игры, тоже звали Сайго.
Сайго и Кавагути действительно встретятся в Сацуме. Кавагути попытается основать там заводик - но этому, увы, не суждено будет осуществиться.
Даже если положение Сайго после отставки было так себе, он бы ничего не принял от Того. Просто вежливо отказался бы. Не нужно ему подачек от человека, который считает, что жертва Сайго-младшего была напрасна и что нужно примириться с присутствием иностранцев.
Я, вообще, не умею играть в патриотизм, потому что плохо понимаю его как явление. Но с японцами почему-то получается именно так. Юки из Айдзу, Сайго из Сацумы - это тот случай, когда имя клана неотделимо от твоего, а ты - физически, органично - неотделим от духа той земли, на которой вырос. И уже нет дела до Императора ли, сёгуна ли, князей или губернаторов, когда звучит, как пароль и отзыв: "Мы из Айдзу". Или - "Мы из Сацумы". То единственное, за что держишься, проходя сквозь кровавые десятилетия. То, во что веришь, то, чем гордишься...

Спасибо Хэлке и всем причастным за красивые и разные истории. У нас была даже история любви, очень правильная и верибельная. А у меня любовь к теме продолжает крепнуть, да и знаний прибавляется - поскольку эти игры не только чертовски атмосферны, но и чрезвычайно познавательны. Курите с нами, курите не хуже нас!

@темы: бакуманьячное, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, гнездование пернатых

Красивого Дамблдора вам в ленту. Автор - (с)Anta.
Смотреть?

На д.р. Толкина упёр себе подарок: великолепного Кхамула от (с)Юкари.
Смотреть?
Когда кто-то рисует или пишет назгулов, где-то радуется один Марк, помните об этом.)

Крысыночки Донован (сверху) и Ланс (снизу). Лучший гамак для крысы - тот, где уже кто-то лежит.
Хвосты!
Прощения прошу за неубранную клетку - моменты милоты не ждут, пока я устрою уборку.)
Внук Флинта Гордон отсыпается после новогодних праздниковГордон, внук Флинта, живёт в Пензе.

А как поживает в Минске, в питомнике Хвостатая Легенда, внучка Флинта Гаечка - можно посмотреть на видео (она рыжая и мелкая). В большой семье клювом не щёлкают!

И - баннеры из визиток моих команд на ЗФБ. Осторожно - четыре!В визитку Женщин можно заходить каждый день, потому что "событие дня" будет меняться!

Отменно смешная визитка и офигенный клип.

Красиво, стильно, и прекрасная история, рассказанная значимыми вещами.

Да, конкурс, да, смогли, дошли и не собираемся останавливаться! Отличный рассказ о сеттинге и фонарики-вылупляшки, которые можно взять с собой.

И как я раньше успевал?.. Впрочем, раньше я писал больше рейтинга, а сейчас все идеи - сплошь джен Ну, что напишу до выходных, то напишу. Самое время пожелать вдохновения на дедлайнерскую неделю.

@темы: фанарт и иллюстрации, это крыса и ей не стыдно, моя прописка азкабан, step on thorns, назгулы летают по прямой, игрища фандомные

В Тулу Птаха собрала мне прикид как на ролевую игру. Впрочем, почему "как" - нужно было сыграть хорошую девочку, и я это вполне умею. Вечером четверга я встретил Птаху с работы, мы приехали на Курский, перекусили и погрузились в сидячий вагон поезда, шедшего из неведомого города Льгова. За три часа пути я успел вздремнуть, что аукнулось мне ночью, когда я не мог заснуть до пяти утра и у меня ныли колени, ныла шея, ныло всё.
Так я впервые познакомился с птахиной мамой, у которой мы и остановились. Кусочек частного сектора, за окном тишь, снега, и от снегов ночью светло, - непривычно, но приятно порой выбираться из мегаполиса. Пока выпили чаю - легли часа в три. Кормили меня на убой - восхитительные маринованные помидоры, каши, грибной суп, жареная картошка, салат, домашний лечо...
В пятницу мы доехали на маршрутке до нового Музея оружия; когда я был в Туле в прошлый раз, это здание-"шлем" ещё только строилось. Экспозиция стала просторнее, теперь витрины можно обходить с разных сторон, и появились электронные панели, на которых можно прочитать детальное описание каждого экспоната. Правда, повторяющееся в описаниях словосочетание "надпись на восточном языке" меня убивало. Много другого интерактива - говорящие головы-проекции, платные симуляторы...
Во мне ещё с вечера четверга включился Киту с "Покажите мне мечи и никто не пострадает!". Литая (не кованая!) блюхерка, ааа! Наградные офицерские трёхдольные шашки с гравировкой, ыыы! Но сложилось впечатление, что чем дальше, тем больше искусство просасывается: на клинках XVIII-XIX веков гравировка фантастическая, на парадных 1940-х - ну ничего так, на ультра-пафосном 2005 года - на от@бись, явно даже не ручная, а машинная, смотрится сувенир сувениром. Эх.
Смотреть фотки и читать дальше?Револьверы тоже классные (особенно шестиствольные "перечницы" и прочий стимпанк), больших стволов я уже не поклонник, современные же достижения в области массовых убийств не вызывают ничего, кроме уныния. Но на последние залы меня и не хватило - из-за духоты я начал заканчиваться, и мы ускорились. В общей сложности провели в музее около часа и пошли гулять. Селфи из "окопа" с наганом и ружьём:

Прошли по улице Металлистов, ставшей пешеходной. Там ещё много что предстоит реставрировать, но отрадно, что за реставрацию в принципе взялись, когда не ещё не всё (хоть и уже многое) потеряно. Домики XVIII века очаровательны, арт-объекты причудливы, - эдакий ламповый мини-Арбат. Мы вышли прямо к Кремлю, где выстроили хай-тековый музейный комплекс и закончили реставрацию собора (новый сиреневый цвет ему очень идёт). Осталось ли что-то в старом здании Музея оружия - не знаю.
Миновав Кремль, мы сели на обратную маршрутку на Советской и вернулись домой. Птаха с мамой уехали поздравлять с днём рождения птахину бабушку, а я остался коротать время с куском работы. Потом был ностальгический вечер с воспоминаниями о детстве и альбомами фотографий - с ролевых игр 90-х и начала нулевых в том числе. И - снова засиделись до трёх.
Снился какой-то конвент, на котором Птаха спрашивала незнакомого мне парня, почему он играет в РИ по Вахе. Он ответил, что мечи как таковые его не привлекают, а в Вахе можно прикрутить к рукояти любой вибратор странной формы, и сойдёт
Половил в Туле покемонов; отличий от Москвы в видовом разнообразии не обнаружил (кроме того, что вся Тула была в ласточках, - но, может, это не особенность города, а сезонная миграция), зато поймал несколько видов, которые в Москве от меня ускользали, и ещё нескольких эволвнул.
Возвращались сегодня днём, двухчасовым поездом из Белгорода. Я отпустил Птаху, приехал домой, и впереди у меня непривычные выходные-без-игры.)

@темы: catch 'em all, moments of dream, соседи по разуму, гнездование пернатых, сорок тысяч способов подохнуть, step on thorns, города и веси, портрет в интерьере

Когда я проснулся в пятницу, Руш отгрузила мне камаз стекла, и весь остаток времени с перерывом на Дух Айдзу я внутри себя бегал и орал. Такие вводные полезно получать впритык к игре: когда полыхнул и на нерастраченном кураже пошёл играть, а не успел цать раз перегореть. Но, конечно, ничего ни с кем обсудить уже не было возможности, пришлось некоторые куски достраивать уже в процессе.
Прикиды также собирались экстренно. Про антуражЯ взял у Птахи вязаные гетры с Колдовстворца - они отлично сошли за пушистые козлиные ноги, а вместо копыт были носки (жаль, не с оленями, но тоже пушистые, - живо представляю себе серого козла в белых "носочках"). Захватил кусок пафоса для брата - в итоге собрали ши Фиона из рубашки Хана, тоги Фулгрима в качестве плаща, множества булавок и двух селки с прямыми ластами. Рога на прищепках мне одолжили Руш и Келир, как прибили - так и держались, только один раз уползли. Всё-таки с моими волосами как ни обрастай - а рога лучше сажать на клей или ободок.
Пока ждали начала игры - половина моего камаза стекла в лице Рыськи отвалилась, и это большая боль (я ни в коем случае не в претензии, причина уважительная, собаке желаю здоровья): сэр Табер наверняка захотел бы убить меня, и, вероятно, они с моим братом захотели бы убить друг друга, а мне бы ничего не оставалось, кроме как встать между ними... Но мне и так было чем заняться, игра - вжух! - и пролетела так стремительно, по внутреннему ощущению будто часа полтора прошло (когда Руш вышла объявлять стоп, я ожидал, что это перебивка в середине), а это хороший признак.
Чего не успел, так это собственно побыть сатиром: сначала решал квест, потом был слепой и в единице гламура, и под конец все рассосались по углам и воцарилась тишина. (Спасибо Белозорю - мне уже норм играть незрячего персонажа: просто закрывал глаза и шёл, а поскольку помещение было просторным, а из мебели - только пуфы, ходить так можно было вполне быстрым шагом; но когда останавливался - подглядывал, ибо сложно держать глаза закрытыми без повязки.) Теперь думаю, что всё слил, не проявлял сатирскую инициативу, не оправдал ожиданий и вообще. Про персонажаА ведь Доминику, когда у него голова не будет забита опасной штукой, которую он притащил, незрячесть никак не помешает быть сатиром; он вообще не увидел в этом проблемы - невелика потеря!
Доминик - это когда ты неблагой, но это никого не спасает И история о том, что не надо учить козла богу молиться быть рыцарем - что-нибудь точно расшибёт, причём не себе. Персонаж-финский стыд, с которым обошлись слишком хорошо после всего, что он натворил. И который слишком легко отделался - я честно ожидал, что за одно только зрение проклятие не снимется. Но самую нехорошую фигню козёл исправил и очень этому рад, потому что брата он всё-таки любит. И это было первой половиной камаза стекла.) Теоретически это можно было бы выкрутить если не до ненависти, то хотя бы до неприязни, - но сложно не любить свою родню (и пусть родство по Осени - довольно номинальное), и сложно не любить персонажа настолько положительного, если ты не последняя сволочь. А последней сволочью Доминик всё-таки не был, только долбо@бом. Так и вышло что-то вроде "Бесишь ты меня иногда, но люблю"

Предыстория - спасибо Руш за неё!У Доминика была хорошая осенняя семья: мама, папа и старший брат. Доминик был раздолбаем, а брат - умницей, и его регулярно ставили Доминику в пример. Утешался он тем, что он-то был сатиром, у него были друзья-феи и всякое волшебство, а брат был банальным занудой.
Но вот случилось Воссоединение, и в теле его брата проснулся какой-то вообще непрошеный ши. Доминик офигел с такого поворота, но не выгонять же ушастого на мороз, - поэтому вежливо поинтересовался, какого хрена. Ши представился как Гвин Рован ап Фиона и предложил сохранить родственные отношения, скрепив их клятвой Верности - клятвой Доминика ему, естественно. Идея вот так сразу клясться едва знакомому ши не казалась Доминику удачной, но Гвин пообещал научить его быть рыцарем, а это уже было заманчиво. И Доминик согласился. Он, в свою очередь, помогал новому брату освоиться в мире Осени, а родителям явно было пофиг, чем там сыновья занимаются после окончания школы.
Срок клятвы - год и один день - ещё не истёк до конца, когда грянула Белтайнская резня. Гвин был так глубоко задет жестокостью этого инцидента, что собрался воевать на стороне простолюдинов. Доминик же за прошедший год несколько задолбался - сколько можно учиться, когда начнутся подвиги?! - и увидел некоторое противоречие: рыцарь должен поддерживать правильный порядок вещей, который с верностью вассалов своим сюзеренам, а демократия, которую хотят повстанцы, банальна и портит всю сказку. Поэтому он перевернул стол - "Если ты не хочешь быть рыцарем, им буду я!" - и свалил.
Так Доминик не подумал головой в первый раз и присягнул первому попавшемуся ши. Им оказался сэр Табер ап Дугал, который направлялся во фригольд Высокий Форт наместником лорда Дайфилла. Тот принял сатира на службу, однако воевать не собирался - вместо этого он укрыл Высокий Форт Туманами и устроил там тюрьму для повстанцев. Так вместо желанных подвигов Доминик получил мрачные будни стражника и надзирателя. Это ему совершенно не нравилось, и ещё больше не нравилось, что феи в тюрьме порой умирали, но сбежать он не мог - во-первых, клятва, а во-вторых, сэр Табер, в отличие от брата, был суров (что в целом совпадало с представлениями Доминика о "настоящем ши"), он же догонит и у@бёт. Очень хорошая мотивация не нарушать присягу.
Когда в Высокий Форт доставили Гвина, Доминик поначалу даже позлорадствовал: вот, допрыгался со своими простолюдинами, может, теперь одумается! Плохо представляя масштаб происходящего, он верил, что война скоро закончится и необходимость в тюрьме отпадёт, - и всё равно за год чуть не порвался на двух сатиров: но это же брат, но клятва, но брат, но клятва!.. И вот война действительно закончилась, а сэр Табер объявил, что не примет условия мирного соглашения. Лорд Дайфилл умер, сэр Табер стал полноправным владельцем фригольда, и ему совсем не хотелось присягать королю Дэвиду. А следовательно - он не торопился расплетать Туманы и отпускать пленников.
Тут до Доминика дошло, что брат рискует застрять в тюрьме до самой смерти. А это было как-то недопустимо совсем. Поэтому он подбросил Гвину ключ и устроил ему побег, чудом не попавшись, но сам остался: отчасти - замести следы и выиграть время, отчасти - потому что ещё надеялся, что сэр Табер перестанет скрываться за Туманами, отчасти - см.выше: вдруг у@бёт.
А потом под стены Форта пришёл отряд леди Эйры ап Гвидион. К счастью, не много наших полегло - леди Эйра вызвала сэра Табера на поединок за Очаг и победила. Но Доминик сложил два и два - кроме Гвина, никто не покидал Форт живым, следовательно, он и выдал местонахождение фригольда. Сэр Табер должен был отправиться в Тара Нар объясняться с королём Дэвидом, а Доминик, рассудив, что сюзерену в ближайшее время будет сильно не до него, продолбался где-то на полдороги к Нью-Йорку. И принялся разыскивать брата, чтобы объяснить, что стукачество - это плохо.
В процессе странствий сатир провёл приятную ночь с некой эшу и внезапно излил ей душу: дескать, очень хочу отомстить, но убивать не хочу. И та подарила ей Сокровище-ленту - с комментарием, что это трофейная безделушка, отнимающая зрение, и ей совершенно не нужна. Так Доминик не подумал головой во второй раз, потому что к таким подаркам надо запрашивать инструкцию. В его мечтах брат извинялся за содеянное, а сам Доминик его прощал и возвращал всё как было, но что-то пошло не так. Он добрался до Гвина, улучил момент и надел на него повязку, объявив, что он больше не увидит ничего, что сможет предать. А тот захотел его убить - ну а кто бы не захотел?
Доминик, прихватив с собой ленту, бросился удирать по тродам, которые не очень-то хорошо знал. Выскочив к незнакомому на первый взгляд фригольду, он понадеялся, что закон гостеприимства его защитит, а Гвин, пустившийся вдогонку, чутка заплутает... вот только на второй взгляд фригольд оказался Высоким Фортом, порядочно изменившимся за лето. И что-то подсказывало, что так просто всё не образуется.

Доминик, сатир. Отчёт отперсонажныйДалеко я не прошёл - меня задержали привратники. Но возвращаться было уже поздно, поэтому я ждал, пока меня проведут к наместникам Форта и они соберутся все вместе. Я помнил, что фригольд из рук сэра Табера принимала леди Серафина, которой это владение пожаловал сам король Дэвид, - но сейчас увидел леди Эйру и с ней ещё двоих ши. Невзирая на то, что я запыхался и запылился, они расспрашивали меня минут десять, никуда не торопясь. Врать ши из Дома Гвидион было бессмысленно, да я и не то чтобы собирался, - просто рассказывать всю историю целиком не хотелось: как-никак, она касалась не только меня.
- Назови своё имя.
- Доминик.
- Что ты хочешь?
- Я прошу гостеприимства сроком хотя бы на три дня. Я могу быть полезным.
- И что ты умеешь, Доминик?
- Меня учили всему, что должен уметь рыцарь. Правда, не доучили, но учителя у меня были хорошие. И я готов учиться дальше!
- Что должен уметь рыцарь... что именно?
- Могу нести караул и стоять на страже. Могу готовить. Могу копать. Интим предлагать тоже... а могу не предлагать.
- Ты не можешь не предлагать. А где ты жил раньше?
- Здесь же - ещё при прежнем хозяине, сэре Табере. И... много где ещё.
- Почему же ты ищешь гостеприимства? Что с тобой произошло?
- О, небольшая семейная неурядица.
- Кто твоя семья?
- Из всей семьи у меня только брат. Мы... слегка повздорили, поэтому мне не хотелось бы с ним сталкиваться некоторое время.
- Ты не совершал бесчестных поступков во время ссоры со своим братом?
- Нет. Я считаю, что был прав.
- Не вижу причин отказывать в гостеприимстве тому, кто не совершал бесчестья, - произнесла леди Эйра, которая, к счастью, не помнила меня так, как помнил её я. Мне позволили остаться во фригольде и дали еды, что после бегства по тродам было весьма кстати.
Я прогуливался по Форту, превратившемуся в изящный и светлый дворец. Теперь он действительно выглядел рыцарственным и сказочным, не то, что прежде. Подумывая завести знакомства среди местных простолюдинов, я заговорил с паком-павлином:
- Здесь так сильно всё изменилось всего за несколько лет... неужели я так давно здесь не был.
- Потолки перекрасили, - согласился пак, задрав голову. Я тоже взглянул на побеленные своды:
- И их тоже.
- А что, раньше здесь было по-другому?
- Да. Гораздо мрачнее.
- А сейчас что же, стало веселее?
- Пока особенного веселья я не вижу, - признал я. - Но, по крайней мере, больше никто не умирает.
- Теперь здесь можно умереть со скуки.
Я прошёл ещё пару десятков метров и оказался у тронного зала. Следовавший за мной пак понизил голос и указал на сияющий огненными сполохами меч, закреплённый на троне:
- Псст. Видишь вон тот меч? Ты знаешь, что он сломан?
- Впервые его вижу. Теперь буду знать.
- А это, случайно, не ты его сломал?
- Нет. У меня нет привычки ломать чужие мечи. И вообще брать чужие мечи. Это же воровство.
- А может, он специально тут торчит, чтобы его кто-нибудь достал?
- Как меч в камне?
- Ага. Только меч в кресле. Вдруг он только тебя и ждёт?
- Нет, я совершенно точно знаю, что никакой меч и никакой трон меня не ждут.
- Почему ты так уверен? Ты что, не хочешь попробовать?
- От мечей одни проблемы. И другие проблемы. И не только от мечей. А у меня своих проблем хватает.
Неожиданно к нам присоединилась селки, державшая за ухо ещё одного пака - панду. Не обращая на меня ни малейшего внимания, она сцапала свободной рукой за ухо павлина и стала спрашивать, не они ли украли шкурку её воспитанницы. Сама воспитанница, совсем юная селки, топталась вокруг и печально подтверждала, что это совсем не смешно, и просила шкурку вернуть.
Паки твердили наперебой, что шкурку они не брали и не теряли, а где именно не теряли - не помнят. В самом деле, разве можно помнить, где ты что-то потерял? Я был согласен с тем, что воровать шкурку селки - очень плохая шутка, и мне было очень жаль потерявшую шкурку селки. Но в то же время мне стало жаль и паков - что если они шкурку не брали? Ведь если бы брали - наверняка бы уже вернули, пока их не наказали. Или в самом деле потеряли... в общем, со всех сторон неприятная история.
Селки говорили, что не живут в этом фригольде, а прибыли несколько дней назад. Помимо них, я заметил ещё некоторых гостей. Незнакомый ши в чёрном приблизился к юной селки и, спросив, в чём её проблема, протянул ей руку, как настоящей леди, и пригласил следовать за ним.
- Вот настоящий рыцарь! - одобрил я.
Затем я увидел, как во фригольд прибыл ши в современном костюме, а вместо меча при нём была трость с тяжёлым набалдашником. Он говорил, тщательно взвешивая каждое слово и делая такие значительные паузы, что приходилось набраться терпения, чтобы дослушать фразу до конца. Я спрашивал паков, почему он такой медленный, но они тоже видели его впервые. Меня что же, угораздило принести копыта в Форт в приёмный день?..
Медленный ши из Дома Балор дождался аудиенции у леди Эйры и сходу стал ей выговаривать, что-де герцог чем-то недоволен, и поговаривают то, и поговаривают это. Мы с паками и селки устроились на безопасном расстоянии и наблюдали - только попкорна не хватало.
- А он наглый, - заметил я. - Прямо-таки нарывается.
- Леди Эйра будет его бить, - предрекли паки. - Прямо по лицу.
- Я в неё верю, - признал я. - Она может.
- А когда она будет его бить?
- Это мы вряд ли увидим, - вздохнул я. - Она его будет бить не при всех.
Я чуть было не сказал, что сэр Табер такого дерзкого гостя давно бы уже бросил в темницу, но вовремя прикусил язык.
Когда аудиенция была окончена и мы выскользнули из зала, паки обратили на кого-то внимание. Я обернулся в том же направлении и увидел Гвина. Я сразу понял, что он по-прежнему ничего не видел, и мне это совершенно не понравилось. Действие повязки уже должно было пройти!..
- Надо же, явился!
- Ты!.. - Гвин подался на голос, но я был быстрее, к тому же он выбился из сил за время преследования не меньше моего. Гостеприимство фригольда придавало мне смелости: ни один уважающий себя ши не станет убивать чужих гостей прежде, чем их закончит убивать хозяин. Поэтому я кружил вокруг брата, то отступая, то приближаясь.
- Да, я. Вот и зачем ты здесь? Хочешь меня убить? Лучше бы тебе помириться со мной - иначе кто ещё будет твоим поводырём!
- Помириться с тобой? Предатель!
- Кто бы говорил! Не ты ли ответил предательством за спасение твоей жизни?
- Я никого не предавал. А ты нарушил клятву и напал на меня!
- Напал? О, это не так называется. Если бы я на тебя напал, тебя бы здесь сейчас не стояло.
- Ха!.. Я буду требовать твоей выдачи, и ты за всё мне ответишь.
- Ты в самом деле хочешь искать правосудия здесь?.. Но ведь тогда и я расскажу всё о тебе!
- И расскажи.
Я уже пожалел, что сюда явился. Мне не нужно было правосудие, мне нужно было помириться с братом, но разговор как-то с самого начала не задался.
- У вас какие-то проблемы? - возник перед Гвином один из местных ши.
- Это моя проблема! - ревниво заявил я и тут же смолк под вежливо-непонимающим взглядом ши. Это было совсем неподобающе с моей стороны, и я поправился: - То есть, прошу прощения, но это моя проблема. Мы сами разберёмся.
- Где я нахожусь?
- Это Высокий Форт.
- Вот как...
- Я же говорю - зачем припёрся?.. - пытался увещевать его я. - Не лучше ли убраться отсюда?
- Я прошу аудиенции, - продолжал Гвин, не обращая на меня внимания. - Я хочу просить выдачи этого сатира.
Он махнул рукой в мою сторону, но несколько промахнулся. Я машинально прикоснулся к его ладони, оказавшейся у меня перед лицом, но он отдёрнул руку с таким отвращением...
- Я передам о вас, но леди Эйра сейчас занята. Вам придётся немного подождать.
- Спасибо. Я подожду.
И Гвин остался стоять. Заботливые богганы принесли ему кресло, предлагали вина и еды, но он от всего отказывался. Вот что за дурацкая гордость, никогда её не пойму. Зачем геройствовать, если и ежу ясно, что стоит восстановить силы? Верно сказал кто-то из паков: "Эти ши сначала говорят, что у них всё хорошо, а потом падают".
К Гвину приблизилась одна из ши, явно местных, и стала внимательно к нему присматриваться, придерживая на носу очки: похоже, она была близорука. Она явно ожидала, что он поздоровается с ней первым, но Гвин её не замечал - должно быть, она подошла слишком тихо. Пришлось мне с ней заговорить:
- Вы, должно быть, нуждаетесь в комментарии?..
- Прошу прощения, - тут же заговорил Гвин. - Я не могу вас видеть.
- О. Значит, мне повезло немного больше, чем вам. Вы воевали?
- Да. Но должен уточнить, что я воевал на стороне сопротивления.
О, эта искренность перед первым встречным!..
- Что ж, ясно. И это у вас... из-за этого?
- В какой-то степени - да, из-за этого, - вставил я.
- Нет. Это проклятие... колдовство моего брата.
Видимо, он снова махнул рукой в моём направлении, потому что леди вопросительно взглянула на меня.
- Да, эта бледная моль - мой брат, - пожал плечами я. - Представляете, как мне повезло.
- Да уж, - ядовито откликнулся Гвин.
- Позвольте взглянуть?.. - леди шагнула почти вплотную и стала рассматривать Гвина с чисто научным любопытством. - Я могла бы попробовать их заменить. Что вы предпочитаете? Изумруды, аметисты, рубины?.. Хотя нет, рубины - это слишком...
Я представил себе Гвина с алыми гранёными камнями в глазницах, и меня передёрнуло. У него были красивые глаза, и вообще он был красивый, пусть и белый, - вот и какого чёрта я продолжал его задевать, даже когда хотел звучать ободряюще?..
- Дом Дугал всегда славился своими умельцами. - а Гвина как будто всё устраивало.
- Нужно будет только сделать отверстия здесь... и здесь, - леди прикасалась кончиками пальцев к его вискам. Очень осторожно. Как прикасаются к дорогой фарфоровой кукле.
"Руки прочь от моего брата!" - так, кажется, с леди не говорят?..
- Простите, - не выдержал я, - Но я против того, чтобы превращать моего брата в подопытную свинку!
- А я разговариваю не с вами, - и опасная леди, предложив Гвину руку, увела его куда-то по коридорам фригольда.
Леди Эйра первыми пригласила на аудиенцию обиженных селки. Я даже почувствовал укол уязвлённого самолюбия - их, простолюдинов, приняли раньше, чем моего брата, ши! Они, конечно, прибыли раньше, и утрата шкурки была вопросом важным... но очень уж хотелось поскорее покончить с разногласиями. Я смотрел на разбирательство селки с паками издалека - леди Эйра, похоже, обладала безграничным терпением. Затем паков увёл тот ши, который первым встретил Гвина, - судя по всему, их наставник, его звали сэр Гваэриг, - и стал читать им мораль.
Тут ши в чёрном вновь отвёл в сторонку пострадавшую селки и протянул ей её серую шкурку. Она сказала, что он эту шкурку "нашёл". Больно быстро у него это получилось, даже подозрительно.
Зато леди Эйра и её со-наместник, сэр Пайпер ап Эйлунд, были вновь свободны, и богганы проводили Гвина на аудиенцию. Я последовал за ним и встал поближе к трону, чтобы слышать, что он скажет. Больше никого в зале не было - никаких лишних ушей, а меня никто не гнал.
- С какой просьбой вы хотели обратиться к нам?
- Я прошу выдать мне сатира, находящегося сейчас под защитой вашего фригольда. Он нарушил данную мне клятву, напал на меня и при помощи колдовства сделал так, чтобы кара, которая должна была настигнуть его за это, обрушилась на меня.
Вот и зачем преувеличивать? Кара ещё какая-то...
- Это серьёзные обвинения, - сказала леди Эйра. - Раз этот сатир здесь, давайте выслушаем и его.
- Я охотно дополню, - я вышел вперёд и также встал перед наместниками.
- Расскажи, что произошло.
- Это не было нападением. Я восстановил справедливость, отплатив ему за предательство.
- Как это не было нападением?!.. - тут же вскинулся Гвин.
- Но я же тебя не убил! Хотя мог.
- Ты мог бы вызвать меня на поединок! Я же учил тебя быть оруженосцем. А ты ослепил меня и трусливо сбежал! Чего ты хотел, сделать меня беспомощным? Я достаточно времени провёл в застенках, чтобы научиться справляться...
Поединок? Такое мне даже представить не получалось. Вот как тебе ещё объяснить, что я не хочу твоей смерти? И самому умирать как-то не хочется - иначе кто же тебя вытащит, когда ты попадёшь в очередную передрягу...
- Я хотел, чтобы ты хоть на время почувствовал, каково это!
Каково это, когда ты - не всемогущий ши. Когда ты связан по рукам и ногам, и стоит тебе сделать то, что ты считаешь правильным, как всё становится только хуже.
- Это середина истории, - сэр Пайпер деликатно указал на то, что вконец запутался. - Я бы хотел услышать всё с начала.
- С самого-самого начала?.. - Гвин, похоже, не возражал, чтобы я взял рассказ на себя, и я честно перешёл к первому пункту в списке моих прегрешений. - Я действительно дал клятву Верности своему брату.
- Своему брату?..
- Так вышло, что мы пробудились в телах братьев, - сухо пояснил Гвин.
- Срок клятвы почти истёк, когда я ушёл и нашёл себе другого сюзерена...
- Срок ещё не истёк! Ты должен был последовать за мной.
- Так ты нарушил клятву или нет? - уточнила леди Эйра.
- Да, нарушил. Но только потому, что мой прежний сюзерен повёл себя не так, как положено рыцарю!
Леди Эйра вновь вопросительно взглянула на Гвина, и он вновь признался:
- Белтайнская резня. Я принял сторону сопротивления.
- А ты? - она обратилась ко мне. - Ты воевал на стороне лоялистов?
- Ну то есть как - воевал...
- Так воевал или нет?
- Как я уже говорил, я служил сэру Таберу. Он устроил здесь, в высоком Форте, тюрьму. Но когда там оказался мой брат, я нарушил присягу - и я готов за это ответить перед самим сэром Табером!
- Что же ты сделал?
- Он помог мне бежать, - ответил за меня Гвин.
- Да. Я спас его от смерти, надеясь, что в благодарность он больше не побеспокоит меня и моего сюзерена. Но вместо этого он выдал местонахождение нашего фригольда... врагу.
На самом деле я вовсе не считал леди Эйру "врагом". Война уже была окончена - для всех, кроме сэра Табера. Она исполняла волю короля Дэвида - и хотя мой сюзерен его не признавал, я был рад миру. А к тому же говорить так сейчас было попросту опасно. Но так было правильно. Или нет?..
- Если бы я не привёл подмогу, феи бы так и умирали в темнице! Не получая ни единой капли гламура... Никто не должен умирать так! Феи умирают в сражениях, в поединках... Кто-то должен был положить этому конец, и я обратился к королю Дэвиду.
А я ведь даже не задумывался о том, чем руководствовался Гвин, когда нас выдал. Я думал, что он хотел отомстить, а он опять думал не о себе, как все нормальные феи, а обо всех сразу!..
- Это всё равно должно было закончиться! - не слишком убедительно попытался оправдаться я.
- Тогда почему ты освободил меня? Что-то ведь пробудило в тебе остатки милосердия?
- А я не говорю, что мне это нравилось! Мне это совсем не нравилось, и я не считал, что это правильно, когда феи умирают в темнице! Но я присягнул сэру Таберу. И только ради тебя изменил присяге, а ты привёл сюда отряд!
- С какой целью вы пришли сюда с отрядом? - мы ещё больше запутали сэра Пайпера.
- Я думаю, леди Эйра знает, с какой целью пришла сюда она, - деликатно заметил я, опасливо косясь на леди Эйру. - А моего брата здесь не было.
Вот, мало того, что сдал, так ещё и спрятался за чужую спину, пока мы тут сидели в осаждённой крепости. Но, пожалуй, хорошо, что его здесь не было... И как хорошо, что мне попался именно сэр Табер, и мы с Гвином встретились не на поле боя! А ведь пока Гвин не обмолвился о поединке, я бы и не задумался о том, насколько это похоже на ночной кошмар: поднять оружие на собственного брата.
- И в каком же предательстве ты его обвиняешь? - спросила леди Эйра.
- В предательстве... меня, моего сюзерена и этого фригольда, - уже совсем не убедительно ответил я. - Я спас его от смерти, а он привёл отряд в мой дом!
- Этот фригольд был твоим домом?
- Да... он был домом моего сюзерена, а значит, и моим.
Да, не всем везёт с домом! Моим была тюрьма, где человеческие тела умерших фей скармливали красным шапкам. Только сейчас я видел, что новая хозяйка всё изменила к лучшему. А ведь это могло произойти гораздо позже, если бы не Гвин?..
- И поэтому ты пришёл в мой дом и атаковал меня, воспользовавшись моим гостеприимством?!..
- Я не хотел тебя убивать! Я всего лишь сделал то, что должен был сделать.
Сэр Тайбер так жаждал возмездия... я даже не мог сказать, что повлияло на меня сильнее: желание искупить вину за то, что выпустил и не выдал Гвина, или страх, что если сэр Тайбер возьмётся за дело сам, расплата будет куда суровей. А так я мог бы сказать, что месть уже свершилась, а дважды за одно и то же не наказывают.
- Я правильно понимаю, - спокойно уточнила леди Эйра, - Что ты не только дважды нарушил присягу, но и преступил законы гостеприимства?
- Я... не думал об этом.
Похоже, это интересовало её больше всего, а я действительно не успел об этом задуматься! Я не уточнял, принадлежала ли та территория, на которой я наконец выследил Гвина, ему самому или кому-то другому, и принадлежала ли вообще...
- Так преступил или нет? Отвечай.
- Я пригласил его в свой дом, - подтвердил Гвин. - А он набросился на меня и околдовал меня.
- Значит, тебе оказали гостеприимство, а ты нарушил его.
- Вы вправе так считать, - признал я.
- Я считаю, что мы не должны оказывать гостеприимство тому, кто однажды его нарушил, - проговорила леди Эйра, обернувшись к сэру Пайперу. - Сейчас он получил наше гостеприимство обманом. Его присутствие оскорбляет наш фригольд.
- Я могу уйти прямо сейчас, - вставил я.
Какая уже разница, в конце концов, сейчас или через три дня Гвин меня убьёт? Даже если меня не вышвырнут сразу, он всё равно меня подкараулит.
- А я думаю, мы могли бы дать ему три дня, которые обещали, - сказал сэр Пайпер. - Это их дело, и они могут разрешить его сами.
- Чего вы хотите? - спросила леди Эйра у Гвина. - Чтобы мы выдали вам этого сатира или чтобы казнили его сами?
- Я хочу, чтобы мне его выдали. Я справлюсь сам.
- Ну и что ты со мной будешь делать? - кисло поинтересовался я. - Убьёшь меня?
Это, знаете ли, обидно - когда твой брат хочет тебя убить. Я-то его убивать не хотел! Я бы его убивать не стал вообще ни за что на свете!
- Да.
- А что если ты меня убьёшь, и заклятие вообще невозможно будет снять? Может, лучше займёмся тем, чтобы это исправить?
- Молодой сатир готов исправить, - сэр Пайпер, как добрый полицейский, уцепился за моё предложение. - Вы согласны на такой вариант?
- Чего вы хотите больше: вернуть зрение или получить возмездие? - вновь внесла ясность леди Эйра.
- Я хочу и того, и другого. Но если он вправду всё исправит, я готов пощадить его ради того, что было между нами в прошлом.
Нас прервала леди ши, что предлагала Гвину новые глаза, и сказала, что хотела бы что-то сообщить наместникам без лишних ушей. Мы отступили назад и ждали, пока нам вновь уделят внимание, хотя мне казалось, что всё уже сказано, и не хотелось тратить время зря.
- Мы всё ещё можем уйти отсюда, - сказал я Гвину, но он упрямо покачал головой.
Леди Эйра вновь подозвала нас к трону.
- Я всё ещё не вижу причин предоставлять наше гостеприимство этому сатиру, - говорила она. - Мы имеем полное право отказать ему в нашей защите и казнить его прямо сейчас.
- Без головы я вряд ли смогу снять заклятие, - напомнил я.
- Сегодня приёмный день, - уговаривал её сэр Пайпер. - Дайте ему шанс всё исправить.
- Пусть исправляет, - неожиданно заступился за меня Гвин. - Раз он ещё считает меня братом...
- Рад, что хоть это ты понимаешь, - выдохнул я.
- Ты правда готов снять заклятие и больше не искать мести? - спросила меня леди Эйра.
- Я очень этого хочу! Только не знаю, как.
- Ты накладывал заклятие и не знаешь, как его снять?..
- Это было не заклятие. Это был артефакт. Мне сказали, что он забирает зрение, а как возвращает, не сказали. Я думал, оно вернётся само через некоторое время, но, похоже, я ошибся... Но я готов искать способ! Вот, артефакт у меня с собой.
- Можно взглянуть?
Я сунул руку в карман, вынул ленту и с осторожностью протянул её сэру Пайперу. Несколько мгновений он её разглядывал, а я отчаянно надеялся, что он скажет, как эта штука работает.
- Это Сокровище, - изрёк он наконец.
- Вы знаете, что с этим делать?..
- Нет. Не знаю.
- Что ж. Вот моё решение, - объявила леди Эйра. - Мы сдержим слово, и сатир сможет находиться в нашем фригольде три дня. Сегодня он может свободно перемещаться по фригольду. Здесь много гостей, и, быть может, он найдёт кого-то, кто разбирается в артефактах. Остаток времени он проведёт в темнице.
- В темнице я, конечно, буду очень полезен, - проворчал я. Собственная судьба уже не особенно меня беспокоила: я действительно был кругом виноват. Но риск того, что из-за моей глупости Гвин навсегда останется слепым, был хуже всего. Он, конечно, держался молодцом, но мне от этого было не легче.
- А вы, - продолжала леди Эйра, обращаясь к Гвину, - Можете быть нашим гостем. И по истечении трёх дней сможете забрать сатира и поступить с ним на своё усмотрение. Вы согласны?
- Да будет так, - кивнул Гвин.
От меня, похоже, тоже ждали ответа, хотя разве я что-то решал?..
- Годится.
- Что-что?..
- В смысле, я согласен.
На том аудиенция закончилась. Гвин словно тут же забыл о моём существовании и позволил богганам проводить себя к столу. Я тоже побрёл из тронного зала, по-прежнему сжимая повязку в руке. Всего один день на поиски... и леди Эйра с сэром Пайпером, разумеется, не собирались облегчать мне задачу. Я подсел к пакам как к тем, кто обычно знает больше всего во фригольде, хоть и понять их порой бывало непросто.
- Есть ли у вас кто-то, кто разбирается в артефактах?
- Я разбираюсь, - радостно вызвался пак-павлин, которого, как я уже слышал, звали Дэвид. Я взглянул на него несколько скептически, но всё же показал ему ленту:
- Ты знаешь, что это?
- Откуда у тебя кусок платья леди Серафины?
- Это не кусок платья, это артефакт.
- А выглядит совсем как её платье. Даже тесьма та же самая. Ты точно не оторвал это от её платья?
- Совершенно точно. А ваш наставник разбирается в артефактах?
- Он разбирается во всём на свете.
Но сэр Гваэриг был чем-то занят. Я же старался краем глаза приглядывать и за Гвином. С ним заговорил тот ши Балор; я не слышал, о чём они говорили, но разговор был явно не из приятных, и я следил, как бы этот наглый гость не вздумал навредить Гвину, пользуясь его положением. Но ши побеседовали и разошлись, а я решил предложить Гвину, пока он был свободен, попробовать самое очевидное решение: надеть на него повязку ещё раз. Конечно, я опасался, что он мне не поверит и заподозрит, что я хочу ещё что-нибудь у него отнять напоследок, - но попытка не пытка.
- Кто это был? - полюбопытствовал я в качестве предлога.
- Один старый знакомый.
- И чего он от тебя хотел?
- Просто наблюдать.
- Как за муравейником? - мрачно уточнил я. И, выдохнув, спросил: - Слушай... а мы не хотим попытаться снова надеть на тебя эту штуку? Вдруг получится? Хуже-то точно уже не станет.
- А надевать её на себя ты не пробовал?
- Нет. Я не хочу, чтобы нас тут оказалось двое... таких. Но если других вариантов не останется, я это сделаю.
К немалому моему удивлению, он согласился. Мы отошли в сторону, чтобы никто нам не помешал, и, чутка мандражируя, я дотянулся и закрыл повязкой глаза Гвина. В прошлый раз я вложил немного гламура - теперь я вложил вдвое больше, надеясь перебить своё прежнее желание, и всей душой обратился к Грёзе, чтобы всё исправить. Но ничего не произошло.
- Ну как? Не сработало?..
- Нет. Я по-прежнему ничего не вижу.
- Значит, это работает не так... но я буду искать дальше. И обязательно выясню.
От дальнейших неловких обещаний меня спас пак-панда, незаметно подкравшийся сзади:
- Можно с вами поговорить?
- Да, конечно...
А с другой стороны к нам уже направлялся с весьма озабоченным видом - впрочем, у него всегда был такой вид, что немудрено при таких-то воспитанниках - сэр Гваэриг:
- Мне нужно с вами поговорить.
- Да мы нарасхват, - впечатлился я и попытался оценить обстановку. - Ты хочешь поговорить с ним? - я указал паку на Гвина, и панда кивнул прежде, чем успел соврать. - Вы хотите поговорить со мной? - спросил я сэра Гваэрига, и тот ответил утвердительно.
- Значит, мы можем разлучиться, - заключил я и последовал за сэром Гваэригом.
- Я слышал, у тебя есть какая-то вещь.
- Вот эта? - я показал ему ленту. - Вы что-нибудь о ней знаете?
- Откуда она у тебя?
- Подарила одна эшу... но я даже не помню её имени. Я даже не помню, спрашивал ли я её имя!
- Позволь взглянуть.
- Только, прошу вас, осторожней...
Всем, кому я показывал ленту, я показывал её, только держа в руках, поскольку очень боялся, что если она порвётся, то повредится и заключённое в ней зрение Гвина, и его уже нельзя будет вернуть целиком. Но сэр Гваэриг только продемонстрировал ленту леди Эйре, убедился, что оный артефакт не был нигде украден (вероятно, россказни паков про клочок платья леди Серафины ввели его в заблуждение), но подсказать мне ничего не мог.
Оставалось ещё два варианта: погадать или поговорить с Сокровищем, как с любой вещью. Я не умел ни того, ни другого, но эти умения были не то чтобы редкими, потому я вновь попытал счастья среди простолюдинов. Паки и селки, похоже, сдружились и проводили время вместе за песнями и байками.
- Скажите, есть ли среди вас кто-то, кто умеет гадать?
- А что узнать нужно? - спросила селки помладше.
- Нужно выяснить, как работает вот этот артефакт.
- Так я могу просто с ним поговорить.
- Если ты это сделаешь, я буду очень тебе благодарен!
- Тогда устраивай её поудобнее.
Я расправил ленту и возложил её на кресло, как регалию, а мы с селки опустились перед ней на корточки, окружённые любопытными паками. Я почувствовал, что мой гламур растаял ещё немного, но был готов делиться им с селки хоть до последнего, если он ей понадобится, - несмотря на то, что леди Эйра едва ли согласится делиться со мной гламуром от Очага.
Но едва селки - её звали Дороти - заговорила с Сокровищем, и Сокровище ей ответило, как за нашими спинами возник сэр Гваэриг и возвестил, что леди Эйра зовёт её к себе. Вовремя как никогда.
- Не сейчас!.. - взмолился я и вновь поправился: - То есть, подождите, пожалуйста! Совсем немного. Это очень-очень важно.
- Вы хотите заставить леди Эйру ждать?..
- Я готов ответить перед леди Эйрой!
Но Дороти уже безнадёжно отвлеклась, и её разговор с лентой прервался. Селки и паки вновь говорили с леди Эйрой, а мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Я досадовал: ведь история со шкуркой уже благополучно завершилась, что ещё было обсуждать? А мне срочно нужны были селки, один я не справлюсь! Впрочем, само по себе зрелище было занятное: леди Эйра, похоже, запретила пакам разговаривать, поэтому они бурно жестикулировали, а селки пытались интерпретировать их жесты. Когда паки слишком уж увлекались, сэр Гваэриг напоминал им о приличиях.
На соседнем со мной кресле устроился ши Балор и тоже смотрел на этот спектакль. Я мог бы и его спросить о ленте, но он доверия не вызывал: я скорее поверю паку, чем его совету. В другом углу зала Гвин беседовал с ши в чёрном из Дома Эйлунд - и вот этому ши я доверял: во-первых, он уже спросил, в чём моя проблема, но также не мог ничем мне помочь; во-вторых, мой брат с кем попало разговаривать не будет. Достойные ши всегда найдут общий язык - а вот со мной брату не повезло.
Как только сложные трёхсторонние переговоры между ши Гвидион, двумя селки и двумя паками закончились и все встали со своих мест, я сразу бросился перехватывать селки, пока меня никто не опередил:
- Селки! Вы мне нужны. Очень. Лучше сразу обе.
Старшая селки, правда, отнеслась к нашей затее с подозрением и попросила свою воспитанницу быть осторожней. Я хотел найти более укромное место, чтобы нам никто не помешал, но Дороти заверила меня, что все вопросы уже улажены и больше ничего не произойдёт. Я заново устроил ленту на кресле.
- Кыш, - невежливо сказал я столпившимся пакам.
- Может, я могу чем-то помочь? - спросил Дэвид. - Принести ножницы?
- Нет! - живо запротестовал я. - Не надо совмещать паков и ножницы. А паков, ножницы и опасные артефакты - тем более совмещать не надо!
- Что ты хочешь узнать? - спросила меня Дороти. - Чтобы я знала, что спрашивать.
- Я хочу узнать, как вернуть зрение моему брату.
- Я ничего не возвращаю, - прошелестела лента еле слышно, и её настрой мне сразу не понравился. - Я только изменяюсь. Изменяюсь в зависимости от того, что ты хочешь.
- Надо... изменить отношение? - не поверил я. - Просто захотеть?
Слишком просто. Я уже хотел всё исправить - и кто скажет, что я хотел недостаточно?!..
- А что хочешь ты? - спросила ленту Дороти.
- Я хочу красивое. Глазки красивые...
- Тебе нужно что-то отдать? - догадался я. - Чем-то пожертвовать? Можно с тобой обменяться?
Кто-то другой на моём месте мог бы, наверное, пойти и забрать чьи-то чужие глаза. Но такую жертву Гвин точно не принял бы. И, более того, - я сам бы на такое не пошёл.
- Обменяться можно, - подтвердила Дороти.
- Тогда предложи ей мои глаза. В обмен на глаза брата.
- А у него красивые глазки? - спросила лента.
Я умоляюще воззрился на Дороти самыми широко распахнутыми глазами, какие только умел строить.
- Красивые, - признала она. - Карие. Как... шоколадный жемчуг.
Ну надо же, таких комплиментов мне ещё никогда не делали!
- Тогда они подойдут, - милостиво согласилась лента.
- Что ж, кажется, это всё, что я хотел узнать! - я мог бы быть занудой, расспрашивать все мелочи и тонкости, но торговаться - это недостойно. Я просто был рад, что узнал решение и оно оказалось не слишком сложным. Оставалось поскорее воплотить его в жизнь.
- Спасибо тебе! - горячо поблагодарил я Дороти, подхватил ленту и побежал к Гвину, одиноко стоявшему у стола. Я очень спешил, пока кому-нибудь не пришло в голову меня остановить.
- Мы поговорили с лентой, - торопливо сообщил я. - Я знаю, как вернуть всё обратно. Она всё сказала.
- И что же нужно сделать?
- Сейчас я надену эту штуку на себя. А потом ты её у меня заберёшь.
И я повязал ленту себе на глаза, покрепче ухватил на затылке и немного подождал. Пришлось отдать ещё немного гламура - его осталось совсем мало, но, может, хватит добраться до другого фригольда, когда я выйду отсюда. Когда я снял ленту, перед глазами была темнота, разбавленная мерцающими очертаниями фей. Не так уж плохо, как я представлял!
- Сработало? - нетерпеливо спросил я и протянул ленту вперёд. - Вот, возьми. Сохрани на всякий случай. Я не хочу, чтобы она кому-то ещё навредила.
- Я... я вижу. А ты? Ты - нет? - что-то Гвин звучал не слишком радостно.
- Я - нет. Но это уже не важно.
- Я найду способ это исправить.
- Зачем? Это даже справедливо. Я ошибся, и я взял свою ошибку на себя. Вот бы со всеми ошибками можно было сделать так же!
Я отошёл от стола и хотел было прогуляться, чтобы освоиться, но Гвин решительно подхватил меня под локоть и куда-то поволок.
- Ты не слишком мне помогай, - сказал я. - Мне нужно привыкнуть ориентироваться самостоятельно.
- Доминик. - мы остановились, и голос Гвина зазвучал особенно серьёзно. - Я освобождаю тебя от данной тобой клятвы и от всех последствий, что могли пасть на тебя, когда ты её нарушил.
И мне... в самом деле стало легче. Камень на душе замечаешь, воистину, только когда он оттуда падает. Верно говорят, что шрамы от нарушенных клятв бывают не только и не столько зримыми. Когда ты одержим обидой и местью - это ли не наказание от Грёзы? А теперь - после всего, что я успел испортить - я получил прощение, о котором и мечтать-то не мог. Не хватало на такое моего скудного воображения.
- Спасибо... правда, спасибо.
- Ты по-прежнему не видишь?
- Не вижу. И... я пойму, если ты больше никогда не примешь от меня ни одной клятвы...
Больше всего мне хотелось вернуть всё, как было. До злополучной Ночи холодных ножей. Но это, кажется, в самом деле было невозможно.
- Нет. Не приму.
- Это разумно.
- Но раз это не помогает... нужно попробовать что-то ещё.
- Зачем тебе это? - спрашивал я. - Я всё исправил. И не собираюсь быть обузой. Я исчезну и больше не буду доставлять тебе проблем. Ты вовсе не обязан...
- Считай, то, что я буду с этим разбираться, - и есть твоё наказание.
- Только не делай глупостей, наказание... - вздохнул я.
- О нет, глупостей было сделано уже достаточно.
Вот в этом, понимаете ли, весь Гвин. Он никоим образом не был повинен в том, что я ослеп, - я сам, по доброй воле это выбрал. Но ему непременно нужно было спасти всех раненых в *опу на этой планете. И его не волновало, что всех много, а он один.
Потом я слышал, что он говорил с селки, но не слышал, о чём. Кажется, селки собирались задобрить ленту, потому что старшая стала играть на гитаре и петь, а Дороти вдруг взяла меня за руки и вытащила танцевать. Я отнекивался, что ничего не вижу, - но оказалось, что это ничуть не мешает. Я просто танцевал, пытался подпевать, ловил ладони Дороти и развевающуюся между нами ленту, и больше не боялся, что зачарованная ткань порвётся. Не знаю, понравилось ли это Сокровищу, а во мне явно прибавилось гламура. С непривычки я запыхался, и мне просто было хорошо.
Переводя дух, я догадался по доносившимся до меня обрывкам фраз, что Дороти снова разговаривала с лентой по просьбе Гвина. Когда я услышал, что лента готова была забрать, кроме глаз, ещё и сердце, тоже достаточно красивое, - у меня самого чуть сердце не рухнуло. Гвин, конечно, достаточно умён, чтобы на такое не соглашаться... я бы и сам на такое не пошёл. Я и так не знаю, где было моё сердце, когда я заварил всю эту кашу с ослепляющим артефактом. Лучше бы он остался у той эшу. Или не лучше?.. Грёза не сводит фей и вещи с другими феями просто так. Но мне положительно не нравилось, что аппетиты артефакта возрастали.
- Оно не соглашается, - посетовал Гвин, подойдя ко мне.
- Поосторожней с этой штукой, - попросил я. - Я бы вовсе предпочёл бросить её в Очаг. Чтобы точно больше никто от неё не пострадал.
- Нельзя такие вещи сжигать в Очаге, - раздался рядом голос ши Эйлунд. - Так можно ему навредить. Мы же не хотим ослепить Очаг.
- Тоже правда, - признал я. - Ну, не сжечь, так закопать... или утопить... или хотя бы запереть где-нибудь!
- Не поможет. Такие вещи можно только...
- Расплести? - подсказал Гвин.
- Да. Понять, как она устроена, и лишить её магии.
Но, похоже, не только я заметил, что Сокровище стало опаснее: до сэра Гваэрига тоже паки что-то донесли на хвостах, потому что вскоре я услышал, как он спрашивает у Гвина, что за артефакт он держит при себе, и вмешался, подойдя на голос. Оказалось, что эта привычка вмешиваться вообще не зависит от того, кто из нас зряч. Просто плечом к плечу - это привычно и правильно.
- Почему вас не волновал артефакт, когда он находился у меня? - поинтересовался я. - Из нас двоих я по глупостям. А у брата он в надёжных руках.
- Раньше я не знал, что эта вещь может навредить фригольду. А сейчас я вижу, что она может оказаться у кого угодно, и кто угодно может ей воспользоваться в своих целях. Я бы предпочёл, чтобы она находилась в одном месте.
- Она может остаться во фригольде, - согласился Гвин. - Под вашу ответственность.
Они куда-то отнесли артефакт, и я даже выдохнул с облегчением. Я подсел в круг паков, и мы вновь спели ту песню, под которую мы с Дороти танцевали. Выбирали, что спеть ещё, как вдруг кто-то сказал: леди идёт! Будет дуэль! Мы вскочили на ноги и потеснее сбились у стены. Я спрашивал, что происходит, но вскоре и сам услышал голоса соперников: леди Эйра сражалась со своим гостем из Дома Балор. Он ругался какими-то забористыми фоморскими именами, обвинял её в том, что она хочет отнять принадлежащую ему землю, утверждал, что Очаг ей не покорится. Леди Эйра отвечала, что чужая земля ей не нужна, но у него нет на неё прав. О какой земле они говорили, я понятия не имел.
- В Грёзе больше одного пути!
- В Грёзе много путей, но лишь один из них - истинный.
Я слышал звон, с которым скрещивались огненный меч и тяжёлый жезл. Ши Балор был, к счастью для меня, разговорчив - сам же комментировал происходящее, одобряя удачные удары. Но, судя по тяжёлому дыханию, он проигрывал. И проиграл.
- Что ты скажешь теперь?
- Скажу, что в этот раз ты оказалась сильней.
Раздался хруст, а следом - двойной звук падения. Проигравший переломил свой жезл - испортил хорошую вещь! - и бросил его под ноги леди Эйры. Оба поединщика, вероятно, были серьёзно ранены, и некоторое время после дуэли во фригольде было тихо: их развели по разным углам, чтобы оказать помощь. Но вскоре, проходя мимо нас, леди Эйра велела:
- Песню!
Паки и селки устремились вслед за ней в тронный зал. Я не считал себя вправе присоединяться к ним, да и петь умел ещё хуже, чем танцевать, - но тоже устроился в стороне и не мог не петь. Исполнители заметно волновались, порой сбивались и вставляли в паузах "Простите, пожалуйста!", перемежая тюленьими и павлиньими возгласами, так что я даже услышал - или мне показалось? - смешок леди Эйры: похоже, их искренность подкупила даже её. Впрочем, почему "даже"? - Она управляла фригольдом справедливо и милосердно, а сэр Пайпер удачно её дополнял.
Мне нравилось в Высоком Форте. Я даже разучился называть его про себя Высоким Фортом: название дворца фригольду подходило больше. Нравились паки и селки, которые играли в жмурки - я играть не вызывался, поскольку мог разве что водить; которые говорили мне, что я оскорбил леди Эйру, назвав сэра Гваэрига "самым умным во фригольде", и должен был непременно извиниться, преподнеся ей конфету; которые спрашивали, почему я хочу сжечь своего брата... Но всё рано или поздно заканчивается. В том числе приёмный день.
Я почувствовал, как в моей темноте и тишине на меня накатывает одиночество. Ши негромко переговаривались друг с другом. Паки болтали с селки и собирались к морю - кажется, леди Эйра, как минимум один раз за вечер менявшая мнение на этот счёт, всё-таки назначила пакам наказание. Речь шла о каких-то камнях.
- Может, и мне податься к морю и камням... - проговорил я в пустоту. - Главное - не входить в море с камнем на шее.
- Нет, камни мы будем собирать на берегу!
- Время разбрасывать камни... - заметил я им вслед, - И время их собирать.
- А ты уже решил, куда пойдёшь? - возник передо мной Гвин.
- Пока нет, - я пожал плечами как можно более беззаботно. - Куда-нибудь подамся.
- Не хочешь вернуться?
- Вернуться куда?
- Вернуться ко мне.
- Хочу, конечно! Но... зачем я тебе? От меня ведь одни проблемы.
- Вот так ты и будешь под присмотром, - резонно ответил он. - И не сможешь ничего натворить. К тому же, когда я разберусь с тем артефактом, - где, по-твоему, я буду тебя искать?
- Хорошо, - сдался я. - Это рискованно, но... я всё ещё готов содействовать изучению этого артефакта всеми своими силами.
К нам подошла леди Эйра и, попрощавшись с Гвином, оделила его гламуром на дорогу.
- А ты мне не нравишься, - произнесла она и прошла было мимо меня, но остановилась и развернулась. - Но ты всё-таки наш гость.
- Спасибо, - искренне проговорил я.
Шаги леди Эйры удалялись, давая понять, что пора и нам.
- Кажется, она больше не хочет меня убить, - порадовался я. - А вот сэр Табер захочет меня убить наверняка.
- Но он дал тебе то, чего тебе не хватало, - произнёс Гвин, и в его голос закралась грусть, которую я поспешил развеять:
- Куда там! Я просто присягнул первому попавшемуся ши. Не вышло из меня рыцаря... вот у тебя это как-то само получается.
- Получается что?
- Быть рыцарем. Так... естественно.
И не спишешь на то, что ши такими рождаются. Я повидал разных ши. И теперь мог с уверенностью сказать: ничерта я до сегодняшнего дня не понимал.
- Это не так сложно. Я ведь учил тебя. Ты хочешь научиться?
- Да. Хочу.
Он потрепал меня по плечу, и я, протянув руку, наконец-то ощутил под ладонью его плечо.
Похоже, это и было той малостью, которой мне так не хватало столько лет.
Так, плечом к плечу, мы бы и вышли из фригольда Высокий Форт - если бы в его воротах не были такие узкие двери.

БлагодарностиДля Доминика финал вполне благополучен (пока до него не доберётся сэр Табер, но это ж ещё надо найти)). Идея отдать повязке по одному глазу с брата, конечно, прекрасна в своей упоротости, но, боюсь, Сокровище не настолько договороспособно, и Доминик предпочёл бы так не рисковать - а то вдруг оно всё сожрёт! А мирная жизнь его вполне устроит. Сатиры должны заниматься любовью, а не войной.
Когда я играю простолюдинов - и не только простолюдинов, - меня регулярно окружают ши Дома Фиона, такие разные и прекрасные. И мне нравится эта тенденция, потому что Дом Фиона is love, хочу продолжать в том же духе.
Спасибо Руш за эту сказку! Было больно, ярко, красиво, волшебно. Обожаю истории, которые ты рассказываешь во вводных, со всем их стеклом, архетипами, отсылками и аллюзиями. Ты оживляешь для нас Грёзу, делай так ещё, делай так всегда.
Спасибо Амарту за брата! "Нельзя так просто"(тм), но я рад, что эти двое всё-таки оставили все разногласия позади. Доминику за многое стоит попросить прощения и за многое стоит поблагодарить. Он понимает, что никогда не сравняется с Гвином, но это больше не будит в нём дух противоречия - теперь он постарается быть хоть немного достойным своего старшего. Хотя, конечно, когда твой брат козёл - Гвину не позавидуешь.
Спасибо Оливии за великолепную леди Эйру и Айе за мудрого сэра Пайпера! За героическое решение всеобщих тяжб, бесконечное терпение, выдержку и благородство.
Спасибо Птахе за сэра Гваэрига, пастуха котов, в котором серьёзность и ответственность сочетаются с самоотверженной заботой и теплотой. Прекрасный Благой Гвидион, воистину горит. Ну и что, что горит на работе, - работа наставника более чем почётна!
Спасибо Лёну и Ари за паков - как вы гнали, о, как вы гнали! Спасибо, что докапывались и всем интересовались - с вами не пришлось скучать ни минуты.
Спасибо Алёне и Той за селки - таких разных и таких органичных. За участие и помощь, за песни и танец, за море под ногами и много-много огонёчков и маленьких чудес.
Спасибо Райне за слуаг-под-личиной - я (особенно я-как-Доминик) не отсёк, что это была именно слуаг, но ощущение вездесущности, опасности и "какой-то слишком правильной, так что даже неправильной какой-то" ши - было отчётливым.
Спасибо Кесс за рыцаря Эйлунд, за готовность помочь, подсказать, поддержать.
Спасибо Морваэну за восхитительно упоротого и упёртого ши Балор - от него тоже так и фонило, что он опаснейший и весьма коварный(тм).
Отдельно рад свежей крови в нашей Грёзе!
Спасибо Аннетте за заботливую богганку и специальную мисочку салата для козла! Спасибо Руш и Келир за голоса Грёзы, ответы на вопросы и всё-всё-всё! Вы самые большие молодцы.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, мечтай, иначе мы пропали

Почти через три года после того, как на нас уронили этот пейринг, мы с Птахой сыграли-таки хэлбарри. Ещё один гештальт, не просто закрытый, а закрытый отличной историей.
Я наивно полагал, что это будет, ну, просто Рождество-в-персонажах. Обменяться подарками, поболтать, устраивать всякие дурацкие смешные конкурсы, пить и веселиться. Видимо, я давненько не играл на мелкоиграх Моргана и забыл, что это всегда - закрученный в несколько витков сюжет, постоянное напряжение и вынос мозга. Нет, некоторое время мы действительно развлекались, играл в бутылочку @ выиграл А потом... когда ты студент и вспоминаешь, что в другой жизни ты супергерой, это само по себе ломает мозг, но я таки сломал его себе ещё больше, потому что не мог не приглючить себе Флэшпойнт. Ибо именно в этой арке у Флэша есть стекло, тогда как в остальных именных он в основном сражается со злодеями и если переезжается, то из-за матери. И "три вселенных в голове" легло на происходящее хорошо. Мозг вынесло окончательно, но - хорошо.

Продолжение междуигрового пожизнякаВ воскресенье после Безымянной сказки мы с Ренджи и Гобой прибыли на Павелецкую рано, уткнулись в закрывшийся Прайм и ушли в Шоколадницу. Пока Гобе с третьей попытки удалось заказать суп, нас нашла Птаха, а на вокзале мы подхватили Берг и поехали. Было отличной идеей как истинным студентам прихватить дошираки - в какой-то момент ночи я зверски проголодался. Никогда не надоест радоваться с того, что если и есть у меня с Барри что-то общее, так это метаболизм...
Переодевались (мне хорошо - у меня была Флэш-футболка из давнего лутбокса), уронили вешалку, сложили подарки. Я познакомился со вторым рыжим котом - дистанционно, ибо кот относился к человекам настороженно, - мы с Птахой повтыкали в комиксы. Но Флэш-комиксы так и простояли нераспечатанными тот год с тех пор, как я в последний раз их видел. Всегда стеснялся спросить, в чём кайф покупать книжки и игрушки (кукол и фанко, например) и не распечатывать их - мне-то всё хочется потрогать

Барри "Флэш" Аллен. Отчёт отперсонажный. Ворнинг: слэш (pg-13).Отмечать Рождество собрались у Джейсона. Самым страшным казалась предстоящая сессия, но о ней старались не думать. Центром всеобщего притяжения стала кухня - источник выпивки, чипсов и сплетен. Джек явился в клоунском гриме прямо из больницы, где поздравлял детей, но выглядел пугающе и согласился его смыть. Он же делился пивом со мной и с Хэлом и позвал всех в гостиную играть в бутылочку, когда первая бутылка опустела.
Я предложил крутить бутылку дважды, чтобы не целовались каждый раз только те, кто находится друг напротив друга. И, кажется, я оказался в таком удачном месте паркета, что успел поцеловать почти всех. Джек, гордо объявив: "Я не гомофоб!", поцеловал меня так же радостно, как, должно быть, кого-нибудь из своих подопечных детишек; Харли, Кори и остальные девушки восседали на диване и раздавали поцелуи с высоты, как дары нимф; Хэл, который замер со сложным лицом и открытым ртом, но не сопротивлялся; и Артур, долго отказывавшийся, но, наконец, мужественно поцеловавший меня тоже. Игра застопорилась, только когда я должен был поцеловать Меру. Видимо, Артур слишком её ревновал, поскольку сперва протестовал, а затем сбежал, и Мера устремилась за ним. Настаивать я не собирался.
Тогда мы просто стали танцевать, хотя я ещё не был достаточно пьян для этого. На медляке я вышел на кухню, и в какой-то умиротворённый момент заорал сигнал тревоги. В чате колледжа появилось сообщение, что студентам запрещено покидать кампусы, но никаких подробностей за этим не последовало. Мы столпились вокруг обладателей уэйн-смартфонов, и в чате старшего курса Оливер ответил, что Фонари снова устроили массовую драку. Опять этот робингуд был в самом центре событий. Но я за него даже не особенно волновался - он, в отличие от меня, умел вовремя из этого центра выходить.
Что ж - у нас хватало запасов воды и пищи, чтобы переждать дебош в безопасности. Мера ходила за мной и Хэлом с очень укоризненным лицом и говорила, что если мы будем пить с Артуром, то мы же и будем его ловить, когда он куда-нибудь сбежит. Мы хором выражали полную готовность проследить за нашим товарищем и не оставлять его одного, поэтому, в свою очередь, ходили за Артуром, отчего все трое пили только больше. Мера при этом припоминала тот случай, когда Артур несколько часов что-то проповедовал на пляже голышом. Я предлагал ей открыть королевский нудистский пляж, куда не будут пускать в одежде, чтобы Артур не выделялся, но её такое решение проблемы почему-то не устраивало.
- Ты вообще знаешь, чем должна заниматься королева?
- Конечно! Подавать пример своим подданным. Пусть это станет новой национальной традицией. Появится государственный праздник - день, в который все будут бегать голышом...
Внезапно погас свет, а у нас на кухне с Хэлом, Артуром и Брюсом сложилась мужская берлога в полумраке, и мы решили поиграть в "я никогда не", - впрочем, долго скрываться от девушек нам не удалось. Ещё более неожиданно накрыло Харли: она осела на пол в коридоре и стала истерически хохотать. Джек сгрёб её в охапку и уволок. Это было тревожно, но поначалу мы не придали этому большого значения: вероятно, кто-то пронёс на вечеринку кислоту.
Потом стало плохо Джейсону. Это было похоже на астматический приступ. Как назло, никого из студентов-медиков с нами не было, Брюс зачем-то притащил меня, но я не хожу на вечеринки с полной аптечкой, и тем более не ношу с собой портативную лабораторию, чтобы "намешать из того, что есть". Не без труда я убедил напуганных товарищей, что не стоит лечить Джейсона от неведомо чего и чем попало, и если ему не станет лучше или приступ повторится, лучше вызвать скорую. В конце концов, хоть нам и было запрещено покидать кампус, ничто не помешает врачам приехать к нам, это их работа.
В чате тем временем происходило странное. Сперва спросили, кто такой Аквамэн. Водный человек? Я сказал, что это похоже на название минералки. Не хватало только Террамэна, Аэромэна и других. Затем в чате стали искать Бэтмена. Мы дружно представили себе человека-летучую мышь - спящего вниз головой, с крылышками и с огромными латексными ушами. Хэл предположил, что какие-то дети балуются составлением своих первых ников в интернете, добавляя "-мен" к случайному слову из словаря. Но вскоре стало уже не смешно: Оливер писал, что случилась истерика у Орма, брата Артура. У нас также всё большее число студентов ловили глюки.
Джек собрал всех в гостиной и предложил признаться тому, кто подсыпал остальным какое-то вещество. Все покосились на меня и на Айви. Я честно сказал, что не балуюсь таким дерьмом и нахожу такую шутку крайне паршивой. Джейсон признался, что он принимает спиды после выхода из комы, но с такими спецэффектами не сталкивался. Меня настораживало то, что приходы совершенно не зависели от того, что мы пили и ели. У меня, конечно, могла выработаться резистентность за счёт работы с химикатами, но Хэл или Артур?.. Стали подозревать, что вещество распылили по вентиляции. Ругались на соседей с верхнего этажа, но я скорее был склонен думать о диверсии Фонарей. Открыли все окна, чтобы проветрить. Стало холоднее, но спокойнее. Но ненадолго.
Олли писал в чат, что Рэйвен взлетела, а Джейд кого-то убила. Что Кларк Кент объявил себя Суперменом и бьёт морды. Тихоня и очкарик Кент! Я начал всерьёз беспокоиться, что старина Оливер был на ещё более забористой наркоте, чем все мы - особенно когда он написал, что вылез на крышу, чтобы лучше видеть драку. Но когда он прислал фото с парящей в воздухе Рэйвен... фото было тёмным и мутным, но разглядеть знакомую фигуру было возможно. Все недоумевали, как Оливер мог нафотошопить такую убедительную картинку так быстро. Я цеплялся за то, что фото могло быть подготовлено заранее, и тогда всё это было либо самым масштабным розыгрышем в истории колледжа... либо на нас ставили эксперимент. Ввели что-нибудь через какие-нибудь прививки.
- Вообще-то, поступая в колледж, мы автоматически даём своё согласие на участие в экспериментах, которые в нём проводятся...
- Эксперименты, угрожающие здоровью, должны проводиться только на добровольцах, - возразил я.
- Скажи это тем, кто проводит эксперименты на животных.
- Скажу с удовольствием. Только нас это не спасёт.
Тут в какую угодно теорию заговора поверишь, лишь бы не верить в то, чего быть не может. Оливер наконец ответил на вопрос, кого убила Джейд: того лысого мужика, Лютора. Как скоро мы тоже начнём бросаться друг на друга и захотим друг друга убить?..
Несмотря на открытое окно на кухне, накрыло Хэла. Он медленно опустился с барного стула на пол, встал на колени и оперся на руки. Его трясло, он то что-то шептал, то куда-то рвался, и мы с Артуром едва могли удержать его вдвоём. Я не особенно вслушивался в ту ахинею, что он нёс, - он то обвинял нас в том, что мы ничего не делаем, то требовал его отпустить, чтобы он кого-то спас, то говорил, что все умерли. Смотрел на меня в упор, не видя меня, и говорил, что я тоже умер. Напугал он меня порядочно - я его уговаривал, что всё хорошо, и все живы, что это просто глюки и всё пройдёт, а у самого уже стоял ком в горле. В его словах и глазах столько боли было, сколько я никогда прежде в нём не видел.
Не знаю, сколько минут прошло, но Хэла отпустило. Мы помогли ему сесть обратно на стул и налили выпить. Он говорил, что его глюки отчасти совпадали с тем, что ему снилось, а отчасти - с тем, что мерещилось во время приходов другим. Я признался, что имя Бэтмена тоже казалось мне чем-то смутно знакомым, но только теперь я начал вспоминать, что оно могло мне сниться: раньше, видимо, вытеснил - больно оно нелепое. Но как могло быть, чтобы к разным людям приходили одни и те же картинки? Все вместе только гриппом болеют. Нам каким-то образом записали ложные воспоминания?..
- Мне ничего особо необычного и не снилось-то, - вдруг признался Хэл, когда все разошлись, и мы остались на кухне вдвоём. - Я просто летал. Только без самолёта. Расту, наверное. А тебе что-то снилось?
Откровенность за откровенность? С Хэлом можно было об этом говорить. С ним о чём угодно можно было говорить.
- А мне снилось... странное. Как будто всё вокруг замедляется. Вот я стакан локтем задеваю, он падает - но так медленно, что я успеваю его поймать и поставить на место. Или - идёт через дорогу котёнок, а на него мчится мотоцикл. Но он так долго каждую лапу поднимает, и мотоцикл так долго приближается...
- И ты побежал и спас котёнка?
- Знаешь, я даже не побежал. Всё было настолько медленным, что я просто подошёл, забрал котёнка и ушёл обратно на тротуар. И только потом всё снова ускорилось.
- Это у тебя, наверное, компенсация.
- Ага, не иначе. Хоть где-то я не человек-катастрофа. Когда просыпался, поначалу даже непривычно было: всё такое быстрое, а я снова тормоз.
Вдруг он меня поцеловал. Я совершенно не понял, как это произошло, - вот мы сидели рядом, но не вплотную, а вот он уже протянул руку, приобнял меня, подался навстречу... И это произошло. И это совсем не было похоже на глупую шутку, и было гораздо приятней, чем всё то нелепое и неловкое во время игры в бутылочку.
- Я никому не скажу, - пообещал я. - И тебе не скажу, когда протрезвеешь, а то ты захочешь меня убить.
- Почему?..
- Ну, ты всегда был по девушкам, - пожал плечами я. - Почему именно я?
Вероятно, я просто подвернулся под руку. И/или Хэл как-то догадался, что я не буду поднимать шум. Хотя не то чтобы я хоть раз задумывался о том, привлекает ли меня Джордан... это казалось безнадёжным и невероятным. Проще было не забивать себе голову и продолжать ухаживать за девушками. Но теперь... теперь у меня будет приятное воспоминание. И не важно, было ли это случайностью, - мне всё равно повезло. Потому что Хэл, чёрт возьми, был потрясающим. Во всём.
- Ты можешь уйти, - предложил Хэл. - Можешь сказать, что ты был пьян и я тебя заставил.
- Я, в отличие от тебя, трезв, - заметил я. - И я... не против. Правда.
Боже, теперь он подумает, что мне всё равно, с кем. Или нет. Я смотрел ему в глаза, и его взгляд был слишком ясным для пьяного. Хотя после массовых галлюцинаций я уже ни в чём не мог быть уверен. Может, мне тоже это мерещилось, потому что никак не могло быть правдой.
Нас позвали в зал: чтобы хоть немного разрядить обстановку в свете безумных новостей, решили провести Сикрет Санту. Я предложил, чтобы один вытаскивал подарки из-под ёлки, которой назначили шкаф (коты подарками не считались), а другой, не глядя, говорил, какой подарок кому предназначен. Так и поступили, а в полночь подняли бокалы и поздравили Иисуса с днюхой. Это было почти похоже на нормальное Рождество.
Хэл направился в спальню, чтобы убрать свой подарок, и я последовал его примеру. В темноте я выкопал свой рюкзак в шкафу, потом распрямился, собравшись выходить... Хэл прижал меня к стене и снова начал целовать. В этот раз он был смелее и настойчивей, и целовался как в последний раз. Даже когда он протиснул колено мне между ног и упёрся им в стену, я не чувствовал его опасным или грубым, хотя если бы на его месте был кто-то по-настоящему пьяный, я бы точно испугался. Я больше боялся, что нас застукают, и боялся его разочаровать, ведь я никогда прежде не занимался ничем подобным.
- Ну не здесь же... не в чужой комнате, - пытался увещевать его я.
Может, мне и хватило бы сил оттолкнуть Хэла, если бы я захотел, но такими темпами я скорее мог растаять и окончательно перестать владеть собой. Напористость Хэла была горячей, была будоражащей, но я определённо не хотел, чтобы всё произошло вот так - где попало и как попало.
Первым в свою спальню заглянул Джейсон и тут же закрыл дверь. Следом за каким-то хреном туда сунулся Артур и тоже отступил со сложным лицом, издав какой-то нервный звук. Когда шум раздался из-за окна, даже Хэл вынужден был отступиться.
- Они заходят через балкон, - вздохнул я. - Давай вернёмся. А то советами замучают.
Когда мы вышли, нас, разумеется, не оставили в покое. Но, как ни удивительно, я не чувствовал и тени стыда. Какого чёрта? - Мы просто целовались, как и все парочки, собравшиеся здесь.
- Вы бы хоть табличку повесили, - страдальчески попенял нам Джейсон. - Это всё-таки моя кровать.
- На твоей кровати в этот момент были только коты, - честно сообщил я.
- Нам нужно поговорить, - серьёзно сказал мне Хэл.
- Хорошо... - я несколько опешил, но по-прежнему доверял Хэлу. - Давай поговорим.
Мы вышли на кухню и стали ждать, пока нас снова оставят наедине, что было непросто. И тут в гостной накрыло Джека, и это было хуже всего. Он разбил бутылку и напал на Брюса, с безумной улыбкой восклицая, что это будет весело, и почему мы не хотим повеселиться? Удержать его было практически невозможно, хотя на его руках повисло несколько человек, и, вроде, его просто кто-то вырубил. Осколки подмели. Чудом никто серьёзно не пострадал.
- Ты хотел поговорить, - напомнил я Хэлу.
Мы снова сели на кухне. Выпили. Что-то в этом было неуместное и своевременное одновременно - когда ещё разобраться между собой, если окажется, что наступил конец света?..
- Не умею я говорить красиво...
- Да не надо красиво, - отмахнулся я. - Говори как есть.
- Ну, в общем, ты мне нравишься. Но... ты всё ещё можешь уйти и решить, что ничего не было. Что я тебя принуждал. И больше я не буду.
- Да никуда я не уйду, - решительно протестовал я. Возмущение помогло говорить то, что попробуй ещё скажи. - Ты тоже мне нравишься. И я... пожалуй, я готов продолжать.
Не то чтобы я в деталях представлял себе, что значит "продолжать", но я совершенно точно понимал, что не хочу упускать Хэла. Что он мне нужен - весь, даже если будет непросто.
Нас, чего и следовало ожидать, быстро прервали, но главное было уже сказано. Кто-то вошёл, стал говорить с нами об общих глюках, и в какой-то момент я начал... как бы проваливаться в другого себя. В другой мир, который стал для меня единственной реальностью. Я должен был бежать, чтобы спасти всех, кто был мне дорог, чтобы спасти весь мир, чтобы исправить свою же страшную ошибку. И я бежал, натыкался на стены, дверь была заперта, и я не мог понять, почему меня не пускают, почему мне мешают. Хэл схватил меня в охапку и держал, но я не видел, что это был он, пытался вырваться, приходя в отчаяние от бессилия. Я должен был бежать - от этого зависело слишком многое, от этого зависело всё.
Но постепенно другой мир таял, как на экране, когда в кинотеатре включают свет. Я цеплялся за Хэла, тяжело дыша от напряжения, медленно узнавал тех, кто столпился позади него. Тяжёлый клубок эмоций, оставшийся после этого чересчур реалистичного видения, лежал на сердце тревожным предчувствием. Хэл бережно отвёл меня на кухню - я старался улыбнуться и сказать, что совсем-совсем скоро приду в себя, но едва ли это выглядело убедительно. Только когда я сел и выпил, окружающая действительность окончательно утвердилась, и память перестала путаться.
- Что ты видел?
Сложно было это описать. Правильнее был бы вопрос "что ты помнил".
- Я видел... другой мир. В нём все мы были... не такими, какими должны быть. Ты вообще погиб, - я взглянул на Хэла. Почему-то это из всей памяти параллельной реальности было ужаснее всего. Несправедливо и неправильно. - И Бэтмен... был другим. А Супермена вообще где-то держали. Не то в лаборатории, не то в тюрьме. И я должен был бежать, чтобы этого не было.
- Значит, ты тоже помнишь Бэтмена... ну и глюки у тебя, - резюмировал Хэл. - У меня как-то попроще.
Что-то внутри меня настойчиво саднило, что это не просто глюки, а что-то важное, что не следовало забывать. Но что-то другое - отчаянно хотело не увязать в этом кошмаре. Чему верить, какую интуицию слушать? Когда-то я сказал бы, что быть хотя бы в своём воображении каким-то необычным человеком, от которого много что зависит, - это круто. Так вот: нихрена не круто.
Артур оставался единственным, кого ещё не глючило, и мы со страхом ждали, когда это случится: наш "синий эколог" был достаточно силён, чтобы раскидать нас всех. Но мы уже успели понять, что держаться вместе и держать друг друга - помогает, и с оптимизмом говорили, что все навалимся сверху. В действительности, правда, никто не успел среагировать вовремя. Когда Артура накрыло, первым на нём повис Хэл и заорал, что не удержит его в одиночку. Я повис рядом, хотя толку от меня было мало. Артур тоже куда-то стремился, тоже твердил, что все умерли и что он хочет убить своего брата, звал Меру. Но появление Меры не помогло: она едва ли не с кулаками на него набросилась, так что пришлось хватать и её тоже. Пока мы их растаскивали, они выбились из сил и осели на пол, и уже там дотянулись и взяли друг друга за руки. В этом было что-то трогательное - что их даже накрывало вместе.
А вот репортаж Олли с крыши не радовал. Он писал, что среди участников массовой драки есть зомби, называющие себя Чёрными фонарями. И прислал фото летающего Кларка Кента, и сообщил, что он Зелёная стрела. Но последние два факта меня уже не особенно удивили. Я откуда-то уже помнил, что Кларк - действительно Супермэн, а Оливер - Зелёная стрела.
- Что ещё ты помнишь? - спрашивал Хэл.
- Что ты - Зелёный фонарь. Ты полетел в космос и получил там какую-то силу. И Кларк Кент - тоже инопланетянин. То есть, ты-то нет, а вот он - совсем. Остальных помню хуже. И ты... это, не летай к амазонкам. Не знаю, почему. Просто не летай.
- Окей... хорошо. Амазонка - это же такая река? Так и запомню: не летать на Амазонку. А что с ней не так?
- В том мире, который я видел... ты полетел сражаться с амазонками и погиб.
Видимо, мой голос дрогнул, поскольку Хэл тут же меня подбодрил:
- Ну, ну. Я живой. А ты прямо эта, как её... которая глючила и предсказывала будущее?
- Пифия?
- Да, точно, пифия.
- Только она была бабой. А я тогда уж - дельфийский оракул.
- А он что, разве мужиком был?..
- Не помню!
Некоторые выговаривались о своих видениях, чтобы попробовать сложить из них цельную картину. Джек говорил, что он видел себя как бы со стороны - маньяком-убийцей. Брюс видел себя Бэтменом, как я и предполагал. А некоторых накрывало по второму разу. Накрыло и меня - куда сильнее прежнего. Это вовсе непросто описать словами.
Я бежал. Бежал так быстро, что пространство и время проносились мимо тянущимися вспышками. Мимо меня мелькали миры - один, другой, третий, как цветные стёклышки в калейдоскопе. Я видел их со стороны, как ребёнок, разглядывающий в витринах магазинов рождественские композиции с куклами и игрушками. Видел в них себя и других - игрушечных, замерших. Я мог приблизиться к ним, рассмотреть, вспомнить. Тот мир, в котором мы были обычными студентами, был лишь одним из множества. И эта обычность была неправильной, непривычной. Чего-то не хватало, словно из паззла выпала одна деталь. А исправить нельзя - бежишь дальше, и всё сложнее что-то различить. Нужно остановиться. Просто остановиться, пока я не обогнал саму вселенную.
Очнулся я снова в объятиях встревоженного Хэла. Он держал меня крепко, и я никуда не бежал, и миры не вращались сумасшедшей каруселью. Но отрицать их реальность было уже бессмысленно. То, что я видел, то, что я помнил, то, что я знал... всё это выходило за рамки той научной картины, которую можно было понять. И в то же время это было просто и понятно.
- Наш мир не единственный, - спешил рассказать я, пока Хэл ещё слушал и не считал меня спятившим. - Есть мир, в котором мы - команда. Ты, Зелёный фонарь... Артур, Аквамэн... я - Флэш, самая быстрая тварь во вселенной. И Супермэн - он вроде как главный. Даже не то чтобы главный... скорее - самый сильный и самый важный.
- И что мы делаем? Спасаем котят?
- В основном, спасаем мир. Бэтмен тоже с нами, но немного особняком. У него свои проблемы, про которые я не так много знаю. Есть второй мир... неправильный. В нём мы тоже взрослые, но без способностей. Некоторые погибли. И есть этот мир, наш. В котором мы тоже не можем быть... до конца собой. Теми, кем мы должны быть. И я не знаю, что нам мешает и как это исправить!
- Звучит даже логично, - признал Хэл и позвал Артура тоже послушать. Пришлось начинать всё с начала.
- Ну, слушай сюда, король Атлантиды...
- Ещё и король! - простонал тот. - Мало мне того, что я разговариваю с рыбами! Я не хочу с ними разговаривать!
Я только развёл руками и вкратце пересказал ему всё то же самое, что излагал Хэлу. С каждым разом это выглядело всё более стройно.
- Значит, мы должны вернуть наши способности?
- Не знаю. В том мире, который... назовём его "вторым" - я вернул себе способности, сев на электрический стул. Я нашёл другого Бэтмена, меня ударило молнией, и... Но я не уверен, что и в этот раз сработает.
- Почему бы тебе не сунуть два пальца в розетку?
Я с сомнением посмотрел на розетку. Здравый смысл подсказывал, что у неё наверняка был предохранитель для такого случая, и что даже если я его преодолею, мне в лучшем случае просто будет больно, а в худшем... о, худших вариантов было множество.
- Этой мощности не хватит. Оставим это на крайний случай, но, похоже, к тем, кто снаружи, способности уже возвращаются и так.
Самым сложным оказалось удерживать себя - и других - по эту сторону. Помнить о том, кто ты здесь, и о том, что воспоминания о других жизнях не влияют на этот мир.
Вот вновь накрыло Артура - он снова видел мертвецов и порывался убить Хэла, потому что "это всё из-за него". Он забился в угол, и когда к нему подошла Мера, он шарахнулся от неё, как от призрака. Пришлось уговорить её не показываться ему на глаза, пока его не отпустит. Всё, что мог я, - убеждать его в том, что то, что он видел, существовало в другом мире, не в этом. Что тот Хэл, которого он знал, ничего плохого не совершал.
Потом Джейсону вспомнилось что-то о его убийстве. Он то бросался на Джека, говоря, что это он его убил, то обвинял Брюса в том, что тот нашёл ему замену. Джек благоразумно ушёл из его поля зрения, а Брюс занудно пытался о чём-то с ним поговорить, тоже, вероятно, путая две разных истории. Брюса насилу оттащили и дали Джейсону прийти в себя. Джейсон, отдышавшись, даже извинился перед Джеком, но мне не нравилось, что приходы становились всё более... осмысленными. Если перевоплощение выйдет из-под контроля, и все припомнят друг другу все обиды, хорошего точно не выйдет.
- Если ты помнишь, кто кем был... Джек правда был маньяком? - Хэл остановил меня в коридоре с растерянным видом. - Этого же не может быть. Он ведь и мухи не обидит.
- Да. Боюсь, что так. В том... первом мире, где мы команда, Джокер - действительно убийца и псих.
- И он в самом деле убил Джейсона?
- Там - да. И не только его.
- Это-то понятно, что не только... И что же, если мир станет правильным, как ты говоришь, он снова захочет убивать?
- Может, и так. И нам придётся быть к этому готовыми.
- А ты не хочешь сказать об этом ему самому?
- Я думаю, он и сам уже это знает. Но я всё ещё надеюсь, что к нам просто вернутся способности. А не Джокер.
- Я с ним поговорю.
Но Хэл не успел устремиться причинять добро - что-то изменилось. Ветви ёлки, стоявшей на кухне, благодаря Айви немедленно разрослись по стенам всей квартиры. Хэл взлетел над полом, а потом создал посреди прихожей огромный зелёный автомобиль. Я огляделся: толком разбежаться было негде, и я опасался что-нибудь разрушить, если просто буду бегать кругами. Как-никак, я впервые мог воспользоваться своими способностями в этом мире, а это было совсем не то же самое, что помнить о них. Но тут я заметил в гостиной, у дальней стены, чью-то шляпу, сбегал за ней и водрузил на голову Хэла. За это время он и моргнуть не успел. Получилось!
Кто-то передавал мне слова Харли о том, что если мы что-то не исправим в этом мире, то нас сотрёт из всех миров. Теперь, по крайней мере, исправилось отсутствие способностей. Но радоваться было ещё рано, потому что... кстати, а где Харли?..
Харли нигде не было видно, и Джек пошёл искать её на балкон. Мы следили за ним; я боялся, что что-то произойдёт прямо на балконе и мы ничего не сможем сделать. Но он вышел с балкона с ломом в руках - вернее, уже не Джек, а Джокер. Он стоял в таком узком месте, что атаковать его всем сразу было сложно. Тут я и понял, как мало мы можем - без своих костюмов, без привычки не то что работать слаженно, но даже использовать свои способности! Брюс и Хэл повисли на нём, я тоже схватился за лом, надеясь его отобрать, но даже когда я пытался ускориться, сил у Джокера было больше, и лом он не отпускал. Он с лёгкостью отшвырнул и Брюса, и Хэла.
И всё это время Джокер хохотал и говорил, что мы не сможем его остановить, потому что не сможем убить Джека. Мы действительно не хотел навредить Джеку, но когда он ударил Хэла ломом, я разозлился. Я стал бегать вокруг Джокера и осыпать его ударами - по нескольку ударов в секунду. Это Джокер одобрил: ненадолго это его задержало, он замер, хоть и устоял на ногах. Но потом он отмахнулся от меня ломом, как от назойливой мухи, и я не успел увернуться. Хорошо, что успел затормозить, когда рухнул рядом с Хэлом. Меня уже не так волновал Джокер, как то, чтобы убраться из зоны поражения вместе с Хэлом как можно скорее. Кто-то помог нам отковылять в сторону; к счастью, исцеляющий фактор Зелёного фонаря был при нём, да и моя ускоренная регенерация работала.
Кому-то удалось вырубить Джека и накормить его спидами, которые почему-то могли временно нейтрализовать Джокера. Его перенесли в спальню, и все перебрались туда. Когда Джек очнулся и мы стали говорить ему, что это был не он, а Джокер... он признался, что это он напал на Джейсона. Что кроме того Джека, которого мы знаем, есть ещё один. Но даже Джейсон был готов ему это простить.
- Это болезнь, Джек. Это лечится. С шизофренией на ранней стадии можно справиться.
- Ты же сильный, Джек. Ты сможешь его победить. Я верю в тебя. Мы все в тебя верим.
- Ты справишься. А мы тебе поможем. Мы справимся все вместе.
- Ты нам нужен. Ты - наш друг.
Я говорил всё это, настаивал, убеждал, и чем больше говорил, тем больше верил в это сам. Я совсем не был уверен в том, что это не лечится. Но я был совершенно уверен в том, что Джек ни в чём не виноват. Что Джек - не Джокер. Можно распорядиться своими способностями по-разному. Можно называть их какими угодно словами. А главное...
- В одном из моих воспоминаний злодеем был Хэл, - заметил Артур.
- Вот именно! - подтвердил я. - Миров множество. Каждый из нас - и ты, и я - может быть злодеем в одном из них. Это всего лишь вероятности. Но в этом мире мы - это мы.
Вот только действие спидов заканчивалось. И Джокер возвращался. То, как он проступал сквозь Джека, искажая его лицо и голос, как в кривом зеркале, было жутко.
- Что вы будете делать? - спрашивал он, разглядывая нас. - Что вы будете делать, если я сейчас разобью этот фонарь и начну вас всех резать? Как вы мне помешаете?
Я добежал до полки, рядом с которой он стоял, и унёс оттуда все декоративные фонари.
- Вы не сможете убрать все опасные вещи. Что вы будете делать?
- Будем останавливать тебя, - я пожал плечами. - Как всегда. Снова и снова.
Кто-то опять его вырубил, но это не могло продолжаться вечно. Рано или поздно мы устроим ему сотрясение, а потом убьём.
В чат написал Кент Нельсон. Я в упор не помнил, кто он такой, - его, вроде, вообще не должно было быть в живых. Он спрашивал, что мы выберем: остаться в этом мире или в том, где мы были супергероями. Писал, что Флэш уже побежал и скоро достигнет точки сингулярности. Что через полчаса каждый должен будет высказаться, и если мы захотим остаться, кто-то должен будет стать залогом, как был он. Значит, из всех миров не должен был остаться только один?..
Мнения разделились. Многие хотели остаться собой - такими, какими были здесь. Как выразился Хэл - "Хочу летать, но не хочу Джека-маньяка". Другие хотели вернуться обратно - туда, где они были не просто студентами. Но вторые - Харли и Айви - были в меньшинстве, а решение принималось большинством.
- А как же судьба? - говорили они. - Мы всё равно будем повторять те же паттерны поведения, и с нами случится всё то же самое. Джек всё равно будет убивать, только у вас уже не будет способностей, чтобы с ним справиться!
- Нет никакой судьбы, - возражал я. - Я не видел будущее этого мира, оно не предопределено. Оно будет таким, каким мы захотим. Джокера уже поздно было менять, а Джека ещё можно спасти.
Мы с Хэлом вышли на кухню.
- Ты же говорил, что хочешь вернуть свои способности, а здесь их не будет, - сказал он. - Говорил, что этот мир неправильный. Почему теперь ты хочешь остаться?
Я вспомнил реальность, в которой мы были просто напарниками, и в которой я не чувствовал ничего из того, что чувствовал сейчас. И реальность, в которой я, только потеряв Хэла, понял, что не хочу жить в мире, где его нет. А здесь... здесь у нас было будущее.
- Знаешь, в том мире... мы там столько про@бали.
Только одно условие вызывало вопросы: залог. Мне казалось логичным, если в другом мире останется кто-то, кто и хотел там быть. Но Нельсон, чтоб его, написал, что тем человеком, кто привёл к появлению этого мира, был Белый фонарь. Был Хэл, захотевший, чтобы всё было просто. Все сразу посмотрели на Хэла, который, похоже, даже не помнил этой вероятности. Они опять наступали на те же грабли - возлагали на него ответственность за то, что он не совершал. А Хэл радостно эту ответственность на себя взял. Написал Нельсону, что это его сектор, поэтому он будет залогом.
- Я не хочу жить здесь, зная, что ты ради этого умер! - протестовал Джейсон.
- А кто сказал, что я умру? Речь шла не о жертве, а о залоге.
- Тебя не будет в этом мире. Это всё равно что умереть.
Я тоже мог бы возмущаться. Сказать, что я выбрал этот мир по одной-единственной причине: потому, что здесь Хэл меня поцеловал, и без него жизнь здесь не имела смысла. Но я слишком хорошо знал Хэла, чтобы надеяться, что он изменит решение и позволит кому бы то ни было стать залогом вместо него. Поэтому я не хотел ругаться на него напоследок. Я хотел его поддержать. Дать ему понять, что я верю в него и даже не допускаю возможности, что он может погибнуть. Когда я говорил, что он не умрёт, я верил в это сам.
- Мы даже не знаем правила этой игры, - говорил я. - И мне не нравится, что всё зависит от воли одного незнакомого мне чувака.
- Я не прощаюсь, - Хэл обнял меня, никого не стесняясь. - Я ведь всё ещё не собираюсь умирать.
- Если где-то там я уже бегу, - ответил я, - То я просто не прибегу без тебя. Я найду тебя, где бы ты ни оказался.
Но Нельсон не собирался принимать выбор Хэла. Он написал, что "залог выберет судьба".
Кажется, в этот момент абсурдность зашкалила - когда судьбу мира решали голосованием в чате колледжа, хотя на самом деле ничего мы не решали. Никто не хотел спокойной жизни в обмен на случайную жертву - и, вероятно, их услышали. Все разошлись, мы с Хэлом и Брюсом остались стоять в спальне.
Мир мигнул. Я снова стал Флэшем и не сразу понял, как мы оказались в студенческом общежитии. Потом вспомнил, как вспоминают сон, - как бежал и как видел разные миры, в одном из которых я был простым студентом и так долго ни о чём не подозревал. Значит, того мира больше не было, как и другого, где мир чуть не рухнул, потому что мы так и не встретились?.. Значит, я всё исправил?.. Казалось, прошла целая вечность. Зато мир за окном, похоже, не изменился и ничего не заметил. И все были рядом, никто не исчез - это казалось самым главным. Что-то ещё из того, что я помнил о мире с колледжем, казалось мне важным. Но сначала мы пошли на шум на кухне.
Там был паренёк - один из студентов. Я вспомнил, что его звали Джек. Значит, я так себе пробежался, раз что-то пошло не так. Чувство вины перед этим одиноким мальчишкой меня просто парализовало: я понятия не имел, как это исправить. Джек схватил нож и хотел воткнуть его себе в горло, но его вовремя остановили. Он говорил, что когда действие лекарств закончится, он превратится в Джокера, поэтому лучше ему умереть сразу. Говорил, что это неизлечимая болезнь, что убить его сейчас - всё равно что усыпить бешеную собаку из милосердия. Джейсон был единственным, кто поддерживал эту идею, - но признал, что на самом деле он хотел убить Джокера.
- По-настоящему больной не говорил бы, что он болен. Меня обнадёживает, что Джокера можно сдерживать медикаментозно, - заметил я. - Хочется верить, что его можно вытеснить. Но, увы, мы не знаем, чья личность является доминирующей: Джека или Джокера...
- Можно запереть его на самом-самом далёком острове, - предложил кто-то. - В самой надёжной тюрьме.
- Я бы лучше держал его поближе, под присмотром, - хмыкнул я.
Пока все решали и спорили, и пытались связаться с Затанной, я держался в стороне. Задачка не имела верного решения: нельзя было убить невиновного ребёнка ради того, чтобы спасти будущих жертв Джокера. И пусть Джек говорил, что мы думаем при этом не о других, а о спокойствии собственной совести, чтобы остаться героями, - пусть так. Пока оставалась надежда найти иное исцеление, кроме убийства...
- Рано или поздно, - произнёс я, - Мы всё это забудем. То, как были студентами.
- А ты хотел бы забыть? - вдруг резко спросил Хэл, сидевший рядом, отчего я сразу понял: он помнит.
Помнит и не хочет забывать - значит, это точно не было порывом юного студента под воздействием гормонов и алкоголя. Значит, это был Хэл.
- Напротив, - ответил я. - Мне будет жаль забывать.
Но мы ведь начнём всё заново? Потом, когда всё это закончится? Никогда не поздно начать...
И тут на кухню ворвалась Харли. Она была сбита с толку не меньше нашего - на месте Джокера был какой-то мальчишка. Я говорил, что могу всё ей объяснить, но разве можно заставить себя выслушать Харли Квин?.. Попытки её поймать и зафиксировать стоили малой крови: она ухитрилась воткнуть ножницы Хэлу в бок, прежде чем её связали.
Проснувшегося в теле Джека Джокера тоже связали. Он безостановочно сыпал угрозами и насмешками, а когда ему заткнули рот - немелодично мычал. И тут мир вздрогнул снова.
Как такое могло быть? Мы опять были студентами. Я не чувствовал своих способностей. Что, чёрт побери, происходило где-то там, на горизонте событий? Я ещё не добежал? Или что-то мешало миру прийти в устойчивое состояние, вот он и мерцал, как та мышь?..
Зелёные верёвки Фонаря, ещё сдерживавшие Джокера, не могли держаться долго. И, разумеется, он освободился. Было стратегической ошибкой не убрать его с кухни, где было наибольшее количество опасных предметов. Впрочем, он явно не собирался нас убивать - иначе уже давно преуспел бы. Ему больше нравилось играть с нами, как кошке с мышкой. Смеяться над тем, что мы не хотели навредить нашему обожаемому Джеку, зато он сам мог это сделать. Он ударил рукой о край каменной столешницы с такой силой, что кость хрустнула, хлынула кровь, и рука безжизненно повисла. Так же он разбил себе голову. Утешало одно: после этого его легче было вырубить, перетащить в спальню и привязать к кровати.
- Похоже, на нём всё застопорилось, - предположил я. - Видимо, Джокер хочет быть и там, и здесь, и пока у нас не останется только Джек или только Джокер, это не завершится.
- Даже не знаешь, что хуже, - Хэл сидел в коридоре; к счастью, он успел регенерировать после нападения Харли.
- Возможно, мы должны выбрать меньшее зло... - произнёс я и тут же понял, что в этом было не так. - Но когда мне предлагают выбирать из двух зол, я переворачиваю стол и в эти игры не играю.
И тут Джейсон стал умирать. И это было уже не глюком. Он лежал на полу с проломленной грудной клеткой, в луже крови, и эту дыру затыкали чем попало - майкой Артура, например. В моих воспоминаниях о бытии супергероем было много крови - своей и чужой, но, как и в случае со способностями, в этой жизни ко всему, с чем сталкивался впервые, приходилось заново привыкать. Так что от этого зрелища меня замутило, и всем, кто подбегал с опозданием, я говорил, что лучше им этого не видеть. Хэл вызвал скорую. А в чате снова прорезался Кент Нельсон.
"Вы за это голосовали. Оставляем так, как сейчас?". Да чтоб тебя! Шутник посмешнее Джокера. На этот раз ответ "Нет!" был общим и однозначным - кроме Харли и Айви, которые где-то затаились вдвоём. Я был готов жить в этом мире только с живым Джейсоном.
Голова закружилась как от удара, и я сполз по стенке. Очнулся я, как с тяжёлого похмелья. Обычно я не напивался так сильно, но в это Рождество, похоже, мне удалось. И не только мне: коридор и комнаты были усеяны телами таких же хорошо погулявших студентов. В памяти всплывали разрозненные картинки: кажется, кому-то стало плохо, кто-то едва не подрался... или не едва? Встав и войдя в спальню, мы обнаружили там Джека, привязанного к кровати. У него из руки торчала кость. Что должно было произойти, чтобы организовать ему открытый перелом?..
Мы собрались в гостиной, обещая больше никогда так не пить - или, по крайней мере, до конца сессии. Но думать о сессии голова решительно отказывалась, отзываясь ещё большей болью. Хотя я подозревал, что одним алкоголем дело не обошлось. В чате тоже царил какой-то бред.
- Ты тоже это помнишь? - посмотрел на меня Хэл. - Это был не глюк.
- Да. Я тоже помню. И... я всё ещё готов продолжить.
Какой-то внутренний голос подсказывал, что я мог его потерять столько раз. А теперь всё было правильно. Впереди была целая жизнь, и от этого почему-то было так спокойно и легко.
Мы переглянулись и поцеловались.
Оливер написал в чат, что к ним явился живой Кент Нельсон и помогает пострадавшим в массовой драке. Но едва мы успели затребовать у него фотку, как этот тип - Нельсон - появился перед нами. Точнее, он появился передо мной, нечёткий, как призрак или голограмма, но не пугающий; и, судя по всему, его так же увидели перед собой все остальные.
- Не про@бите в этот раз, - ласково изрёк этот самоназванный Иисус. - Счастливого Рождества.
Что ж, во всё это придётся поверить. В живого Нельсона, который, судя по чату, подарил нам этот шанс. В то, что, - опять же, судя по чату, - Рэйвен могла летать. В то, что мои сны, в которых я был быстрее мчащегося мотоцикла, были чуть больше, чем просто снами. Но, что бы там Нельсон ни имел в виду, - мы с Хэлом точно знали, что больше своего не упустим.

БлагодарностиСпасибо Моргану за игру! Офигительная идея, увлекательная история, красивый выход вверх. И очень хороший Джейсон.
Спасибо - разумеется - Птахе за вторую половинку ОТП. За искреннего и мужественного Хэла, раздолбая с ответственностью за весь мир и тёплым светом фонаря.
Спасибо Ренджи за солнышко Джека и по-настоящему пугающего Джокера. Не устаю восхищаться тому, как ты умеешь играть берсерк-мод.
Спасибо Шерхану за Брюса! Удерживать каменное табло в любой ситуации и при этом оставаться деятельным - это круто. Убедительный Бэтс получился.
Спасибо Хель за Артура! Во-первых - даже визуально похоже) Во-вторых - чудесный бро-Рыбомен, с которым и бухать весело, и сражаться с @балой надёжно.
Спасибо женской половине нашего коллектива - ни разу не слабой, а опасной и очаровательной! Берг, Гоба, Тианит - вы прекрасны!
Спасибо также тому, от кого мне в Сикрет Санте попался... парик! Такой классный, белый и пушистый! Парики - в принципе лучшие друзья ролевиков, а этот ещё и короткий, что редкость. Он очень фенрисовский, и я пока не знаю, кого в нём сыграть, но непременно придумаю.
Очень хочется ещё играть по этой траве. И вообще играть... Сова, делай так ещё!

Представьте здесь селфи с игры

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, фанарт и иллюстрации, ролевиков приносят не аисты, flash & lantern

Да, я опять делаю то единственное, что умею кроме текста. И опять нечитаемые ассоциации.

Хочу теперь сыграть незрячего сатира Доминика в естественной среде обитания - не только "окей Грёза как исправить то что я не знаю как" и "как проследить чтобы не случилось фигни когда ничего не видишь", но и просто дарить любовь гостям и жителям фионского фригольда. Где бы, как бы.
Отчёт будет не так скоро, как хочется (я ещё торчу отчёт с DC), но будет.

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, aesthetics, мечтай, иначе мы пропали

У меня были две игры подряд с персонажами, которых я давно ждал, и это, я считаю, прекрасное начало сезона. Хочется загадать на "как встретишь - так и проведёшь", чтобы дримы сбывались: как у меня на роли, так и у мастеров на воплощение миров, историй и идей.
С тех самых пор, когда Марта впервые заикнулась об игре по Формуле любви в частности и фильмам Захарова в целом, я как-то сразу примерил на себя Жакоба. Люблю абдуловских персонажей, Медведь был моей первой ролью (если считать по "нецивильным" РИ), и хотелось продолжить в том же духе; при этом косплей и копирование мне неинтересны, каждый раз хочется сохранить что-то узнаваемое и привнести что-то своё, - а насколько получается, не мне судить. К тому же именно на Сказке - Жакоб был на перепутье, всё как я люблю: я не загадывал, не закончится ли его история трагикомедией в лучших захаровских традициях. В итоге Жакоб пришёл к очень правильному выводу: ничто не заканчивается.
Что ценно - прежде всех благодарностей: Марта уточнила у меня и письменно, и устно, правда-правда ли мне норм играть персонажа-саппорта, который имеет довольно опосредованное отношение к сюжету и единственную завязку. Да, это тот случай, когда мне норм - я сознательно хотел просто побыть персонажем и не ждал большего. Но лишний раз предупредить - всегда лучше, нежели когда я сам бесплодно докапываюсь до мастера с "хочу поговорить, а когда можно доехать, а надо бы обсудить".
Когда я собирал прикид, Птаха подала отличную идею в виде попугаистого фрака Байерли - для комического персонажа нелепости много не бывает. А за неимением лорнета "вещью" Жакоба стал театральный бинокль, который к этому фраку подходил как родной.
Дальнейший предыгровой пожизняк
Утром субботы я запоздало вспомнил, как "люблю" добиралова без ориентиров, без карты и даже без указания остановки, до которой следовало ехать. В номерах общественного транспорта добиралово и яндекс расходились, и я решил, что заплутаю навеки, если не упаду кому-нибудь на хвост. Отчаянно затормозил, когда зашёл за подарком на СикретСанту на DC и обнаружил, что оставил деньги дома, - но на подступах к Перово я удачно очутился в одном вагоне с Джонтом. На платформе к нам присоединились Энни и Стрикс, и мы дошли пешком.
Арткомбинат оказался недалеко от перовского танцзала (что я по яндекс-карте не отсёк). Отличное место с истинно захаровским антуражем: кирпичное фабричное помещение с потолком на уровне третьего этажа и такими же высокими окнами, станком и арт-объектами из металлолома. Холодное само по себе, но газовые факелы и пара теплопушек нас спасали. Жаль, что для танцев не подходит: каменный пол мало того, что холодный, так ещё и жёсткий и неровный (ибо стыки плит).
Начали почти вовремя. Я немного опасался, что не все модели сыграют, но игроки действительно пели, танцевали, играли на пианино и играли в настолку! Первые три пункта я не умею; последний, правда, тоже, но мог научиться в процессе, - а было как-то не до того. Было интереснее наблюдать за развитием чужих историй, и хотелось, чтобы поиграть на желание успели все, кому это действительно было нужно и важно. А история Жакоба начала складываться к лучшему почти сразу - но об этом он сам расскажет.

Жакоб. Отчёт отперсонажныйВ один злополучный день граф просто исчез. И чудесные вещи сразу перестали происходить. Английского принца из меня так и не вышло, и, помыкавшись так и сяк, я решил возвращаться обратно в Россию, где, может статься, мне и было самое место. Но поскольку я не очень уж торопился, а в мире было ещё столько всего, что я не видел, - добирался я кружным путём, через Карпаты. Как всегда неожиданно, наступила зима, и я остановился в маленькой гостинице в горах, где с меня даже не взяли денег. Что ж, застрять зимой в Карпатах - определённо приятней, чем застрять зимой в России. Да и постояльцев ввиду непогоды было много.
Утро началось с ломящегося от угощений стола и кофейника, к которым стекалась разношёрстная публика. Меня в особенности привлекали пирожки, и я справился у помощницы Хозяйки, что те, которые круглые, - с грибами. А по опыту выяснил, что квадратные - с капустой.
- Грибам я ещё не обещал, что я их не ем...
- С вас нужно взять обещание, чтобы вы нас не съели?
- Не обязательно. Обычно я сам его даю.
- А зачем?
- Для установления доверительных отношений.
- То есть, вы встречаете зайца и обещаете ему его не есть? И как, помогает?
- Ещё бы! Но сначала приходится его догнать, чтобы дать обещание.
- И это обещание касается только одного зайца или всех?
- Всех, разумеется. Я надеюсь, он передаст остальным.
Поблизости оказался некий учёный, который, по его словам, занимался магией. Вот это было уже интересно!
- А разве вы не знаете, - строго сказала ему леди в красном, - Что занятия магией ничем хорошим не заканчиваются?
- Это справедливо в отношении всех занятий, - заметил я. - Ничто ничем хорошим не заканчивается.
Затем эта леди по просьбе сказочника рассказала историю о простом солдате, который стал королём при помощи волшебного огнива. Огниво позволяло получить любую вещь, превратить что угодно во что угодно, перенестись в любое место и перенести к себе любого человека, но не могло заставить кого-то тебя полюбить. Поэтому, когда солдат хотел взять в жёны принцессу, пригрозив превратить её отца-короля в баклажан, та ему оказала, - и только когда солдат ушёл, принцесса поняла, что любит его, убежала из дворца вприпрыжку и догнала его.
- Вприпрыжку! - всплеснула руками старая гувернантка. - Разве принцессе подобает бегать вприпрыжку?
- Возможно, она скакала на лошади? - предположил я.
- Думаю, её молодость извиняет её припрыжку!
- Хорошо, что догнала, - резюмировал я. - Некоторые так и не догоняют.
Когда сказка была рассказана, я спросил о самом важном:
- А где же берётся такое полезное огниво?
- Его солдату подарил волшебник, которого ведьма превратила в кота. Он эту ведьму убил и кота расколдовал. А потом он вернул огниво волшебнику, потому что оно ему было больше не нужно, и где оно теперь - никто не знает.
- Обращайте внимание на котов, - посоветовали мне. - Вдруг встретится заколдованный волшебник.
- Так это ещё надо найти ведьму, которая его заколдовала...
- Вот кот и приведёт вас к ведьме.
Хозяйка подошла к нам уже к концу сказки и спросила, о чём речь.
- Мы узнали, как стать королём, - рассказал я вкратце. - Нужно убить ведьму, расколдовать кота и жениться на принцессе. Главное - не перепутать: если убить принцессу, расколдовать ведьму и жениться на коте, может получиться неловко.
Но на самом деле мне совсем не хотелось убивать какую бы то ни было ведьму, пусть даже и злую. Чёрт с ним, с этим огнивом, - мне-то и не нужно становиться королём!
Услышав, что я в некотором роде путешественник, мне предложили поговорить об обезьянах с гувернанткой-дуэньей, следовавшей за воинственного вида девушкой с мечом.
- Я не то чтобы специалист по обезьянам, - признался я, - Но охотно составлю вам компанию.
- А какие обезьяны вам больше нравятся, человекообразные или не очень?
- Человекообразность - понятие субъективное...
- Ну, вот есть такие обезьяны, как орангутаны. А есть, например, мармозетки.
- Мармозетки - это звучит красиво. Как бабочки или цветы. Но я их ни разу не видел.
- Они похожи... на фей. Одну мою воспитанницу вырастили лесные феи...
Сказочник, который представился как Джером и у которого волосы были ярко-малиновые, тоже рассказал историю о феях, которые всё время спорили, какого цвета должны быть цветы на клумбе, и перекрашивали их по нескольку раз на дню. Когда их воспитанница выходила замуж, феи прямо на балу поспорили о цвете её платья и принялись его перекрашивать. Тут-то сказочник и угодил под их волшебную пыльцу и стал малиновым целиком, но со временем отмылся, и малиновыми остались только волосы. История была совершенно неправдоподобной, зато волшебной, а мне так не хватало волшебства.
- Жаль, что я ни разу не видел фей. - у меня сложилось впечатление, что феи - довольно бестолковые, но забавные создания, вроде хомячков.
- Как же так! - удивился сказочник. - Вам нужно непременно побывать у них в гостях.
- Я не против.
И пусть Россия ещё немножко подождёт. Там, в конце концов, слишком холодно. Я как раз разговорился с ещё одним путешественником, который, по его словам, направлялся в Северное королевство, находящееся севернее самого севера, - там, говорили, изобрели чёрное мороженое, потому как всё вокруг там было белым. Я же вспоминал, как застрял под Смоленском - или под Саратовом, а может, и под Самарой: в России столько похожих городов на букву С! Все стали помогать мне перечислять города на С, включая Сызрань и Санкт-Петербург, откуда я был родом, я вспомнил и Самарканд, но никто не мог сказать в точности, был ли Самарканд Россией или нет. Тут путешественник услышал музыку и сказал:
- Люблю эту песню. Она популярна в двухтысячном году.
Я не ослышался? Значит, он ещё и во времени путешествовал? Мне бы так же!
Я отошёл с бокалом к камину и почти сразу увидел графа. Он как будто выглядел моложе прежнего, но всё так же щёгольски одет; он заметил, что я его заметил и присматриваюсь, и я окончательно убедился, что это он и есть. Вот это по-настоящему удачная встреча!
- Граф! Это вы! Какое счастье, что вы тоже здесь!
- Кто вы? Мы, кажется, не встречались.
- Это же я, Жакоб, ваш кучер! Помните, вы наняли меня в Петербурге? Мы потом ещё застряли под Смоленском, а может, под Саратовом...
Меня не слишком напугало то, что он потерял память. Во-первых, нечего там было помнить - поездка вышла не из удачных, а во-вторых, тут столько странного творилось, даже путешествия во времени. Может статься, он тоже прибыл из более раннего времени и с ним этого ещё не произошло - а может, и не произойдёт, ведь направляться в Петербург я бы ему не советовал.
- Хм, не помню. Значит, в России?.. И что вы хотите?
- Я хочу снова служить вам и путешествовать с вами. Если вам не нужен кучер, я могу быть поваром, столяром, ювелиром, старовером, комиссаром...
- Давайте остановимся на кучере. Правда, у меня сейчас нет лошади...
- Я могу управиться и с дилижансом, и с дирижаблем!
- Замечательно. Только говорите потише: я здесь инкогнито, и афишировать, кто я такой, мы будем очень узко. Здесь я представляюсь как Александр Джузеппе де Бальзамо.
И он продолжил свою беседу с молодым мужчиной в зелёном, которую я прервал:
- А чем занимаетесь вы?
- Я, в какой-то степени, тоже врач. Только врачую болезни общества.
- Вы священник или палач? - полюбопытствовал я.
- Знаете, и то, и другое. Я рублю людям головы, только пером, а не топором.
- И что же вы делаете со всеми этими головами, складываете их в кучку?
- А люди даже не замечают, что обезглавлены. Приходят домой, идут на службу... им так гораздо легче.
- И вы не возвращаете людям их головы? - спросил граф. - Это же воровство.
- А было бы забавно приставить человеку чужую голову, - заметил я.
Писатель - а это был представитель именно этой древнейшей профессии - развивал метафору до тех пор, пока её не становилось совершенно невозможно воспринять. Устроился он чрезвычайно удобно: считал, что если люди, читая его, не смеялись над собой и не плакали, - значит, они попросту ничего не понимали. Также он утверждал, что по отдельности люди, может, и хороши, но все целиком представляют из себя тупое стадо, и напрочь отказывался радоваться жизни, так что его становилось даже жалко.
- Жизнь коротка, - убеждал его я. - Поэтому жить нужно в своё удовольствие.
- Если все будут жить по вашим законам...
- Законы - это скучно.
- По вашим принципам...
- Принципы - это тесно.
- Если все будут жить так, как вы, в мире наступит хаос!
- Но это же прекрасно!
- Значит, вы хотите сказать, что если мне доставляет удовольствие воровать, то я должен воровать?
- Разумеется! До тех пор, пока вас не посадят в тюрьму. Или не посадят - если будете достаточно быстро бегать.
- Но кто в вашем идеальном мире будет за мной гоняться? Разве что кому-то доставит удовольствие поймать меня и держать под замком.
- О, поверьте, хватает людей, которым это доставляет удовольствие.
Мне самому доставило бы удовольствие избавиться от этого высокомерного зануды.
- Тюрем недостаточно. Нравственный закон должен быть внутри.
Я заглянул к себе за шиворот:
- У меня внутри ничего такого нет.
- Значит, люди бегают вокруг вас безголовыми, как курицы... - подытожил граф.
- Вы так говорите, будто курицы - это что-то плохое, - заступился я.
- Они хорошие, - сказал писатель. - Вкусные.
- Вовсе нет. Умные и ласковые.
- И летать не умеют.
- Сразу видно, что вы ни разу не общались с курами. Летать они умеют, пусть и невысоко. И что самое прекрасное - они счастливы! Если, конечно, вы их не сожрёте. Они могут взлететь на высоту... скажем, вон того фонаря - и этого им вполне достаточно.
- Они счастливы потому, что не стремятся к большему, как Икар?
- Они счастливы потому, что для счастья им достаточно того, что они имеют. Они умеют радоваться малому.
- За что же вы так людей не любите... - вздохнул граф.
- Я люблю людей! По отдельности. Я могу любить Анну, Джека, Мэттью...
- Если вы любите и Анну, и Джека, - строго заметил я, - Вам следует поговорить с ними обоими, иначе получится, что вы обманываете обоих.
К счастью, к нам подошла Хозяйка и избавила от участи выносить компанию литератора вдвоём.
- О чём это вы разговариваете?
- Он любит Анну и Джека, - кивнул я на писателя.
- Вы забыли Мэттью.
- А перед Мэттью вам вообще должно быть стыдно, - укоризненно заметил граф.
- Видите, он смотрит на нас как на куриц, - добавил я.
- Почему куриц?..
- Понимаете ли, этот господин сделал из курицы метафору, даже не спросив её разрешения.
- Думаете, курица была бы против?
- Как знать! Не каждому нравится, когда из него делают метафору.
Я слышал, что в этом безымянном трактире существовал обычай рассказывать свои истории. Та женщина в красном, что рассказывала об огниве, подала всем пример, рассказав свою сказку об отражении, подменившем свою хозяйку. Закончив, она сняла маску, надела корону и призналась, что она - королева. Сколько же королев было в одной гостинице? Я насчитал как минимум троих, а учёных было и того больше. Наверняка неспроста они все тут собрались.
- Почему у многих такие сложные отношения со своим отражением? - недоумевал граф, окружённый слушателями. - Почему бы не отпустить его погулять ненадолго? Ведь ему так скучно жить. Оно живёт только тогда, когда вы смотритесь в зеркало!
- Значит, всю жизнь оно только и делает, что причёсывается?
- Вот именно! А ему тоже иногда хочется погулять и посмотреть мир.
- А если его отпустить, оно вернётся?
- Может, да, а может, и нет. Но разве это страшно? Без отражения вполне можно жить.
- Причёсываться не глядя, - добавил я. - Краситься вслепую. Поначалу, конечно, будет не получаться, но тем интересней!
- А как вы будете знать, как вы выглядите? - спросил учёный, интересовавшийся магией.
- Я ему расскажу, - охотно вызвался я.
- А если вам соврут?
- Зачем людям врать о том, как я выгляжу?
- А вдруг кто-то скажет, что вы - прекрасная принцесса? И из-за вас начнётся война...
- А хорошая идея, - заметил я. - Так мы ещё не развлекались. Только без войны, конечно, войны - это плохо. Пусть приедут женихи, привезут подарки...
- Ну нет, - отмахнулся граф. - Это я уже пробовал. Это скучно.
- А с невестами не пробовали? - полюбопытствовал кто-то.
- Жениться на принцессе, стать королём? - подхватил другой.
- С нынешними принцессами слишком много мороки, - вновь отказался граф. - То им перины слишком жёсткие, то рассмешить никто не может. Это раньше всё было просто: достаточно было только убить дракона...
- А теперь, - подхватил я, - Можно убить дракона, а принцесса накинется на тебя с кулаками за то, что ты убил её возлюбленного.
- Или просто откажется выходить за тебя замуж. Нынешние принцессы вообще замуж не торопятся.
- А может, у принцессы-на-горошине было драконье яйцо? Это же какая должна быть горошина, чтобы чувствовать через несколько перин!
Отчего-то заговорили о козлах, которым нельзя в женский монастырь и от которых вовсе нет пользы.
- Говорят, козлов любят бараны и овцы, поэтому пастухи, чтобы собрать стадо, выпускают козла.
- Наш сатирик любит вести за собой стадо баранов. Может, он козёл?
- Это который сатирик?
- Вон тот господин в зелёном, - подсказал я. - Помешан на декапитации и пишет книги о том, как ненавидит людей.
- Сатирик - тоже что-то вроде учёного?
- Разве можно быть учёным, сидя в кабинете и не видя мира?..
- А потом кто-то читает его книги и начинает ненавидеть людей ещё больше, - сказал я. - И сразу же пишет об этом другую книгу. Её тоже кто-то читает, и так до бесконечности!
Некоторое время спустя мы познакомились с ещё одним учёным, который занимался физикой и хотел всё открыть, например - нелинейность времени. Как будто и так уже не было понятно, что время совсем не похоже на линию! Сказочник пригласил его познакомиться с Жанной д'Арк.
- На вашем месте я бы согласился, - сказал я.
- А зачем учёным что-то открывать? - недоумевала дуэнья. - Разве не достаточно того, что оно существует?
- Ну как - зачем... Чтобы получить патент, присвоить своё имя. Учёных хлебом не корми - дай кого-нибудь открыть, даже не спрашивая разрешения.
- Вот именно, - подхватил граф. - Я бы не хотел, чтобы меня открывали. А вы бы хотели?
- Я не знаю, - развела руками дуэнья. - Я и так открытая.
- Но вас будут описывать. Считать, сколько у вас ножек.
- Я и сама знаю, - дуэнья для верности приподняла многослойное платье. - Две руки, две ноги...
Тот путешественник, что путешествовал во времени, спрашивал, как быть дедушкой.
- Рассказывайте внуку сказки...
- Я не умею рассказывать сказки. Я говорю только правду.
- Тогда рассказывайте ему правду! Вырезайте ему рогатки из дерева, запускайте с ним кораблики...
- Я всё это делал со своим сыном. Получилось не очень...
Я уже не удивлялся, что человек, выглядевший так молодо, мог быть дедушкой: когда путешествуешь во времени, ещё и не такое может случиться. И когда он сказал, что не знает, вдовец ли он, я тоже не удивился:
- Вы не знаете, потому что, в очередной раз шагнув вперёд лет на двести, технически вы там уже будете вдовцом?..
- Да, примерно так.
А одна из наших собеседниц была совсем прозрачной, а в её очертаниях угадывалось монашеское одеяние. Было как-то неловко спрашивать, что с ней случилось, и хотя я ни разу прежде не сталкивался с такими зримыми и самостоятельными призраками, я решил, что она призрак и есть. Граф, упоминая, что умеет вызывать духов и общаться с ними, сетовал, что не сможет этого продемонстрировать: духи уже были здесь и общались с кем хотели.
Также он сказал, что королева той северной страны, которая севернее самого севера, предлагала ему стать её советником. Я поёжился. Я, конечно, за графом и в огонь и в воду, но вечная зима!..
- А что ещё делать? Можно ещё податься в придворные маги, но ведь опять будут голову рубить, неприятно...
- Да и скучно сидеть на одном месте, - добавил я. - Давайте лучше в Италию? Там тепло.
- Древний Рим прекрасен, - подтвердила Хозяйка. - Нерон хорошо играет...
- Когда не жжёт, - сказал путешественник.
- Для тех, кто видел Нерона, вы очень молодо выглядите, - всё же не мог не отметить я.
- Люблю, когда что-то делают хорошо, - согласилась со мной дуэнья.
За разговорами время шло незаметно. Вечерело. Огонь камина разгорался ярче. Я заметил, что учёный, который был по части магии, неважно выглядит, кутаясь в тёплый плед.
- Мёрзнете? Может, вам травок каких?
- Нет, спасибо. Травки мне не помогают...
- Может, к вам кота приложить?
- А у вас есть кот?..
- Есть. Только он где-то бегает. Но обязательно вернётся.
- А он согласится?
- Думаю, да. Котам не чуждо сострадание. Может, вам пока горячего чаю или кофе?
- Не нужно.
- Вина? Пирожок?.. Может, вас обнять?
Он отшатнулся, слабо и нервно улыбнувшись. Похоже, дела его вправду были плохи. А я очень не любил, когда кому-то было плохо и с этим ничего нельзя было сделать. Вернее, всегда можно было что-то сделать - не было ничего, что не мог бы сделать граф!
- Мы ведь приложим кота к тому господину, когда кот вернётся? - спросил я графа, и он, конечно же, сразу обратил внимание на пациента.
Учёный сидел в кресле, его спутница принесла ему чашку. Он говорил, что умирает и что у него болит шея.
- Аннунциата, что я потерял?..
- Голову вы потеряли.
- Уж не из-за нашего ли сатирика? - спросил граф. - Он говорил, что любит рубить головы.
- Нет. Из-за палача...
- О, это серьёзно. А вы не пробовали снимать голову, чтобы она не болела? Я частенько так делаю.
- Можно даже положить её на лёд, как шампанское, - добавил я.
Граф протянул учёному пригоршню замороженных слёз феникса и надел ему на шею зелёное перо водяного дракона. У меня тоже было такое перо, поменьше, - но я и не подумал завидовать: больному нужнее. Кто-то ещё подарил учёному перо феникса - оно тоже согревало. Он благодарил, бледно улыбаясь, но выглядел душераздирающе всё равно. Сказав обращаться, если что, я отошёл вслед за графом, оставив учёного наедине с его спутницей.
- Будет грустно, если он умрёт, - признался я, оглядываясь на него. - Неужели совсем ничего нельзя сделать?..
Когда кто-то умирал, я больше всего не любил. Умирать молодым - вообще непорядок, а уж в таком волшебном месте умирать - просто за гранью допустимого. Помощница Хозяйки вышла танцевать с потоками воды, и это было невероятно красиво, а я смотрел краем глаза, что учёный встал со своего места и тоже подошёл взглянуть, и гадал, не стало ли ему лучше. Тут я перевёл взгляд на крыльцо и увидел его двойника. Их всё это время было двое, а я и не замечал, пока один не принялся умирать! Тогда я и подумал, что это неспроста и близнец может быть его отражением или тенью. Граф, правда, утверждал, что без отражения и без тени люди не умирают...
- Мне нужно найти место, - говорил учёный, и я вновь попытался помочь:
- Место? Место у меня есть.
- И где же ваше место?
- Моё место - рядом с этим человеком, - я указал на графа, - Куда бы он ни направился.
- Место - не самое главное в жизни, - заметил граф.
- Быть может, в каждой жизни главное что-то своё?.. - предположил я.
Вдруг в центр зала вышла волшебница-звездочёт и открыла звёздный мост - вроде лунной дорожки, но гораздо, гораздо красивее - для двух влюблённых. А после произошло... что-то. Как будто короткое землетрясение - может, где-то в горах сошла лавина? И вроде ничего не изменилось, но сделалось как-то... обыкновенно, как со мной бывало, только когда рядом не было графа.
Сатирик долго говорил с королевой Маленького королевства, которая хотела завести его сочинения вместо зеркал, и мне было очень её жаль, когда она обещала дочитывать их до конца и даже отзывы писать. Но, по крайней мере, он тоже нашёл своё место и сможет сосредоточить своё ядовитое дарование на тех, кто сам этого хочет, и не будет докучать прочим людям.
- Вас можно поздравить с назначением? - спросил я.
- Это не назначение, - тут же поправил он меня.
- Разве вас не приняли на службу?
- Меня пригласили в гости, - настаивал он, словно в службе было нечто зазорное.
- В таком случае поздравляю с приглашением в гости. Я слышал, даже морду обещали не бить?
- Это поздравление я принимаю.
- Вы хоть иногда смеётесь? - отчаялся я. - Вы за весь вечер даже ни разу не улыбнулись.
- Вы ошибаетесь, я улыбался.
- Ну вот, а я пропустил такое редкое зрелище...
- И я даже иногда смеюсь.
- Дайте угадаю, - сказал граф, - После этого вы плачете?
- Всё так.
Граф только рукой махнул.
Наконец, учёный подошёл к камину, и стало видно, что он не отбрасывает тени. Он взял в руки книжку с чёрными страницами и заговорил со своим двойником. После его слов: "Тень, знай своё место!" - тот стал повторять каждое его движение. Упала наземь книга, упал наземь скомканный лист... Учёный велел своей Тени убираться, но тут за Тень вступились: стали говорить, что нельзя избавиться от части себя. Особенно горячо Тень защищала королева Маленького королевства, возмущаясь, что это хороший человек и ничего плохого не сделал. Я не знал, что и думать. Что если Тень забирала силы учёного, как паразит, и он умирал из-за неё? Тогда, несомненно, ей следовало уйти. А что если учёный сам был тенью, потому и умирал, что в нём не было человеческой жизни? Но я всё равно не хотел, чтобы он умер!
- Почему бы вам не взять Тень себе? - предложил я королеве.
Но пока двое стояли друг напротив друга, Хозяйка велела всем расступиться, да пошире. И все увидели, что у каждого из близнецов есть своя тень. Верно говорил граф, что тень - это просто тень! Вот и Хозяйка сказала, что тень появляется, когда есть свет, А у обоих учёных свет был - у них был их спутницы и другие люди, желавшие им добра.
Следующее происшествие было более тревожным. Помощница Хозяйки упала в обморок, и её перенесли на диван. Хозяйка говорила, что в этом месте творили слишком много магии, и оно начало каким-то образом истощаться. Кто-то должен был занять её место Хозяйки, чтобы всё вернулось на свои места. Сказочник Джером предложил свою кандидатуру: дескать, в гостиницу приходит много постояльцев, и они приносят с собой новые сказки. Хозяйка предупредила его, что однажды он забудет себя, но монахиня пообещала, что будет всем рассказывать о том, что он собирает сказки.
- А лучше об этом написать, - предложил я. - Прямо над дверью. Так оно надёжней.
Ещё некоторое время спустя мрачный парень-оборванец - это, значит, о нём говорили, что он был проклят за убийство дракона! - пытался докричаться при помощи троих помощников до колдуна, который его проклял. Звали колдуна очень вежливо, но он не отзывался - видимо, потому, что это был злой колдун: с чего бы злым колдунам исправлять содеянное? Тогда, видимо, проклятие вступило в полную силу, и убийца дракона сам стал драконом - пока, конечно, в человеческом обличье, поскольку дракон целиком не поместился бы в гостинице.
- Кажется, это ваш клиент, - шепнул сатирик рыцарю меча и гитары.
Но дракона все уговаривали стать добрым драконом, и я надеялся, что он согласится.
- Ну и чудеса здесь творятся, - сказал путешественник. - Впрочем, я уже не знаю, что считать чудесами.
- Думаю, это зависит от точки зрения, - откликнулся я. - Что угодно можно считать чудесами.
Вот как я давеча сказал графу: "Огонь - чудо. А какой-нибудь зануда скажет, что гравитационно-тепловая иллюзия".
- Значит, я теперь ученик дракона... - пробормотал учёный. - Неужели всё заканчивается хорошо?
- Мне кажется, - сказал я, - Что всё в принципе не заканчивается.
- Ну, люди всё-таки смертны. И не только люди.
- Да, но с каждым концом начинается что-то новое.
Королева Маленького королевства приглашала учёного - я так и не запомнил, кого из них как звали, но уже научился их различать, и не только по девушкам - и Аннунциату справить свадьбу в её королевстве. Я напросился на приглашение и для нас с графом. Увидев волшебный шар графа и услышав, что он может общаться с духами, королева сказала, что он будет пользоваться большой популярностью в её королевстве, и попросила дать ей поговорить с её мужем-королём.
Она показала фотокарточку короля, и граф сел за стол, установив на нём мерцающий всеми цветами радуги шар. Я видел, что он очень старался связаться с королём, пальцы его дрожали над шаром от напряжения, - но, когда я уже начал за него волноваться, он объявил, что король спит. Эта новость тоже обрадовала королеву: это значило, что её муж жив.
- А вы? - спросили графа. - Нашли то, что искали?
- Нет, не нашёл, - ответил он. - Я искал учителя.
- Зачем вам учитель? - удивился я. - Вы и так всё умеете!
- Тоже правда.
Остаток вечера мы вспоминали сказки. Я почему-то был точно уверен, что сказка, начавшаяся в безымянной гостинице, продолжится, что я больше не потеряю из вида графа, что мы действительно отправимся в королевство, которого нет ни на одной карте, и хорошо проведём время на свадьбе двух несомненно счастливых людей. Потому что чудеса не имеют никакого отношения к магии. Чудо - это помнить и узнавать, любить и прощать, находить и узнавать друг друга. А всё остальное... о, остальное - это немного веры в себя и ни-ка-кого мошенничества.

БлагодарностиСпасибо Марте за ожившую сказку! Солнце, я очень рад (и за тебя рад, и за себя рад)), что ты снова ставишь игры. Это очень круто. Это нужные и важные истории, настоящие, правильные и красивые, и делай так ещё.
Спасибо всем, кто Марте помогал - с игротехникой, кухней, огонёчками! Аннетта, Келир, Джонатан, Лин Лобарев - героические герои и фантастические молодцы.
Спасибо соигрокам! В первую очередь, конечно, Св. за графа Калиостро - за взаимопонимание, оптимизм, волшебность и отзывчивость. Граф был чудесен и обаятелен.
Спасибо Йори за... Христиана-Теодора? Теодора-Христиана?.. В общем, за внезапно зацепившую драматичную историю - Жакоб искренне переживал за вздумавшего помирать учёного - и за песню, которую я нежно люблю. Спасибо Джонту - дуэт был дивно хорош.
Спасибо Мори за Мюнхгаузена! За красивый образ, в том числе визуально очень гармонирующий с антуражем. Когда путешественник узнал песню из 2000-го года - игрок внутри меня сразу догадался: Доктор!) И на Доктора этот персонаж в самом деле был похож. Вот даже тэг поставлю.)
Спасибо Ренджи за королеву, "не злую, но противную"(с), а на самом деле очень трогательную в своей искренней простоте и добросердечности. За красивый номер про отражение.
Спасибо Гобе за сказочника, Кусаке за дуэнью, Рийе за монахиню, Шороху за Свифта, и всем-всем собеседникам за увлекательные разговоры и интересные сказки!
Спасибо Стрикс и Ноэль за огонёчки, спасибо Руш за гитару и песни!
Все были такие классные, и очень интересно, что-как-у кого сложилось. А Жакоб, кажется, был самым простым персонажем на полигоне, с самого начала ничего не скрывал: ни имя, ни биографию, ни цели. Он был и всегда будет предан графу и потому других вариантов трудоустройства даже не искал. Его желанием было стать необычным человеком в необычных обстоятельствах - и, думаю, оно сбылось. По крайней мере, он понял, что для этого необязательно быть английским принцем, потому что нет ничего более необычного, чем быть самим собой.

Пожизняк послеигровой (междуигровой)Игра закончилась раньше запланированного, потому перед выездом на следующую игру спешить нам с Ренджи и Гобой было некуда. Я быстро собрался и потом таскался по помещению босиком (мне норм), всех провожал, допивал недопитое и доедал недоеденное. Свалили мы последними. Продолжение - про DC-Рождество - следует.
А Рийя подарила мне панда-конфету и вязаный ёлочный шарик! Он очень красивый и безмерно приятный тактильно, очень ему радуюсь. У нас вообще в этом году много украшений гнезда, и мне неожиданно это нравится - и сине-серебряный венок, и гирлянда огонёчков, и разные шарики везде. Можно продлить праздник и сделать зиму более светлой.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, ну оWHOеть теперь

Довольно спонтанно посидели ваха-кублом - кто первым вкинул в чат идею, никто уже не помнит, а после Аркхэма мы решили, что соберёмся у нас с Птахой дома.
Я был наивен, полагая, что после ночной игры мы проснёмся к полудню. Проснулись мы к трём, но увидели полный чат таких же овощей (вместе мы великий суп), так что я успел пропылесосить. Примета: как только Марк собирается вынести мусор, звонит домофон. Отлично посидели!Так первым добрался Тоха, затем присоединились Марвен, Грей и Амарт. Справедливости ради, про ваху мы поговорили... где-то пару раз по часу. И Амарт рисовал Кёрза, лизнувшего приборную панель (лорно!). Остальное время травили ролевые байки, делились планами и воспоминаниями, и было это хорошо. Спасибо всем за вечер, вы коты!

Поскольку Тоха уронил на нас дивный новый мир полнометражных мультов по DC, мы с Птахой в ночи сели их смотреть, здесь первые впечатления.начиная с Флэшпойнт Парадокс (всё ещё моя любимая арка Флэша, хотя Вандервумен и Аквамен там пое@лись, е@нулись и развязали мировую войну, и всё это без обоснуя). Полнометражки несколько взрослее сериалов (особенно как раз Ф:П), и, главное, там есть и Барри, и Хэл (и петросянят по очереди). В незнакомые сюжеты не всегда въезжаешь сходу, но увлекательно. И рисовка забавная - все герои зело мускулисты, но Супермен особенно напоминает космодесантника пропорциональным соотношением тушки и головы.
И стоило Тохе упомянуть, что прозвище Хана - Warhawke - можно переводить не буквально, как в одном из мультов прозвучало: "There are no hawkes and pigeons", что перевели как "Больше нет ни ястребов, ни голубей", хотя следовало бы перевести как "Больше нет ни воинов, ни миротворцев". Впрочем, я всё равно предпочитаю называть Хана "Ястребом Чогориса", а не, скажем, "Воином Чогориса". Ястребы - очень уж в контексте Степи.

Получил на нг проращиватель @ в стоке ванной после того, как я мыл поддоны клеток, проросла пара зёрен. Буквально за одну ночь поднялись две зелёных травки, меня умилили (значит, зерно в составе корма живое), Птаху напугали. Но сток пришлось-таки прочистить, а проращиватель буду осваивать.

Продукт недели - увиденный в магазе возле дома Моргана ценник "баклажаны обломов". Где-то должны быть патиссоны провалов и кабачки разочарований.

Далее на нашем канале отчёты с двух игр, и я задолжал вам кучу визуала. А завтра, которое уже сегодня, в последний праздничный день, этот винни-пух идёт в гости.

@темы: moments of life, не вырубишь топором, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, flash & lantern, сорок тысяч способов подохнуть

Стал замечать, что хомячка Ченси иногда спит не в домике, а в одной из картонных труб или просто в углу. Сначала забеспокоился, вдруг ей перестал нравиться домик, но нет - в нём она спит тоже. Вероятно, разнообразие лёжек говорит о том, что её доверие к миру повышается: она и миску перестала закапывать, и уже не бросается на руку, когда я подкладываю еду (правда, я всё равно делаю это осторожно - лишних дырок в пальцах мне не хочется)).

Долго выгуливал камень (то есть Геодьюда, но меня радовал сам факт), эволвнул Алола Голема, он смешной. О чём речьСлева Голем нормального человека, справа Голем чеченского террориста:

Сейчас выгуливаю Персиана, чтобы эволвнуть Алола Персиана, - одна конфета осталась. Трижды эволвнул Дасклопса, потому что дятел, - мог бы вместо этого доэволвить второго, ну да ладно, погуляю и с ним когда-нибудь.
Медленно, но верно на Покедексе уже цифра 229

Уже несколько раз во сне не мог найти паб там, где он раньше был (во сне же и был, а не в реале). На его месте оказываются то сомнительные подвальные забегаловки, то изысканные хипстерские заведения. Кажется, это отражает, что сходить в паб наяву (и выпить что-то вкусное) становится навязчивой мечтой. =\

Идеальная цитата из бестиария с Хавской, попавшегося мне на "Эмилии": росомаха живёт в конопле (c).
А еретическая книжка на Люсоне идеально отыгрывалась философским словарём (вырванные из контекста фразы могут звучать очень смешно). Но этот словарь и по жизни странный.Но этот словарь и по жизни странный. Так, некоторым иностранным философским концепциям в нём уделено несколько строчек, зато про Велесову книгу - отдельная глава на несколько разворотов с обширными цитатами, с полной уверенностью в подлинности оной (автор утверждает, что оный "памятник" равноценен другим религиозным текстам, при этом в словаре нет глав ни про Махабхарату, ни про Библию, Тору или Коран). В общем, складывается ощущение, что под видом философского словаря ныне продают какой-то учебник "национальной идеи". Печально сие.
Вообще, тема фальсификаций как-то актуализировалась. Хочу поговорить об этом - надо ли кому?

@темы: catch 'em all, moments of dream, мракобесие детектед, по земле идут хомячки

Не забыл и не забил рассказать о последней игре прошедшего года.
Во Франции XVII века у меня одна, но пламенная страсть - де Гизы. Они, конечно, хороши для игр про политику и интриги, но почему бы де Гизу не появиться и на маленьком провинциальном детективе? Тем паче что идей на совершенно нового персонажа у меня всё равно не было. В означенное время Шарлю I Лотарингскому, восьмому герцогу де Гизу, - 37 лет, он ещё в фаворе у Генриха IV и ещё не женат. Для простоты мы с Верой сделали его губернатором не Прованса, а Пуату, к которому принадлежал Люсон. А фаустовский типаж на Шарля лёг как родной - в те времена многие "добрые католики" заигрывали с оккультными "науками" и не видели в этом противоречия.
Тут и выяснилось, что семнашка в моём ролевом гардеробе совсем не представлена. Никаких кружев и всего такого. Пришлось снова использовать пиратско-охотничий камзол, а поскольку после Охотника я так и не вынул из рюкзака розарий - одолжил его Лесе. Добравшись в субботу к Вере, я осознал, что не придумал имени, под которым Шарль путешествовал инкогнито, и обозвал его Шарль де Лассар (прости, Ласар, ничего красивее мне в голову не пришло)). Остаток времени я писал письмо, договаривался со своей спутницей и ждал шарлотку, которая как всегда офигительно пахла. И начала игры, конечно же.
Вкратце об итогах я уже упоминал, теперь - история от первого лица.

Шарль де Гиз, отчёт отперсонажный. Осторожно: продажа души дьяволу и прочие непотребстваС Софи я встретился в дороге. Она путешествовала совершенно одна и, как и я, без определённой цели. Как честный человек я мог бы сопроводить её, если бы знал, куда она направляется, - но это было неизвестно, а значит, нам было по пути, и я предложил ей присоединиться к моему "паломничеству". Также я не знал, кто она: дорогая куртизанка? Поиздержавшаяся вдова? Беглая монашка? - Я не задавал вопросов, а она не расспрашивала меня. Наше знакомство вскоре стало довольно близким. В конце концов, когда мы представлялись, люди, слыша разные фамилии, всё равно принимали нас за любовников.
Рождество мне хотелось встретить где-нибудь в Пуату, чтобы послушать, о чём говорят люди, какие желания загадывают, на что уповают. Зимняя дорога была непредсказуема, потому я не знал наверняка, в каком именно городе нас застигнет Сочельник. Таковым оказался Люсон - удачно, что эту дыру я прежде не посещал, и меня никто не мог узнать. Как горожане, так и путники, на чьи планы повлияла непогода, собирались в гостеприимном доме доктора, ближайшем к храму.
Мы с Софи быстро стали предметом внимания двух местных жительниц. Они выглядели как сёстры, но со временем я узнал, что они просто вместе переезжали из города в город, и одна занималась знахарством, а другая - гаданием; немудрено, что с такими порицаемыми церковью занятиями они нигде не задерживались надолго. Они очень хвалили местного кюре, отца Огюста, рассказывая, как он лазил на крышу собора, чтобы собственноручно её починить. Но мы были не единственными новыми лицами в городе: ещё одна путешественница со знатной фамилией не сообщала о себе ничего определённого; местная чудачка, художница, явно талантливая, но чахоточная, привела мальчишку-оборванца; едва не из метели вышла девочка, которую, по её словам, благодетельница отправила с письмом.
Главной новостью в городе была недавняя гибель мэра. Говорили, что его убили ударом по голове считанные дни назад, в его собственном кабинете в мэрии, где он имел обыкновение засиживаться допоздна. Забрал ли злоумышленник что-либо из бумаг, было неизвестно. Местные наивно полагали, что новым мэром должен стать доктор, и столь же наивно утверждали, что убийцей был какой-то пришлый разбойник, желавший ограбить мэра. Но какой вор, впервые оказавшись в городе, полезет искать деньги в мэрии? На убийство из ревности или из мести это также похоже не было: в таком случае убийца не стал бы рыться в бумагах. Я предположил, что причиной могло быть наследство - хоть родственники мэра и не жили в городе, они могли подговорить кого-то добыть для них завещание и ускорить огласку оного. Впрочем, заниматься расследованием должен был магистрат.
Помимо этой новости, которая дошла до меня раньше, чем могла бы, мне повезло и в том, что в это Рождество новый епископ Люсонский посетил именно этот приход. Когда я увидел отца Огюста, он оказался очень молод и сразу произвёл приятное впечатление; но епископ Арман был даже слишком молод для своего сана, - насколько же мал он был, когда начал свой духовный путь? Но об этом я, разумеется, не сказал вслух, да и с епископом я не имел возможности толком обмолвиться и словом, - проведя несколько минут, окружённый прихожанами, он удалился приготовляться к мессе.
В Люсоне уродились яблоки, и на столе были восхитительный яблочный пирог и сидр. Одна из тех двух женщин, что старше и разговорчивей, казалось, быстро набралась и стала бранить всех вокруг, в особенности некоего кучера, который перевернул их вещи и вместо цветов подсунул её подруге пучок сена. Но некоторое время спустя она попросила кофе и будто подобрела вновь, говоря о тех же самых вещах оптимистично и утешая свою подругу, расстроенную её же словами. Становилась ли она от сидра сердитой, а от кофе комфортной, или наоборот? Интересно было бы проверить.
Отец Огюст, как о нём и говорили, проявлял чрезвычайную заботу и внимание ко всем присутствующим, порой даже чрезмерные. Он столь настойчиво приглашал к исповеди, что я согласился - и был, казалось, первым; без исповеди негоже приходить на мессу, значит, незачем откладывать неизбежное. За мной закрылась дверь душной исповедальни. В последний раз я исповедался около месяца назад; говорить обо всех грехах было бы слишком длинно, потому я остановился на главном, что не давал покоя остаткам моей совести, - на гордыне. Я честно поведал, что порой мне недостаточно того, что уготовано простому смертному, и хочется больше власти и знаний; порой я злюсь, слыша, что иные знания недоступны людям, и готов пойти на всё, чтобы их заполучить.
Тайна исповеди позволяла мне быть искренним: я сказал, что гордыня была моим фамильным демоном, и мне хотелось бы вернуть и приумножить то влияние, что мой род имел прежде. Но отец Огюст или не понял меня, или отнёсся слишком терпимо к моим признаниям. Он спросил, не принижаю ли я других людей. Подумав немного, я ответил, что до других людей мне дела нет, - я готов уважать их заслуги и достоинства. Он придумал мне епитимью: в каждом городе, который буду проезжать в своём путешествии, делать добрые дела, но не просто жертвовать деньги, а браться за разнообразную работу, чтобы почувствовать близость к простым людям и смирить гордыню. Я не знал, как работа помешает мне стремиться к высшей доле, но я нашёл идею оригинальной. Развлекаться подобным образом мне раньше не приходило в голову. Отец Огюст предложил помочь с восстановлением собора, и хоть я не учился на каменщика, я согласился перетащить камень-другой, если понадобится.
Воздух в исповедальне заканчивался так быстро, что завершающую молитву я читал лишь с одной мыслью: только бы выстоять на коленях до конца. Немудрено, что женщина, исповедовавшаяся после меня, потеряла сознание, переполошив на короткое время гостей. Остаток времени до мессы отец Огюст исповедовал всех поочерёдно без устали, а прочие коротали время в гостиной. Я старался развлекать дам всевозможными байками - к примеру, о разбойнике, попросившем укрытие в церкви, спрятавшемся в исповедальне и случайно услышавшем исповедь гнавшегося за ним служителя закона. Или о шутнике, который застрелился, прежде привязав пистолет к седлу лошади, - лошадь, испугавшись выстрела, убежала, так что пистолет не нашли и долгое время расследовали убийство. По дому бегали коты, прикормленные епископом, так что я не мог не вспомнить также о своём друге, к которому в день его рождения пришла беременная сучка; друг счёл её подарком судьбы и назвал щенков До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля и Си.
В доме у доктора была занятная скульптура, изображавшая дракона без крыльев. Я никак не мог вспомнить, как назывался такой вид драконов по бестиариям, - помнил, что дракон с одними задними ногами называется виверн, а с одними передними - амфиптер. Некоторые стали спорить, что ноги не могут быть только задними или только передними, поскольку нет другой пары ног, относительно которой определялось бы их заднее или переднее положение. Я объяснял, что передние ноги ближе к голове, а задние - ближе к хвосту, и у вивернов передние конечности стали крыльями, как у летучих мышей. Некоторое время спустя я обнаружил и небольшую фигурку виверна на полке у доктора, а также еретическую книгу, которую, как он говорил, оставил кто-то из проезжих.
Также у местных жителей я узнал, что около года назад в Люсоне было совершено ещё одно убийство. Жертвой стал пожилой ювелир, который также промышлял ростовщичеством. В убийстве обвинили цыганку и повесили. Это навело некоторых на мысль, что раз женщина справилась с ювелиром, то и в деле об убийстве губернатора не стоило исключать женщин из списка подозреваемых. Я же заметил, что доктор, когда его спросили о подробностях того случая, как будто затруднялся припомнить, каким образом был убит ювелир, - хотя именно он осматривал тело и не мог позабыть столь недавнее происшествие. Когда доктор, наконец, сказал, что ювелир был убит ударом тяжёлого предмета, вроде подсвечника, - я задумался о том, что способы убийства в обоих случаях были схожи. Цыганку наверняка обвинили незаслуженно, а убийца по-прежнему прятался среди доверчивых горожан.
Шутить о смерти несчастного мэра было, конечно, грешно, но чем ближе к ночи, тем меньше оставалось иных тем для разговора; это же происшествие встревожило многих, и люди защищались смехом от страха, заражая тем и приезжих. Мальчишка, которого привела художница, оказался набожен и каждый раз указывал нам на то, что смеяться над таинственным убийством не стоит. Но когда я сказал, что молиться стоит не о справедливости, а, раз должно прощать врагам нашим, - о том, чтобы убийца раскаялся, сам признался в содеянном и спас свою душу, - юноше это понравилось и он заметил, что это слова истинного христианина. Похоже, я не разучился говорить складно.
И вот всех пригласили на мессу. После первой молитвы кюре и епископ дали девочке, что пришла в город одна, читать притчу о блудном сыне. Я стоял, набравшись терпения, - притчу я знал наизусть; если эта притча была о том, что Господь, как любящий отец, встретит грешников не порицаниями, а лаской и подарками, то для чего нужно было отказываться от грехов? Если в конце пути, придя с повинной, получишь прощение, - отчего бы не пуститься в этот путь, пусть опасный и трудный, но дающий познание и опыт? Сложили бы притчу о том сыне, что оставался подле отца, не перечил его воле, не бывал в дальних краях, не испытывал искушений и лишений, не грешил?..
Пока я думал так, Софи, сидевшая на скамье подле меня, вдруг начала терять сознание и оседать на пол. Я подхватил её и помог ей выйти на свежий воздух. Она пожелала вернуться в дом доктора, где не было ни души - и сам хозяин, и горничная, и прочая прислуга были, разумеется, на мессе. Я сам принёс ей воды. Она предлагала мне вернуться на мессу, но я не желал оставлять её одну; пропущенная месса зачтётся в ряд моих грехов - только и всего. Скучные проповеди и заунывные песнопения не приблизят меня к Царству божьему. Тогда Софи намекнула на времяпрепровождение более приятное. Я несколько мгновений колебался - если нас застанут в чужом доме, будет скандал, - но кто уйдёт с мессы?.. Что было бы поистине грехом, так это пренебрегать обществом прекрасной женщины, которая так удачно спасла меня от церковного занудства. Я запер дверь и помог Софи расстегнуть пуговицы на её платье.
Было в этом что-то потрясающее - заниматься любовью, зная, что никто не увидит и не услышит, словно во всём мире остались мы одни.
- Есть ли что-то, - спросила она вдруг, когда всё закончилось, - За что ты был бы готов отдать жизнь?
- За что я был бы готов умереть? Я не знаю. Обычно такие решения принимаются внезапно, - как знать, вдруг завтра я заслоню тебя от пули разбойника?..
- Не нужно заслонять меня от пули, - улыбнулась она.
- Отчего же не нужно? Ты будешь жить, а я буду знать, что по крайней мере не зря жил и коптил это небо.
- Не нужно заслонять меня от пули, - повторила она. - Ты ведь уже понял, кто я.
В это мгновение любой христианин почувствовал бы холодок по спине, но я испытал лишь гордость от того, что это происходило со мной. Что она выбрала меня, а не кого-то другого.
- Пули не причинят тебе вреда?
- Конечно. И ты уже понял, что речь не о твоей смерти.
- А о моей бессмертной душе?.. - я всё же ещё не до конца верил в происходящее.
- Мы, конечно, сейчас не в пустыне...
- Что я должен сделать? Подписаться кровью?
- Ты ещё можешь вернуться туда. К ним.
- Ну уж нет. Где перо и бумага?
Нашлись и бумага, и перо, и чернильница; я некоторое время думал над формулировкой, за что именно я отдавал душу, - например, мне не нужны были все знания этого мира: они переполнили бы мне голову, и я не знал бы, что делать с умением отличить один цветок от другого. В дверь уже стучались вернувшиеся с мессы горожане, мы отвечали, что у нас всё хорошо, но следовало поторопиться. И я написал:
Я, Шарль де Гиз, отдаю свою бессмертную душу в обмен на те знания и влияние, что принесут мне власть над людьми, недоступную прочим смертным.
Софи протянула мне изящный нож в футляре, предназначенный как будто для разрезания писем, но отменно заточенный. Я уколол палец и мазнул кровью под написанным. Софи тут же взяла лист и, сложив его вдвое, спрятала. Она ещё говорила о том, что давно следила за мной и нашла меня талантливым, и что-то ещё, что льстило моему самолюбию; затем спросила:
- Ты хочешь что-то узнать об этих людях?
- Не то чтобы; разве что мне было бы любопытно узнать разгадку этой истории с убийством.
- Ты ведь и сам наверняка уже догадался, кто единственный, у кого есть и мотивация, и возможности...
- Наш дорогой доктор?
- Вот видишь. Это несложно.
Я был рад, что моя догадка подтвердилась.
- Кто-то ещё?..
- Отец Огюст? Он показался мне... необычным.
- В какой-то момент я думала попробовать и с ним, но ты оказался перспективней.
Значит, и в этом не показалось.
Мы вышли в гостиную, пока нас не хватились. О том, чем мы были заняты, несложно было догадаться, но все бестактные предположения выдавали лишь бестактность предполагающих. Знахарка пуще прежнего взъелась на Софи, говорила одну глупость за другой: то утверждала, что раз Софи стало дурно на мессе, то она беременна, то вовсе заявила, что она ведьма. Я старался не обращать внимания на простую и явно подвыпившую женщину, хоть и начинал волноваться, не догадывается ли она о чём.
Отец Огюст очень переживал, что мы пропустили причастие, и говорил, что может причастить нас отдельно. Я кивал, что, быть может, позже, надеясь, что мы покинем город раньше, но он был, как обычно, настойчив и приглашал нас прийти в церковь прямо сейчас. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, а Софи сказала, что ещё слишком дурно себя чувствует, чтобы куда-то идти. Я вновь понадеялся, что отец Огюст оставит её в покое, - ведь Софи могло в самом деле становиться плохо в церкви, чего мне совсем не хотелось. Я же, впрочем, ничего необычного не чувствовал, когда вошёл в храм, преклонил колени и прожевал облатку. Отец Огюст, вопреки всем канонам, вынес поднос из храма и принёс к Софи, и едва ли не силой скормил ей облатку; с ней, к счастью, также ничего не произошло.
Зато странное произошло после. Знахарка продолжала оскорблять Софи, и Софи, не выдержав, что-то ей ответила. Стоило мне отвернуться, как знахарка набросилась на неё с ножом и успела несколько раз ударить. Я понял, что что-то не так, только по женскому визгу, который принадлежал вовсе не Софи, развернулся и схватил знахарку за руку, отнял у неё нож и помог доктору перенести Софи в комнату. Я не вмешивался, пока он перевязывал её раны; если бы я не знал, что убить её невозможно, я уже поседел бы и убил бы знахарку на месте, а так я больше изображал волнение, нежели волновался по-настоящему. Когда мы остались наедине, мы решили покинуть город как можно скорее, пока доктор не догадался, что раны заживают слишком быстро, - но и не сразу, чтобы не удивлять столь быстрым выздоровлением.
- Ты можешь пойти поразвлечься, - сказала Софи, устраиваясь поудобнее.
Убедившись, что она чувствует себя прекрасно, я вернулся в гостиную. Я испытывал только жажду мести - а поскольку все горожане были шокированы выходкой знахарки, подогреть их враждебность не составляло труда. Я особо указывал на то, что нападение не могло быть просто безумной выходкой, - знахарка нарочно украла или подобрала кинжал, потерянный Софи, спрятала его и запланировала покушение. Некоторые уже готовы были списать на неё и остальные убийства, тем паче что ювелир был убит в тот же год, когда она появилась в городе. Я мог не сомневаться, что её повесят.
Я говорил, что, хотя сей прискорбный инцидент не повлияет на мои приятные впечатления от города и его радушных жителей, мы уедем на рассвете, дабы обратиться к более компетентным медикам. Никто нас не удерживал. Мы с Софи сошлись на том, что направляться сразу в Париж будет преждевременно, и сперва нужно закончить ту сеть контактов и связей, над которой я уже работал. А сделать доктора мэром и впрямь будет забавно - горожане его любили, а судя по его похождениям, ему явно хотелось большего, чем просто лечить людей. Такие стремления должны вознаграждаться в мире - если не богом, то хотя бы дьяволом.

Итоги и благодарностиИстория Франции теперь может пойти по совсем другому пути. Например, с успешным заговором против Людовика и Ришелье в пользу Гастона Орлеанского, из которого получится идеальный правитель-марионетка... А может, и нет.)
С тем, что дьявол принял причастие, у меня проблем нет, даже не вступая на скользкую дорожку теологических споров о том, "считается" ли причастие, принятое не в храме, не по правилам и де-факто насильно (мне-то кажется, что дух важнее буквы и хлеб становится плотью христовой для тех, кто верит, а для тех, кто не верит, остаётся хлебом, но это сугубое имхо). Как-никак была заявлена мистическая AU, в которой дьявол очеловечен. Раз уж мы однажды играли в Ад, некоторые демоны в котором были способны любить (нонсенс с христианской точки зрения), то почему бы и теперь не сыграть историю влюблённого дьявола? "По канону" дьявол - вообще вмёрзшая в лёд хтонина, но совсем "по канону" играть - ну такоэ, а по литературному фаустовскому тропу - вкусно и красиво. Мне особенно трогательно с того, что в финале дьявол, в лучших традициях, может сжечь договор о продаже Шарлем души.
Спасибо Вере за недобрую рождественскую сказку! За кусочек эпохи, за атмосферу, за переплетающиеся истории. Каждый раз восхищаюсь, как ты пишешь вводные, - впечатлился с истории женщин, у которых одна душа на двоих, а ведь это лишь одна из нескольких линий.
Спасибо Гриффису как имениннику и виновнику всего безарбузия!
Спасибо Ди за бесконечно трогательного священника и за обстоятельную исповедь. Так я поиграл в исповедь впервые за свою ролевую карьеру - хотя я сам не раз играл священников, вместо исповеди всегда получался скорее разговор по душам. А отца Огюста очень хочется забрать с собой для совращения общими силами... Нет, никакой романтики, исключительно из научного интереса!
Спасибо всем соигрокам - хотя не знаю, кто из вышеперечисленных (и Ортхильды) прочитает это в дайри. Моему прекрасному дьяволу, лукавому и заботливому. Его неслучившейся убийце с таким убедительным раздвоением личности. Скромной и светлой художнице. И всем горожанам и путешественникам. Вы прекрасны!

Напоминаю, что здесь гадаю вам на книжках.)

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты