А у меня тут снова рубрика "У вас есть фото с игры? - Лучше! У нас есть рисунки с игры!".
Прекрасная (с)Дарьюшка прямо во время йольской сыгровки Голвея успела сделать наброски всех персонажей. Мне влом сканировать доставшиеся нам с Птахой, поэтому утаскиваю авторские фоточки
Духов Йоля пропускаю вперёд - Кесаир, дочь великанши Гриллы [Сказ], с жертвенным апельсином от Иды, и Йольский котёнок [Руш] (кродёться).

Фир-болг Йольский Козёл [Мориэль] со скачущей по нему кошкой и Каин ап Скатах [Амарт] с компасом и "Да откуда ты это сказал".
Ещё фей?
Вдохновенный Моррахан [Саюри] творит волшебство, расколдовывая превратившуюся в ледяную статую мисс Маллиган [Руш]. И просто богганка Ида [впс] в клеточку

Уютный и ламповый (бадум-тсс) солимонд-из-лампы, наш огненный рыцарь Эш [Птаха] - и паки: кошка (чьего имени я, каюсь, не слышал или не запомнил) и Файн, оп-па-горно-стай, которая хвостиком махнула и расколотила печать и по жизни, и по игре


Визуал с летнего Голвея тоже ждёт своего часа Пока план таков: кратко рассказать про Дедушатник и Картишки > дописать отчёт с Голвея и отсканить свои и чужие рисунки > всё остальное. Выглядит выполнимо

@темы: соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали, рисуют моих персонажей и коммишны

Моя подготовка к своей игре всё ещё сводилась к тому, чтобы дать миру Синчэня, немного новостей и плейлист. АХЧ, как обычно, была с миру по нитке, за что я очень благодарен всем причастным. Нотиэль заранее прислала сиропы, Сех привезла кофе для турки, Вейд внёс кофеварку, а Птаха рассчитала небольшой взнос и закупила капсулы, специи, молоко и сливки. Кофе из капсул такой вкусный, и близко не сравнить с тем растворимым, который я пью как лекарство, чтобы не засыпать Но я даже заикаться не буду о том, что хочу свою кофеварку, потому как меня не то что на капсулы жаба задушит - она и на растворимый меня душит, живу на подаренном матушкой на др запасе. Прочее доигровое
Плейлист я составлял на вкус Синчэня (не то чтобы всегда совпадающий с моим собственным)), но во многом опираясь как на плейлист первой Кофейни, который собирала Птаха с учётом присланного игроками, так и на плейлист бара Усяня, собранный Ле. Там было много корейцев, японцев, китайцев, плюс некоторое количество англоязычного рока и альтернативы американского и британского происхождения. Очевидно "от меня" туда пролезли в основном Skillet да скандинавы Charon и Zeromancer, потому что я люблю под них танцевать. Я постарался не делать саунд слишком тяжёлым (всякие Powerwolf и Avantasia, которых я ещё могу точечно тащить в фейские праздники, - это всё-таки не Синчэнь), но, возможно, сделал его недостаточно танцевальным. И недостаточно громким, чтобы он воспринимался не просто как фон. Хотя Чэньцин с Лебин, кажется, потанцевали тоже.
И вот уже четвёртый год подряд я смог влезть в белые джинсы со своего школьного выпускного Но - влез и обнаружил пятно на колене, бросил их в стирку, взял более пафосные белые штаны: праздник, в конце концов! И белую толстовку, в которой, кажется, Синчэнь был на первой Кофейне. Моя мечта о безразмерном харадзюку-свитере для него так и не сбылась и уже не сбудется - и не только потому, что это была последняя игра: за прошедшие годы свитера стали популярны, и если раньше мне хотелось завыть всякий раз, когда я случайно видел такой в толпе, - то теперь я вижу их так часто, в том числе на знакомых людях, что вещь просто перестала ассоциироваться с персонажем.
Также мне надо было вспомнить, как давно Синчэнь и Сюэ Ян уже в Сан-Франциско и что успело с ними произойти. Я попытался поднять логи телеги, но не тут-то было! Поиск по отдельным словам не помог, и в результате я попросту пролистал всю переписку с декабря 22-го до начала сентября 23-го - и всё равно ничего не нашёл. При этом я точно помнил, что мы с Амартом обсуждали всю эту персонажную эмиграцию буквально сразу после Кофейни на Аляске, и определённо не только вслух (к тому же я склонен конспектировать устные обсуждения, чтобы не забыть). Вот поэтому-то я логам мессенджеров и не доверяю... Хотя все отыгрыши, вроде, на месте, - но и их хочется утащить. И хорошо, что память у меня хорошая, и мы по памяти восстановили последовательность событий.

Немного предысторииКогда после каникул на Аляске они задумались об эмиграции, - Сюэ Ян занялся тем, что готовился сдавать выпускные досрочно (ибо без церемонии вручения дипломов и прочих торжеств можно и обойтись, чтобы успеть оказаться в Калифорнии в самый солнечный сезон), а Синчэнь взял на себя поиск информации и сбор документов, стараясь сделать всё по максимуму дистанционно. Варианты жилья и прочее - конечно, обсуждалось совместно, а по части бюрократии - Синчэнь в основном просто подсовывал А-Яну электронные формы для заполнения. Благо у Синчэня были коллеги в штатах, некоторые из которых уже прошли через эмиграцию (из самых разных уголков света) и могли что-то подсказать. На то, чтобы закрыть контракт и легитимно уйти с Арены, Сюэ Яну тоже потребовалось время, - но, к счастью, он не работал прицельно на Вэней или ещё кого-то из Триады, и его нехотя, но отпустили.
Оставался вопрос, лететь или плыть. Дело в том, что Усянь перед своей "смертью" оставил крысу Суйбянь на попечение Чэньцин, - а Чэньцин, в свою очередь, на Аляске сообщила Синчэню, что за крысой присматривает её девушка Лебин. И Синчэнь с Сюэ Яном взялись привезти крысу из Китая в Калифорнию, чтобы воссоединить её с Усянем. Вот только крыса уже немолода, почти суточный перелёт с пересадкой - может и не пережить, а прямых пассажирских морских лайнеров между Китаем и Калифорнией не ходит... И так появляется безумная идея плыть грузовым контейнеровозом. Из порта Шанхая в порт Лос-Анджелеса - мимо Камчатки и далее везде - в среднем около двух недель пути (плюс-минус валенок в зависимости от штормов). Зато какое приключение! Ни одна крыса не сможет похвастаться таким путешествием, да и не всякий китаец Арендовать контейнеровоз целиком было бы дороговато, посему Сюэ Ян и Синчэнь - при помощи всё того же Гуня, менеджера Цзянцзая на Арене - задним числом прописались в штат одного экипажа на корабле с контрабандой в качестве "техника" и "психолога". Это обеспечило их - и крысу Суйбянь - крошечной личной каютой и пайком. Местами было нелегко, но - гигансткие, как горы, волны, с лёгкостью поднимающие огромное железное судно на высоту небоскрёба и роняющие его оттуда, останутся одним из самых ярких впечатлений в жизни Синчэня.
Своя квартира выбиралась по многим критериям: недалеко от центра, не палимая солнцем (хотя в Сан-Фране от солнца очень спасает туман), с какой-нибудь зелёной зоной под боком и хорошим видом. И тут место для плохих шуток про "Сюэ Ян, твоя релокация - это Синчэнь оффер получил", поскольку Синчэня в одном из профильных медицинских центров уже ждали, а Сюэ Яну пришлось искать работу. И одна за другой компьютерные мастерские, куда он пытался устроиться, отметались из-за их отношения в духе "китаец - значит, будешь таскать ящики". Попутно Сюэ Ян скатывался в депрессию из-за отсутствия боёв, а альтернатива также никак не находилась, - и Синчэнь, как мог, поддерживал его и отвлекал. Выбирались за город, - и, убедившись, что общественный транспорт очень уж утомителен, задумались о личном транспорте. В Китае у Сюэ Яна уже были права, так что пересдать их на мотоцикл было попроще, чем сдавать с нуля (и в целом в Калифорнии процедура получения прав довольно простая). Синчэнь педантично выбирал анатомически удобный и безопасный шлем
Но ещё до появления собственного байка Синчэнь и Сюэ Ян однажды, в конце сентября, решили арендовать на несколько дней загородное бунгало и развеяться на природе. Самое начало отдыха омрачилось тем, что, сойдя с автобуса вместе с другой пассажиркой, также не местной, они дружно заблудились и решили спросить дорогу у компании мужиков-фермеров. А мужики и к девушке стали приставать, и парней приняли за полукровок и отпускали мерзкие комментарии, - в общем, отвалить по-хорошему явно отказывались, пришлось применить силу. Уложили их нелетально - в частности, Синчэнь уже сознательно смог применить тот парализующий "холодом" приём, который у него впервые получился случайно в тот раз, когда он назвался Шуанхуа. После чего проводили девушку до нужной ей остановки, и сами добрались пешком до своего домика. Там некоторое время всё было хорошо - просторы, никаких посторонних людей, опоссумы разводили Синчэня на вкусняшки (разрешённые для опоссумов)).
Но вдруг Синчэня срочно вызвали на работу, а коль скоро он только начал въезжать в порядки нового медицинского центра, подбирать себе супервизора, набирать группу и вот это всё, - отказаться было нельзя. И Сюэ Ян на пару дней остался в домике один - но, разумеется, не сидел в четырёх стенах, а бродил по окрестностям. И именно в такую ночь те самые мужики, позвав для кучи своих кузенов да соседей и прочих собутыльников, решили отомстить больно дерзким китайцам и подкараулили Сюэ Яна вдали от всякого жилья. Силы были критически неравны, - потому и перехватил контроль Сюэ Ян-из-прошлой-жизни. И Сюэ Ян-нынешний пришёл в себя уже среди трупов. Одному нападавшему, видимо самому умному и не полезшему на рожон, удалось уползти - и умереть уже на пороге своего дома. А когда Синчэнь вернулся и заметил синяки и ссадины, - Сюэ Ян сказал, что хотел починить крышу и свалился. Синчэнь заподозрил неладное (как-никак травмы изучал достаточно хорошо), но не стал обижать А-Яна недоверием и докапываться.
Они вернулись в город, и некоторое время спустя в группу Синчэня записался парень, чей родной дядя скончался у него на глазах. Вскоре по упоминаемым им деталям Синчэнь догадался, что парень гостил у дяди на ранчо, соседнем с тем, где отдыхали они с Сюэ Яном, и что оный дядя мог быть среди тех мужиков, которых они раскидали. И закономерно переехался, что у его парализующего приёма могли оказаться далеко идущие побочные эффекты, а не просто "со временем оттаял", как в прошлый раз, и что он таким образом убил человека. Но отказаться от работы с парнем было невозможно (не признаваться же в причастности к смерти дяди: это было бы самоубийством), и Сюэ Яну он тоже какое-то время ничего не говорил, чтобы не грузить его ещё больше. В общем, на первых порах тяжело пришлось обоим. Но в конце концов Сюэ Ян стал слишком хорошо замечать, каким убитым Синчэнь возвращается с работы, и расспрашивать, - и Синчэнь раскололся и признался про парня. А Сюэ Ян, в свою очередь, рассказал про драку. И Синчэнь ответил, что благодарен "тому" Сюэ Яну за то, что он спас нынешнему жизнь.
Затем Сюэ Яну удалось найти подходящий бойцовский клуб смешанной азиатской диаспоры - просто собираться и драться, - и Синчэнь только порадовался этому, понимая, что А-Ян всегда дрался не ради денег, а чтобы держать кукуху на месте, и что в его случае это самое гуманное лекарство. А там и работа нашлась - в студии звукозаписи: в конце концов, Сюэ Ян уже занимался записью для группы Усяня, и его опыт наконец-то оценили по достоинству. И можно было доставать проходки на концерты непосредственно от музыкантов - и ходить на них вместе с Синчэнем. Так постепенно всё пошло на лад.

Новостей "в мире и в регионе" я написал три: одну - имени вышеописанного инцидента, вторую - имени Лебин (которая на самом деле была Тонджон из тибетской националистической группировки), и третью - просто от себя для Цзысюаня, который в клане Цзинь занимался прежде всего нелегальным оборотом предметов искусства. В основу этой новости легла реальная история (я практически ничего в ней не изменил) о том, как глава итальянского мафиозного клана, базирующегося в Калифорнии, перед смертью "продал" бумаги Вазари (чьими дальними потомками клан являлся!) вымышленному "русскому олигарху", так удачно после этого "погибшему", чтобы поднять документы в цене и спровоцировать власти Италии отменить запрет на их перемещение. Спасибо активизировавшейся в ноосфере теме итальянской мафии и тому, что после Art Crime я вообще заинтересовался темой аукционов. К "новостям к этому часу"?Итак:

⚡️На территории Тибетского автономного округа активизировались радикальные сепаратистские группировки, усилен контроль за безопасностью. Нестабильная ситуация пока отмечается только в нетуристических регионах, однако в прошлом мишенями для террористических актов, ответственность за которые взяли на себя экстремистские организации тибетских националистов, уже становились патриотически настроенные выходцы из Тибета, проживающие за рубежом. Правительство КНР призывает своих граждан и гостей страны воздержаться от туристических поездок в автономный округ. Сможет ли "Тибетский вопрос" вновь повлиять на американо-китайские отношения?

⚡️В аукционном доме Лос-Анджелеса не состоялась продажа писем Вазари к Микеланджело: торги были отменены за несколько минут до начала. По официальной версии, владельцы документов сочли стартовую цену (2.5 млн) слишком низкой. Ранее стало известно, что глава проживающей в Калифорнии итальянской семьи Фестари незадолго до смерти продал бумаги анонимному предпринимателю за 150 млн. После было объявлено о гибели покупателя в ДТП. Узнав о сделке, итальянские власти отозвали указ о запрете на вывоз документов из Дома-музея Вазари и направили на аукцион своего представителя. Критики утверждают, что история с предпринимателем была уловкой, чтобы вынудить правительство Италии приобрести документы по завышенной цене. По словам эксперта по искусству Ренессанса Микеле Катани, истинная стоимость архива - 10 млн.

⚡️Загадочная трагедия разыгралась на ранчо в окрестностях Сан-Франциско в конце сентября: несколько мужчин, ранее состоявших в добрых родственных и соседских отношениях, были найдены мёртвыми. Некоторые из них употребляли алкоголь, также некоторые были вооружены ножами. Эксперты не обнаружили следы наркотиков, но отмечают необычность нанесённых травм. Что заставило мирных людей жестоко расправиться друг с другом? Местные жители утверждают, что полиция давно игнорирует напряжение криминогенной обстановки. Вновь ходят слухи об убийце-"чупакабре". Социальный разрыв между городом и сельской местностью продолжает расти.

Как я уже писал - нас было 17 человек, но Цзинъи и Цзинь Лин присоединились к нам позже вечером, после других игр. На удивление не было тесно, ибо кто-то всегда уползал курить, - хотя собрать всех на Тайного Санту было тем ещё квестом. И спасибо всем за подарки Синчэню и мне! Ильмаяр - за виниловые стикеры крысоматери, Шокалу - за геншинские гольфы со значками Гео-Анемо-Гидро, Смехель - за значок с единорогом и китайскую подвеску с козлом "от бабушки Баошань", и Арте - за юньмэнское мыло "привет с родины" с лотосом и офигенным запахом! А А-Ян по игре подарил Синчэню билеты на концерт, они красивые и уже заняли место на полке. Люблю игровые артефакты на память
Краткий вместо-персонажный отчёт, точечно матерно
Сун Лань и А-Цин с подарками встретили Синчэня в кофейне первыми. О том, что такое Геншин, Синчэнь знал от клиентов (им что-то не падает, кто-то не приходит, Бездна не проходится)), а Сюэ Ян добавил, что девушка в трико их юности - это Китана. А-Цин немало удивилась, что Синчэнь в студенческие годы тоже играл в Мортал Комбат
Затем подошли к стойке, где уже собирались знакомые лица, а помощница Яо сбивалась с ног. Синчэнь был рад видеть и Чэньцин с Лебин, и Чжулю с Чао, и решил начать вечер с фирменного юньмэнского кофе с несколькими видами острого перца. Сюэ Ян предупреждал Синчэня, что будет ныть в него о работе, но так, чтобы слышали все, - и обещание сдержал Вдохновенно (так, что впору было спросить, жалуется он или хвастается)) вещал о том, как не выпускал одну певицу из студии до тех пор, пока она не спела нормально, - потому как это её на сцене держат ради сисек, а не ради голоса, а запись-то сводить Сюэ Яну, и спросят с него. "Я заставил её повторить двенадцать раз... - Ты что, СЧИТАЛ?! Ты точно не хочешь подрабатывать в BDSM-клубе?" и "Я ей объяснял, что если прищемить палец - это одна тональность крика, а если сломать - то другая... - Хорошо, что не показывал!" - в золотой фонд цитат С точки зрения Синчэня - даже если слухи пойдут, исполнителям они только на пользу, и к А-Яну того и гляди выстроятся очереди. А когда помянули "Фаталити" и Сун Лань напечатал "ХУЯЛИТИ" - Синчэнь порадовался, что у Сун Ланя появляется чувство юмора.
Когда появился ректор Лань Цижэнь, Синчэнь представил ему свою сестру и А-Яна и не особенно удивился: как-никак и Ванцзи, и Сичэнь уже в Калифорнии, дядя очевидно захотел познакомиться с избранниками своих племянников и начал с Яо. Сюэ Ян задумчиво спрашивал, можно ли предложить профессору сыграть в карты на раздевание (Синчэнь и позабыть успел, что год назад А-Ян предлагал это госпоже Юй, потому что младшие её боялись)). Сам Яо бегал со сложным лицом, но Синчэнь рассудил, что "знакомству с родителями" ничем не поможешь, можно только не мешать. А вот когда оказалось, что незнакомец, вошедший в кофейню и попросивший у Яо водки, - это ни много ни мало глава клана Вэнь... Вот тогда Синчэнь поначалу напрягся. Как-никак у него с собой ничего не было, кроме минимальной аптечки, и он понятия не имел, чего ожидать от этого человека: он захочет убить Чжулю? Он захочет убить Яо?.. Но постепенно Синчэнь заметил, что Цижэнь и Жохань явно хорошо знакомы и бОльшую часть времени проводят вместе. И что Жохань никого убивать не собирается, а даже поблагодарил Цзысюаня за то, что его медики когда-то спасли Чжулю...
Разговоры о красных пандах Синчэнь сперва пропускал мимо ушей: думал, что скорее всего речь идёт о контрабанде шкурок, ведь в Китае только большая панда является национальным достоянием, а малые панды немало страдают от браконьеров. Но потом всё-таки спросил - и услышал, что красные панды в канадском заповеднике размножаются, и это важное событие. А Чжулю, после того как сфальсифицировал свою смерть на Аляске, вместе с Чао под новыми именами в этом заповеднике подвизался охранником-егерем. Но самое внезапное случилось, когда Чжулю вдруг при всех - и перед стойкой кофейни - опустился на одно колено и сделал Чао предложение. Сюэ Ян сказал, что не ожидал этого от Чжулю, а Синчэнь... не то чтобы удивился. Отношения Чжулю и Чао были давно заметны: ради "просто приятеля" не рискуют жизнью, карьерой, всем, не начинают жизнь заново. А что до склонности Чжулю к красивым жестам, - ну, он взрослый мужик с традиционными представлениями о браке. Хочет кольцо - так почему бы не кольцо, это красиво и мило. А у кого-то ещё - может быть по-другому.
Поскольку и Яо с Сичэнем тоже планировали свадьбу, - А-Цин, разумеется, начала в шутку спрашивать Синчэня, когда же будет его с Сюэ Яном свадьба. Синчэнь был не против регистрации отношений (и не то чтобы не думал об этом раньше), но был не готов думать об этом вот-прям-щас как о чём-то приоритетном. Да, это даёт некоторые экономические льготы (не то чтобы Синчэнь собирался брать кредит или ипотеку, но всякие мелкие плюшки - вроде семейных туров у авиакомпаний и семейных скидок на бытовую технику - бывают приятны), а что ещё важнее - юридические (допуск в больницу, если вдруг с кем-то что-то случится, и право не свидетельствовать против супруга в суде). Но они с А-Яном только-только прошли большой бюрократический квест, и хотя в штатах заключение брака не требует гражданства и вообще ничего не требует - торопиться с этим Синчэнь не стремился. Для него это просто формальность, а не что-то, на что, по словам А-Цин, нужно "решиться": они с Сюэ Яном давно вместе, и это не нуждается в каких-то дополнительных подтверждениях и доказательствах. Да и в целом глупо считать, будто бумажка что-то меняет и делает "надёжнее".
А вот чего не ожидал Синчэнь - так это того, что от всех этих шуток про "третью (четвёртую, пятую... - но неизменно с "нас посчитали") свадьбу" А-Ян как будто как-то переехался. Как если бы решил, что для Синчэня это вправду важно, и как если бы Синчэнь ему при всех заявил "Выходи за меня" (а Синчэнь бы в принципе так не поступил). Так или иначе, Сюэ Ян от стойки перебрался в кресло, где, держа Синчэня за руку, серьёзно сказал, что не хочет, чтобы его доктора в случае чего связывали и ассоциировали с ним. Тут уже Синчэнь ответил, что глупости он говорит: даже если Сюэ Яна в чём-то обвинят - Синчэнь никогда не станет отсиживаться в стороне с "я его не знаю, не имею отношения" и спасать свою репутацию. Он всегда будет на стороне А-Яна. А тот аргумент, что недоброжелатели бьют по самым близким, был более логичен, но всё же Синчэнь думал, что А-Ян излишне беспокоится. В конце концов, все и так знают, что они вместе, после того, как Синчэнь присутствовал на трибуне Арены, заходил за кулисы. И как бы Гунь ни мечтал заполучить и Цзянцзая, и Шуанхуа в ростер, - они расстались без взаимных претензий, и Синчэнь был уверен, что в штатах до них никто не дотянется. Вскоре на Арене появятся новые звёзды, и о них все забудут.
Итого - Синчэнь сидел рядом, целовал любимые пальцы, сжимающие его ладонь, в любимой старой перчатке, и заверял А-Яна в том, что ему вовсе не нужна непременная свадьба. Всё, что ему нужно - и ради чего он прежде всего задумался об эмиграции, - это не скрываться. Иметь возможность свободно говорить на работе и везде "Мы с моим парнем...", возможность целоваться хоть в парке, хоть в кафе, хоть на эскалаторе в ТЦ. И просто жить своей жизнью. И А-Ян плавно перешёл в модус "я расскажу тебе, какой я ужасный", к которому Синчэнь уже привык. Так, Сюэ Ян припомнил, как в юности благодаря Яо завязал с наркотиками, - и Синчэнь всегда будет благодарен Яо за это. Затем А-Ян заговорил о том, что ему придётся драться, пока для этого есть физические возможности, - на что Синчэнь ответил, что как минимум ближайшие полвека можно ни о чём не беспокоиться. Он знал о рестлерах и спортсменах, остающихся в строю до самой старости, хотя накапливающиеся травмы, конечно, не делают их жизнь легче. И знал, что не оставит А-Яна, что бы ни случилось, и будет искать способ ему помочь, если драться он больше не сможет.
И Синчэнь несколько удивился, когда А-Ян сказал, что его покалеченная рука не позволит ему играть на флейте: раньше тот не проявлял склонности к музицированию. Но он действительно не знал, как это исправить, - зато это подтолкнуло его к мысли пообщаться с травматологами и специалистами в области мануальной терапии и поучиться массировать лучше и эффективнее. Отчасти - на опережение возможных будущих травм Сюэ Яна, чтобы заранее быть готовым к помощи в реабилитации. Основная проблема в том, что спортивная медицина не пересекается с официальной медициной вообще никак и должна решать задачи, которые невозможно решить медикаментозно (цель официальной медицины - уменьшить страдания, убрать боль, а цель спортивной - восстановить функциональность). И массаж для официальной медицины - это что-то из сферы косметических услуг наравне с маникюром. И это, как ни забавно, сближает парию - мануальную терапию - с психотерапией. Синчэнь развивает именно телесные практики, поскольку они имеют психотерапевтический эффект. А этот эффект - всё то, что официальная медицина называет одним словом "плацебо", - в реабилитации может иметь не последнее значение.
У Синчэня тоже есть свои ограничения, о которых он припомнил: его нельзя бить по голове, и сильные перегрузки ему противопоказаны. Сюэ Ян, самый заботливый кот на свете, тут же порадовался, что в последний раз они не летели, а плыли Но нет, пассажирские самолёты Синчэню не страшны, - только истребители и глубокие погружения с аквалангом. И не то чтобы он страдал от отсутствия в его жизни парашюта и акваланга Поплавать и с маской можно. А сюэянское "Из нас двоих драться буду я" Синчэню кажется излишним. При необходимости он тоже может драться - и будет, если на них с А-Яном снова нападут. И то, что он не получает от этого процесса особого удовольствия, - не значит, что он не умеет или испытывает какие-то моральные трудности с тем, чтобы драться.
Не раз, когда А-Ян замолкал и задумчиво смотрел в сторону, Синчэнь хотел спросить, что именно его тревожит, - но тот всякий раз успевал перейти к какой-то другой теме, и постепенно тревога ушла сама собой. В частности, когда Чжулю неподалёку заговорил об отлове туристов, трахающихся в заповеднике по кустам, - Синчэнь и Сюэ Ян начали планировать летний отпуск в Канаде, чтобы разбить палатку под таким кустом, который егеря не найдут. От следящих дронов Синчэнь предложил использовать маскировочный тент, а Сюэ Ян - защитные приборы для создания помех. И даже денег не возьмут за тестирование охранной системы заповедника - всё по дружбе А Чжулю, в свою очередь, попросился на следующий день прийти посмотреть, как А-Ян дерётся (когда-то Чжулю говорил, что видел плакаты с Цзянцзаем у фанаток из клана Вэнь... но точно ли у него самого их не было?)), и Синчэнь тоже решил прийти. А если зрители, которые не дерутся, в клубе не приветствуются, - то почему бы и не размяться.
За время вечера Синчэнь успел перейти с острого кофе на какао и попробовать кофе с сиропом тоффи, а Сюэ Ян - заказать матча. В этом году мы не стали покупать матча, поскольку стоит она как крыло от боинга, а кроме нас с Амартом её никто не пьёт, - поэтому добили последние остатки той матча, которую я ещё к первой Кофейне покупал. Яо продаёт из-под прилавка порошок для особых клиентов... не тот порошок, а зелёненький А Чэньцин устроила на столике в зале небольшую чайную церемонию - и столик медленно двигался, пока не придвинулся к Синчэню и Сюэ Яну совсем близко. Синчэнь видел (и слышал), что Сун Лань и А-Цин также общаются за этим столиком, и был за них спокоен. Лебин взяла гитару и сыграла "Я выбираю тебя", и Синчэнь подпевал. А потом гитару взял Сичэнь, тоже что-то спел, - и произошёл сюжетный момент. Чэньцин подошла к Сичэню и вежливо попросила его подойти к Лебин, которой стало нехорошо.
А Синчэнь отлучился на минутку - и увидел, что А-Ян разговаривает с Чэньцин и Лебин в коридоре. Вмешиваться в разговор не стал: в конце концов, он не собирался удерживать А-Яна подле себя - каждый имеет право поговорить со своими друзьями наедине. Стоило же моргнуть ещё раз - и Синчэнь уже видел Сюэ Яна в некоем подобии ритуала. В коридоре погасили свет, А-Ян и Чэньцин держались за руки, стоя над Лебин и Сичэнем и как бы огораживая их живым кругом. Ничего не понимая, Синчэнь наблюдал со стороны. Даже не ревновал (хотя ощущение "они похожи, понимают друг друга, им интересно вместе, а я не посвящён в их секреты" никуда не делось - но уже не так остро, как в первый раз, а со спокойным осознанием, что это просто ещё одна часть жизни А-Яна и никак ему не угрожает), но волновался о последствиях. Кто-то сказал, что это связано с прошлой жизнью Лебин, - и с этим стоило бы обратиться к Баошань, а не устраивать кустарное... вот это всё. Сюэ Ян мог бы это остановить, а не возглавить
Когда Сюэ Ян вернулся к Синчэню, то сказал только, что Лебин и Чэньцин - не такие, как мы, что они обе звучат. Тут-то до Синчэня наконец дошло - он вспомнил музыкальные техники клана Лань и то, что бывало не только духовное оружие, но и инструменты. Раньше он не представлял, что инструменты тоже могут перерождаться людьми, - но всё бывает в первый раз. А следом А-Ян утащил его в коридор, подальше от посторонних ушей, где сбивчиво рассказал, что Лебин нужно было избавиться от связи с Сичэнем, которого она вынуждена была слушаться, и что им нужно было помочь, заземлить. А Синчэнь слушал и думал: почему именно ты, почему всегда ты, когда кто-то нуждается в помощи. Да, у А-Яна достаточно сил, и, быть может, никто другой бы не справился, - но как же нужно беречь его от того, чтобы не раздал все силы по кусочку.
- ОН тоже был рядом, - сообщил Сюэ Ян. И вдруг попросил: - Обними меня.
И Синчэнь его обнял, и говорил, что любит их обоих, и всегда любил, и будет. И хотя на этой игре не было того куража, на котором можно уйти в подсобку (раньше Синчэнь думал, что подсобку унаследует младшее поколение, - но в этот раз её занимали старшие, что также прекрасно)), - это был момент такой пронзительной искренности и доверия, что многого стоит. Вернее, вовсе бесценен. Ведь близость - выражается не только и не столько физически.
Тем временем вечер клонился к ночи, гитары становилось МНОГО (ну вот Чжулю спел весёлую песенку про бухарика, заканчивающуюся просьбой выпить на его могиле, - и это было ещё уместно, и Синчэнь подумал о том, что Чжулю - один из немногих, кто может выпить на собственной могиле)). Зато как раз прибыли младшие. Цзинъи с рукой в гипсе - ездил в декабре с миссией Красного Креста разгребать последствия землетрясения, - и Синчэнь поздравил его с первой спасательской травмой. И Цзинь Лин, который успел напугать дядю тем, что не выходил на связь, - а Синчэнь успокаивал Цзысюаня, что парень просто тусит после показа. А раз младшие были в сборе - то пришло время для Тайного Санты. Не знаю, с чего они взяли, что в этом году Тайным Сантой занимается Синчэнь, - и в этом, и все прошлые годы моё участие ограничивалось тем, что я ставил шляпу под ёлку и клал пару подарков от себя. Но в этот раз, кажется, подарков критически не хватало и в ход пошло всё. Сюэ Яну достался классный значок с троекотием, а Синчэню - загадочная серьга в виде пики. Сперва Синчэнь хотел сбагрить её Сюэ Яну, но в ухе она смотрелась бы странно, в соски тем паче неизвестный металл лучше не совать... и решено было превратить её в подвеску. А Лебин раздала часть доставшихся ей стикеров с очаровательными выдрами, теперь у меня выдра живёт на той же папке, на которой уже поселился стикер с Сюэ Яном
И после Тайного Санты Синчэнь воспользовался перерывом в гитаре, чтобы прицельно повыбирать треки и потанцевать - а то и А-Ян уже приуныл, и сам Синчэнь тоже. И пусть Сюэ Ян танцевал не с ним, а сам по себе, - Синчэнь был рад посмотреть на красивое. Танцующий А-Ян - так же красиво, как дерущийся А-Ян, зато менее травматично
А потом А-Ян вспомнил про клубнику - которую мы перед началом вечера предусмотрительно припрятали в холодильник, чтобы её не растаскали. Ещё один подарок от Амарта: для меня клубника в январе всегда останется маленьким чудом Мы тщетно пытались добиться взаимности от подвернувшегося под руку баллончика взбитых сливок, - когда оказалось, что он закончился, и есть ещё один. А напоследок Синчэнь на баллончик сел "Хочешь игрушку такого размера?.. - Такого - не хочу!"(с) Там и Яо начал ненавязчиво напоминать, что уже полночь и кофейня закрывается, - и мы начали прощаться. Один из последних диалогов был с Цзинъи, который жаловался, что господин ректор грозился сломать ему ноги и вторую руку, и почему-то заклеить рот: "А экзамены я тогда чем, хуем сдавать буду?.." - невинно вопрошал младший Лань. И за то, что молодёжь они достаточно научили плохому, Синчэнь тоже остался спокоен
А на то, чтобы собрать всех ещё и на поки-челлендж, уже и надеяться не приходилось, так что Синчэнь просто прошёлся по кофейне и раздал палочки-поки всем, до кого дотянулся. Чтобы каждая пара смогла сыграть в своём углу - ведь в этой игре всё ещё нет соревновательности и нет проигравших, в ней побеждают все. Кажется, Цзинь Лин доставшуюся ему палочку честно отнёс дяде Цзысюаню и Цзян Чэну... И эта соблюдённая традиция была хорошим финалом.

Ещё немного благодарностейРазвёрнутых итогов не будет, потому что итог один: всё будет хорошо. У всех. И именно так, как им нужно. Будут свадьбы. Будет бизнес. Будет помощь людям и миру. Будет борьба. А главное - будет любовь.
Мои игроки самые лучшие. Спасибо вам за завершение этой истории.
Спасибо Амарту за А-Яна. Который всегда рядом, даже когда не. Которого Синчэнь любит любым, и ворчащим, кусачим и не расположенным к ласкам кошаком - тоже. И если однажды Синчэнь столкнётся с Сюэ-Яном-из-прошлого, - то скажет ему то же самое: ты - любим. Твой даочжан счастлив видеть тебя - таким, какой ты есть. И таким, каким ты стал.
Спасибо Птахе за Яо. За уют кофейни, за тихое сияние хрупкого сияо, за то, что не привык жаловаться и просить о помощи - но так много дал другим. Спасибо Нинкве за Сичэня и движение от клановых традиций - к свободе быть собой.
Спасибо Шокалу за Сун Ланя и Смехель за А-Цин. За то, что "Синчэнь собирает вокруг себя странных и стрёмных чуваков", и это - его семья. Его клан, не связанный кровным родством.
Спасибо Тас за Чжулю и Линс за Вэнь Чао. За красных панд и историю о праве на счастье. И отдельно - Тас за великий супь том кха, сваренный прямо на игре и обеспечивший всех желающих горячей и сытной едой!
Спасибо Лисс за Чэньцин и Саппорт за Лебин. За мистический пласт, за тень Тибета (хорошо, что Лебин не слышала шуточки Синчэня о том, что у Далай-Ламы тоже висит плакат с Цзянцзаем)) и за дуалистическую дихотомию. Сиречь Лебин и Синчэнь с Чэньцин и Сюэ Яном выглядели как белые булочки (которые могут и уе#@ть)) со своими чёрно-красными хтоническими бешенками.
Спасибо Нотиэль за Цижэня и Вейду за Жоханя. За вжужэней, наконец разобравшихся со своими многолетними сложными взаимоотношениями (почему господину ректору приходилось сдавать экзамен по три раза? - потому что у него секса не было)). Синчэнь за счастье профессора искренне болел и даже спросил, не подумывают ли они с главой Вэнь остаться в штатах: ведь оба - фигуры публичные, а в Китае всё сложно. Но Цижэнь поблагодарил за заботу и обещал подумать.
Спасибо Арте за солнышко Цзинъи, который все четыре года фонил искренностью, непосредственностью и теплом. Смешной и добрый мальчишка вырос достойным Ланем. Спасибо Берто за Цзинь Лина, которому также приходится взрослеть и сталкиваться с серьёзными вопросами. "Секс-символ растёт", - говорил Сюэ Ян. "Не растёт, а вырос", - поправлял Синчэнь
Спасибо Шаману за Цзысюаня и Ильмаяр за Цзян Чэна - я был очень рад его возвращению! И пейринг получился совершенно прекрасный. То, как Цзысюань и Цзян Чэн синхронно и одинаково закатывали глаза и ржали в фейспалм - выдавало их с головой.
И вообще огромное спасибо Сех за Хэньшен, оставшуюся для многих загадкой, и за вкусный кофе. Помощь за стойкой - неоценимая помощь!
А также ещё раз и много раз спасибо Тохе за голосовуху от Гуаньшаня - это было впечатляюще!
Вот теперь почти всё. Дальше только тексты И ещё десяток отчётов, о которых я не забыл!

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, осьминоги выходят в открытый космос, демоны по вызову круглосуточно

Моя социальная жизнь на прошлой неделе ограничилась тем, что в субботу перед Волками я уехал вечером к Амарту отметить японский праздник весны - Сецубун. Всё, что я помнил, - это что в этот день положено кидаться бобами в демонов. Но бобы в разливайке закончились - пришлось кидаться арахисом с васаби. Арахис попался странный: в слишком толстой и явно сахарной глазури, под которой ореха было не найти и в которой местами было слишком щедро васаби. Зато у нас был добытый Амартом вкусный черешневый сидр - и манговое пиво, которое я взял к кокосовым конфетам с манго. И Амарт снова баловал меня хлопковой халвой Получилось весенне и празднично.
Немного про хороший вечерЗахожу-сажусь, а Амарт произносит: "Осторожно". Это я опять не заметил на диване мимикрирующую кошечку Амарт опасался оставлять нас наедине, но Силь не собиралась меня жрать, как и я - нарушать её личные границы. Правда, она и игнорировала меня очень уж старательно, - так что, когда я задвинулся в уголок и дал ей больше пространства для маневра, она, поразмыслив, всё же нас покинула. Но и я на диване не засиделся, поскольку приехал также побыть зрителем очередного рейда в ESO, где как раз и были демоны. Заценил босса капитана Врола, которого так и хотелось обозвать "капитан Вролинг", и уютный антураж Скайрима уже в мирной локации. А потом можно было разложиться со всем вкусным в тупильных угодьях. Амарт пояснил про циферки (ходить в рейды - чертовски ответственное дело, однако)), поговорили за персонажей Геншина - сперва о дизайнах, затем плавно перешли на сюжетки и пейринги. Я определённо уже писал о невозможности каветамов, - но, кажется, никогда не перестану об этом писать
Персонажное бла-блаПотому что, ну, - все новые подробности, которые мы узнаём о родителях Каве, говорят о том, что они были очень разными по темпераменту. Отец Каве был чем-то похож на Хайтама, ну а сам Каве - весь в матушку. И если смотреть на это глубже, чем просто на фансервис, - то невольно задаёшься вопросом, благодаря чему эти люди были явно счастливы вместе и благополучно прошли через совместный проект (ну не только же потому, что ещё одним "совместным проектом" был ребёнок, хотя всякое бывает). Я не знаю, какое определение подобрать для той маленькой детали, которой не хватало между Хайтамом и Каве для того, чтобы сделать возможным такое же равновесие и гармонию противоположностей. С одной стороны есть Каве, которому, как мне кажется, всё-таки хватает эмпатии, чтобы стараться не быть слишком громким, - но которого может накрыть вдохновением в любой неподходящий момент. И который больно много думает лишнего (я, когда играл Флавию, очень хорошо понял, как работает это "пока тебя не было, мы с тобой успели поссориться и помириться", - потому что эмоциональный поток можно не выдавать вовне, но внутри он всё равно неостановим). А с другой стороны есть Хайтам, который может восхищаться альтруизмом Каве, сочувствовать его проблемам и проявлять заботу, - но наверняка предпочёл бы всем этим заниматься с социальной дистанции в несколько метров. И который просто не готов впустить в свою раковину кого-то настолько непредсказуемого. Обычно я сильно не люблю приписывание персонажам диагнозов, - но, возможно, Хайтам и вправду находится в аутическом спектре. А таким людям важна предсказуемость вплоть до ритуальности - и партнёр, от которого всегда знаешь, чего ожидать.
А после мы начали перечислять мужиков из Рельсы и не заметили, что уже перевалило заполночь Впрочем, я успел собраться и добежать до метро, а проходить пересадку мне доводилось и позже. Спасибо за тёплый вечер!

А вчера традиционно отметили китайский новый год - который, строго говоря, тоже праздник весны, - вроде-как-постигровой встречей Кофейни. Но постигровая получилась какая-то астральная: почти все были с нами мысленно или духовно Что ж, настоящему даосу завсегда везде ништяк, поэтому я осилил уборку (пропылесосить золотые пайетки, которые после пошива Птахой прикида Хэньшен покрывали ровным слоем пол, диван, Птаху, меня, крыс, небо и Аллаха!), и мы отлично посидели - последовательно с Ильмаяр и Нотиэль. Заодно я отмечал и свою четвёртую годовщину в янсине, и день рождения Хайтама: как не выпить за него зелёного чаю?..
Ильмаяр привезла мандаринов - и, поскольку Птаха как раз разгребала наши залежи техники (Ники отдала нам большой монитор - теперь у нас будет один большой вместо двух маленьких), мини-плеер, маскирующийся под значок, не добрался до свопа и уехал с Ильмаяр. А мне Ильмаяр внезапно отдала маленького амигуруми-дракончика. В шарфе и с кружевными крылышками. Раз он лазурный, то будет Данечкой Поскольку зяблик-Сяо из лоскутков у меня уже есть - хочу теперь квадратного кота, чтобы назвать Блэйдом и собрать комбо персонажей, которых всё равно не сыграю

А Нотиэль наконец довезла мне мой паспорт ролевика с БРЁлки, в который я впишу свои игры как мастера Поскольку для того, чтобы вписывать в него все игры как игрока, даже моим мелким почерком, - в нём маловато страничек. И ещё про хороший вечерИ доставила нам пингвинов, как тех пчёл, которые на Кофейню не добрались, - сиречь китайские картонные плакатики с благопожелательными иероглифами и зверушками. На них есть, в частности, пингвин, летящий на крыльях ночи летучей мыши А забирать свои сиропы, доставленные на Кофейню, Нотиэль пока не стала, так что я смогу распробовать их все. Пока распробовал айриш крим (но он несколько теряется в кокосовом молоке), амаретто (даёт довольно приятный миндальный привкус) и тоффи (сладенько, но не восторг), а вчера, когда Птаха сварила нам кофе, - попробовал кленовый сироп к кленовому пекану из Яндекс-Лавки. Сироп оказался вкусный, а пеканы я в принципе считаю пищей богов с тех пор, как Агата нас с ними познакомила. Осталось познакомиться с лавандовым сиропом, а мятным я при первой же возможности кинусь в Вейда
Мы с Нотиэль не избежали рассказов Птахи о прошедшей игре, но местами это было познавательно. Кажется, среди меня прочно закрепилось называть такие игры "вакуумными": когда игра не заявлена как перекрёсток, а персонажи из разных канонов попадают в некое абстрактное пространство (в данном случае - в Систему), где могут взаимодействовать друг с другом, как в вакууме, не обременённые предлагаемыми обстоятельствами и менталитетом. Также на этой игре была Мосян Тунсю как персонаж, что делает мне этически замысловато. Одно дело - играть исторических личностей, которые мертвы лет сто как минимум и обросли культурным контекстом, как муха янтарём, и другое дело - играть своих живых современников, которые могут ответить тебе на коммент в вейбо. Давайте, блин, ещё Камшу сыграем, чего мелочиться-то.
Узнал о грядущей игре Хэлки - кроссовере Махабхараты и китайцев, издавал тоскливые вопли культуролога. Уберите своих китайцев от моей Махи, это ария из другой оперы, если смешивать цвета мировой палитры, получается просто грязь Вы бы ещё с Калевалой китайцев скрестили, что ли. Да ещё и с пометкой "знать Махабхарату не обязательно", то есть от неё останется в лучшем случае антураж. Рад, что Нотиэль знать хочет, так что я сдал ей сериал по Махе и соо Азрафэль, - но ничего не поделаешь с тем, что её роль Драупади заведомо идёт по совсем другому сценарию, поскольку по вводной она не вынуждена была стать женой пяти братьев одновременно, а просто пять раз выходила замуж в пяти своих перерождениях последовательно. Заодно вспомнили былые познавательные игры Хэлки по бакумацу - Сацумские письма и Письма из Айдзу, - и я послушал о двух других играх, в которые мне даже интересно было бы поиграть: одна - про развитие художественных направлений в отечественном авангарде XX века, другая - танцевальная игра наподобие Спеллбаунда по песням Высоцкого.
А на следующий день Хэлка заявила большую игру по бакумацу, про Нагасаки. Но нет. Во-первых, шесть тысяч у меня не лишние. А во-вторых, я слишком хорошо помню Улицы Киото, как раз недавно про них Амарту рассказывал: формально кросспол был разрешён, а по факту - "давай ты лучше сыграешь переодетую девочку", и мейнстримный контингент, отказывающийся играть с кросспольными игроками в принципе. Да и упор на экономику и ресурсы (на Нагасаки персонажи-Стратеги собирают Драгоценности по тактам) - не то, что мне интересно в бакумацу. Улицы Киото запомнились своим удачным анимешным антуражем, на Нагасаки планируется примерно то же, - но я не испытываю никакого пиетета от того, что был на игре, "вошедшей в историю". Я играю для себя, а не чтобы внукам паспорт показывать и хвастаться.
Спасибо Ильмаяр и Нотиэль, что добрались!

А сегодня с утра я заходил к котам Луара. Не был морально готов к тому, что выйду из дома под дождь Всё немедленно превратилось в каток, у меня не раз и не два поехали лапы на ходу, но я устоял. Сейчас за окном газон перед руинами Бреста сияет в свете фонарей, как ледовая арена, - так и ждёшь выход фигуристов.

@темы: moments of life, friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, i'm a master of toys, gayshit panic

A good time to live, когда Греча пишет стихи по Волкам. На этот раз - от Фурутаки к Кацуре.
Греча же и играла Фурутаку на последнем показе, и это очень сюжетно значимая роль - даром что одна из немногих ролей вообще без слов. Потому что Фурутака не просто молчит - он молчит на допросе, и нужно сыграть, как по-разному он реагирует на разные увещевания и угрозы. Но даже до этого - та пантомима, когда Фурутака пытается образумить залюбовавшегося сакурой и гейшей Кацуру, получилась очень живой и органичной. В общем, Грече удалось сделать персонажа запоминающимся, а теперь ещё и передала его историю. И вот такие "третьи лебеди" для меня всегда очень дороги.
Снова вкратце, о чём речьФурутака Шунтаро был самураем, схваченным Шинсенгуми и под пытками выдавшим места сборов заговорщиков-шиши, а также то, что они якобы планируют сжечь Киото и похитить императора вот-прям-щас, - что и привело к "инциденту в Икеда-я". "Якобы" - потому что других подтверждений этим подозрениям не было, и некоторые историки считают, что в лапы Шинсенгуми выдали Фурутаку, просто чтобы натравить их на клан Чошу (и не то чтобы ожидая, что эти бешеные вообще справятся, - но они справились). Вероятно, самураи из Чошу действительно собрались в гостинице Икеда-я только для того, чтобы обсудить вызволение Фурутаки из плена, - но идеи поджечь город (в качестве отвлекающей диверсии или же в самом крайнем случае) наверняка звучали среди них раньше, Фурутака не мог взять их с потолка. Потому что месяц спустя, когда началось восстание перед императорским дворцом ("инцидент у ворот Кинмон"), восставшие подпалили-таки Киото, - а Фурутака был убит в тюрьме.
Легенды гласят, что пытки были особо жестокими, - но об этом мы также уже не узнаем: Фурутака, по крайней мере, их пережил, а его останки едва ли исследовались. Уже сам факт того, что крестьянин (сиречь Хиджиката) пытал самурая, стал для Чошу немалым оскорблением. Ну, а в художественных интерпретациях всё упростилось до двух расхожих эпизодов - "Хиджиката запытал Фурутаку до смерти" и "Шинсенгуми предотвратили пожар, напав на Чошу в Икеда-я". И тем более мы не знаем о том, был ли Фурутака дружен с Кацурой, - но... давайте представим.

~ Из нас двоих ~

Из нас двоих стихи обычно пишешь ты,
(Верней, не пишешь - мыслишь ими:
красоты
Цветов весенних я бы даже и не вспомнил,
Когда б не ты).

Из нас двоих нетерпеливей всё же я
(Прости, мой друг, меня за то, что жизнь твоя
Была бы, может, и ровнее, и спокойней,
Когда б не я).

Из нас двоих в живых останется один.
(Прощай, мой друг. Я никогда не подводил,
Но всё когда-нибудь случается впервые).
А впереди

Такая буря, что просвета не видать
(Ошибся я, а платишь ты; твоя беда -
Моя вина),
Но эти тучи грозовые -
Не навсегда.

Пускай в живых из нас останется один -
Я рад, что это будешь ты.
Прощай.
(Прости).

(с) Греча, 06.02.24

А мы тут начали всё-таки пересматривать дораму "Шинсенгуми" 2004 года. Такая милота Также я узнал, что по Hakuoki есть дорама двухлетней давности, не упомянутая в википедии, и что чуть ли не какой-то новый аниме-сериал по этому канону планируется прямо в этом году и чуть ли не в этом месяце. В общем, травы на мой век хватит

@темы: бакуманьячное, стихи не ведают стыда

И чтоб два раза не вставать - сразу два отчёта от Элис Свифт: с сессии прошлой недели и с этой, - благо это события одного поигрового дня. Ибо подозреваю, что всех уже достала эта женщина, появляющаяся здесь каждую неделю. А я её люблю: хоть у неё и нет каких-то особых способностей (впрочем, особая способность видеть призраков есть только у Виржини, и очень радует, что в эту сторону нет сюжетного перекоса), она олицетворяет тех второстепенных персонажей городского фэнтези, в чью жизнь врывается нечто необъяснимое - и становится частью этой жизни, не отменяющей всех остальных частей. Для героев, сталкивающихся с фэйри, обычно есть два пути: бороться или примкнуть захотеть уйти в Холмы; но есть ведь и третий: постараться узнать о соседях всё необходимое - и продолжить жить по соседству.

Отперсонажный отчёт разК утру у Фредерика началась лихорадка: не прошли даром наши блуждания по болотам. Я немедленно отправила слуг за горячим питьём и пледом. Слуги стали посматривать на меня с уважением и перешёптываться о том, что-де будущая хозяйка поместья будет хорошей, раз уже умеет строить слуг. Либо они снова хоронили сэра Хораса прежде времени, либо предполагали, что я останусь здесь старой девой, - даром что сам сэр Хорас по-прежнему не торопился устраивать моё замужество.
Что до сэра Хораса, то с самого утра он заявил, что поскачет в город узнать, как там дела, - несмотря на то, что я сообщила ему, что мисс Вуд должна была сегодня же вернуться. Конечно, он волновался за неё и был непреклонен, - так что я спросила только, хватит ли ему сил для поездки верхом, ведь дорога нелёгкая, и на ней лужи. Судя по его ответу, камердинер уже разболтал ему о том, что мы с Фредериком заблудились, - всё же в этом доме имеют так мало представления о приличиях!.. Тогда я попросила его заодно пригласить доктора для мистера де Люса, раз уж он всё равно будет в Роксли и наверняка с доктором увидится. Сэр Хорас закивал - но, скорее, собственным мыслям:
- Если доктор будет сопровождать мисс Вуд - это отличная идея!
И он умчался. Проводить всё время у постели больного было бы предосудительно, но я навещала Фредерика, чтобы ему не было слишком скучно, а в остальное время сама старалась вылечиться от насморка. Когда все вернулись из города, сэр Хорас проводил мисс Вуд наверх, и доктор вошёл в комнату следом за ней. Ко мне же зашла Виржини, когда я сидела в кровати, глотая эгг-ног. Я была очень тронута её визитом, хоть и понимала, что в большей мере девочкой двигало любопытство.
- Как же так вышло, что вы простудились? - спросила она самым невинным своим тоном.
- Дорога была поздняя и долгая, - пояснила я, впрочем не надеясь, что Виржини удовлетворится таким кратким ответом. - Мы сильно озябли.
- Но вы ведь вроде уезжали не так поздно?.. - проницательно заметила она.
- Нам пришлось объезжать большую лужу на дороге, и это заняло много времени.
- И вы совсем-совсем ничего интересного и странного не видели?..
- Знаете, когда на дороге появляется лужа лошади по брюхо - это уже само по себе странное.
- Это Англия, здесь везде лужи, - философски пожала плечами Виржини.
- Да. Но эта лужа, кажется, была скорее частью болота.
- И вы её прямо объезжали?..
- Нам пришлось обходить её пешком, - призналась я честно.
- Вы обходили болото по болоту? И выжили?!.. - Виржини была впечатлена. - И никого не видели?
- Представьте себе, нет, - я с улыбкой покачала головой.
- Вы не видели ИХ? Совсем-совсем?.. - а теперь - расстроена и разочарована. - Даже краешком глаза?..
- Увы, - вздохнула я. Я даже сама начала сожалеть, что мы не встретили фэйри.
- Жаль, - подытожила Виржини. - А мы столько про них читали!..
- В тех записках прошлого священника?.. - теперь уже я заинтересовалась.
- Ага. Он писал, что ОНИ буквально везде. Он даже хотел сам с ними встретиться, но пропал на болоте...
Кажется, об этом факте нам в городе никто не рассказывал - по крайней мере, при мне.
- Что только доказывает, что для неподготовленных такие встречи опасны, - заметила я.
- Ну вот, и вы туда же, - насупилась Виржини.
- Я просто радуюсь, что побывала на болоте, но не пропала.
- Я тоже рада, что вы не пропали. А как мистер де Люс?
- Он был так благороден, что отдал мне вчера свой кафтан, и теперь у него лихорадка. Поэтому я попросила сэра Хораса пригласить для него доктора.
- Доктор опять с мисс Вуд, - посетовала Виржини. - А ведь с утра она чувствовала себя хорошо, была практически здорова!..
- Должно быть, её укачало в дороге, - сказала я в защиту экономки. Ведь Виржини пока не могла понять, как долго самочувствие мисс Вуд ещё будет меняться по всякому поводу и без оного.
- А вы не замечали в ней ничего... странного? - спросила она.
- Боюсь, мы с ней не настолько хорошо знакомы, - покачала я головой.
- Я к вам ещё зайду, - пообещала Виржини, вставая.
- Заглядывайте, конечно! - ответила я, поблагодарив её за визит. - И я непременно спущусь к обеду.
После мисс Вуд меня также осмотрел доктор: похоже, Фредерик, несмотря на более плачевное состояние, пропустил меня вперёд.
- Лёгкая простуда, ничего страшного, - вынес он вердикт. - Не гуляйте на свежем воздухе и принимайте по десять капель лауданума перед сном. Ни в коем случае не принимайте с утра!..
Мне было немного жаль, что меня не навестил Уильям, - зато он был столь любезен, что привёз из города лондонскую газету, купленную в кофейне! Конечно, газета вовсе не была свежей, но для меня было очень ценно не чувствовать себя оторванной от лондонских новостей. Ведь в столице каждый день что-то происходит, и меня там, того и гляди, скоро все забудут: даже написать письмо мне было некогда. Да и о чём писать - о призраках и о фэйри?..
Затем мы наскоро пообедали: сэр Хорас буквально на ходу дожёвывал бутерброд и собирался уже было убежать наверх, но Уильям его остановил.
- Сэр Роксли, не могли бы вы немного задержаться?.. Это может быть важным для нашего дела, - сказал он вежливо, но твёрдо. - В Роксли многие горожане говорили про НИХ. Мы думаем, что речь идёт о фэйри. Вы что-нибудь об этом слышали?
- Да, наши края давно славятся этим, - легко ответил сэр Хорас. Кажется, он был первым, кто говорил о НИХ без священного трепета.
- А вы не думали, что с НИМИ может быть связано ваше проклятие? - осторожно продолжал Уильям.
- С чего бы это?.. - сэр Хорас искренне удивился. - Нет, такого не может быть. Их ведь не зря называют добрым народцем.
- Он добрый, пока ему приносят молоко, но я ни разу не видел у вас блюдца, - возразил Уильям. - Быть может, кто-то из ваших предков, не зная правил, случайно его чем-то задел?..
- Ну что вы, это же фэйри! - отмахнулся сэр Хорас, посмеиваясь. - Какой от них может быть вред!
Когда сэр Хорас ушёл, мы все собрались у постели Фредерика, дабы обсудить то, что уже удалось узнать, и наши дальнейшие действия. Уильям кратко рассказал о том, что услышал от владельца кофейни (ничего вразумительного про НИХ), и что прочитал в записках пропавшего священника (например о том, что способность видеть ведьм Проницательности Вуду также даровали фэйри, намазав его глаза особым снадобьем).
- Вы обещали рассказать про две идеи, - напомнила ему Виржини.
- Вот что не даёт мне покоя, - заговорил Уильям. - Я не очень хороший охотник, и хорошо, что мистер де Люс был с нами, - но он, если я не ошибаюсь, не увидел больше, чем увидел я. И что все мы поняли - так это то, что на той поляне могло присутствовать больше участников охоты, кроме сэра Хораса.
- Вы хотите сказать, что там были фэйри? - уточнила Виржини.
- Я не знаю.
- Но вы предполагаете.
- И мы не нашли следов оленя, которого, по-видимому, преследовали на коне, - продолжил Уильям. - Мы не знаем, как он покинул поляну. И вторая моя идея: исходя из записей священника, который провёл исследование статистики - и довольно научное, - что-то происходит в определённые дни. А с третьей стороны - истории про ведьм. Я могу перечислить сказки о проклятиях и о существах, с ними связанных. А в этом замке есть одно старинное крыло и другое - относительно старинное. И вот что я понимаю: если горожане так нагнетают про малый народец, а сэр Хорас утверждает, что фэйри не имеют к нему отношения, - то, возможно, всё это как-то связано?.. В легендах о проклятиях часто фигурирует призрак, одержимый ненавистью и жаждой мести, который либо влияет на целый род при помощи некоей проклятой вещи, либо задерживается на этом свете сам. В общем, моя мысль - что нужно исследовать заброшенные крылья замка.
Я прежде не слышала, чтобы он говорил так взволнованно и сбивчиво, то и дело оговариваясь, что он-де не специалист и может ошибаться. Неужели он нащупал конец нити в клубке догадок?.. Мне и самой казалось, что разгадка лежит где-то на поверхности, просто мы пока не можем её заметить. И что она - не в том, является ли мисс Вуд ведьмой, был ли сэр Артур диким человеком, и водятся ли на болотах фэйри. Что если сэр Хорас водит нас за нос и знает о своём недуге куда больше, чем старается показать?..
- Может, попытаться спросить слуг? - предложила Виржини. - Про Салли они знали, - может, знают и о том, кто может обитать в заброшенном крыле?
- Да, пожалуй. Но я не понимаю, к кому лучше с этим обратиться: к дворецкому или к мисс Вуд... Но она сейчас не в том состоянии, чтобы рассказывать.
- Мисс Элис, вы ведь разбираетесь в слугах? - Виржини обернулась ко мне.
- Я разбираюсь в том, как они выполняют свои обязанности, но не в том, кто из них может знать о призраках, - заметила я.
- Но со мной они не будут разговаривать, - с грустью сообщила Виржини.
- Спросить я, конечно, смогу, - пообещала я.
- Ещё идеи? - она обвела взглядом всех собравшихся.
- Что касается записок священника... Он упоминает осенний языческий праздник, - а вы, должно быть, слышали про Дикую Охоту, - вновь заговорил Уильям. - Не её ли следы мы видели на поляне?.. Правда, я не понимаю, связано ли это с проклятием семьи Роксли.
Я хотела добавить, что Дикая Охота, состоящая из неупокоенных душ грешников и возглавляемая самим дьяволом, проносится по небу и потому никак не может оставить следы на земле, но Уильям продолжал:
- Я не знаю, как ещё трактовать эти следы. Если мы всё же берём легенды, - то я слышал, что Охота появляется осенью, и есть некие принципы и правила того, что можно делать и что нельзя, чтобы привлечь её внимание или, наоборот, не привлекать. И дикий человек как-то связан с сэром Артуром, - но, с другой стороны, мы слышали версию о том, что этот несчастный столкнулся с фэйри и сошёл с ума.
- А как это связано с проклятием?.. - уточнила Виржини.
- Никак, но сэр Артур его искал, и если верить мистеру Смиту, хозяину кофейни, и не только ему, - мог его видеть.
- А вы больше не рассматриваете версию, что это одно и то же лицо? - спросила я не без удивления.
- Если я правильно понял мистера Смита, то, кажется, проклятие, наложенное на семью, во всех байках и сказках проявляется единообразно.
- Так ведь мы и решили, что это одно лицо, потому, что описание дикого человека совпадает с описанием симптомов проклятия, - напомнила я.
- Но если вспомнить, что рассказывал трактирщик, то он не видел дикого человека во времена своей юности. Раз уж мы проходимся по всем теориям, то я не исключаю, что на дикого человека что-то могло влиять, - но его не было видно больше, чем несколько лет. Если верить трактирщику, дикий человек действовал на протяжении пары десятков лет...
- И именно поэтому..! - повторила я в отчаянии. Я всё ещё не могла понять, как то, что говорил трактирщик, противоречило тому, что сэр Артур и был диким человеком. Дикий человек мог появиться, когда умер отец братьев Роксли, и пропасть, когда сэр Артур погиб.
- Но проклятие более длительно. Если верить записям, оно поражало мужчин рода Роксли столетиями.
- Я помню это, - кивнула я. - Но, быть может, раньше этих мужчин не выпускали из дома.
- Итого у нас есть две идеи, - подытожил Уильям. - Если говорить про проклятие, - тут он покосился по сторонам, словно нас могли подслушивать, - то попробуем пролезть в старые крылья замка. Но, - он виновато взглянул на де Люса, - я также исхожу из того, что вам пока не стоит рисковать и совершать длительные прогулки.
- Мне не рекомендовали выходить на улицу, но, быть может, завтра я уже смогу ходить в пределах поместья, - возразил Фредерик. - Если вы не собираетесь отправиться в старое крыло нынче ночью.
- Конечно, мы пойдём туда днём, - заверил его Уильям.
- А мисс Элис попросим поговорить со слугами, - напомнила Виржини.
- С этого и начнём, - кивнула я.
- И вторая мысль: пойти в библиотеку и сузить круг поисков, - продолжил Уильям. - Попробуем понять, есть ли там книги про сверхъестественные сущности и истории, связанные с проклятиями.
Я только вздохнула про себя: казалось, библиотеку мы перерыли от и до ещё в первый же день после того, как сэр Хорас посвятил нас в свою проблему с проклятием. Как можно было надеяться найти там что-то ещё, если новые книги не зарождались там, как мыши в пыли?..
- И про способы защиты? - добавила Виржини.
- Да. Я ни в чём не уверен, но если мы всё-таки признаём, что имеем дело с чем-то сверхъестественным, наложившим проклятие, а не с болезнью, - то кто бы за этим ни стоял, ему наверняка не понравится то, что мы хотим проклятие снять.
- Значит, мы идём в библиотеку, а со служанкой вам лучше поговорить наедине, - решила Виржини, глядя на меня. - Потом приходите к нам. Мистер де Люс, вы составите нам компанию?..
Они ушли, а я вернулась в свою комнату. Подкараулить там служанку, следившую за тем, чтобы у меня всегда было горячее питьё, не составило труда, а желание развеять скуку беседой - не вызывало подозрений.
- Я заметила, что в вашем замке одно крыло совсем заброшено, - заговорила я как бы между делом. - Неужели у вас совсем не бывает гостей?..
При слове "гости" горничная неожиданно вздрогнула и забормотала:
- К гостям мы внимательно относимся! Вы чем-то недовольны?.. Мы немедленно всё исправим!
- Нет-нет, всё хорошо, я всем довольна, - поспешила заверить я её. - Просто я ещё не всё видела в замке, а то крыло выглядит совсем заброшенным...
Вздох облегчения служанки был слышен, казалось, на всём этаже.
- Так там был потоп, ещё при дедушке сэра Хораса, - охотно принялась рассказывать она. - Дом сделался практически непригодным для жилья, так что пришлось строить заново новый, хороший дом. А на то, чтобы старый снести, денег уже не хватило. Хозяин думал, что, быть может, его сын накопит на снос, а тот и подумал - пусть стоит... Но мы туда не ходим, там заперто. А ключи есть у дворецкого - и у мисс Вуд, но с неё сейчас спрос невелик.
- А отчего же случился потоп? - поинтересовалась я.
- Этого я не знаю: меня тогда ещё и в заводе не было, и моих родителей не было. Но, конечно, странное это дело: дом стоит на горе, и вдруг потоп. Может, у них кто-то навроде нашей Салли была...
- И неужели об этом не осталось никаких легенд? Это ведь так романтично: старый, заброшенный замок с привидением!..
- Да что же тут романтичного? - укоризненно возразила горничная. - Это наша Салли, безобидный ребёнок... а всё французы проклятые, бессердечный, безбожный народ...
- В Салли, конечно, ничего романтичного нет, - подтвердила я, прервав этот поток ворчания и порадовавшись, что Виржини его не слышит. - Бедная девочка. Ей повезло, что здесь к ней так хорошо относятся.
- Это точно. Но допустить, что ей будет плохо, - себе дороже, - усмехнулась горничная.
- Значит, совсем никаких призраков в старом крыле?
- Это хозяевам здесь живётся не очень, а слугам - отлично, - она пожала плечами. - Можете у дворецкого спросить, глядишь, он книги учётные поднимет.
- Да, пожалуй, обращусь к нему, - согласилась я, живо представив себе книги по учёту призраков. Похоже, неучтённых неупокоенных душ здесь в самом деле завестись не могло.
Мистер Бенджамин явился ко мне в приподнятом расположении духа.
- Чем вас развлечь, мисс? Рассказать ли вам что-нибудь о прошлом замка, о жизни предков? Мы, как хранители замка, многое знаем... Но рассказываем только хорошее, - заявил он, как заправский зазывала в балагане.
- Расскажите про потоп, - попросила я.
- Это было при моём деде, - сообщил он. - Тот ещё казус: на горе - и вдруг потоп. Пришлось всё перестраивать, а в старом крыле до сих пор плесенью пахнет. Впрочем, мы его давно не проверяли: желающих особо не было. Но если хотите - можете посетить.
- О, конечно. Мы с другими гостями были бы рады прогуляться по древней части замка.
- Другими гостями?.. - напряжённо переспросил дворецкий.
- Я имею в виду остальных гостей сэра Хораса, которые сейчас находятся в замке. Если, конечно, хозяин будет не против...
- О, конечно, он не будет против, он только рад, когда его замок может послужить познавательному развлечению для его дорогих гостей, - с радостью выдохнул мистер Бенджамин.
- В таком случае, я бы хотела попросить у вас ключи.
- Я их сейчас же заготовлю! Спасибо за предупреждение.
И он удалился. Почему все слуги стали так нервно реагировать на слово "гости"? Раньше такого не было... или же раньше мы просто не заговаривали с ними о гостях? То "ОНИ", то теперь вот это. Что если гостями сэра Хораса и были фэйри, оттого он с ними в хороших отношениях?..
И я пришла в библиотеку - передать согласие дворецкого впустить нас в заброшенное крыло. Как я и ожидала, Уильям при содействии Виржини и Фредерика не смог найти ничего нового, касавшегося проклятий, - только пару древнегреческих трагедий, в которых фигурировали эринии, духи мести. Оставалось надеяться, что он, с его здравым смыслом, не принял эту находку за знак судьбы. Где Англия, а где древняя Эллада?.. Крылатые фурии не прилетят сюда.

Отперсонажный отчёт дваВремя ещё не было поздним, и решено было отправляться в заброшенное крыло прямо сейчас. Фредерик преисполнился мужества, а Виржини смотрела на своего учителя с видом, ясно говорившим без слов: "Если вы не возьмёте меня с собой сейчас, я пойду сама и потом".
- Не забегайте вперёд, держитесь за мной, - проинструктировал её Уильям. - И если у вас возникнут какие-то... мысли, - делитесь ими.
Он так выделил слово "мысли", что я сразу вспомнила, как сэр Хорас говорил про некие способности Виржини. Если девочка в самом деле могла видеть сверхъестественных существ - так, что даже мистер Корн в это поверил, - то это могло нам весьма пригодиться.
Виржини в ответ сделала книксен и сбегала в класс - должно быть, за писчими принадлежностями. Я не знала, что могла бы взять с собой в эту экспедицию в пределах одного дома (признаться, я чувствовала себя, как в детстве, когда залезала исследовать дядюшкин чердак, воображая, что это дикие джунгли или пещера с сокровищами), но рассудила, что джентльмены вооружены, и в любой непредвиденной ситуации я буду падать на них в обморок.
Мистер Бенджамин выдал нам ключи и фонари, и мы отправились вперёд по анфиладе нижнего этажа - через столовую, гостиную, библиотеку и музыкальный кабинет - до последней маленькой комнаты. Она, казалось, не несла какого-либо предназначения, и в ней была неказистая дверца, которую Уильям отпер ключом. За этой дверцей оказалась пыльная лестница, которая вела и вверх, и вниз, - хотя я не предполагала у замка подвального этажа. Я предложила начать с нижнего этажа и подниматься снизу вверх, и за неимением других предложений мы начали спускаться.
Внизу была огромная, тяжёлая дубовая дверь, когда-то разбухшая от воды. Она совершенно не поддавалась, и на ней не было ни замочной скважины, ни ручки.
- Она что, открывается силой мысли?.. - посетовал Уильям.
- Вы предлагаете постучать в неё головой? - уточнила я.
Уильям осмотрел дверь вблизи и заметил на том месте, где могла бы быть замочная скважина, нацарапанную на древе круглую спираль с какими-то чёрточками и пометками. Виржини перерисовала её на листок и прокомментировала:
- Кажется, в подвал нас не пускают. Пойдём наверх или будем настойчивы?
- Об этой двери можно будет потом спросить у слуг, - решила я.
Мы поднялись наверх, и дверь там была поменьше и хлипче на вид. И в ней были и ручка, и огромный старинный замок, к которому подошёл такой же древний ключ из связки - длиной почти до локтя. Дверь отворилась с громким скрипом, но её Уильям также осмотрел - и не нашёл никаких знаков, кроме царапин.
Дверь открывалась в коридор, в котором стоял тяжёлый запах плесени, покрывавшей стены. С одной стороны коридора были заколоченные окошки, с другой - двери в комнаты, а вдалеке виднелась площадка с лестницей, уходившей вниз.
- Кажется, мы нашли обходной путь, - обрадовалась Виржини, заметив лестницу. - Ну что, пойдём вперёд?
- Может, сначала заглянем в комнаты? - предложила я.
В первой комнате были свалены покорёженные стулья и истлевшие матрасы. Всё было покрыто толстым слоем пыли, к которой Уильям неустанно педантично присматривался в поисках следов. В следующей комнате стояла здоровенная кровать - должно быть, её собирали прямо там, - с резными спинкой и ножками. Остальную мебель из комнаты вынесли, отчего кровать выглядела весьма одиноко. Виржини подошла к спинке и нажала на пятку деревянного Морфея, который когда-то овевал спящих масличной ветвью, - и вдруг в спинке открылся тайник. В тайнике лежала маленькая самодельная книжка, которую Виржини аккуратно схватила.
- Это почерк Изабо! - воскликнула она, открыв книжечку и пролистав несколько страниц. Это было похоже на записную книжку, исписанную неразборчивым почерком. И Виржини пожаловалась: - Я не могу прочитать... Вы не могли бы сказать, что здесь написано?..
- Давайте я попробую, - предложил Уильям, и Виржини с грустью рассталась со своей находкой.
Даты дневника начинались со второй половины XVI века. Первая запись была о том, что леди пытались выдать замуж против её воли за отвратительного, грубого человека. Она писала, как её матушка настаивала на этом браке, и как её снова побили за отказ. И этим ужасным грубым человеком был сэр Роксли. Уильям открыл книжку с конца - там леди скучала по мужу и тревожилась о предстоящих родах. И в целом в дневнике не видно было ничего странного: только разлуки да встречи с мужем, - похоже, Изабо кроме него ни на что не обращала внимания.
- А вы можете найти, где её мнение о муже изменилось? - попросила Виржини.
- Ищу, это же не словарь, - проворчал Уильям, продолжая листать.
Так мы выяснили, что вскоре после свадьбы (от которой леди Изабо также была не в восторге и писала, что её жизнь кончена и ею владеет лишь отчаяние) хозяйка дневника писала, что сэр Роксли в танце - совсем другой человек, и наконец проявилась его истинная душа, и как она могла раньше не заметить такого внимательного, тонко чувствующего человека.
Моя первая мысль была о том, что леди Изабо попросту ждала ребёнка, когда писала это. Женщины во время беременности часто становятся сентиментальны и влюбляются в своих мужей. А вторая - о том, что фэйри в сказках славятся своим умением танцевать. Если начнёшь танцевать с фэйри - будешь навсегда очарован и больше не вернёшься к людям, - так эти сказки говорят. Могли ли в роду Роксли быть выходцы из Холмов?.. В таком случае снять проклятие с потомка фэйри будет ещё сложнее, чем с простого смертного!..
- Скажите, а там не упоминается, случайно, что-нибудь... не страшное, а просто странное? - Виржини сверлила Уильяма взглядом, явно пытаясь донести до него что-то, не выдавая своей, уже всем очевидной, тайны. - Понимаете, месье Шарль, это воспринимается как то, что нужно скрывать от других.
- Вы про НИХ? - Уильям всё-таки не понял. Кажется, у него в целом было плоховато с пониманием женских секретов, включая ведьмовство.
- Не совсем, но и про НИХ тоже, - ответила Виржини.
Но единственным удивительным случаем в жизни леди Изабо было удивительное спасение её мужа, который чуть не погиб во время плавания в очередной экспедиции. Леди пространно писала о том, что само провидение спасло его от врагов и позволило избежать некоей опасной встречи.
- Давайте возьмём этот дневник с собой и посмотрим, что ещё здесь есть? - предложила Виржини. Иначе мы могли задержаться за чтением до позднего вечера, пока не прогорят фонари.
Но в следующих двух комнатах не обнаружилось ровным счётом ничего: видимо, всю мебель оттуда вынесли. Мы вышли в коридор и обратили внимание на окна. Заколочены они были не сплошными ставнями, и видно было, что кое-где сохранились стёкла - толстые, поплывшие от времени пластины старого стекла в частых рамах. Царапины на них складывались в старинные рисунки, видимо сделанные алмазом. Виржини стала сводить их карандашом, но их было много. На стёклышках был изображён целый бал с танцующими среди колонн парами в одеждах XVI века. Пары не были одинаковыми, хоть и сложно было утверждать наверняка, были ли это разные люди - или одни и те же, просто в разных нарядах и с разными причёсками. Встречались и надписи - например, "не забыть спросить И. про Д.".
- Зачем вырезать, если можно рисовать по-человечески?.. - недоумевала Виржини вслух.
- Это может иметь разные предпосылки, - серьёзно рассудил Уильям. - Например, при определённом освещении грани стекла в углублениях могут давать разный эффект. Или, быть может, это имело личное значение...
- Или ей больше не на чем было рисовать, - добавила я. Почему-то моё воображение первым делом нарисовало мрачную картину: леди Изабо, запертую в стенах этой старой крепости, развлекавшую себя лишь рисованием алмазным перстнем на стекле... Но всё же у неё был дневник, который ей никто не запрещал вести. Скорее, всё было куда произаичнее: бумаги не хватало, и жители замка писали на окнах и на стенах. Вот только стены съела плесень.
- Это леди Роксли было нечем?.. - усомнилась Виржини.
- А вы уверены, что это была она? - спросил Уильям.
- А кто ещё?
- Да кто угодно, - он пожал плечами. - Если бы она была художницей, об этом были бы упоминания.
- И рисунки на полях, - добавил Фредерик. - А окна - странное место для ведения записей...
И в этом они были правы. Леди Изабо была явно одержима танцами, судя по её дневнику. Но подтверждений её любви также и к рисованию в её записях не было.
- Пойдёмте в бальный зал, - нетерпеливо сказала Виржини. Ведь если сэр и леди Роксли где и танцевали (а судя по дневнику, некоторые балы проводились у них дома), то зал должен был находиться где-то на нижнем этаже.
- Нас как раз наберётся на сет, - заметил Фредерик.
- Я не умею это танцевать, - стушевалась Виржини. Паваны, аллеманды... сейчас такое уже не танцевали.
Мы дошли до просторной лестничной площадки - в прошлом эта лестница явно была парадной - и спустились вниз. Там от лестницы направо и налево отходили два прохода, и один был открыт, а другой закрыт (и, похоже, вёл в ту же сторону, что и дубовая дверь). У этой запертой двери была ручка, но замочной скважины также не было. Сперва мы решили пойти туда, где было открыто, - но пол там был вздыблен: доски разбухли, а кое-где поломались и торчали вверх.
Виржини стала перепрыгивать через доски, но сорвалась и ободрала ногу от щиколотки до колена. Уильям, к счастью, успел её подхватить, и у него нашлось, чем перевязать ссадину, - чем я и занялась, поскольку мне это более приличествовало. Я аккуратно перебинтовала ногу Виржини и закрепила повязку изящным бантом на поясе, чтобы она не сползла. Виржини очень старалась не хныкать, чтобы её не отправили назад, и когда я попыталась её утешить - кажется, затаила обиду, хотя я не вполне поняла, почему. Может, ей не нравилась повязка?.. Но она, пусть и с трудом, могла ходить, и по крайней мере в ранки не попадёт грязь.
В открытом коридоре было три двери: налево, направо и вперёд. Одна из них была заперта, и никакие ключи не подходили к её замку, - но вела она не туда же, куда две другие запертые двери. Другая дверь настолько истлела, что замок вывалился из неё под собственной тяжестью, стоило к нему прикоснуться. В комнате за этой дверью были сложены полусгнившие отрезы ткани и предметы одежды: похоже, вода прибыла так быстро, что их не успели спасти. Виржини, чихая от пыли, принялась копаться в этих истлевших тряпках, и её руки мгновенно покрылись красными пятнами, как от крапивы. Но она всё ещё старалась держаться.
- Надеюсь, там была не чума, - проговорила она.
- Хорошо, что доктор сейчас в поместье, - заметил Уильям. - Когда мы вернёмся...
- ...Он предложит мне лауданум от чумы?
- Думаю, у него есть ещё что-нибудь, - предположил Уильям, но не слишком уверенно.
- Например, кровопускание?..
- С этим мы и сами справляемся, - усмехнулся он невесело.
Когда мы стали подходить к третьей двери, Виржини вдруг резко остановилась, так что я чуть не налетела на неё сзади:
- А давайте туда не пойдём?.. - попросила она испуганно. - Нам, наверное, пока туда не надо... Может быть, я вскрою тот замок? - и она дрожащей рукой достала из причёски шпильку.
Дверь перед нами была большой, обитой железом, и верхняя её часть была более светлой и гладкой, словно её долгое время подпирали каким-то предметом мебели. У меня её вид также не вызывал никакого желания соваться внутрь. Когда дверь оковывают железом, за ней точно нет ничего хорошего, - даже если не думать о том, что фэйри вроде как страшатся железа: не то холодного, не то самородного, не то вообще любого.
- Давайте поспрашиваем прислугу и сэра Хораса, ради чего забили эту дверь, чтобы осознать, к чему готовиться, - уже спокойнее предложила Виржини.
- Я её пока не открываю, - успокоил её Уильям. - Я понимаю, что в вашем предупреждении есть смысл. Но есть ещё одна запертая дверь. Она у вас не вызывает беспокойства?
- Нет. Хотите, в замке поковыряю? - охотно вызвалась Виржини. Похоже, она была готова на всё, лишь бы оказаться подальше от железной двери.
Она сунула шпильку в замок запертой двери, раздался скрип и скрежет - и шпилька сломалась пополам.
- Неудачный день, - констатировала девочка.
- То, что подпирало дверь, исчезло, - Уильям также рассуждал вслух, продолжая рассматривать окованную дверь.
- Вы думаете, ОНО вылезло?.. - с сомнением спросила Виржини. - Но тогда я бы чувствовала что-то не здесь, а во всём замке.
- Если переходить в область легенд, некоторые двери открываются в определённое время и при определённых условиях, - произнёс Уильям.
- Таких, как кровавые жертвы? - уточнила Виржини.
- Этого я не знаю. Но если верить легендам и запискам священника, что-то происходит астрономически циклично.
И почему он всегда так скромничал, когда переходил в "сферу легенд и сказок"?.. Мне всё больше казалось, что Уильям очень сведущ в этом - просто пока не вполне готов поверить в то, о чём сам же и говорил.
- Значит, эта дверь не откроется сегодня?.. - спросила Виржини не то с сожалением, не то с надеждой.
- Может быть, она откроется сама, - задумчиво заметил Уильям. - Что ж, давайте возвращаться, если вы считаете, что нам не стоит её открывать.
Он явственно колебался, не желая уходить. На его лице необычное для него выражение азарта боролось со здравым смыслом. Да и Виржини, похоже, разрывалась между страхом и любопытством. И только для меня в железной двери не было ничего притягательного: она лишь заставляла вспомнить сказки о Синей Бороде. Что если именно в этом подвале мужчины рода Роксли запирались изнутри во время приступов своего безумия? Но что в таком случае могло до сих пор оставаться внутри, что почувствовала Виржини?!..
Но Виржини, заметив сомнения своего гувернёра, буквально вцепилась в его руку:
- Может, всё-таки попробуем открыть тот замочек?..
В конце концов джентльмены высадили обычную запертую дверь - и влетели в неё с разбегу. Внутри, как и можно было ожидать, было много гнилой старой мебели. Виржини стала что-то искать в ней, должно быть тайники, - но нашла только занозу. Она была такой бледной и напуганной, и так мужественно старалась не плакать, что я предложила ей нюхательную соль, но она помотала головой. Уильям вывел её в коридор подальше от греха и вручил ей дневник леди Изабо:
- Пока постойте здесь, посмотрите...
- Будьте осторожны, - напутствовала его Виржини.
Уильяму повезло больше: он нашёл в ящике секретера фартинг и полпенни - целое состояние по тем временам, а нынче просто медяки, - и прописи, исписанные секретарским почерком и, видимо, принадлежавшие ребёнку.
- А то, что стояло возле той двери... не здесь ли оно?.. - задумчиво предположила Виржини. - Но вряд ли дверь сначала заставили чем-то, а потом унесли это. Мисс Элис, поговорите с сэром Хорасом, мисс Вуд, прислугой?.. Даже, пожалуй, начиная с мисс Вуд.
- Может быть, расспросить обоих? Это может быть важно, - предложил Уильям и взглянул в сторону Фредерика: - Кажется, у судейских это называется "сверить показания"?..
- Вернёмся и начнём расспрашивать, если мы ещё не пропустили ужин, - подытожила Виржини.
Но прежде чем уходить, Уильям попытался свериться по памяти с планом замка - а я попыталась ему помочь, но быстро запуталась. По всему выходило, что эта дверь вела в самую древнюю часть замка - в донжон. Напоследок Уильям попросил тишины и прислушался к двери, и после этого мы наконец отправились в обратный путь.
- Я не буду пить лауданум!.. - ныла, хромая, Виржини.
- При внешних ранах обычно применяют что-то обеззараживающее, - терпеливо возражал Уильям.
- Хотите пари?..
- В первую очередь осуществляется перевязка раны...
- ...А потом лауданум.
- А поскольку рану мы уже перевязали, то с лауданума можно и начать, - подхватила я.
Дальше Виржини шла в задумчивости и время от времени оглядывалась. Уильям продолжал присматриваться к пыли на полу, но она хранила только наши следы, и ничего более. Когда мы пришли назад, слуги встречали нас у самой дверки:
- Скорее, господа вас ждут, - сообщили они, и я отметила, что они уже называют сэра Хораса и мисс Вуд "господами". - Без вас они почему-то не могут начать! Но вам понадобится переодеться, - добавили они, глядя на платье Виржини, покрытое пылью, и не только её.
- Я постараюсь побыстрее, - пообещала Виржини.
Мы разошлись по комнатам, чтобы переодеться к ужину, а Уильям позвал к Виржини доктора. В столовой она появилась уже со свежей повязкой и жалуясь, как ей было больно и неприятно. Доктор выдал Уильяму очередной пузырёк с лауданумом:
- И не перепутайте! Тут детская дозировка, - строго напутствовал он.
Виржини сперва состроила укоризненное лицо, затем сделала страшные глаза, провожая взглядом бутылочку, которую Уильям опустил в карман.
Подали суп из пернатой дичи, неведомо откуда взявшейся ввиду того, что в этих краях никто не охотился, - а также свежий горячий ростбиф и пудинг. Ужин был по-настоящему праздничным. Когда слуги разлили по бокалам вино, сэр Хорас попросил всеобщего внимания и поделился радостью:
- Господа, сегодня мисс Вуд согласилась стать моей женой! Она не смогла присутствовать сейчас с нами, - но давайте же выпьем за её здоровье!
Я искренне поздравила сэра Хораса: он поступил благородно, и, похоже, был вполне счастлив. Доктор казался удивлённым, как если бы не ожидал от друга такого поступка, - но благодушно кивал и также поздравлял его.
- А вы уже назначили день свадьбы? - полюбопытствовала Виржини.
- Пока нет, мы же только сговорились, - ответил сэр Хорас. - Ещё столько подготовки предстоит! И всё зависит от здоровья мисс Вуд: когда ей станет получше, тогда и начнём приготовления. Я ведь сам не справлюсь, я без неё как без рук!..
И он, погрузившись в свои мысли, стал загибать пальцы, бормоча: "На Троицу или пораньше". Наверняка он и думать забыл о своём проклятии, - да и я сама, когда видела его, тут же забывала обо всех страхах, связанных с его фамильным безумием, так что они казались глупыми домыслами. Но раз уж мы взялись за здешние тайны, дело следовало довести до конца. А значит, мне пора было расспросить его о подвале.

Уильям: Мы можем взять Библию...
Мастер: Вы что, католики?!
Элис: Она тяжёлая! (с)

Мастер: Это не просто неразборчивый почерк, это такой особый шрифт...
Я: Типографские развалины!

Погулял суслик - никого не встретил(с). Когда уже лиса будет будут фэйри... Всё больше интригующих деталей, а часы с кукухой у Веры, которые звучат, будучи пропущенными через динамики дискорда, словно нож по стеклу, - идеальный саунд для готического романа
А ещё я, кажется, начинаю понимать, что за контрабандисты есть в Роксли. Это контрабанда мечты лауданума

@темы: соседи по разуму, roll 4 initiative

...Ну вот мы и дошли до истории, в процессе которой я породил слово СТЕКЛАЗАНЬЯ Это такое слоёное стекло, перемежаемое начинкой из флаффа и милоты. Моё любимое блюдо во многих сеттингах, потому что я барочная душа персонажи, пройдя через испытания и лишения, заслуживают соразмерные моменты хорошего, - а хорошее, в свою очередь, острее чувствуется и выше ценится, когда достигается испытаниями. А в WoD в целом и C:tD в частности, где "чем глубже тьма, тем ярче свет" и наоборот, - вообще сама Дан велела играть именно на таких контрастах.
Это история уже упомянутых здесь Эдраха-Балоринга [by Саюри] и Улсена ап Гвидион [by вашпокорный]. Целиком переложить её на художественный лад я всё-таки не осилю, но сохраняю отдельные диалоги и сцены там, где они случились (художественные эпизоды отмаркированы "буквицами"). История несколько более откровенная, нежели у Кэйи и Таверзина, - но без рейтинга (истинные ши скорее пафосны, чем телесны)). А слэшем, думаю, тут уже никого не напугаешь
И стоило Саюри написать опасные слова "государственный переворот", как в моей голове заиграл "Тарар" и больше уже не выключался Что в очередной раз доказывает, что в фей можно легко и бесшовно вносить буквально ВСЁ из сказок любой эпохи, что только ни составляет список "я б поиграл".

Упорядочиваю укур. Простыня первая, про поединок и его последствияИ эта история также начинается на дне морском, на гладиаторской арене леди Меруайз. Корабль, на котором путешествовал Улсен, потерпел крушение, и он согласился остаться в обмен на то, чтобы подводные жители спасли и отпустили остальных пассажиров и команду. Некоторое время Улсен дрался и выживал на арене, а затем Меруайз устроила в своём Неблагом владении выставку достижений придонного хозяйства смотр творчества с лотереей для мастеров. Приз разыгрывался в барабан, и выиграл его Эдрах, - а коль скоро на момент встречи с Кэйей он ещё не встречался с Меруайз, то, по-видимому, хитрожо...умный Айлил таки смог уладить недоразумение так, что морская владычица оценила искусство ювелира по достоинству и прислала ему приглашение.
И досталось Эдраху в чёрном ящике не что-то нужное и полезное, а рыцарь Гвидион, с которым он понятия не имел, что делать. Для рыцаря же поначалу был тем ещё ударом по шийской гордости тот факт, что его разыграли, как вещь, - но вскоре он оценил, что "хозяин" его не убил, не насмехается над ним прилюдно и не пытается использовать в каких-нибудь нехороших целях. Эдрах надеялся, что "выигрыш" догадается сделать ноги из незапертого дома, - но тот был слишком, ну... Благой. Улсен посчитал, что удирать недостойно, и решил остаться до окончания оговорённого условиями Меруайз срока службы и выплатить долг. Он не ждал, что о нём будут заботиться, и даже порадовался тому, что Эдрах не выдал ему воды, еды и место для сна: так меньше ощущаешь себя чьей-то собственностью. Воду Улсен нашёл сам, спать мог и на расстеленном плаще (рыцарь - неприхотливое домашнее животное), а как пришло время обеда или ужина - спросил, где взять то, из чего готовить, и если негде и нечего, то дозволит ли хозяин отлучиться и добыть.
После этого из добычи по местным лавкам каждый день готовилось что-то очень простое, но очень сытное на двоих. Улсену претила мысль питаться в портовом городе сплошными морепродуктами, его типичное блюдо - варево в горшочке из мяса, овощей и круп в разных комбинациях и иногда с крышечкой из теста. И, конечно, чай, время от времени появлявшийся в кружке, стоявшей рядом с Эдрахом, - потому что "у моря жить, да ещё и стылую воду хлебать - совсем никуда не годится". Особенно Улсен радовался, когда удавалось найти свежие ягоды или душистые травы в чай и в еду. Порция Эдраха могла исчезнуть только к утру, так что со временем распорядок возникновения порций даже сдвинулся. Улсен честно старался выявить закономерности во вкусах и предпочтениях Эдраха, - но, похоже, они зависели от настроения и вдохновения: одно и то же блюдо Эдрах сегодня хвалил, завтра отказывался прикасаться. И также Улсен старался не отвлекать мастера во время работы - но убедился только, что мастер может быть занят в любой момент, включая тот, когда лежит и смотрит в одну точку в горне, обдумывая новые идеи.
Улсен к этому непостоянству относился философски: поест Эдрах - хорошо, нет аппетита - не страшно. Если на предложение помощи пошлёт хоть за дровами - хорошо не сидеть без дела, а пошлёт к фомору лысому - не обижаться же. А в зябкую погоду Эдрах, заснувший в своей подвальной мастерской где попало, мог обнаружить себя укрытым плащом. И какое-то время эти двое так и сосуществовали.

Но к моменту знакомства с Улсеном - у Эдраха были якобы "отношения". Сиречь он добивался внимания одного ши из своего же Дома. Тот ши был корабел кто сказал "Цирдан цозёл"?, пиратский капитан, вокруг которого красивых фей водилось - с десяток на дюжину, и никто никому ничего не был должен. И вот однажды наш ювелир задумал сделать некое Сокровище для своей зазнобы - и сделал...
...Чтобы вскоре увидеть свой подарок на другом капитанском фаворите. Эдрах возмутился, но получил закономерный ответ: а чего ты ждал?.. Взбесился, явился к тому фавориту на разборку - и выиграл в поединке. А дальше всё пошло совсем не по плану: капитану его фаворит всё-таки нравился, и он вовсе не был готов забыть о проигравшем просто по факту его проигрыша (и тут его вполне можно понять). Вместо этого капитан прогнал Эдраха, на прощание поколотив, чтоб впредь неповадно было. Вернулся Эдрах домой злющий, как морской чёрт, и при первой же возможности попытался сорвать злость на Улсене. Но не тут-то было
Словесными до#бками Улсена вывести из себя ой как непросто: для этого надо очень хорошо его знать, чтоб болевые точки нащупать. Поэтому он только нарычал, что он тут не мальчик для битья и оскорблений не потерпит, - а как Эдрах полез в драку - даже бить в ответ не стал, просто перехватил его руки и скрутил; благо это Эдрах и Кэйя примерно равны в рукопашной, полагаясь скорее на ловкость, - а Улсен за счёт физической силы повнушительнее их будет. И прежде чем Эдраха изловить и зафиксировать - пару тумаков он блокировал, один пропустил, но не особо заметил. После чего, увидев на нём синяки, поинтересовался, что стряслось. Представить Эдраха в кабацкой драке, приносящей удовольствие всем участникам, Улсен не мог при всей фантазии; мог допустить, что Неблагой ши способен задеть кого-то так, чтобы схлопотать пощёчину за дело, - но не более. За всяким оскорблением должен следовать вызов на поединок, и пусть Грёза рассудит, - а избивать кого-то, кто не может оказать равного сопротивления... Этого Улсен принять не мог.
Но Эдрах всё равно старался спровоцировать его на эмоции, - и эмоции даже были... Правда, праведное возмущение Гвидиона оказалось направлено как-то в основном не на Эдраха

- Не потерпишь? Ну и не терпи! И что же ты сделаешь? Или боишься руки замарать? Один капитан не побоялся - вот что стряслось...
- Чтоб кулаками махать попусту, смелость не нужна. А достоинство нужно, чтобы не злоупотреблять силой. - Улсен пожал бы плечами, если бы обеими руками не удерживал вырывавшегося Эдраха. - А что я сделаю... Можешь выставить меня поединщиком, раз уж твой капитан настолько забыл о гордости, что кулакам дал волю вместо честного вызова!.. Но меня с ним впредь не путай.
Эдрах, услышав такое, унялся даже - и не вылил столько яда, сколько мог бы.
- А что, отлично! Вот и принеси мне его косы, и коли сможешь - так и проваливай отсюда уже!
Улсен успокоившегося Эдраха отпустил и фыркнул:
- Тебе фея - олень, что ли, чтобы я тебе трофей тащил, как гончая на охоте? Неужто на слово мне не поверишь? - И уже абсолютно серьёзно добавил: - Насмерть он тебя обидел, или кровь ему пустить будет довольно?..

...Сокол - конечно, не тролль, но тоже персонаж брутальный, поэтому он лучше уточнит ТЗ: насмерть или нет. На всякий случай. И радуйтесь, что уточняет до_того, как уе#@ть, а не после
Эдрах рыдал над горном почти до (предполагаемого) утра, ругался, проклинал и искал какой-нибудь яд - смазать оружие своего поединщика, чтоб обидчик вкрай облысел. А Улсен, качая головой и ворча, что-де не стоит какой-то подлец того, чтоб так срадать, - подливал ему что покрепче (даром что алкоголь был единственным припасом, который Эдрах мог притащить в дом сам, и которым был не прочь делиться) и от яда терпеливо, но твёрдо отказывался.
- Насмерть - не надо. Но вот остричь - важно! - утверждал Эдрах, довольный, что до него кому-то есть дело. - У него сила, эм... притягательности в косах!
Улсен с захмелевшим ши не спорил, посмеивался только. Постепенно подливаемое оказало должный эффект: про яд рыжий позабыл и отвлёкся, придумал эффектную брошь, попросил Улсена попозировать для наброска. И когда рисовал - перо закусывал, совсем как Таверзин (которого Улсен, впрочем, пока не знал). А рыцарь любовался работой и сам радовался, что оказался полезен и вовлечён в творческий процесс, а не "Сгинь, я занят", как обычно.
А наутро Эдрах получил сувенир с посыльным - якобы от капитана, извинительный. Красивый перстень (Улсен мысленно ворчал: нашли что дарить ювелиру - поделку какую-то, которая и рядом с его произведениями не стояла)). И, забыв все обиды и будучи стёкл как трезвышко, рыжий немедленно пожелал его надеть. Но вслух Улсен посоветовал подарок проверить, косясь на перстень с немалым подозрением, - "будто не знаешь коварство своих родичей!". Подумал немного, его ли это дело, - но Гвидион до всего должно быть дело: кому, как не им, осуждать всяких там! - так что высказался:
- Не очень-то тебя ценит тот, кто сперва даёт волю гневу, а затем даже не может явиться лично, чтобы извиниться. Незачем такое прощать.
Улсен был убедителен, так что Эдрах, к счастью, не надел кольцо, а повертел его в руках, не замечая подвоха. Но кости легли так, что и вино попалось убедительное, - потому, осматривая кольцо, Эдрах неловко порезался острым внутренним краем. И тут Улсен в первый (но далеко не в последний)) раз смог наблюдать картину "Приплыли" - плавно отъезжающего балоринга
...То есть не наблюдал, конечно, а подхватил Эдраха и уложил в гнездо, а затем аккуратно подобрал непростое украшенье колечко и при помощи (вероятно) Изначальности выяснил, какое противоядие тут нужно. И, в отличие от Кэйи, Улсен знал, где у Эдраха хранится мешочек с противоядиями. Промыл ранку, влил в него зелье, и всё обошлось: балоринг очнулся, возмущённый до глубины души - то ли произошедшим с ним конфузом, то ли тем, что Улсен стал тому свидетелем. Свернулся в гнезде в комочек и заявил, что готов мигом избавить рыцаря от всяческих обязательств по отношению к себе, если тот только пообещает, что ни одной живой душе о позоре мастера не расскажет! А Улсен слова о своём освобождении технично проигнорировал Негоже, в самом деле, брать награду за то, что сделал бы в любом случае.

Комочку Улсен протянул кружку чая и вздохнул с облегчением: раз возмущается - значит, точно жить будет.
- Конечно, ни о чём не расскажу, вот тебе моё слово. Прости, это же я тебя напоил. Нет в том позора.
И рыцарь тоже посмотрел с возмущением - на злополучное кольцо:
- А я ведь говорил, что с подлецом ни к чему дела иметь!.. Кто один раз уже поступил с тобой бесчестно, тот не исправится. С такими только на языке стали и можно говорить. - сложил руки на груди, весь такой серьёзный, и на Эдраха воззрился вопросительно: дескать, в силе ли затея с поединком. - Я бы такое с рук не спускал.
Данное ему слово Эдраха обнадёжило и избавило от новых метаний.
- Правду говоришь? Не выдашь меня? - и положил на руку Улсена горячую ещё ладонь. - Я и не прощу ему. Только оправлюсь...
И отвёл взгляд, не поняв Благого ши: сам же сказал, что тот свободен от обязательств, - а что кто-то решит по доброй воле его защищать, то самому балорингу в голову не придёт.
- Когда бы я врал, и зачем?.. - Улсен даже удивился слегка. - О том, чтобы я чужих тайн не выбалтывал, и просить не нужно. Это как дышать попросить.
И руку не убрал - как-то непривычно даже, когда прикасаются так...
- Набирайся сил. И... не думай, будто я в тебе усомнюсь или не уступлю тебе, - но я обещал быть твоим поединщиком, и тоже не шутил тогда. К тому, кто в чужой дом шлёт отравленные дары, как трус, у меня и самого теперь счёты имеются.
Эдрах взглянул на него, поверив, огромными синими глазами, уходящими в зелень разве что на блик, и сжал его руку своими - уже обеими.
- Спасибо, - произнёс, - меня... давно никто не порывался защищать. Ты пожалеешь, но... я не в силах отказаться сейчас. Да, прошу, отомсти за оскорбление, что он мне нанёс!..
- А меня... давненько не благодарили за то, что я делаю то, что считаю правильным. - Улсен осторожно накрыл ладони Эдраха своей, всё больше изумляясь тому, насколько же этот ши не привык к хорошему обращению. - Если кто и пожалеет, так это тот, кто посмел обращаться с тобой так низко. Так не должно быть, и так не будет.

В общем, не только Эдрах был ошарашен человечным (...феячным?) к себе отношением, словно он "всё ещё нормальный и в нормальном Доме", - но и Улсен привык к тому, что что когда эдакий паладильник защищает слабых и снимает котят с деревьев - все это воспринимают как само собой разумеющееся, ты просто doing Gwydion things и вот это всё. А тут - счастье быть нужным, ну горы же свернёшь, когда смотрят ТАК
И как Гвидион - Улсен без всяких окольных путей прямо явился к капитану и вызвал того на поединок: дескать, выходи, подлый трус, я пришёл от лица мастера Эдраха, и ты сейчас передо мной за свою подлость ответишь. "Енот был удивлён не меньше: в его норе сидел Олег"(с), сиречь балорский корсар немало офигел не столько от того, что у Эдраха появился защитник, сколько от того, что вот ЭТО Благое вообще завелось на Неблагой территории. Но посмеялся - дескать, неужто этот подлец жив ещё. На сей риторический вопрос ему даже ответили, что-де ты не стоишь того, чтобы о нём знать, - и заодно Улсен, услышав это, убедился, что капитан действительно причастен не только к побоям, но и про кольцо как минимум знал. А то ведь с этими Неблагими ни в чём нельзя быть уверенным: а ну как подарочек кто-то прислал от чужого имени, чтоб и капитана подставить заодно...
Лирическое отступление: ещё одно моё guilty pleasure помимо многих прочих, здесь реализуемых, - это то, как красиво в историях играют дайсы. Разумеется, нет нужды заё...прописывать чарники и просчитывать каждый чих, - но порой можно и нужно отдаться во власть рандома. Для Улсена и пиратского капитана (которому мы так и имени и не дали, но внешне он в моей голове неуловимо напоминает Дракуля Михоука)) я взял два дайса d6 - чёрный и белый. И на победу белый лёг шестёркой, а чёрный - тройкой. А на то, насколько Улсен огрёб (по разнице значений), - ровно наоборот: чёрный - шестёркой, а белый - тройкой. То есть огрёб на троечку - не ужас-ужас, но ощутимо. Похоже, рыцарь был достаточно замотивирован, чтобы в своей гвидионской ярости не останавливаться до тех пор, пока противник не перестал стоять на ногах, - но помнил, что обещал Эдраху не убивать, и не убил. Только пригрозил капитану, что если ещё хоть раз тот будет угрожать Эдраху, лично или чужими руками, - то милосердия больше не дождётся. И ушёл на своих двоих (эта птичка держится в воздухе на силе собственной ярости, да-да)), но вернулся к Эдраху весь в своей и чужой кровище и довольный.
"Скажи, у меня кровь идёт?.. - А кровь тебе идёт!"(с) - В общем, привлекает этого балоринга кровь

Явление победителя было встречено с восторгом.
Эдрах подошёл к рыцарю, отвёл с лица прядь, успевшую кровью пропитаться, и смотрел так долго, завороженно, - как на нечто прекрасное. Чувствовалось, что различает, где чья кровь, - по запаху, что ли?.. Коснулся виска ши Гвидион губами - ощутить это всё: и жар боя, и сладость победы в свою честь, и соль чужой боли.
- Спасибо, - сказал одними губами.
Улсен просто замер от прикосновения, боясь спугнуть, - как большой цепной пёс, которого впервые погладили. Утонул в этом восхищённом взгляде, - да быть того не может, чтобы смотрели так, почти как на произведение искусства... И, казалось, на мгновение этого почти-поцелуя - даже дышать позабыл.
- Он больше не посмеет навредить тебе, я уверен, - сообщил Улсен севшим голосом, как только обрёл дар речи. - И никто, пока я жив...
Но вовремя прикусил язык, пока не наобещал слишком многого.
- ...Никому не творить такие подлости безнаказанно.
- Ты так красив... когда побеждаешь... - произнёс Эдрах. Взял его за руку и провёл к огню. Помог снять промокшую от крови одежду, промыть и обработать раны... Поднёс чашу с Вересковым бальзамом.
И разве что не напевал от удовольствия, пока делал это.
Гвидион совершенно растаял, и сам смотрел неверяще-восхищённо, - и позволил бы Эдраху, похоже, что угодно: хоть верёвки из него вить и косы из них плести. И принял помощь с благодарностью, хотя заметно было, что привык сам справляться и может довольно ловко и споро, игнорируя боль, и рубаху снять, и рану перевязать.
- Если рыцарь красив в сражении, то мастер красив, когда творит... а значит - красив всегда. Так, что все победы захочешь вложить в его руки... - Улсен чуть улыбнулся, но говорил искренне и серьёзно.
Ювелир кивнул, услышав, что именно сказал ему рыцарь. Но осознал ли? И как понял?.. Как знать.
И, конечно, Эдрах захотел историй о ходе боя, - а Улсен, пусть и не был таким хорошим рассказчиком, как Кэйя, о поединке охотно поведал, не приукрашивая и отдавая должное мастерству и оружию противника, хотя явно не уважая его как личность. И понял, поскольку уже наблюдал за его работой, что мастер вдохновился - и явно создаст новое Сокровище.
Ювелир кивнул, услышав, что именно сказал ему рыцарь. Но осознал ли? И как понял?.. Как знать.

Позаботившись о ранах Улсена и с удовольствием послушав его истории, Эдрах принёс ему вина и снеди - уж какая была (а стараниями Улсена в этом жилище еда была теперь вполне сносной). А потом - нет, не показалось: сел с ним рядом, посмотрел в очаг. Глотнул горячительного сам. Провёл пальцами по вороту своей рубашки, ослабляя верёвки, - и ткань соскользнула на пол.
На теле у него была странная вязь символов, какие-то знаки и химеры, - и множество старых шрамов, а свежий - всего один, и тот уже заживал.
И сказал:
- Вижу, как смотрел ты на меня. Ты имеешь право на что пожелаешь, раз сразил того, кому я прежде... с кем я был прежде.
Улсен смотрел - конечно, любуясь, но без жадности обладать; скорее - целуя взглядом. И от слов Эдраха в этом взгляде вспыхнула только боль, - а скрывать то, что чувствует, Гвидион никогда не умел.
- Не могу я такого права ни принять, ни уступить никому... - покачал головой рыцарь. - Не может быть платой то, что бесценно. Лучшая для меня благодарность - то, что ты жив, и другой не нужно. А желаю я, чтобы тебе было хорошо, - а потому буду с тобой, только если ты сам того пожелаешь.
И бережно взял ладонь Эдраха в свою - не удерживая, не сжимая, как самое хрупкое сокровище.
- Не пойми меня неверно, Эдрах, - ты - желанен!.. Но неволить тебя не стану, хоть бы и сам попросишь о том.
И тогда этот ши, улыбнувшись - и, должно быть, впервые расслышав Улсена до конца, - подобрал свою рубашку и... оделся. Сел к нему почти вплотную. И, казалось, какой-то узелок в его душе распустился в этот миг.
Он воодушевлённо рассказывал Улсену что-то из своих приключений, - а потом, устав, положил ему голову на колени. Улсен же был всецело счастлив видеть Эдраха таким - и с интересом его слушал, где-то спрашивал, и сам припомнил занятные байки. А если плечом к плечу или рукой к руке случайно прикасался - то без всякого подтекста. И когда Эдрах так и начал потихоньку дремать - прошептал, чтобы не потревожить:
- Вот и желание моё сбылось: ты улыбаешься...

Простыня вторая, про недоразумения и их последствияНекоторое время спустя Улсен всё же засобирался доложить о себе при дворе, обещая при первой же возможности вернуться. Установленный Меруайз срок истёк как раз вскоре после поединка с капитаном - а Улсен ещё и задержался чутка под предлогом заживления ран. Уезжать ему не хотелось, но и нарушить слово, данное сюзерену, он тоже не мог, - потому и говорил: "Было мне велено вернуться, как только завершатся мои обязательства, - а утверждать, что меня держит здесь долг, будет неправдой, и прежде было".

С того момента, как день отъезда был назначен, Эдрах перестал находить себе места. То он просиживал часы за рабочим столом, стремясь успеть создать новое Сокровище к отъезду Улсена, - то, наоборот, метался по логову, пиная заготовки, ершистый и всем недовольный, восклицая: когда, дескать, ты уже уедешь!
Но в гнездо сокола он пустил - негоже раненому на полу валяться. И так и спал у него на плече, - а иногда, отвернувшись, прятал лицо в ладони...
Когда же день пришёл - балоринг вручил ши Гвидион подвеску в подарок. Птица-сокол, держащая в лапе алый плод, подобный кровоточащему сердцу.
- Она защитит тебя в пути и подвигах: знаю - такие, как вы, часто находите себе... подвиги на пути! Трижды примет на себя смертельный удар, а на четвёртый - сердце разрушится, и птица будет свободна. Вот и будут у тебя четыре щита! Должно хватить!
Улсен бережно прикоснулся к держащим подвеску ладоням, взял подарок с такими восхищением и благодарностью, что и не выразить.
- Спасибо тебе, мастер! Это самый дорогой дар: ведь если ты хочешь, чтобы я был жив и вернулся, - это будет беречь меня надёжней любого щита. Не скучай, отдохни от меня, и знай: ещё порога не переступив, я уже стремлюсь обратно!..
Эдрах посмотрел на Улсена глазищами огромными, потянулся к нему, но так и не осмелился поцеловать на прощание. Оттого развернулся резко - и, наскоро махнув рукой, скрылся в доме.
А Улсен и сам подался ему навстречу - но ловить не стал, только улыбнулся вслед. И, ещё пару мгновений поглядев на внешний облик дома, казавшегося когда-то таким бесприютным и мрачным, - поспешил в путь.

Как вы понимаете, подарок Эдраха - такая отсылка-арка к дару Кэйи, который, хоть и не был поначалу заявлен как дар любви, по сути уже таковым являлся. И Улсену даже к знакомым знатокам артефактов не нужно было ходить, чтобы задним чутьём заподозрить: эту вещь стоит беречь и под смертельные удары стараться не подставляться вовсе (...да-да, по возможности избегайте умирать, 0 из 10)), а уж четвёртого такого удара не допускать ни за что.
Тем временем сюзерен - а точнее, сюзеренша - не отпустила Улсена после доклада сразу обратно, как он надеялся, а услала на подвиги - далеко-далеко от портового города. Ага, вернулся из отпуска - а там ворох задач, пятилетка по подвигам на выполнена, давай отрабатывай вассальную клятву А то что это за безобразие - только рыцари Айлил драконов шинкуют, а вон тот замок ещё от гнёта огров не освобождён. И Улсен, конечно, старался передать Эдраху весточку, - но нашёлся при дворе "анонимный доброжелатель", который решил из самых Благих побуждений избавить рыцаря от "порочной связи" - и стал втихую их письма перехватывать. Не все, иначе это вызвало бы подозрения, - а по одному пропустил, и довольно. А вырваться Улсен долгое время не мог, так как был занят теми самыми ограми по самые кончики острых ушей.
И однажды наш Гвидион проезжал через другое королевство - и увидел на улице, со спины, страстно целующуюся у фонтана пару: какой-то рыцарь и... его рыжий. Присмотрелся (благо занятые друг другом ши его не замечали вовсе) - ошибки быть не могло! (Листья тополя падают с ясеня!)) А это были Кэйя и Таверзин Окликать их и мешать - Улсен, разумеется, не стал, а поехал дальше мимо; но подумал с горечью о том, что, быть может, оттого Эдрах и не отвечает на письма, - и что в прежнем доме, глядишь, и не найдёшь уже никого. А по окончании подвига Улсен заехал, как и обещал, в портовый город, - и не застал Эдраха дома: тот уже удрал на приключения. Ничего не оставалось, кроме как возвращаться назад ко двору.

А там и Эдрах доприключался до того, что его занесло в те же владения - где он и попался. А на чём - так Неблагое дело нехитрое: может, на какое охраняемое самоцветное месторождение кощунственно лапку наложил И кто-то его спалил, особые приметы запомнил, - и когда он уже и не ждал, пришла по его душу пара дюжих троллей с волшебными путами и сцапала (если вам мерещится пародия на одних там даочжанов, то вам не мерещится)). Дескать, пойдёшь с нами, сука-ювелир Королева разберётся, что с тобой делать.
Поскольку у меня с фантазией плохо, а с пасхалками хорошо, - то королеву звали Изабо. А двор её был преимущественно гвидионский и Благой до скрежета зубовного. Притащили Эдраха как раз к большому белому совету, на котором все накопившиеся дела разбирались. И пришлось ему дожидаться, пока королева рассудит своих придворных с жалобами да спорами в духе "пак сварил троллю суп, когда тому стало дурно, или троллю стало дурно после того, как пак сварил ему суп", - всё очень долго и занудно И пока до балоринга очередь не дошла - Улсен, стоявший в числе других рыцарей по правую руку от королевы, весьма рассеянно реагировал на её обращения за "мнением присяжных", и на Эдраха поглядывал с душераздирающим видом "ну почему именно ты, я тебя так ещё и не смог забыть - и вот опять".
Эдрах поначалу перепугался - кто знает, что при этом дворе принято? - хотя свою охрану подкупить попытался (безуспешно). "Может, в пухе с перьями изваляют и смеяться начнут?!.. А может, на рудники сошлют, - и как вообще бежать оттуда? А можно вообще руки или головы лишиться! Обидно..." - думал он. А увидев Улсена в толпе - обрадовался было, аж просиял... Но сник, вспомнив, что и писем от него не было, и вернуться рыцарь так и не вернулся же. А что если именно Улсен его узнал и указал на то страже? - Нет, не может быть такого...
"Червячок сомнения превратился в шайхулуда истерики"(с)эпически гениальная формулировка Саюри, я её запомнил И Эдрах решил сбежать, не дожидаясь конца мероприятия. В волшебных путах не выйдет пользоваться Искусствами, да и оружием не помашешь, - но ускользнуть и весело побегать в толпе по всему дворцу, наводя суету, ничто не помешает. Ловила вся королевская рать, включая рыцарей, - также без применения дальнобойного оружия и чар, дабы не задеть друг друга, остальных гостей и пышное убранство дворца. Но - шторы всё равно обрываются, подсвечники падают, тролли сталкиваются лбами и путаются в коврах Так Эдрах и носился в поисках выхода, пока его не оглушили - но привели в чувство прежде, чем он предстал перед очень разгневанной королевой. Её казначеи будут до конца сезона опись убытков составлять

Вид ши Балор имел жалкий и смешной - как кот в реке. Страх свой скрывал - однако же приготовился страстно болтать в свою защиту, как только слово дадут. Ведь всем известно, что "чистому искусству на мораль плевать"(с), и вы-де оскорбляете саму Грёзу тем, что бедной киске не даёте красть сосиски ставите барьеры между художником и его творчеством, вот!
Ну а королева, сперва поинтересовавшись у пленника, как его звать, откуда он и зачем явился (и даже некоторое время выслушав про творчество)), - согласно протоколу, спросила мнения своих советников, избавиться ли от этого Неблагого пришельца, чтоб другим неповадно было, или в темницу бросить на общественно полезные работы и перевоспитание.
Тогда Улсен и взял слово - и напомнил о том, что согласно закону, самой королевой некогда принятому, всякий её приближённый может поручиться за обвиняемого и отменить тем самым его приговор. А после волны одинаковых смешков из зала - дескать, кто же здесь за Неблагого чужака поручится! - добавил, что сам ручается головой за этого ши.
Тишина, звуки сверчков и ах#я.
А тот "доброжелатель", что перехватывал письма, - выпалил что-то в духе "балоринг его околдовал, я точно знаю, Улсен сам в его логово прийти обещался!"..
...А ты-то откуда знаешь, вежливо удивился Улсен.
Но его быстренько проверили, чар на нём не обнаружили, - вот только королева всё ещё была взвинчена и раздосадована(тм). И провозгласила леди Изабо, что ноги этого проклятого ренегата(тм) ювелира больше не будет в её королевстве - а Улсен сопроводит его до границы, и если не уследит, то не сносить самому рыцарю головы.
На том Эдраха и подтолкнули к его поручителю, а Улсен поспешил забрать его под крыло и увести из замка.

Эдрах "доброжелателя" тоже запомнил: бросил на него ой какой недобрый взгляд, поспешив за своим рыцарем.
И так за ним тенью и шёл, куда бы Улсен ни отвел его...
- Ты помог мне, - сказал он, когда они оставили замок. - Спасибо... я думал, ты гневаешься на меня...
А в душе у него бушевала та ещё буря.
Волшебные путы Улсен снял с него сразу за порогом зала - да так и оставил их лежать там на ковре; а остановился, услышав благодарность, - во дворе между замком и конюшней.
- За что же мне гневаться на тебя?.. - спросил рыцарь удивлённо. Говорил он сдержанно, но с каким-то надломом, словно усилием воли запрещая себе радоваться встрече. - Если ты счастлив, то я за тебя рад... И рад видеть тебя, хотя едва ли ты хотел бы быть здесь... - и улыбнулся горько, а взгляда всё же отвести не мог, пока не пришлось седлать коней.
Эдрах заметил эту горечь - неужели он стал её причиной?
Непонимание мешалось с отчаянным желанием обнять, страхом, что оттолкнёт, непониманием.
- Почему... ты не приехал? - спросил он, когда рядом уже не было любопытных чужих ушей. Ни к чему портить жизнь сиятельному рыцарю Гвидион ещё больше. - Хотя, глупый вопрос. На что я рассчитывал?.. Здесь всё такое величественное, достойное, - зачем было возвращаться в жалкую нору?! Правильно сделал...
Лошадь, предоставленная Эдраху, фыркнула: что-то мокрое капнуло ей на шею.
- Я... приезжал, - возразил Улсен с ещё более глубоким удивлением, уже не зная, что и думать. - Я писал, что заеду, но не застал тебя дома. То, что ты называешь норой, было мне дороже самых блистательных чертогов!.. Но я почти и не чаял встретить тебя там... Прости, я увидел случайно... - и рыцарь замолчал, справляясь с горьким комом в горле.
Ши Балор посмотрел на него, на коня, на лес. Помотал головой.
- Ты написал лишь раз, - проговорил он, - один-единственный! Что добрался, что тебя ждут подвиги... что вернёшься...
Какое-то время понадобилось и Эдраху, чтобы справиться с собою.
- Что ты увидел? Я уехал лишь недавно! И вообще, - он фыркнул, вытирая лицо, и распрямился. - Я... Я, на самом деле, знал, что ты не приедешь! Можешь ничего не говорить! Надо было мне не писать тебе, развлекая, поди, весь ваш двор своими потугами в эпистолярный жанр!
Гвидион даже проверять не стал, говорит ли Эдрах правду: не врут таким голосом, с таким лицом...
- Я писал тебе много раз... Но получил только одно письмо, я не вру тебе!.. О Дан... - Улсен закрыл лицо руками. - Мне стоило догадаться, что кто-то может вмешаться! Хотя, клянусь, я не говорил о тебе, - но не потому, будто мог бы тебя стыдиться, а чтобы не навлечь на тебя беду!..
Его голос всё-таки дрогнул - и от боли, и от надежды, - но если с письмами произошла ошибка, то не мог же он обознаться?..
- Я видел тебя... с черноволосым рыцарем. Случайно. - Улсен постарался, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее: не хотелось, чтобы Эдрах чувствовал себя виноватым. - Оттого и думал, что у тебя... уже другая жизнь. И мои письма... и я сам - разве не помешал бы тебе?..
Он не раз размышлял о том, что от Неблагого ши ожидать верности было бы глупо. Что он был бы не против, если бы у Эдраха был кто-то ещё, кто ценил бы его и берёг, кроме него. Но - если бы сам Улсен тоже - был...
- А... это... ой! - казалось, Эдрах стушевался, и догнал рыцарского коня. Пустил своего совсем рядом - только рукой руки коснуться.
Он и коснулся, совершенно не случайно.
Улсен выглядел таким трогательным и искренним сейчас, - неужели, неужели здесь случилась придворная интрига? Почему бы и нет...
- Это... не то, что ты думаешь... - вот теперь Эдрах улыбнулся, чуть смущённо. - Либо это был я, творящий интригу, либо мой брат... не знаю уж, что именно ты видел! Да-да, меня есть брат-близнец, я познакомлю тебя с ним никогда!.. Мда, звучит как попытка выкрутиться, - но, к счастью, Дан одарила вас способностью слышать правду.
От прикосновения, от первых же слов Эдраха - Улсен поднял на него взгляд, в котором отчаянная надежда сменялась таким же пронзительным счастьем. И улыбнулся в ответ, бережно поймав ладонью ладонь, и не спеша отпускать.
- Я верю тебе, конечно, верю, даже если бы эту способность у меня отняли!.. И можешь не бояться знакомить меня с братом: ты один такой, ты... - и когда уже не нужно сдерживать радость, на неё вдруг не хватает ни слов, ни воздуха в лёгких. - О Дан, как я скучал по тебе!.. Вот что: я обещал проводить тебя, но не обещал не задерживаться в пути. Я знаю, где можно свернуть с дороги. Я слишком долго мечтал тебя обнять...
Эдраху было немного страшно - неужели придётся скоро расстаться, только встретившись, только объяснившись? Но сейчас он отринул тревоги - не омрачать ими чудесный миг.
- Веди же, и я последую за тобою, - сказал он, направляя коня следом.

Улсен свернул на едва заметную тропу - деревья расступились, затем снова сомкнулись, и тропа вывела на небольшую поляну с заросшим лесным озерцом, в котором виднелся давно забытый и заброшенный, но вполне живописно разрушающийся грот. С дороги этого тихого места видно не было - и не догадаться, если не знать.
Рыцарь спешился - и, едва Эдрах спрыгнул с коня, заключил его в объятия. Привлёк к себе бережно - а прижал к себе так крепко, словно мог поверить в то, что это наяву, лишь своим сердцем услышав его сердце.
- Эдрах... свет мой... - и отпустил через долгие мгновения, понимая, что уже не в силах насмотреться. - Я не хочу снова покидать тебя!..
Эрах замер в его руках, как уличный котёнок, пригревшийся за пазухой. Потом потёрся щекой, улыбнулся...
- Так и не покидай? Попроси обратно свою присягу, живи со мною? Или... - подумав долее одного мгновения, балоринг предложил новый план:
- Или, если хочешь, я уйду, а вскоре при вашем дворе ты встретишь совсем другую ши... и с другим именем? Ну... это же Эдраха-Балоринга отсюда выставили, а не кого-то ещё... - он чуть не мурлыкал, прижимаясь всё крепче. Не заметить его огня и желания было уже невозможно...
Улсен не отстранялся - и сам не замечал, как ласково проводит ладонями по спине, по рыжим волосам, как прикасается губами к огненным прядям.
- Я не хочу - и не смогу - притворяться и врать, - покачал он головой. - И скрывать тебя не хочу. Я хочу с гордостью говорить о том, кому посвящаю свои подвиги!.. Просить Изабо освободить меня от Клятвы... Ещё недавно мне бы казалось, что это значит лишиться столь многого! Почти всего... А теперь - я обретаю много больше, и эта потеря - такая мелочь...
И виска Эдраха коснулась улыбка - искренняя, уверенная:
- ...Все сокровища мира не стоят взмаха твоих ресниц.
А затем - слова уже не были нужны: Улсен целовал и эти ресницы, и веснушки на скулах, и губы. Со всей пылкой нежностью, так долго ждавшей этого часа.
А Эдрах отвечал рыцарю со всей своей огненной страстью, чуть не дрожа в его руках, - и тянулся к его лицу, целуя нежно и отчаянно.
- Как пожелаешь. Я так скучал... - и еле слышно выдохнул: - Любовь моя... будь со мною!
- Я с тобой, моё сердце, дыхание моё... - шептал Улсен горячим губам, от которых оторваться было невозможно, шептал, целуя шею и ключицы. - Я люблю тебя, и я твой, только твой - душой и телом, каждым помыслом и деянием - твой!..
...С тех пор, как Улсен в прежний раз видел Эдраха, узор татуировок изменился. Химеры щурились от довольства, подставляя под его горячие ладони свои нарисованные головы.
Шрамов стало заметно больше...
И каждый шрам был поцелован с нежностью, по мере того, как рыцарь без спешки избавил Эдраха от одежд - оглаживая и лаская широкими, жёсткими от битв, но чуткими ладонями, словно смывая с тела всю усталость и все тревоги. Любуясь каждой чертой. И даря, и впитывая тепло, становящееся общим жаром.
Ши Балор был со своим возлюбленным - всей душой, сердцем, всем собою.
Эдрах в любви - в нежной её грани - смеётся и болтает, шепчет всякие глупости...
А Улсен пока не спрашивал его о том, что было без него, откуда прибавилось шрамов, - только целовал, ласкал, обещая, что больше не оставит, что от всякой боли хотел бы укрыть. И щедро дарил всего себя - с нежностью и страстью, бережной силой и бесконечным доверием.

...Затемнение. Дальше, я уверен, эти двое и без нас справились

Простыня третья, в которой мы всё уронили про гос.переворот и его последствияНо Изабо, разумеется, не отпустила своего рыцаря просто так, когда он вернулся и преклонил колено с просьбой освободить его от Клятвы. Всё ж таки досадно терять верного вассала, - и после чего! - После того, как тот заступился за преступника. И она объявила Улсена предателем, сговорившимся с Неблагим Двором. А хоть тот и не соврал, сказав, что его ничем не подкупали и что он не замышляет против неё ничего дурного, - отрицать, что не пойдёт против своего мастера-балоринга, он не стал. Так пришлось Улсену просить права поединка - и драться со всеми остальными рыцарями Изабо поочерёдно.
Улсен выиграл в трёх боях, но в четвёртом проиграл - не столько потому, что был уже изранен и утомлён, сколько потому, что это был бой с тем самым "доброжелателем", который некстати сказал ему что-то под руку про Эдраха. (Его мы тоже обделили именем, - но думается мне теперь, что это вполне мог быть сэр Мистлрой ап Гвидион, чья гибель увековечена в моей личной-мастерской хронологии Войны Соответствия, и который после Воссоединения тоже очень любил причинять добро так, что с таким доброжелателем никаких врагов не надо.) От Клятвы Изабо Улсена уже освободила: как-никак вассально-сюзеренская Клятва обоюдна и также помешала бы ей пойти против него, - но раз он теперь преступник и не смог в бою доказать свою невиновность перед Грёзой, его бросили в темницу. "В тюрьме есть тоже лазарет, я там валялся"(с), а потом - те самые "общественно полезные работы и перевоспитание". Второй пункт выражался, помимо прочего, в том, что Изабо периодически захаживала к Улсену и уговаривала отречься от балоринга и вернуться к присяге - но он всякий раз отказывался. И пытался бежать, но безуспешно.

До Эдраха меж тем дошли вести о том, что Улсен проиграл, возможно мёртв (кто-то из королевских подданных мог видеть смертельный удар и не видеть, что было дальше, - но у Эдраха-то были основания надеяться, что это не так). И он сговорился с другой королевой, соседкой Изабо, о том, что она обеспечит его средствами для внедрения, а он в нужный момент откроет ворота её войскам. И вот Эдрах пробрался ко двору Изабо, как давеча Улсену предлагал, под личиной другой феи. Королева с ближайшими советниками не воспринимала его всерьёз, а Улсену он не палился, дабы тот со своей честностью всё не попортил. И, предполагая, что Улсен не захочет оставаться с тем, кто разрушит его дом, - параллельно Эдрах воплощал второе дно своего плана: подстраивал переворот, сиречь показывал знати и подданным несостоятельность королевы, дабы они в нужный момент перешли на сторону Улсена и обратились к нему за помощью. Нашёптывал рыцарям, которые прежде были дружны с Улсеном, что без него и подвиги не те, а с ним всё было лучше, и что обошлись с ним дурно. Сеял сомнения среди простолюдинов, что их королева не очень-то справедлива. Убеждал придворного, к которому всеми способами втирался в доверие, что "родина опасносте!"(тм), враги не дремлют, а королева не справится - да ещё и, когда каждый меч на счету, держит в темнице своего лучшего воина.
И, наконец, начался штурм. Эдрах держал руку на пульсе, то есть на внешних воротах. Увидав под стенами замка войско соседки, часть рыцарей перевернула круглый стол, под шумок отбила ключи у кого надо, ворвалась в темницу и освободила Улсена: дескать, веди нас, за тобой пойдём, и с тобой победим врагов. Улсен несколько... удивился, но повёл. И успел увидеть, кто открывает ворота изнутри, - но тут же в ворота хлынуло вражеское войско, и Улсен в Белой ярости принялся прорубаться сквозь него к предателю. Остальные воины шли за Улсеном, держась у него за спиной, чтобы он ненароком не зашиб и их тоже, - а Эдрах, понимая, что в таком состоянии Улсен его не узнает и не пощадит, благоразумно отступил в тыл своих союзников. В результате общими усилиями защитников замка - и вдохновляющим примером Улсена - нападающие были разгромлены и отброшены.
Канон говорит нам, что гвидионский берсерк-мод заканчивается, только если ши вывести из строя (Incapacitated), что для сторителлинга суть формулировка довольно расплывчатая. Так что считаем, что когда захватчиков оттеснили от замка и разгневанный Улсен настиг свою цель - на Эдраха тушка сокола вывалилась уже изрядно раненой и с постепенно улетучивающейся яростью, но за топор ещё держалась, рыча, что живой не дастся, а сперва убьёт предателя. И у него на глазах Улсен сорвал с шеи подвеску с птицей, приготовившись к последнему бою, - потому что любовь сильнее даже Белого Пламени, а три "кошачьих жизни" из четырёх были уже истрачены (видится мне, что один удар Сокровище приняло на себя в проигранном "доброжелателю" судебном поединке, ещё один - при попытке побега из темницы, и третий - вот прямо сейчас, в сражении).
Эдрах при виде такого дико перепугался и проорал что-то в духе "Что же ты творишь, воин, из ума выжил?! Надевай обратно, немедленно! Бой кругом! То есть, э... Надень и веди свои войска в бой, эээ... к победе, коли, э... осмелишься, эм... да! А, эм... ко мне в другой раз приходи! Пока ты в таком непотребном для поединка виде, я, эм... не буду с тобой биться, вот!". По этому испугу Улсен и догадался, кто перед ним, - а вдобавок к этому озарению заметил по мере приближения знакомую манеру этого ши двигаться в бою, будто в танце. Но перед вражеским войском нельзя палить, что они заодно, да и перед своим тоже!.. Потому топор Улсен тоже выронил и громко сказал во всеуслышанье: дескать, ловлю тебя на слове, предатель, и как оправлюсь от ран, будем биться один на один. И начал отъезжать, уже собираясь шепнуть Эдраху, как только тот склонится над ним: "Скажи, что если нападут на тебя - меня убьёшь! Ты врать умеешь! Но умирать не смей!"..

...Но в этот момент в рыцаря прилетела стрела - прощальный подарок от отступающих воинов соседки. Им ведь логично от него избавиться, чтобы собраться с силами да во второй раз на штурм сбегать, - к тому же и видят они то, что видят: что этот сокол бешеный вылетел на их ценного союзника, и хотя уже выронил оружие - кто ж его знает, не задушит ли сейчас голыми руками. И Улсен упал замертво - а Эдрах застегнул на своём Гвидионе артефакт и отъехал следом.
Затем, едва на нём защёлкнулась подвеска, Улсен открыл глаза, увидел знакомую картину "Приплыли" и раскалывающееся сердце артефакта - и буквально удержал его в ладонях, не позволяя ему разбиться, а соколу улететь. У нас тут сила любви и сила воли - так что артефакт послушался, и птица осталась на месте, обнимать крыльями обескровленное сердце. (А в этот момент один Марк снова пожалел, что не умеет рисовать, - но, может, ещё попробует изобразить "Сокровище до" и "Сокровище после".) Мне чертовски нравится идея, что последний удар был разделен пополам.
А Улсен после этого снова начал отъезжать, но и сам успел обнять Эдраха - и своим подбежавшим друзьям сказать, чтоб их не разлучали: мол, либо спасайте вместе, либо дайте вместе умереть. Ну, и отключился на этом. А рыцари почесали репы, глядя на двоих полумёртвых-полуживых, кто-то попытался разжать руки Улсена, но не преуспел... Так и понесли обоих - Вересковым Бальзамом заливать.
После лечения Улсен очнулся - а Эдрах остался в эдаком анабиозе. Рыцари и простые воины, придворные и мирные простолюдины припомнили Улсену его славные деяния при обороне замка и предложили ему, как спасителю королевства, ими править. На что тот ответил, что-де "И этот замок, и королевский престол по праву принадлежат Изабо, а я надеюсь, что, защищая их, искупил свою вину перед ней и заслужил свободу, - так что просто отъе$#тесь от нас двоих уже дайте нам уйти, и никогда нас более не увидите". (В сторону говоря, Изабо вовсе не была плохой правительницей и доблестно проявила себя в бою с захватчиками. Она не была так глупа и мстительна, чтобы чинить препятствия переметнувшимся к Улсену воинам, отвлекаясь от организации обороны замка, коль скоро они были с ней на одной стороне. Вероятно, также была ранена, а после - с достоинством простила и отпустила Улсена и вновь приняла бразды правления. Моя главная задача на сегодня: не шипнуть Изабо и Меруайз, которые даже не встречались!))
Улсен бережно унёс Эдраха из замка на руках.
Тишина, звуки сверчков, - а звуков недоумения уже нет, потому что все ещё с прошлого раза привыкли, что этот сокол е$@нулся, несите нового.
Так рыцарь и уехал за "окей Грёза балоринг не выходит из спячки что делать"...

...И рецепт он узнал - обращаясь и к знакомым чародеям, и к слуагам, сведущим в древних свитках о самой сути ши Дома Балор.
Глоток живой воды из волшебного источника. Да капля крови из любящего сердца. Да пламя из костра Лугнасада, голыми руками взятое. Всё отыскал, всё собрал воедино.
Эдрах проснулся в его объятиях - когда Улсен отогревал его пальцы дыханием и поцелуями.
И услышал:
- Эдрах... - произнесённое с нежностью, как самое ласковое из всех прозвищ. - Теперь мы можем вернуться домой.

И - скетч от Саюри. Тоже незаконченный, - хотя я всё ещё считаю, что и в незаконченном виде уже ценный. Потому что живёт и дышит, потому что так - было и так - чувствовалось. (Я вот сформулировал наконец, что бывают наброски технические, по которым видны построения художника, - и потом интересно наблюдать, как этот скелет обрастает объёмами и деталями. Хотя и такие наброски уже могут передавать амосферу и динамику, - потому я всегда залипаю на предварительные эскизы Амарта, пока рисунок не будет готов, да и после их сохраняю А это - как набросок с натуры, который ловит момент, и самое главное уже поймано и передано. И в этой спонтанности - его цельность.)
Улсен и его сердце, его рыжий комочек балоринга, его мастер Эдрах. Такие настоящие и пронзительно нежные

(с) Типичный Моррахан

Быть может, накурим ещё что-нибудь. А в тайминге после Воссоединения их пока не видно, - впрочем, не каждая фея дожила до Раскола, и не каждый ши сумел - или захотел - попасть в Аркадию (хотя о том, где мог отсидеться Дом Балор, темнят и сами балоринги, и канон)).

@темы: соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали, рисуют моих персонажей и коммишны

Некоторое время назад я узнал, что соколы - это хищные попугаи (или, если быть занудой, - ближайшие родичи попугаев и воробьинообразных), и даже отдалённо не родичи орлам. Ещё в 2008, кажется, году учёные расшифровали геном и восстановили справедливость, хотя могли бы догадаться и гораздо раньше: только у соколов и попугаев - одинаковый способ линьки, отличный от всех других птиц. Есть и другие сходства (если интересно, я подробнее напишу). А соколы и орлы - пример ковергентной эволюции, когда не родственные организмы, развивающиеся в сходных условиях, становятся схожи внешне и функционально. Таковы же колибри и нектарницы, - но если они никогда не встречались, то орлы и соколы долго водили людей за нос, занимая общую экологическую нишу. В общем, Дом Гвидион заиграл новыми красками...
...И рано или поздно это должно было случиться: у меня завёлся Гвидион
*голосом Матроскина* Эмпатия у Гвидионов есть. У них ума не хватает!(с)
Кат милосердия для персонажногоА всё потому, что благодаря Саюри мои гейсы рушатся один за другим: и гейс "я не играю текстом, иначе работа встанет", - но оказывается, что такой формат, когда вы сами себе мастера, даёт совершенно безграничную свободу в развитии сюжетов; и гейс "я не пложу сущности", - потому что, будем честны, я не пложу неприкаянные сущности, мне их уже хватает. А когда фея кому-то нужна, и у неё появляется история, - то уже не так страшно, что не найдётся игры, чтобы сыграть её вживую: ей и так хорошо.
Так что завёлся Гвидион как воплощение желания найти добрые руки Эдраху-Балорингу (может, многие Балоры и те ещё рептилии, но этот - точно кошак и orange cat energy)). Нечасто меня балуют "свободными" в плане любых общих историй феями - обычно все уже заняты или становятся таковыми прямо на глазах, - так что опции устоять заведомо не было предусмотрено. В качестве кандидатов были Гвиды (для пущего контраста: дети Балора и дети Луга - в чём-то родня, которая никогда не примирится друг с другом несмотря на то, что и те, и другие склонны к безумию, но по-разному, и эти крайности сближаются) или Фиона (как западающие на самое неподходящее). Но второй вариант более предсказуем, а первый красивее
Итак, завёлся и назвался Улсен ап Гвидион (мужик не потому, что мы такие уж заядлые слэшеры, а потому, что отношения с балорингом суть жестокое обращение с женщинами)). Косая сажень в плечах, с боевым топориком, немножко кузнец (может подковать лошадь и подправить что-нибудь сломанное), пшенично-русый (мой любимый цвет, мой любимый размер(тм) роханский типаж)). И теперь я ещё лучше понимаю, почему Гвидион настолько умиляют. Потому что это такое нелепое Благое пернатое Кругом положительное, честное и великодушное, "ну чо ты такой хороший"(тм). Хотя курить тут, пожалуй, начнёшь - хотя бы фигурально, ввиду поправки на эпоху (Берегите ваши кринжометры: ниже - попса привязчивая, я до конца дослушать не смог, но уже первые куплеты дают представление о смысле происходящего.))

Улсен - по сути, мой второй после Химнирра паладильник, хотя они очень разные: оба явственно повидали в жизни всякого, но Химнирра это сделало более циничным и практичным, а Улсена - более мудрым и устойчивым (в том смысле, что не поддаётся на провокации и не гоняется с пушкой за воробьями, а вкладывается только в достойные цели). Оба оказываются в сходных - и совершенно от меня не зависящих в том смысле, что я не подстраивал их нарочно - обстоятельствах, только Химнирр сталкивается с "Неужели этот эльф настолько отчаялся, что готов продать душу за свободу от рабства", а Улсен - с "Неужели этот ши настолько отчаялся, что цепляется за жалкие крупицы, объедки внимания, пусть и негативного". И оба сходятся на том, что "Так не должно быть, я хочу это исправить", - тут-то коготок и увяз, тут-то весь сокол и пропал, чему, впрочем, вполне счастлив (и Химнирр счастлив тоже). И даже оба (как, впрочем, и Клауд в своё время) прошли через "Я не приму близость как благодарность"...
...И это ещё раз подтверждает, насколько в сеттинге C:tD возможно воплотить буквально любые тропы, сюжеты и ситуации, которые меня цепляют. Каждый раз, когда кто-то спрашивает, где можно сыграть [вставить нужное] так, чтобы это было органично и уместно, - я жую себя за хвост, чтобы не говорить "добро пожаловать в фей". Другие в таких случаях советуют китайцев, некоторые поминают Арду, - в целом, любой эпос подойдёт. Но феи в наибольшей степени существуют по эпическим законам, по сути заменяющим им и личное, и социальное, - отчего для них и наиболее естественны и сильные чувства, и великие свершения, и меняющие мир творения, и самопожертвование, и вызов судьбе и смерти.
Заодно подумалось, что в этом сеттинге, где однополые отношения совершенно нормальны, "запретными" по крайней мере в рамках Золотого Века могут оказаться отношения фей Благого и Неблагого Двора (а вот после Воссоединения в качестве "монтекки и капулетти" могут выступить разве что роялисты и коммонеры в Войне Соответствия). И мне было интересно прочувствовать и такой конфликт также. Меня неизменно греет, что как Неблагой Кэйя ни на что не променяет своё Благое солнце, - так и Благой Улсен своё Неблагое счастье не променяет ни на что.
И неизменно радует (в предыдущем посте не поорал - поору в этом), насколько через историю Кэйи и Таверзина красной нитью проходит идея "то, что тебе угрожало, может принести тебе свои плоды как вознаграждение". Это и потомок Белой смерти - эпизод, казалось бы, шуточный, но предвосхищающий последующие повторения, - и дочь Меруайз, и, в конечном счёте, примирение с Эдрахом. А у Эдраха и Улсена - уже совсем другая история, и, как вы наверняка догадываетесь, её я тоже зафиксирую Но чуть позже.

И раз уж я уже помянул фаэрунское, - то некоторое время назад я побрал у Игниса очень славный тест на DnD-персонажа. У меня получился дженази-бард, и мне понравились и эта идея (стихийность+музыка), и картинка к ней (арфы - всегда эстетический оргазм, конечно). Захотелось сохранить и запомнить - как мысль на сыграть однажды, если (но надеюсь, что когда) в моей жизни снова будет DnD.

Интересно было бы посмотреть, что ещё может получиться Делитесь картинками! (Их можно открывать в отдельной вкладке и сохранять ссылку, или конвертировать WebP в jpg любым доступным способом.)

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, прикладное марковедение, лик.без, мечтай, иначе мы пропали, no dungeons, no dragons, just and

У меня вроде как выходной, поэтому я предаюсь феям. А то хочется уже орать о том, что было после, - но сперва надо зафиксировать то, что было до
Обычно я не претворяю в цельные тексты письменные отыгрыши как таковые, не считая "Станции", которая целиком из такого соавторства выросла: это всегда или PWP для радости, или диалог между сюжетными играми, а не самостоятельная история. Но тут - особый случай вдохновенного гона на стыке зарисовок, обсуждения и отыгрыша. И художественные кусочки от Саюри были такими атмосферными и живыми, что захотелось соответствовать такой красоте и сохранить сложившуюся историю, - поэтому свои ответы я тоже переконвертировал во что-то художественное. Где чья часть в этом тексте - местами было бы непросто отмаркировать, но где чьи персонажи - вы знаете Это продолжение истории в Золотом Веке - мастера Таверзина ап Дугал и рыцаря Кэйи ап Айлил.
Да, я всё-таки смирился с тем, что Кэйя владеет Криосом И моё отдельное guilty pleasure - когда драматичную в целом историю можно пересказать шутейками и мемами. А именно:
~ Кэйя и внутренняя бегущая строка "доктор помогите меня все хотят ну ладно Меруайз но этот-то ещё откуда взялся я рыцарь а не психотерапевт я не знаю что с ним делать я даже не знаю что такое психотерапевт!".. Продолжение шутеек, местами спойлерных
~ "Принеси Сильмарилл и руку моей дочери... то есть ЗА руку моей дочери!"(с)
~ Негативный отзыв Дому Балор: понабрали исполнителей на авито!.. А Меруайз впору спрашивать Кэйю, не взял ли он, часом, гейс вписываться за всех рыжих на земле Эрин В следующий раз она будет искать мастера с дополнительными указаниями: "Надёжный, без вредных привычек (тыкать заказчика холодным железом), НЕ рыжий!".
~ Кэйя как адвокот (в жабо)). "Айлил пришёл, Айлил пришёл назад, никто ему не рад, и я сама не рада..."(с) Правда, это будет уже за пределами этой истории.
~ И, конечно, - "Красоту повсюду видит сука ювелир"(с) Люблю эту песню, хожу напеваю теперь 24/7 (осторожно, к вам тоже привяжется)), наизусть уже выучил.

~ А также немножко "Зачем, братец, ты из первого же копытца выпил"...

...И, в целом, все мемы про "Я и мой брат-дебил" обе стороны могут собрать с полным правом

Наша зарисовка туть! TW - немного крови (медицинские манипуляции))....Погодка была подстать ситуации. Дождь в густозастроенном портовом городе, ночное небо затянуто тучами, не видно ни звёзд, ни месяца. Уличные огни почти все погашены - что угодно может произойти здесь, ведь звуки воды с неба и шум морских волн гасят не только пламя - но и крики о помощи.
Впереди показался трактир - или проще назвать это место притоном?
Путник в добротном плаще не спешил идти к такому очагу.
...Таверзин напряжённо ждал на улице. Ну и время выбрал Эдрах-Балоринг для встречи!.. Если бы не давние обязательства, мастер ни за что бы не согласился прийти сюда.
Чуткое ухо ши дёрнулось на звук - но опасность пришла с другой стороны. Как всегда!
Язвительный смех и клинок у горла - Эдрах был быстр!
Таверзин почувствовал смертельный холод железа - и дёрнулся, чудом не порезавшись. Как никогда ши стало досадно, что воитель из него весьма посредственный.
Балоринг рассмеялся, увидев испуг и замешательство феи, - и убрал нож от горла своего визави.
- Ты в своём уме? - возмутился Таверзин. - Ты же этим можешь серьёзно поранить кого-то! Шутки у тебя глупейшие, Эдрах!
- Брось, братец, - хмыкнул ши, до боли похожий на самого мастера - только черты резче и улыбка злая. - Просто ты никчёмный вояка, ни с кем иным этот фокус бы не прошёл так легко!
- Что тебе надо? - мрачно ответил ему Дугал, оглядываясь. - Зачем ты меня сюда позвал?
- О, мне всего-то опять нужна помощь дорогого старшего брата, - выражение лица балоринга, о Дан, было почти невинным в этот миг!
- Что у тебя случилось? - спросил Таверзин, хотя собирался отправить непутёвого родственника к лешему. Но не смог. - Опять задолжал кому-то или проигрался?
- Вроде того, только серьёзнее. Знаешь леди Меруайз?.. А, по глазам вижу, знаешь. Я тут немного... ммм... не преуспел, и теперь, чтобы нам с нею никогда не встретиться, мне очень нужна одна вещь!
- Какая вещь, Эдрах? Когда ты успел поссориться с Меруайз?
Не отвечая на расспросы брата, Эдрах пространно объяснил, что-де нужен ему волшебный перстень с драгоценным камнем, что королева горного владения подарила сэру Кэйе ап Айлил. И он, Эдрах, знает, что слово Таверзина для Кэйи не последнее.
- Ты мог бы просто "одолжить" для меня эту цацку у него - ну или вымолить, когда вы... чем вы там занимаетесь целыми днями, а?
Таверзин покачал головой. С тех пор как в юности Эдрах почти потерял зрение и, как говорили все, из-за брата, он не мог перестать чувствовать себя в ответе за родича. Даже когда стало понятно, что дорога его стремительно катится под уклон, даже когда он предал Дом Дугал, даже когда... Да что сейчас говорить.
Но речи о том, чтобы передать вещь Кэйи - Меруайз, просто не могло идти.
- Я приложу все силы, чтобы защитить тебя от неё, и попрошу о том Кэйю. Но не стану обманывать его и, тем более, что-либо красть! - ответил мастер брату. - Это было бы бесчестно.
- Ах ты наш честный, неподкупный Благой ши, - протянул Эдрах, кажется, готовый сорваться в крик, но... враз словно передумал. - Куда тебе меня защищать? Ты мог бы пригодиться в одном важном деле. Но... Знаешь, в глубине души я и не сомневался, что ты опять струсишь и предашь меня. Как тогда. Потому что так - правильно! Зачем только я решил время потратить на этот разговор? Скучал, возможно? Впрочем, надеяться на тебя было глупо, как всегда. Всего тебе дурного, дорогой братец!

Дождь хлынул с новой силой. Таверзин хотел было что-то сказать, но его собеседник, отвесив издевательский поклон, шагнул во тьму между домами и словно растворился в тенях.
- Ну что же ты... - только и проговорил ши, вглядываясь в тени. Шансов найти кого-то здесь и не было. Но если младший вляпался в неприятности с Меруайз - дело дрянь... Нельзя это так оставить!
Ши попытался зажечь на ладони блуждающий огонёк - чтобы привёл его к брату. Пламя заискрило под дождём - и погасло... в тот миг, когда Таверзин почувствовал обжигающую боль между лопаток, словно его сердце пронзила отравленная игла. И потерял сознание.
Он упал бы прямо в грязь, но другая фея поймала падающее тело.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-моему, - усмехнулся Эдрах, занося тело в какой-то покосившийся сарай. - Твоя одежда и облик мне ещё пригодятся. Как и твой рыцарь...

Через некоторое время стих дождь. Некий ши в добротном плаще с дугальскими гербами вышел в ночь. Дело сделано! Пора возвращаться.
- Ведь Кэйя будет волноваться! - рассмеялся балоринг. Он отсалютовал своему новому отражению - ведь когда ты брат-близнец, чтобы украсть обличье - довольно лишь причесаться и сменить платье.

Кэйя в самом деле начинал волноваться, - и это было первой ошибкой балоринга, ведь так рыцарь Айлил становился вдвое внимательней. Таверзин говорил, что отправляется на встречу, а Кэйя всегда с лёгким сердцем отпускал его по делам Дома. Но какие Благие дела могли твориться в такую глухую ночь?!..
Скрипнула, отворяясь, дверь, - и Кэйя увидал из соседней комнаты, что Таверзин вошёл в свою мастерскую. Вошёл - и замер посреди, будто в раздумьях, не замечая рыцаря, поднявшегося ему навстречу - и не знавшего, что на самом деле чужака поразила увиденная красота. Рукописи в расшитых переплётах, стаканчики для кистей, пучки сушёных трав - всё было на своих местах, - а Эдраху разом хотелось и обладать этим, присвоив, и уничтожить от жуткой обиды. Как это, не я всё здесь создал, а должен, должен был - я!..
Но в тот миг он пересилил своё безумие.
- Таверзин?.. Ты так поздно сегодня, - Кэйя подошёл к нему и едва успел подхватить насквозь вымокший плащ, который ши сбросил с плеч. Обычно Таверзин аккуратно вешал плащ на крючок возле двери... Что-то с ним не так! - Всё в порядке? Не замёрз?
- Всё отлично, не беспокойся! - "Таверзин" одарил его непринуждённой улыбкой.
Медовый запах цветов, запутавшийся в волосах Таверзина, смыло дождём. Теперь они пахли морем - рыбьей чешуёй, водорослями и солью, - этот запах Кэйя с некоторых пор не любил. С сапог мастера успели натечь две грязные лужицы, прежде чем тот снял их и направился к очагу.
- Расскажи лучше, как прошёл твой день, мой рыцарь?..
Кэйя поглядывал на него, заваривая чай с малиной. Не стал бы Таверзин отмалчиваться, если бы что-то случилось: поделился бы с ним, как и Кэйя доверял ему всё. И не спрашивал бы столь настойчиво, и не называл бы его так, как звал лишь в самые пылкие минуты, когда забывал о скромности. Не вёл бы себя в собственном доме - как в незнакомом, нет-нет да оглядываясь по сторонам: уже взял бы полотенце да промокнул волосы, или Кэйю попросил бы передать.
Да и на сердце у рыцаря было неспокойно. Не только ведь для того он подарил сердце Таверзину, чтобы было оно в безопасности, - но и для того, чтобы чуять, когда мастер в беде.
- Да вот чуть не забыл рассказать тебе: видел накануне, что в ложбине уже зацвёл гадючий лук, - ответил ему Кэйя.
- Это же замечательно!
А Таверзин немало бы удивился. Ведь этот цветок появлялся лишь по весне, но никак не осенью...

Но не так сложно было для Кэйи догадаться, что перед ним - не Таверзин, - как усыпить бдительность незваного гостя - и не потерять времени. Подыграть, сделать вид, что поверил, - и незаметно спрятать в рукаве ножик для масла: тоже сойдёт за оружие. И подобраться поближе, совсем близко, - чтобы схватить чужака сзади, поднести лезвие к самому его лицу.
- А теперь скажи мне, кто ты такой и где Таверзин, - предложил Кэйя очень вежливо. - Коли не хочешь лишиться глаза, а если промедлишь - то и двух!
Но тот вырвался, с невиданным для Таверзина проворством, - отшатнулся и прошипел:
- Будешь же мне угрожать - никогда его больше не увидишь!
А что ещё отвечать, какие условия ставить, - Эдрах и не знал. Он пришёл за волшебным перстнем, - но понял, оказавшись здесь, что вовсе не камень был ему нужен, а жизнь. Такая, как у брата, - недоступная ему. Сознавая при том, что вести такую жизнь не сможет...
Кэйя воспользовался его замешательством - попытался сорвать с него личину своим Искусством.
И сам на долю мгновения замер от удивления: не было на пришельце никакой личины!..
Рыцарь знал Таверзина, как никто другой. Каждую черту, каждый мелкий, неосознанный жест, - как мастер поправлял волосы, как закусывал перо... И ожидал он увидеть искусно созданное отражение - но не живую копию.
Таверзин о своём брате ни разу не говорил, - но пусть сам решит его судьбу, только позже. А сейчас - безопасность самого мастера Дугал всего важнее. И - ледяным ремнём гостя приковало к креслу, оставляя руки свободными.
- Родичу Таверзина я не причиню вреда, и даже готов помочь, - произнёс Кэйя, устроив его тем самым со всем удобством. - Но не раньше, чем увижу его самого. Я его всё одно найду, - а ты говори, за чем явился?
Гость упрямо молчал. И не допытываться же силой: это и грязно, и долго; и боли балоринг не боялся - это Кэйя чувствовал. К тому же, когда схлынула ярость, - рыцарь признался себе не без досады, что истинный облик самозванца слишком был похож на Таверзина, чтобы вновь поднять на него руку. И не то чтобы Эдрах не надеялся втайне именно на это!..

- Если сказать тебе нечего, и ты вправду здесь только за тем, чтоб чай пить, - так угощайся, мешать не стану, - предложил Кэйя с холодным смешком. - Но и ты мне не мешай.
И рыцарь устремился было к плащу с гербами Дома Дугал: вдруг подскажет, откуда явился в нём этот ши. И был уже готов искать Таверзина, не жалея глэмора, всеми доступными ему Искусствами и артефактами, - когда Эдрах всё же заговорил.
- Ты хорош, но искать Таверзина будешь долго, и всё равно не найдёшь: колдовство на нём древнее и могучее. Но сейчас ничего ему не грозит, и торопиться некуда. А я его тебе мигом верну - только одно условие моё выполни, и всё будет лучше прежнего! Всё на всё - день да ночь, и снова будете с ним вместе.
- Говори, - Кэйя сложил руки на груди. Похоже, не врал гость, - но зачем только медлил и молчал? Неужто думал, что рыцарь не согласится?.. Плохо же он знал, к кому явился, если не понимал, что за Таверзина Кэйя отдаст любые сокровища.
Кэйя смотрел на него прямо, - а пленник, уже не таясь, скользил и по нему самому, и по убранству дома жадным взглядом расширившихся синих глаз. Словно стараясь впитать и запомнить всё - напоследок. Решаясь на невероятную авантюру...
- Вот, вижу, скоро часы твои ударят полночь, - сказал Эдрах, приняв такой невинный вид, что от сходства его с искренностью Таверзина Кэйе делалось не по себе. - До следующей полуночи всего лишь - поверь - попробуй, я знаю, вы талантливы в этом, - что я - это он. Между нами и разницы почти никакой нет, - не веришь? Правильно не веришь, а попробуй. Говори со мной так, словно его перед собою видишь. Отправляйся, куда вы там завтра собирались поехать, - если собирались. Принеси починить то, что ему отдать собирался... Историю расскажи мне на ночь, какую ему спеть хотел. Справишься?

Кэйя вздохнул. Опустился в кресло напротив.
- Дёшево же ты просишь. Мог бы редкое сокровище пожелать, или голову заклятого врага, или место при королевском дворе... А ложь ничего не стоит. Звоном чужих монет богат не будешь, и не будешь сыт запахом с чужого стола. После только горше станет, и не скажешь мне спасибо за обман, - я уж знаю, о чём говорю. А если ты Таверзину родич - стало быть, и мне не чужой; так почему бы мне не забыть обиду и не говорить с тобой, как с феей, дорогой моему сердцу? Послушать о тебе и на твоё мастерство посмотреть - мне вправду будет интересно. Рассказать тебе свои истории да показать здешние луга и водопад - вправду будет в радость. А где ещё ты от ши Айлил правду встретишь?..
И, говоря, повёл рукой, снимая свои ледяные чары, да подлил чаю в чашку, к которой гость ещё и не притронулся.
Невинность слетела с лица собеседника рыцаря - как не было. Осталась лишь горечь. Слова Кэйи падали в глубину сердца Эдраха - ибо были правдивы. Всё существо его сейчас разделилось надвое. Один голос требовал немедленно заглушить глубокое горе битвой, требовать поединка, напасть внезапно, - да что угодно уже сделать, лишь бы не оставаться с этим невыносимым чувством пустоты... Второй не давал волю первому. Тот, кто пробудил свет, не отвечает за то, что лучи солнца осветили пожарище.
Но когда Кэйя освободил его - Эдрах взглянул на рыцаря так, словно у того вторая голова выросла.
- Неужто никогда твоё доверие не предавали, Кэйя ап Айлил?.. - спросил он с горьким смешком. - Я не разрушать сюда пришёл, но что если бы да? Ты несколькими словами сейчас уничтожил то, что я годами охранял. Даже если найду я фею, что согреет меня-настоящего своим теплом, - сам же и разрушу всё после. Такова моя природа - Дан порождения кошмаров. Что же ты делаешь...
- Меня предавали. Оттого я и отказался поступать с тобой так, как ты просил.
Эдрах говорил спокойно, но внутри него был шторм. Кэйя также старался держаться спокойно, - но... И беспокоясь за Таверзина, и чувствуя чужую боль, и понимая, что раз сам разбередил эту рану, то теперь и в ответе за неё, - ощущал, как привычная ледяная маска идёт трещинами. Но поздно уже было возвращаться туда, откуда начали они оба, - и он продолжал:
- Если бы ты пришёл разрушать, то получил бы отпор. Неужто ты думаешь, что я не слежу за каждым твоим движением, даже ещё не родившимся?.. Моя природа такова, что и с родичами я настороже, и они - со мной. Никто не доверится ши Айлил, - но всё же и таких, как мы, порой кому-то случается полюбить. А ещё моя природа такова, что я верю, что нет ничего невозможного. Значит, и на твою судьбу найдётся тот, кто окажется её сильнее. Но ищи не здесь, - усмехнулся он беззлобно. - А здесь будь гостем, и не только теперь, но и впредь. Думаю, брат твой не будет против.

Эдрах допил чай, осторожно поставил на блюдце чашку. И рассказал, где то укромное местечко, куда он припрятал спящим своего брата - чтобы не добрались до него феи и люди с дурными намерениями до возвращения самого Эдраха.
- Я могу сопроводить тебя туда. И скажи ещё одно... Тебе ведь уже приходилось сражаться с морской ведьмой Меруайз? Страшится ли она холодного железа?
Кэйя, как только выслушал про тайное место, - тут же вскочил на ноги.
- Сейчас же туда и пойдём. А с Меруайз я сражался... но не холодным железом. Что ты не поделил с ней? И всё же - как мне тебя называть?..
Гость - прежде незваный, приглашённый ныне, - ответил, поднимаясь следом за хозяином:
- Меня называют Эдрах-Балоринг. Я ювелир... С подводной королевой я ещё не встречался, однако же, то мне предстоит. Её слуги передали мне заказ: оправить драгоценный камень в ожерелье, в подарок для её дочери. А камень не простой - звёздный. Их в наших краях всего-то пара и найдётся. Условие Меруайз было таково, что камень тот надо было искупать в крови особой жертвы, девы из человечьего рода, что приходится ей роднёй. Каким-то жутким колдовством то дало бы новые силы юной фее, - но этого мне уж не открыли. Жертву привели в мою мастерскую, камень и задаток оставили, и я головой за них отвечал. Вот только я, э... засмотрелся на деву, а та и убежала, незадача! Не буду же я её ловить по лесам да болотам!
Эдрах дёрнул плечом, будто речь шла о сбежавшей кошке, а не человеке. А Кэйя нахмурился, подумав, что едва ли заёмная сила пойдёт дочери впрок, - и едва ли она просила мать именно о таком подарке.
- Я отловил и пустил под нож кэлпи, понадеявшись, что крови благородного создания будет довольно. Но не вышло - изделие разрушилось. В ночь нерождённой луны должен буду я отдать подводной владычице заказ, а иначе головы мне не сносить! И что теперь? Искать камень? Допустим, я знаю, где взять ещё. Искать деву?.. не много ли чести? Лучше приду ко двору Меруайз и сражусь с нею!
Кэйя не суетился, но спешил, собираясь в путь. "И где всё твоё коварство, балоринг, - чтобы взять, да бросить Меруайз вызов в открытую?.." - подумал он, а вслух сказал:
- Рад знакомству. Что ж, камень найти в самом деле несложно, а вот Меруайз сильна, и проще будет с ней договориться, чем сражаться. Ни к чему моей дочери твоя голова вместо подарка!.. Уж подберём для неё получше что-нибудь.
Помнил рыцарь, в какой шкатулке хранил подарок горной королевы, - и мог бы хоть сейчас бросить его в ладони балоринга, словно монетку нищему. За свободу Таверзина ничего не было жаль, и всё казалось мелочью. Но прежде - сам Таверзин должен был вернуться домой в целости.

- Твоей дочери?!.. Твоей и Меруайз?.. Так ты с нею близок?..
Эдрах осознал, как чуть было не вляпался. Неужели, после всех прежних битв, дочь моря таки очаровала рыцаря, и теперь они не чужие друг другу? А он тут про холодное железо...
Кэйя посмеялся тихонько над произведённым эффектом:
- Далёк я от неё, и мне было бы спокойней, если бы вовсе её не стало, - да только дочь не хочется расстраивать. Вот что: камень ты оправишь - тут я не помощник, - а прочее я с ней улажу. Быть может, и без крови обойдётся.
Он хотел было сам прихватить с собой плащ Таверзина: ночью было зябко, - но Эдрах, не решившись при Кэйе надеть его, убрал чужой плащ в котомку. Кэйя одобрил его про себя: быстро учится балоринг, - глядишь, и извиниться перед Таверзином догадается.
И прежде чем выйти из дома и открыть Серебряный путь к тайному убежищу, Эдрах бросил на рыцаря быстрый взгляд:
- Ты полон противоречий, о Кэйя. Без крови решить дело с такой, как она? Кто бы самоволен был на то? Разве что победитель Белой смерти... Только камень тот здесь и спрятан. Думаю, тебе о том ведомо. А сейчас время нам идти.
- Ты прав, балоринг: не без крови. Но хоть без смертей. Резать людей - как-то мелочно, согласись?.. - светским тоном заметил Кэйя, поправляя на ходу перчатки - когда только надеть успел?.. - и застёгивая собственный плащ. - Да и Таверзин не одобрит. А уж о том, что в моём доме, - мне ведомо, не сомневайся!.. Получишь тот камень, коли вернёмся благополучно.
Оговорился ши Айлил, втайне надеясь, что его крови Меруайз не потребует. Но не признался бы в том ни Эдраху, ни себе самому: недостойно избегать своих страхов.
И шагнул через порог бок о бок с Эдрахом - так, что только плащ за спиной взметнулся, когда рыцарь ступил на Серебряный путь, не раздумывая.

А на другом конце пути находился тот самый, шумный и грязный, портовый город - квинтэссенция мечтаний, чаяний и разочарований моряков, рыбаков, торговцев...

Дождь и шторм не утихали - и хорошо!
Двое, никем не замеченные, чуть пропетляв по проулкам, нырнули под кров покосившейся лачуги. Там, в этом жалком пристанище, обитал полусумасшедший дед, что сейчас задремал у почти погасшего очага.
Эдрах повёл бровью, небрежно кинул поленце в костёр - и огонь вспыхнул ярче.
- Благодаря этому ничтожеству никто и не подозревает, что здесь таится, - не без довольства сказал он. - Следуй за мной, ты приглашён.

И шагнул прямо в пламя...
...которое не причинило вреда обоим ши.
По ту сторону оказалась некогда неплохо обставленная, но сейчас разгромленная мастерская. Мастер-балоринг относился к судьбе приговорённых им, не устроивших его работ безо всякого почтения.
По полу были разбросаны драгоценные камни - состояние для городских обитателей, - интересовавшие здешнего хозяина не больше яблочных огрызков.
За занавесью находился альков - там, в гнезде из чьих-то шкур, и спал беспокойным сном ши из Дома Дугал. Рыжие волосы налипли на лоб, и дыхание было беспокойным.
Эдрах взглянул на него с лёгкой тревогой, стараясь скрыть её от Кэйи. Не хватало ещё, чтоб рыцарь заметил проблему...
Понадеявшись, что противоядие сделает своё дело, ши пошарил в укромном уголке, достав откуда-то цветной флакон.
"Какого лешего, Таверзин, - думал он, - ты должен мирно спать, а не доставлять мне этих беспокойств! И что делать, если что-то пойдёт не так..."

Кэйя, безо всякого разрешения от хозяина, прошёл на звук дыхания прямиком к алькову - через самоцветы, впрочем, аккуратно перешагивая. Опустился перед ворохом шкур на колени. И только тогда обернулся на Эдраха (хоть и прежде оставался начеку, в чужом логове не поворачиваясь до конца спиной к его хозяину), понимая, что спит Таверзин не по собственной воле.
Тут Эдраха вновь окатило холодом - пусть в этот раз и без чар.
- Что бы ты ни сделал с ним, сейчас ты это исправишь.

Эдраху стало не по себе от скрытого смысла слов рыцаря Айлил. Ему и самому хотелось бы избежать сложностей, - но, кажется, этого уже не удалось... Теперь надо было понять, насколько плохо дело, - но не при нём же! Не приведи Дан, надумает что-то себе, с мечом кидаться начнёт...
- Прошу, постой за занавесью и дай мне некоторый маневр, - он постарался сгладить ситуацию.
- Я с него больше глаз не спущу, - Кэйя покачал головой. И легко было понять, что с места его теперь не сдвинешь никакой силой. - Мешать тебе не стану, покуда не причиняешь ему вреда. Я взялся тебе помогать и своё слово назад не возьму, - но и ты имей смелость свои уловки не заметать под ковёр, коли хочешь, чтоб были мы заодно. Не медли! И если что-то ему нужно - не молчи!
- Что ж... Я... лишь пытался избавить тебя от лишних переживаний! - Эдраху не льстили укоры от ши Айлил в трусости, но не до того сейчас было обоим, чтобы цепляться к мелочам.
- Неизвестность - хуже, - обронил Кэйя коротко. Спрашивать о том, где у балоринга была голова, когда он использовал эту отраву, и что могло случиться с Таверзином, проведи Эдрах сутки в чужом доме, как собирался, - также было некогда. Как и предаваться переживаниям, о которых Эдрах так заботился. Действовать нужно было быстро, - и догадаться было нетрудно, что Кэйя был готов на всё - не то что исполнять указания балоринга.

Эдрах подошёл к спящему, сбросил с него одеяло.
Как он и боялся, сонный яд разливался по венам от сердца, прорисовывая сеть чёрных дорожек на всём теле Таверзина.
- Ему нужно будет выпить лекарство, слить скверную кровь и принять новую, - ровно сказал ши Балор. Отстегнул чехол с пояса и протянул его Кэйе, а сам принялся точно замерять количество противоядия. В чехле оказались два ножа: один - обсидиановый, невозможно острый. От второго веяло ужасом и смертью. Холодное железо...
- Оба нужно прокалить над моим горном, сможешь это сделать?
- Смогу, - кивнул Кэйя. И всё же спросил, уже направляясь к горну: - Но кровь можно пустить и одним ножом. Для чего тебе холодное железо?
- Его кровь - да, - откликнулся Эдрах, и нехотя пояснил, раскрывая секрет: - но не мою. А она точно исцелит брата. Не стану же я ныне рисковать ещё больше и искать рыжую невинную деву его лет!..
- И то верно. Только от меня - никакого толку: и не рыжий, и не невинный, и не дева...
Холодная ярость в Кэйе понемногу улеглась: Эдрах готов исправлять, что сам же и наломал, - уже хорошо. От беспокойства за Таверзина можно отвлечься шутками, - всё одно беспокойством делу не поможешь. А с оружием рыцарь умел обращаться не только в бою. И сейчас металлические руки сослужили ему хорошую службу: он мог взяться за рукоять ножа из холодного железа, не обжигаясь. Химерический металл, конечно, пострадает, - но Таверзин сможет позже починить механизм. Что до мёртвого холода, пробирающего до сердца, - то несложно и потерпеть: уже не впервой после всех столкновений с кошмарами.
Прокалив оба клинка, Кэйя вернул их мастеру.

Эдраху тем временем пришлось повозиться. Лекарство было отмерено тщательно. Он задумался о ложке, но - поднимать бесчувственное тело в попытке напоить, не пролив ни капли?.. При взгляде на рыцаря ему в голову пришёл вариант получше.
- Нужно, чтоб ни капли не пролилось, - справишься? Или показать, как это делается? - он посмотрел на Кэйю и отвёл взгляд. Шутка получилась горьковатая, но уж как есть.
- Справлюсь, - тот протянул руку за противоядием. Не в третий ли раз он слышал от Эдраха этот вопрос?..
Из-за этого привкуса горечи в словах балоринга (говорят, лекарство должно быть горьким, - и кто стал бы отрицать, что Эдрах также нуждался в исцелении?) - Кэйя и не обиделся на его шутку, и отшучиваться не стал, что-де незачем учить того, кто и сам научить сможет. Не хотелось услышать также и просьбу: "Так научи".
"Напрасно ты в себя не веришь, Эдрах-Балоринг, - подумал он. - Ты красив и создаёшь красивое; ты неглуп, и сердце у тебя не камень. Более чем достаточно всего этого, чтобы иная фея смогла полюбить и тебя. Но буду это не я".
И без лишних слов Кэйя опустошил флакончик, склонился к Таверзину, приподнимая его голову, и перелил снадобье изо рта в рот - аккуратно и бережно, проследив, чтобы в самом деле не упустить ни капли.
А Эдрах прикрыл глаза, справившись с новой обжигающей волной то ли ревности, то ли боли, - ни к кому из фей рядом, и к обеим сразу, и не оттого рождённой, что желал чужого, но потому, что не обладал - подобным...

...Однако, когда он открыл глаза, то был вновь собран и сосредоточен. Приготовил инструменты.
Сел рядом с братом на постель, взяв в ладонь тонкое запястье. Таверзин - художник, не кузнец, редко работает с металлами... это особенно остро ощущалось сейчас.
Биение жизни в нём было тихим, но оно - было.
Обсидиановый нож вскрыл нежную кожу легко.
Кровь, чёрная от ядовитого зелья, полилась прямо на пол, - кажется, балоринг вовсе не озадачивал себя мыслями об этом. Он ждал. А когда пришло время, взял серебряную трубочку, вскрыл своё запястье, зашипев от боли, и ловко соединил их руки. Кровь текла, и дыхание Таверзина становилось ровнее.
Кэйя присел у изголовья, на том же полу, не брезгуя давним отсутствием уборки: внимательно следить за лицом Таверзина, слушать его дыхание, и у Эдраха над душой не стоять. Поглядывал, правда, на балоринга почти с благодарностью, а по мере течения времени и крови - почти с беспокойством. Ни к чему было гадать, жертвовал ли Эдрах своей кровью и силой потому, что не желал потерять брата, или же лишь потому, что так сильно ему была нужна сделка с Кэйей, - но сам рыцарь отнюдь не хотел, чтобы лекарь вышел из строя прежде времени!..
- Понадобится ли тебе укрепляющее зелье? - спросил он, но балоринг только отмахнулся: дескать, всё в порядке.
Но Эдраху отчаянно хотелось спать. Так сильно, так невозможно... да и с братом, кажется, дело шло на лад. Не в силах больше наблюдать мерцание бабочек перед глазами, он провалился в чёрную пустоту, плавно осев на шкуры рядом с Таверзином.

Кэйя среагировал сразу, вскочив на ноги. Только этого и не хватало - ещё одного спасать! Спрашивал же про укрепляющее зелье!..
Осторожно - чтобы не навредить ещё больше, да и трубку не сбить, - он потряс Эдраха за плечи, плеснул себе в ладонь воду из фляги и приложил - уже кусочком льда - к его виску.
- Ну же, очнись, рано ещё спать!..
Таверзин шевельнулся во сне, и ощупью его пальцы скользнули по волосам родича. С каждым мгновением на его лицо возвращался цвет.
А с губ сорвалось:
- Кэйя...
Эдрах же - даже не вздрогнул.
Кэйя тут же встрепенулся на движение и голос, сердце радостно пропустило удар - живой! - и он бережно прикоснулся к ладони Таверзина, откликнулся негромко:
- Я здесь.
Но пока Эдрах продолжает терять кровь, лучше ему не станет. И никаких инструкций не оставил, зараза!.. Придётся справляться самому.
Полоску чистой ткани Кэйя оторвал от рукава собственной рубахи - всему, что вокруг, доверия было мало. Со всей осторожностью, на какую были способны металлические пальцы, созданные Таверзином для тонкой работы, - вынул конец трубки из ранки на запястье Эдраха, и другой - из запястья Таверзина. И перевязал, вложив в повязку по кусочку льда, - тем, что холод помогает остановить кровь, рыцарь и на себе не раз пользовался.
И он вновь окликнул Эдраха по имени, держа в одной руке его ладонь, в другой - ладонь Таверзина:
- Давай, Эдрах, приходи в себя!.. Слышишь ли меня? Дело сделано!

Наконец, усилия рыцаря увенчались успехом!
Эдрах поморщился, встряхнулся, - точь-в-точь как кот, попавший в воду. Хотел было податься назад, заметив, что и Таверзин начинает приходить в себя, - но помедлил, позволив себе задержаться на мгновение. Этого мгновения хватило, чтобы брат его обнял.
- Другое дело, - успел пробормотать Кэйя с явным облегчением, едва пошевелился Эдрах.
И встретился с самым дорогим синим взглядом - который не спутал бы ни с чьим другим.
Таверзин, взглянув на своего рыцаря, не стал пока задавать вопросов. Улыбнулся ему, светло и отчаянно как-то:
- Иди ко мне?..
Кэйя улыбнулся в ответ, и потянулся навстречу прежде, чем Таверзин окончил фразу.
- Я с тобой. И всё уже хорошо. Отдыхай. Отдыхайте оба...
Устраиваться в ворохе шкур - неожиданно уютном, надо признать! - пришлось аккуратно, а обнимать - буквально обоих братьев сразу. Эдрах не протестовал.
О том, в каких кошмарах он блуждал, - Таверзин, быть может, расскажет позже. Любого другого ши, кто посмел бы подвергнуть его сердце такой опасности, Кэйя уже вызвал бы на поединок по меньшей мере до первой крови, - но только не Эдраха. Не после того, что было сейчас...
...А вот положить у очага, по возвращении домой, пару шкур побеждённых химер - не всегда же засыпать в постели! - казалось хорошей идеей.

И Кэйя уткнулся носом в рыжие пряди Таверзина, а губами - в висок, - просто дышать им, чувствовать пульс и тепло, - такой же совершенно счастливый.

...И ещё одно моё guilty pleasure - заканчивать драматичные истории флаффом (и что вы мне сделаете, я в другой системе ценностей)). Но если найдёте что-то милее, чем кубло рыжих ши, - свяжитесь с нами, нам правда интересно
И хотел я было пошутить про Таверзина, который смотрит на то, как двое его бешеных Неблагих спелись, - при том, что двое Неблагих, понимающих и уважающих друг друга, вполне могут друг друга поубивать с полным уважением и взаимопониманием Но всё же это не тот случай. А ведь не зря я писал про "Кэйю и котов": брату Таверзина точно так же достаются терпение и забота Кэйи, как доставались бы коту Таверзина, лучше б его родители вместо брата кота ему завели
А я как игрок - эстетически и идейно тащусь от этой близнецовой дихотомии Благого Таверзина и Неблагого Эдраха Один - рыжий-солнечный, тёплый, искренний, хрупкий внешне, но с внутренней силой и храбростью. Другой - рыжий-огненный, кусачий, непредсказуемый, внешне резкий и опасный, но внутри раненый и уязвимый. И также ощущается контраст между их жилищами: между светлым домом, где ждут, - и одиноким выстуженным логовом, где полумрак и бардак. Оно так круто отражает, и насколько Эдраху незачем заботиться о месте, которое он не может назвать домом (потому я взял на себя смелость подчеркнуть, что и в чужом доме он палится именно на этом), и насколько ему не хватает тепла...
...И, разумеется, мне немедленно захотелось для Эдраха хорошего. Но это уже совсем другая история

@темы: поржать и убежать, радио Marcus FM, соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали

R.I.P. Полынь
(06.03.2021 - 01.02.2024)

...Простите, ребята, что-то у меня хорошие новости недолго длятся.
Бывают такие крысы-личности, которые, как мне кажется, запоминаются не только мне, но и всем, кому доводится с ними познакомиться. Полынь, пожалуй, как раз из таких. Неугомонная бабка, чей неистощимый запас энергии, несмотря на все сваливающиеся на неё напасти, вызывал неизменное восхищение. И даже рак её не победил. Эта героиня до последнего всё делала сама - умывалась, забиралась в спутник(!), вылезала из клетки и залезала обратно, норовила спрыгнуть на пол и уйти гулять, предпочитала твёрдый корм, переворачивала миску с нутридринком. Я и ожидал, что решение уходить она тоже примет самостоятельно - не дожидаясь, когда сляжет и не сможет больше есть, бегать и лазить. Прощаться - всё равно горько, но в определённой степени это было вовремя. Опухоль, выпирающая из пасти, уже стала совсем большой и почерневшей, снесла верхние резцы, наверняка давила на нос и сильно мешалась. А теперь Полыни снова легко. Она и ушла легко и тихо - я собирался поменять ей воду в миске, а она уже не дышала.
Два года и одиннадцать месяцев. Спасибо ей за то, что, попав ко мне уже немолодой, она задержалась у меня так долго. На десять месяцев пережила своего брата Дориана, который проводил свои последние дни с ОГМ точно так же: бодрым, активным и не сдающимся. Маленькие, концентрированные голубые крысы с фантастическим жизнелюбием. Судьба остального помёта от зоомаговской матрёшки мне неизвестна, но эти двое были бойцами - и моей личной эпохой, пришедшей на смену пушкинцам (когда-то я забронировал Дориана в день смерти Лорхана). То поколение (включавшее также Бьякую и Элрика) было довольно сложным по ветеринарке. А сейчас мои младшие становятся старшими - и, надеюсь, у нас с ними впереди ещё много благополучных дней, месяцев и лет.
Светлой дороги в вечную весну, звезда-Полынь! Передавай привет брату, сестре и всем нашим.
Вот, нашёл детскую фотку с сестрой (Полынь сверху, Осока снизу) в ещё старом чате Кофейни (помёт голубят был для игры практически крестниками). Такими они приехали тогда к Агате.

@темы: это крыса и ей не стыдно, некролог

Помимо Армады в воскресенье, в прошлый понедельник продолжился наш Готический роман. По понедельникам работа отпускает меня играть со скрипом, но я не сдох и считаю, что и эту часть истории мы затащили.

Отперсонажный отчёт Элис СвифтОт дома священника мы пошли к местной таверне под вывеской "Голова мавра". У порога мы с Виржини засомневались, прилично ли девушкам заходить в кабак, - но это всё равно было единственное заведение в городе, где приезжие могли перекусить. Внутри царил полумрак, стояли деревянные нелакированные столы, но стойка была отполирована; в углу сидел - явно не первый час - мрачный незнакомец с большим кувшином. Трактирщик - точно такой, какими обычно изображают трактирщиков: пузатый и красноносый - радушно нас приветствовал:
- Заходите, заходите! У нас сегодня замечательный пирог с почками, пиво и эль на любой вкус и французское вино для желающих!
Он сопроводил нас в отдельный кабинет, где стулья были обиты бархатом, а стол был полированным, и попросил подождать, пока он распорядится об обеде. И он ещё не дошёл до кухни, когда в трактир вбежала горничная и о чём-то попросила.
- Сей момент пришлю с мальчиком, - пообещал трактирщик. Похоже, его кухня пользовалась популярностью у местных помещиков.
Вскоре нам принесли пироги и глубокие миски с крышками из теста и ароматным варевом из тушёного мяса с овощами. Пирог, судя по запаху и вкусу, явно пекли на пиве. Виржини морщила нос, но молчала.
- Это вы вовремя успели: время обеда уже кончается, пироги почти все разошлись, - добродушно басил трактирщик, не замечая её недовольства.
- Скажите, уважаемый, вы сейчас не слишком заняты?.. - обратился к нему Уильям.
- О, посетители как раз схлынули, да и день будний, - похоже, тот только обрадовался возможности почесать языком. - Так что я могу вам всё рассказать про наш городок.
- Видите ли, мы гости сэра Хораса Роксли...
- О, это прекрасно! - воскликнул трактирщик. - Я могу дать вам приют, если что-то пойдёт не так.
- Простите, а что может пойти не так?.. - первой высказала удивление Виржини, пока я раздумывала, насколько мне уместно оскорбиться за своего опекуна.
- На случай, если поругаетесь с хозяином. Характер у Роксли крутой, хотя про нынешнего я не знаю.
- Признаться, для нас это новость, - сдержанно заметил Уильям. - Сэр Хорас произвёл на нас впечатление спокойного и уравновешенного человека. Быть может, вы говорите про его брата или отца?
- Так было всегда, это семейная черта испокон веков, - уверенно заявил трактирщик. - Но если нынешнему Роксли повезло, и его эта черта обошла стороной... что ж, тем лучше для него и окружающих. Но попомните мои слова: она ещё может проявиться!
- А в чём проявляется эта черта? - уточнила Виржини.
- Да слова ему поперёк не скажи, а если кого сочтёт в чём-нибудь виноватым - вмиг прикажет выпороть на конюшне, и не посмотрит на то, благородный ли человек или простолюдин, - пожаловался трактирщик. - Что и говорить: они же тут главные, могут делать, что захотят.
- А вы, стало быть, довольно хорошо знаете эту местность, и что здесь есть интересного? - Уильям деликатно сменил тему, изображая любопытство.
- Конечно, что пожелаете: здесь есть болота, лес...
- О них мы наслышаны, - кивнул Уильям. - Кажется, с ними связано много легенд и историй?..
- Да какие легенды?.. В одиночку там немудрено заблудиться. Не всякий местный рискнёт туда соваться.
- А как же охотники? - с самым невинным видом спросил Уильям.
- Да вы что! - трактирщик разве что руками на него не замахал. - Охотников у нас уже много веков не бывало!
- А что же так, дичи нет? - с не менее невинным видом подхватила я.
- Так ведь опасно! Пойдёте в лес и заблудитесь. И как вы не понимаете... - посетовал он почти раздражённо.
- Но местные же ориентируются в лесу? - продолжала расспросы Виржини.
- Одно дело - пройти по тропе да недалеко, - но в глубину леса, да ещё и верхом... Там и лошадь ноги переломает.
- Нам уже говорили, что на болота ходить не нужно, - кивнул Уильям. - А леса? Леса у вас хорошие?
- Да здесь всё одно: зайдёшь в лес - окажешься на болоте, пойдёшь на болото - обнаружишь себя в лесу, - пожал плечами трактирщик.
- А кроме них что-то есть? Например, луга?.. - предположил Уильям.
- Луга, конечно, есть: коров ведь надо пасти, и овец. Есть ещё побережье, но навигации здесь нет: берег такой скалистый, что лучше не соваться - корабль в щепки разобьёт.
- А отчего же маяк не поставить?..
- Маяки есть: в двадцати милях выше по побережью и в тридцати милях ниже, чтобы это место корабли стороной обходили. Зато банды матросов здесь редко появляются, а то совсем житья бы не было.
- Вот, видите, есть и у этого места своё достоинство, - с оптимизмом заметил Уильям. - А есть ли соседи у Роксли? Ещё местные усадьбы?..
- Есть семейство Уайтов, но мистер Уайт сейчас живёт один, дети его разъехались. Есть ещё Хиггсы, но они не дворяне, имение прикупили недавно, из-за цены.
- Из-за цены? Слишком дёшево? - поинтересовалась Виржини.
- Ну да, недорого.
- А почему?..
- Так земли здесь бросовые, только ячмень и растят немного, а пшеницы здесь не вырастишь. А со скотиной управляться - уметь надо. Зато они теперь своё хозяйство имеют, дочку представили ко двору, новый благородный род у нас появился, - с охотой рассказывал трактирщик. - Есть Рэдклиффы, это старый благородный род, живут здесь постоянно, присылают ко мне слуг за снедью. И есть вдова Блэкмарш, у неё самые обширные земли после Роксли. Но она уже немолода, и всем в её имении заправляет управляющий... А она сама иногда наезжает в город.
- А есть ли какие интересные достопримечательности? - не сдавался Уильям. - Раз уж мы здесь оказались, хотелось бы их посетить. Быть может, остались руины каких-нибудь древних замков? Памятные места сражений?..
- Да какие руины?.. - трактирщик снова махнул рукой. - Вон, разве что у Роксли половина замка считай что в руинах, а так - все стараются за своими имениями следить, заброшенных мест нет. Может быть, на пустошах есть какие-нибудь развалины, но мы туда не ходим, только по дорогам ездим.
- А луга у вас красивые?
- Это где скот?.. - с сомнением уточнил трактирщик, словно пытаясь угадать, в чём городские чудаки могут углядеть красоту. - Да, пожалуй, что красивые. Ещё наша церковь красивая. Строили её всем миром, хотя Роксли, конечно, вложили бОльшую половину. Собирали на неё средства как раз при моём деде. Была на её месте такая развалина, а построили - как полагается: с куполами, с колоннами, прямо как в Лондоне!..
- Да, ваша церковь красивая, - согласился Уильям. - Мы в ней уже побывали.
- Так больше у нас в городе и нет ничего, - с уверенностью заявил трактирщик.
- А если не в городе? - спросила Виржини.
- Можете попросить вашего хозяина, чтобы послал кого-нибудь луга вам показать, - терпеливо посоветовал трактирщик. - Только в лес не суйтесь. А на обед заходите ко мне, больше здесь приличных мест нет!..
- А вот нам служка в церкви сказал про дикого человека, - закинула удочку Виржини.
- Да, был у нас такой... А может, и сейчас есть, - сообщил трактирщик. - Страшное зрелище! Сам всклокоченный, заросший бородой, да голый, но грязью весь измазанный!..
На наше счастье, трактирщик не страдал излишней щепетильностью и не утаивал подробности в присутствии дам.
- А он большой? Или как человек? - спросил Уильям.
- Конечно, как человек. А то был бы чем ещё, а не диким человеком, - резонно рассудил трактирщик.
- Говорят, вы его сами видели? - полюбопытствовала я.
- Один раз довелось, - трактирщик ответил довольно скромно. Быть может, он уже устал пересказывать всем гостям одну и ту же историю.
- В лесу? - уточнил Уильям.
- Нет, на пустоши, когда доставлял бочонок пива вдове: как я его издали увидел, так сердце в пятки и ушло. А он руками замахал, завыл и в мою сторону пошёл, - и трактирщик весьма убедительно изобразил завывания. - А что дальше было, я не помню: от страха ум отказал.
- Значит, потом вы в себя пришли, и он ничего дурного вам не сделал? - спросил Уильям.
- Да, я опомнился, уже подъезжая к имению вдовы.
- И он ничего у вас не забрал, и ран у вас не было?
- Нет, ничего, - трактирщик покачал головой.
- И это было днём? Он появился средь бела дня?
- Но нам и не говорили о том, что он ночной, - заметила я.
- Может, он и ночью выходит, да только ночью его не видно, - предположил трактирщик.
- И ночью все приличные люди спят, - добавила Виржини.
- Да если и едут куда ночью по срочным делам, то вдалеке ничего не видно, - подхватил трактирщик. - А днём я его хорошо видал.
- А как давно у вас этот дикий человек? - спросила Виржини.
- Лет двадцать, может - больше, - прикинул трактирщик, задумавшись.
- А ваш дед, прадед - не видели его?
- Да когда ещё я был мальчиком - его не было!..
- А его не пробовали ловить? Может, кто-то заблудился, потерялся?.. - невинно поинтересовалась Виржини.
- Конечно, пробовали, но так и не поймали. Один раз сэр Артур даже целую экспедицию устроил - но не нашёл ни следа! Ни единого отпечатка ноги, хотя незадолго до того дикий человек показывался. Все шли с фонарями, цепочкой, держась друг за друга, чтобы не заблудиться, и лес прочёсывали. Некоторые говорили, что зря он это затеял, - но дело молодое...
- А что если человек в беде, случилось с ним что-то плохое?.. - продолжал Уильям.
- Так ведь ничего не нашли, - развёл руками трактирщик. - Нормальный человек, не дикий, в какой-нибудь норе бы скрывался.
И я склонна была с ним согласиться. Человек - не скотина, чтобы одичать; в журналах писали только о детях, которых вырастили дикие звери, и оттого они сами вели себя как звери. Но взрослый человек, даже если тронется умом, не выживет в лесной чаще: умрёт от голода и холода, не умея ни выкапывать себе жилище, как зверь, ни охотиться или искать съедобные коренья, как зверь. Если только у дикого человека не было дома, где он мог ночевать, и заботливой прислуги...
- А какой же он тогда, если не настоящий человек? - удивлённо распахнула глаза Виржини.
- А с этим пусть учёные разбираются!
Тут Виржини решила, что пришло время для следующей волновавшей нас темы:
- А ещё служка говорил про... НИХ.
- Нашли кого слушать! - поспешно воскликнул трактирщик. - Хамфри болтает, о чём не знает!
- А этот дикий человек действительно такой страшный, что вы сознание потеряли?.. - Уильям предпочёл вернуться к теме более безопасной. - И другие сознание теряли?
- За других не скажу: может, он за ними не бегал, - ответил трактирщик. - А когда он на тебя идти начинает, волей-неволей испугаешься. Он-то по болоту мог скакать, а у меня телега, лошадь... Ежели вы думаете, что тот, кто похрабрее, иначе бы себя повёл, - то мне нисколечки не стыдно.
- Наоборот, я хотел сказать, что ежели он так отвратителен, то, может, только благочестивые люди от его вида в обморок падают, - выкрутился Уильям.
- Да нет: если б он просто по своим делам шёл, страшно бы не было, - честно признал трактирщик. - И когда поиски были, было даже весело: все вместе идём, рожки трубят, флажки развеваются...
- Так это вы целую охоту устроили? - удивился Уильям.
- Совсем без охоты было бы грустно, - вдруг смягчился трактирщик.
- Это точно, - горячо поддержал его Фредерик.
- Может, вам ещё чего-нибудь принести? - трактирщик вспомнил о своих непосредственных обязанностях. - Мальвазию, ратафию для дам? Или старого доброго эля?
- Да нам скоро уж назад ехать, - отказался Уильям. - А здесь иногда дорога бывает странной: вроде, уже проезжал по ней, а место как будто другое.
- Так вы ведь не сами правите? - не растерялся трактирщик. - А если выпить пивка, то никакая дорога страшной не покажется.
- Но некоторые места здесь и правда жуть наводят, - пожаловалась Виржини.
- Так бывает, - согласился трактирщик.
- А кто-то ещё жаловался? - оживился Уильям.
- Так ведь места у нас жуткие! Я вам об этом уже битый час рассказываю, а вы и бровью не поведёте! - возмутился трактирщик.
- Ну, раз вы рассказываете про ужасы... А ведьмы в этом городе были? - спросила Виржини.
- Ведьм не бывает! - без тени сомнения усмехнулся трактирщик.
- Но в книжке ведь написано, что ведьм жгли...
- Так ведь то когда было! Если вы, когда вам был годик, обделались, - я же вас нынешних по тому случаю не меряю, - заявил трактирщик. Похоже, упоминанием ведьм так крепко его проняло, что он дошёл до грубости, пусть определённая житейская мудрость в его словах и была. - Мало ли, что было давно? Наши предки были... неумеренно верующими. Слышали, небось, про охоту на ведьм? Мою родственницу тогда тоже загребли. Но цивилизованные люди понимают, что никаких ведьм не существует.
- Как я читал, это некто Проницательность Вуд про ведьм говорил? - припомнил Уильям.
- Да если бы он один... - вздохнул трактирщик.
- А что, много кто, кроме него, занимался охотой на ведьм?
- Да он, наоборот, мог посмотреть и сказать: это не ведьма, - неожиданно трактирщик заступился за предка мисс Вуд. - Он и про мою родственницу так сказал, а её всё равно замучили.
- Это по чьей же воле?.. - охнула Виржини. Но прежде, чем я предположила про инквизицию да светский суд, трактирщик ответил:
- Не иначе как соседке дорогу перешла, как-то косо посмотрела... Тогда везде так было, а сейчас нравы просвещённые. Просвещение - великая вещь! - он словно убеждал самого себя. - Теперь-то мы знаем, что ведьм не бывает. А кто говорит иначе, того самого нужно проверить, в своём ли он уме.
- Но суеверные люди есть и сейчас, - осторожно заметил Уильям. - Некоторые в призраков верят...
- Нашли тоже, во что верить!.. - насмешливо фыркнул трактирщик.
- А всё же и такие люди есть, - примирительно пожал плечами Уильям.
- Если хорошо на грудь принять - не то что призраков, но и ангелов узришь, - добродушно заметил трактирщик. - Следует всё же знать меру.
И, воспользовавшись тем, что наши вопросы иссякли, он принялся вспоминать, что Проницательность Вуд был настоящий мужик, и как "ведьмин глаз" позволял тому видеть ведьм... Точнее - видеть, кто не является ведьмой, ведь ведьм, конечно же, не существует.
- А чем ещё он прославился? - поинтересовался Уильям.
- Детей у него много было: три раза был женат, - сообщил трактирщик. Судя по всему, он был так признателен Проницательности Вуду за безуспешную попытку спасения его родственницы, что успел многое о нём узнать. - От первой жены было десять сыновей, от второй - пять или шесть, и от третьей... А в третьем поколении все, кроме одного, были девки, и всё богатство досталось его внуку от третьей жены.
Так мы могли ещё долго беседовать, как вдруг Виржини, явно что-то задумав, будто невзначай пролила на краешек юбки немного мальвазии и спросила со всей скромностью, на какую была способна:
- Ох!.. Скажите, где можно почистить юбку?..
- Я сейчас кликну горничную, и она застирает, - пообещал трактирщик. - А вы можете пока в комнате отдохнуть.
- Ох, нет, пусть она просто мне поможет, - продолжала скромничать Виржини. - Застирают в Роксли, а пока нужно только протереть.
- Как знаете, - неуверенно согласился трактирщик. - Но если сразу не застирать, юбка считай пропала.
Он быстро призвал горничную, следом за которой Виржини ушла в комнаты наверху. Некоторое время спустя кто-то зашёл в трактир и настойчиво позвал хозяина.
- В чём дело? - трактирщик вышел навстречу посетителю.
Гостем оказался камердинер сэра Хораса. Он о чём-то быстро переговорил с трактирщиком, затем они оба вышли на улицу и под руки завели в трактир мисс Вуд. Вокруг неё суетилась горничная, обмахивая её веером. На экономке лица не было - я бы сказала: словно она увидела призрака, если бы призраки не были для неё обычной домашней неприятностью вроде мышей, - и она была бледной до синевы.
- Позвать доктора? - вызвался Уильям.
- Да, мы как раз намеревались за ним послать, - ответил камердинер.
И Уильям, попросив нас дождаться его здесь, побежал за доктором сам. Казалось, ему, как и Виржини, просто нужен был повод, чтобы сбежать от остальных и побыть наедине с собой. Мы с Фредериком на некоторое время остались вдвоём, беспокоясь о мисс Вуд, которую осторожно увели наверх, - должно быть, Виржини пришлось потесниться.
Уияльям вернулся с доктором довольно быстро. Тот послал горничную Роксли, которую звали Элси, за водой и поднялся к больной. А Виржини спустилась к нам - местная горничная отпорола пострадавшие кружева от её юбки и унесла их, чтобы застирать, и даже подшила на их место кружева попроще.
- Как там мисс Вуд?.. - спросила я.
- Всё плохо, у неё доктор, - кратко отчиталась девочка об очевидном. "Доктор" прозвучало как диагноз.
- У неё мигрень, - уточнил Уильям. - Доктор был удивлён, когда об этом услышал.
- И зачем она уехала из замка, если ей было нехорошо ещё с утра?.. - недоумевала Виржини.
- Быть может, она хотела доехать до врача, - предположил Уильям.
- За врачом можно было послать, как всегда, - возразила я.
- Нужно будет у неё уточнить, - решил он.
- Не хочу вас расстраивать, месье Шарль, но она не хочет об этом говорить, - сообщила Виржини.
- Разумеется, она сейчас вообще не хочет говорить: у неё мигрень!.. Но, кстати, на чём она приехала?..
В замке Роксли была одна карета и один кучер: в этом Уильям сам мог убедиться, когда заходил на конюшню, - но едва ли камердинер и экономка приехали верхом. Выглянув из трактира, мы увидели, что они прибыли в лёгкой, не по погоде, коляске, запряжённой лошадью поплоше.
- Ну, хоть не на метле, - прокомментировала я.
- Это странно, как и многое другое, - резюмировал Уильям. - И у меня нет никаких предположений.
Но тут к выходу из трактира подошёл и доктор. Вид у него был уже заметно менее встревоженный.
- Как здоровье мисс Вуд? - спросил Уильям.
- Её жизнь вне опасности, - ответил тот. - Переживать не следует, это состояние скоро пройдёт.
- Это был приступ мигрени?
- Это врачебная тайна. Я не разбалтываю состояния своих пациентов, - строго оборвал его доктор.
И тут я наконец догадалась, о каком "состоянии" говорил доктор, и, выражая понимание, очень вежливо уставилась в потолок. Мисс Вуд была беременна! И наверняка опасалась слухов, потому и не хотела приглашать врача.
- Вы рекомендуете оставить её здесь или перевезти в замок? - спросил Уильям, ничуть не обидевшись.
- Думаю, завтра она будет уже в состоянии путешествовать и сможет отправиться домой. Если кто-нибудь составит ей компанию, я буду благодарен, - ответил доктор. - И послать кого-нибудь с весточкой в Роксли будет милосердно.
Я не переставала восхищаться тем, с какой заботой он относился к сэру Хорасу - словно к члену своей семьи.
- А нам не будет тесно в карете?.. - спросила Виржини. - Ведь мисс Вуд будет нужно больше места?..
- Она не настолько плохо себя чувствует, чтобы ехать лёжа, - возразил доктор. - К тому же кто-то может вернуться в замок сегодня. Если ему всё объяснит человек образованный, сэру Хорасу будет легче понять, в чём дело.
- Я могу поехать, - вызвалась я. Похоже, я одна понимала, что произошло с мисс Вуд, и мне это приличествовало больше, нежели мужчинам. - Но если я поеду не одна.
- Мисс Виржини, вы предпочтёте остаться здесь или вернуться в замок Роксли? - спросил свою воспитанницу Уильям.
- Я не знаю, - протянула Виржини, но при этом смотрела на меня с благодарностью за мою инициативу, а на Уильяма - умоляюще.
- Давайте я сопровожу мисс Свифт, если она, конечно, не возражает, - Фредерик, к вящему облегчению Виржини, предложил свою кандидатуру. Я не возражала.
Доктор повторил нам то, что уже сказал раньше, добавив на всякий случай:
- Врачебная тайна требует, чтобы подробностей вы не знали.
- А лауданум ей сейчас можно?.. - спросил Уильям.
- Конечно, это ведь лучшее успокоительное, - заверил его доктор. - Оно всем не помешает в ближайшее время.
Особенно оно не помешает сэру Хорасу, когда он узнает эту новость, подумалось мне. Вот и проверим, насколько крут его характер и не пристукнет ли он нас с Фредериком на месте, как только всё услышит.
- Я приготовлю укрепляющий отвар и пришлю его вам, - продолжал тем временем доктор. - Проследите, чтобы мисс Вуд его выпила.
- Нужно ли посидеть с ней ночью? - спросила Виржини.
- С ней будет горничная, так как она сама не в состоянии громко позвать на помощь, - ответил врач.
Неподалёку от нас камердинер, слышавший часть разговора, ворчал о том, что-де головная боль - это причуда для благородных, а у простых людей голова болеть не может: нечему там болеть, там ведь кость. Уильям пошёл договариваться с трактирщиком о том, что они с Виржини заночуют, - и тот был готов предоставить им пару комнат поменьше той, которую заняла мисс Вуд. Я вдруг поняла, что буду скучать по звукам его скрипки перед сном.
Покидая город, я думала о том, узнали ли мы хоть что-нибудь полезное. Многие жители считали себя просвещёнными людьми и не верили ни в призраков, ни в ведьм, ссылаясь на науку, - и это было похвально. И лишь загадочные ОНИ были общим местом для всех, вызывавшим страх. И страх этот был не перед лесом: никто не боялся вторгаться в чащу толпой в поисках дикого человека. Только ходить поодиночке, да охотиться на зверей, - вот что было под запретом. В этом смысле лес, определённо, принадлежал кому-то ещё. И этим кем-то был вовсе не король.
Уже вечерело, когда мы с Фредериком сели в коляску, и камердинер повёз нас по дороге из города. Через некоторое время пути он вдруг стал придерживать лошадь, остановился и начал разворачиваться.
- Что за чёрт, я ведь здесь уже проезжал... - бормотал он себе под нос.
- Только не говорите, что мы заблудились, - попросила я.
- Нет, сударыня, там лужа, - сообщил камердинер. - Коляска не пройдёт. Придётся или возвращаться, или вам вылезать и идти в обход.
- Раз время уже позднее, то, может, лучше его сэкономить?.. - предложила я. Меня не так пугало пройтись пешком, как оказаться в дороге глубокой ночью.
Мы вылезли из коляски, а камердинер взял лошадь под уздцы и неуверенно двинулся вперёд.
- Может, вам, барин, придётся толкнуть, - предупредил он, заводя лошадь в лужу.
То, что он называл лужей, было похоже больше на маленькое озерцо: вскоре он шёл уже по бедро в воде. После дождя такие лужи не остаются: только там, где вода выходит из-под земли болотной прогалиной. Странно, что дорога привела нас в болото... Мы же с Фредериком пошли обходить лужу, и он подавал мне руку, помогая перепрыгивать с кочки на кочку, - но кочки всё не кончались, так что мы уже всё время держались за руки. Я смотрела под ноги, чтобы не оступиться, - а когда подняла голову, не увидела ни коляски, ни лошади, ни камердинера, словно они провалились. Лужи также не было: только кочки, да редкие осинки и ёлки, на сколько хватало глаз.
- Думаю, нам следует вернуться, - предложила я.
- Да, мы слегка заблудились, - откликнулся Фредерик. "Слегка"?!..
- Но куда целая коляска могла деться, здесь же холмов нет, - ворчала я, снова прыгая по кочкам. По всем ощущениям, мы никак не могли успеть уйти так далеко, чтобы коляска скрылась из виду.
Но кочки, по которым мы возвращались, были какие-то не те, незнакомые. И наших следов на них не было... Словно нас перенесло из одного места в другое.
- АУ! - прокричала я, но мой голос заглох и утонул в сыром тумане, я не услышала даже эха.
Фредерик достал карманные часы и определил направление по стрелкам. Я даже не знала, что часы можно использовать в таком качестве, словно компас!..
- Мы каким-то образом сбились с пути, - произнёс он. - Но теперь я понимаю, куда идти.
- Это замечательно, что вы сориентировались, - похвалила я его.
- А всё же удивительно, что за настолько короткое время мы так заблудились, - теперь и он высказал то же, о чём думала я. - Теперь мне понятны разговоры местных о том, что заблудиться здесь так легко!..
Постепенно кочки сменились холмами, а осинки и ёлки - сосенками. Земля под ногами стала более сухой и твёрдой, но по-прежнему не было никаких признаков дороги.
- Мы здесь не проходили и не проезжали, - заметила я. - Вы уверены, что мы идём в верном направлении?..
Фредерик не был уверен. Зато моё "АУ!" теперь лучше разнеслось по окрестностям, и я надеялась, что рано или поздно кто-нибудь нас услышит. Почему-то мне не было страшно: быть может, потому, что рядом был Фредерик. "Заблудиться в холмах" казалось увлекательным приключением, и от любопытства перед местными чудесами отступали и усталость, и беспокойство об испачканных туфлях и подоле платья. Но всё больше темнело, а вместе с тем - холодало, и я начала подрагивать.
- Если прохладно, вы можете накинуть мой кафтан, - предложил Фредерик.
- Только если вы сами не замёрзнете, - ответила я. Мне вовсе не хотелось терять своего спутника, а точнее - его способность трезво мыслить. - Пока я двигаюсь, мне не так холодно.
Но Фредерик всё же накинул свой кафтан мне на плечи - и также начал кричать "АУ". По-видимому, на свои часы он уже не рассчитывал. Затем он залез на особенно крепкую сосенку и покричал оттуда - и, казалось, издалека ему кто-то откликнулся: мужской голос что-то кричал в ответ, но непонятно было, что именно - "Ау" или "Ёптваюмать".
Это придало нам сил, и мы бодро пошли на голос. Через некоторое время впереди замаячила в сумерках тёмная громада, по мере приближения оказавшаяся коляской, запряжённой усталой лошадью. Камердинер встретил нас с головы до ног в грязи и едва не в слезах.
- Слава Богу! Теперь хозяин мне голову не снимет, - от всей души радовался он. - А то мыслимое ли дело - гостей потерять!..
- Как долго нас не было? - спросила я. Из сказок о людях, заплутавших в Холмах, я помнила, что время там может течь иначе: для самого человека пройдут часы или дни, а в остальном мире - годы и даже века. Здесь же могло выйти наоборот: мы блуждали не один час, но что если для камердинера прошло не так много времени?..
- Да я уж дошёл до конца лужи, обернулся, а вас нет! - принялся рассказывать камердинер. - Я бегал-кричал, совсем уже отчаялся, хотел было ехать домой... Слава Богу, что не уехал!..
Мы забрались в коляску - усталые, замёрзшие и простуженные, - и лошадка потрусила по дороге дальше: и ей не терпелось поскорее оказаться под тёплой крышей. Как только мы прибыли, нам с Фредериком тут же выдали по кружке горячего чая с ромом.
- Как она? - спросил обеспокоенный сэр Хорас. Я пересказала ему всё, что услышала от доктора, особо подчеркнув голосом слово "состояние" и вновь очень понимающе и вежливо взглянув в потолок. Сэр Хорас запнулся, помедлил, но всё понял. И, к немалому моему удивлению, которое я, разумеется, не показала, - остался доволен и велел принести из погреба хорошее вино, словно желал отметить это событие. Но теперь ему будет сложнее избегать женитьбы...
- Хорошо ли вы доехали? - поинтересовался он следом.
- Да, вполне, только долго: пришлось объезжать лужу, и в открытой коляске мы немного озябли, - ответила я. Говорить, что я заблудилась на болоте вместе с мужчиной и провела с ним много времени наедине, значило бы скомпрометировать и себя, и Фредерика, да и камердинеру досталось бы на орехи. Нет, пусть уж лучше это останется нашей тайной.
- Ох, я немедля распоряжусь подать чай с малиной, - пообещал сэр Хорас.
- И грелку в постель!.. - добавила я.
Но я не торопилась отходить ко сну: несмотря на усталость, так хорошо было сидеть у огня камина, завернувшись в шерстяной плед, с чашкой горячего чая в ладонях, вдыхая его пар. Сэр Хорас был в хорошем расположении духа и рассказывал истории о своей службе в армии. Пожалуй, в тот вечер я впервые увидела в нём... человека и родственника - живого, добродушного, готового заботиться о родных и друзьях. Не загадочного хозяина замка, не жертву проклятия, не опасного человека, в котором просыпается дикий зверь, - а своего опекуна. Тогда я так и не спросила его о малом народце: не хотелось портить расследованием такой хороший вечер.

Заблудившиеся на болотах позавидовали тем, кто сидел в тёплой кофейне. Сидевшие в кофейне завидовали тем, кто заблудился на болотах, потому что на болотах интересно И когда Элис и Фредерик сперва заблудились в лабиринте, потом заблудились на болоте... Тенденция, однако(с) - кажется, и мастер, и кубы, и сама игра нас шипперят. "После такого нужно... - Жениться? - Выпить горячий чай!"(с) С такими рельсами от мироздания я ещё не сталкивался
Сегодня, сиречь в уже прошедший понедельник, мы должны были играть снова, - но в последний момент потеряли мастера по причине "ребёнку завтра сдавать научную работу, на которую был дан месяц, а теперь предстоит сделать её за одну ночь". Дедлайнер растёт Перенесли игру на уже наступившее завтра, так что почему бы не выложить записанное сразу.

@темы: соседи по разуму, roll 4 initiative