Сыграть именного персонажа хорошо ещё и тем, что всегда можно отыскать визуальный контент. Удовлетворит ли он тебя - другой вопрос, но хотя бы несколько картинок ты найдёшь. (Впрочем, чаще бывает наоборот: когда сложно радоваться артам с персонажами и делиться ими, понимая, что уже никогда не светит этих персонажей сыграть.) А после того, как сыграешь по историчке/худлиту, или третьего лебедя в пятом ряду вроде моих персонажей из Камши, - ходишь, как медведь-шатун, и воешь, что нельзя просто так взять и вбить имя персонажа в поиск твиттера/тумбы/деварта. Пока не появятся фотографии с игры, на которых ты сам себе контент (и соигрок тебе контент), - но потом всё равно воешь, что маауло. Это я к чему? - К тому, что рисунки с игр очень додают
С прошедшей лефлоковки у меня целых два портрета Винсена - карандашный набросок от Ортхильды и акварельный рисунок от Веры, для которого он позировал. Теперь у меня задача со звёздочкой: как-то оформить круглый лист (сиречь найти квадратную рамку подходящего размера и попрыгать вокруг Птахи с картоном, чтобы прямыми лапками вырезала мне паспарту). Пока что для фото я просто придавил его стеклом от обычной рамки, а то круг норовит свернуться. И по-прежнему очень хочется портрет Вальмона Оригинал при этом вполне может остаться у Вальмона, мне и электронной версии для залипания хватит...

(с) Orthilde / вк Orthilde's || (с) мадмуазель Бенкендорф / вк Vera zīmē

И к слову о контенте на безрыбье: наткнулся на арты по Assassins Creed: Unity (действие игры происходит во времена Французской Революции) и на рефы к ним с кусочком мужской моды XVIII века. Вот как обозвать-перевести этот съёмный воротник а-ля колоратка, который по сути - широкий кожаный ошейник на застёжке, если англичане не мудрствуя поименовали его stock (оковы)?.. У меня сразу несколько персонажей сделали стойку (...гусары, молчать!), включая дриксенских офицеров. Умеет же восемнадцативечная мода быть кинковой, а

Собственно арты, достаточно невинный слэшСобственно арты:

(с) iyzlime, у автора ещё немало вкусного!

@темы: соседи по разуму, фанарт и иллюстрации, окститесь, юноша, рисуют моих персонажей и коммишны, lettres recueillies dans une société

Когда два года назад на лефлоковке я сыграл юношу Винсена, обязанного своим именем и лирическим настроением одноимённой песне НН, тогда ещё едва появившейся (и пофиг, что она про Винсента ван Гога)), и влюблённого в Вальмона, - я вовсе не ожидал, что это будет иметь продолжение. Ни как персонаж, ни как игрок. И вот, когда Вера предложила мне пойти на новую лефлоковку той же сущностью (а я всегда сторонник не плодить их, когда возможно), - я успел к этому времени забыть и имя персонажа, и название первой игры. Хорошо, что я всё записываю
Я перечитал былой отчёт, обсудил завязку с Диктой. И пусть тайминг прошлой игры - на 13 лет позже нынешней, при том, что её события были раньше: время - облачко. И как же я рад, что эта история продолжилась - и продолжилась хорошо. Винсен - очень простой персонаж, описываемый в три слова: он любит Вальмона (и будет любить, что бы ни случилось). Но порой такие простые персонажи додают больше, чем можно было бы ожидать. Перед игрой я испытывал всё более острое желание пересмотреть экранизации, и прежде всего, конечно, формановскую: если фризовские "Опасные связи" ближе к поучительной букве канона, то "Вальмон" ближе к его игривому духу; и Вальмон у Дикты был не тем "ужасающим предупреждением"(тм), холодным рассудочным хищником, - такого Винсен и не полюбил бы, - а тем Дон Жуаном, который по-настоящему любит каждую женщину, которой уделяет внимание. Что ж, вернувшись с игры, я и не отказал себе в удовольствии "Вальмона" пересмотреть. Ещё о доигровом
(И чёрт возьми, какой же всё-таки красивый, остроумный и музыкальный фильм. Какие красивые актёры, которым не замазали маниакально каждую родинку и морщинку. И какой в самом деле прекрасный Вальмон: он и сам обезоруживающе искренен, и всё принимает за чистую монету - и условия пари, и уверенность в том, что в самом деле помогает юным влюблённым обрести счастье, - но сталкивается с подставами опять и снова. И этот его максимализм совершенно юношеский, с которым он вкладывается целиком и с головой во всё, что делает: любить так любить, рисковать так рисковать, без полумер и до последнего итога. И даже не скажешь, что режиссёр в своей интерпретации оправдывает мужчину и вешает всех собак на женщину, поскольку маркиза де Мертей у него тоже более человечна - и они с Вальмоном просто полярно противоположны: его искренность и отсутствие страха сталкиваются с её недоверием к миру и мужчинам и неверие в хорошее в них, и её можно в этом понять. Я ещё могу, конечно, пересмотреть и спектакль с Аланом Рикманом, - но, похоже, Вальмон молодого Фёрта отныне точно любимый.)
Навязчивая идея завиться меня не покинула, и то, что в пятницу не было игры, было этой идее только на руку. Птаха намотала мне бигуди на влажные волосы - с кипятком мы не стали экспериментировать, - и я лёг в них спать. Это оказалось проще, чем я думал: бигуди просто лежат рядом и не особенно мешают, так что я и заснул, и видел сны, и выспался. С утра перед игрой немного надышался своими конспектами о том, что читали в актуальный исторический период, и кто играл на сцене. И как же причудливо по нынешним временам вспоминать, при каких обстоятельствах Вольтер написал своего "Кандида, или Оптимиста": с одной стороны Европы - война, с другой её стороны - землетрясение со множеством жертв, а посреди этого стоит Вольтер и с горькой самоиронией понимает, что "этот лучший из миров" не исправить к лучшему философией и просвещением...
В бигудях я и поехал до Веры, напихав их в капюшон толстовки, - ибо если бы я их снял, то мои кудри не прожили бы долго: мои волосы катастрофически прямые, что, видимо, компенсирует то, что всё остальное во мне ни разу не straight. Снял я бигуди уже на месте, что, опять же, оказалось проще, чем ожидалось, - и Вера полила меня лаком, так что кудрявость благополучно прожила до конца игры. Дополнялась оная кудрявость наконец-то получившей возможность быть выгулянной п$#@рской чёрной рубашкой с кружевами, шнуровку которой я так пока и не победил (вернее, Птаха не победила, ибо ленты, которыми предполагается её шнуровать, иначе как английской булавкой через ушки не протащишь, - ну или мы не постигаем неведомую логику того гения, который это шил). Выглядела рубашка в результате как "мои глаза выше", и я даже взял с собой брошь, - но коль скоро все, от Птахи до соигроков, подтвердили, что я имею право быть не слишком приличным, брошь отправилась в низ декольте, а не верх.
Стартовали мы снова практически вовремя - с получасовым опозданием, - и игра пролетела стремительно. Впрочем, в редких паузах я успел отдать должное не только шарлотке, но и пирогу с капустой, и особенно тофу Видят боги, Вальмон очень старался выйти на канон, сиречь убиться, - но, слава игровой магии, это ему не удалось, хотя, подозреваю, каждая его дуэль добавляет Винсену седых волос

Франциска
Всех женщин вы любили?
Казанова
Всех.
Франциска
Всех разлюбили?
Казанова
Всех.
(с) Марина Цветаева, "Феникс"

Винсен де Мейо, отчёт отперсонажный. Слэш, гет, неточности.Минули месяцы с того дня, когда я признался шевалье Коэтлегону, виконту де Вальмону. Он сказал тогда, что сможет ответить моим желаниям - но не чувствам, - и это уже было много большим, чем я мог мечтать. Любовь - не игра, в которой каждый должен делать равные ставки. Любовь - это подарок, и я дарю ему всего себя, а он вправе принять этот дар или отвергнуть. И он принимал, делая меня счастливейшим из смертных, а я старался не думать о том, что однажды это счастье может закончиться, и я окажусь на месте тех женщин, к которым он охладел.
Но, признаться, мне льстило быть единственным его любовником среди многочисленных любовниц. И когда бы он ни позвал - я откладывал все планы, чтобы только быть с ним, пусть его внимание и придётся делить с женщинами, где бы мы ни оказались. Вот и теперь он пригласил меня съездить с ним в Анжу, в поместье его дальней родственницы, год назад овдовевшей, - и я практически не сомневался, что родственница была настолько дальней, что он не станет ночевать в своей комнате. По прибытии я был представлен не только молодой вдове, но также её падчерице, лишь ненамного её младше, и её кузине, а также соседкам, - но неожиданностью для меня было встретить в доме и свою дальнюю родню: мадам де Росер была вдовой моего дяди, коего я почти не знал, поскольку он служил секретарём в посольстве в Вене и редко бывал в Париже.
Вместе с дамами и Вальмоном я ездил смотреть на руины, а по возвращении он уединился с родственницами, а мне ничего не оставалось, кроме как уделить внимание тётушке, - я надеялся, что дядя и не вспоминал обо мне, но, к несчастью, выяснилось, что без моего участия он построил далеко идущие планы на мою жизнь. Вечер же был омрачён досадным происшествием: молодого дворецкого нашли мёртвым в беседке в саду. Признаков насильственной смерти на теле не было, и присутствовавший аббат, сведущий в медицине, подтвердил остановку сердца. Труп перенесли до похорон на ледник, настроение дам было испорчено, и я был уверен, что на следующее же утро гостей попросят удалиться. Однако вышло всё наоборот.
За завтраком аббат и я ухаживали за дамами, наполняя их бокалы, и ко мне подошла тётушка, достаточно выспавшаяся, чтобы все мои надежды избежать её энтузиазма разбились во прах.
- Дорогой племянник! А расскажи мне, чем ты занимаешься в Париже.
- Хожу в театры, салоны... - я несколько удивился, не зная, что она имеет в виду под занятиями.
- И у тебя есть лошадь? У каждого дворянина должна быть лошадь.
- Конечно, у меня есть лошадь, и не одна!..
- А ты не думал о том, чтобы поступить на службу?
Несколько мгновений я раздумывал, как бы не слишком резко ответить, что я не столь отчаянно нуждаюсь в средствах, - но тут хозяйка дома, мадам де Флуа, попросила всеобщего внимания, избавив меня от неудобного разговора. Она заявила, что ввиду смерти дворецкого она вызвала полицию из Парижа. Гости с недоумением зашумели: разве смерть по естественным причинам - повод беспокоить полицию?..
- Он, конечно, был очень молод, но у иных людей бывает слабое сердце с рождения, - предположил я.
- Он всегда был сильным и здоровым! - возразила хозяйка.
- Но кому могло понадобиться убивать дворецкого?..
Может, я и не знаток женских душ, но было ясно как белый день: молодой и обаятельный дворецкий был любовником вдовушки, и теперь ей требовалось найти виноватого, дабы утешить свою скорбь и скрыть её под праведным гневом.
- И вы что же, подозреваете нас? - раздался голос Вальмона с другого конца залы.
- Пока я никого не подозреваю. Но, как вы знаете, мой муж был коллекционером, и полиция должна всё осмотреть и проверить, не пропало ли что-нибудь.
- Но вы лучше знаете, какие вещи у вас были, нежели полиция, - заметила тётушка. - Вы обнаружили пропажу?
- Пока нет. Но Клод мог погибнуть, пытаясь задержать вора.
Пожертвовать собой за дорогие игрушки хозяев?.. Да никакой пудель не выкажет такой преданности и будет прав.
- Что ж, раз мы здесь застряли, постараемся провести это время с удовольствием, - резюмировал я, обращаясь одновременно и к тётушке, и к прошедшему мимо меня Вальмону.
Вальмон удалился с кем-то из дам - кажется, художницей Тербуш, - а хозяйка принялась рассказывать о самом ценном экспонате в коллекции покойного супруга, эскизе работы Да Винчи. Она даже предложила на него взглянуть, хоть мне и показалось странным, что хозяйка дома, в коем произошло, по её мнению, преступление, хвасталась хранящимися в нём ценностями. Я последовал за дамами, дабы полюбопытствовать и не скучать в одиночестве. Мадам де Флуа провела нас в кабинет, где эскиз в раме висел прямо на стене. Эскиз изображал женщину с котом на коленях, что показалось всем оригинальным: не дама с горностаем, не Мадонна с младенцем... Но, как по мне, это была явно не Мадонна: просто натурщица, не кровь с молоком, но весьма миловидная и живая, - и сейчас можно встретить на улицах девушек с такими немного усталыми улыбками. Мне не очень верилось, что это в самом деле был Да Винчи, но я не сведущ в живописи - и потому промолчал, пока дамы наперебой отмечали узнаваемый стиль и характерный мазок.
Молчал я, стоя у входа, и когда хозяйка стала рассказывать о своём прошлом дворецком, которого она выгнала после того, как он украл серебряные украшения. Было это совсем недавно, так что, выходит, покойный дворецкий служил ей всего несколько месяцев, - не так много, чтобы успеть узнать человека и тем паче особенности его здоровья. Мадам де Флуа утверждала, что уволенный дворецкий мог "вернуться, чтобы отомстить". С одной стороны, ему уже были известны все входы и выходы в доме, а с другой...
- Было бы странно возвращаться на место преступления дважды, - заметил я.
Тут над моим ухом раздался стук, и вошли двое: уже знакомый мне комиссар Ле Флок и сопровождавший его молодой инспектор с тетрадкой и в очках. Я поздоровался и отступил в сторону, дабы не мешать полицейским говорить с хозяйкой, однако не мог выйти, пока они стояли в дверях. Она сообщила о гибели Клода и повторила свои подозрения относительно прежнего дворецкого.
- Где он сейчас? - уточнил Ле Флок.
- Я его выгнала.
- Он живёт где-то неподалёку?
- Понятия не имею.
Рядом с Да Винчи я мысленно заключил в рамочку картину маслом "Следствие заходит в тупик": искать единственного наличествующего у пострадавшей подозреваемого - всё равно что булавку на сеновале. Полиция пожелала взглянуть на тело, и хозяйка повела их в подвал, а за ними потянулись остальные; даже Вальмон и Тербуш, выглянув на шум, присоединились. И что за зрелище - лишний раз смотреть на покойника?.. Я предпочёл вернуться в гостиную.
- Мне тоже нужно найти нового управляющего, - говорила тётушка другим дамам. - Мой прежний был дурён и воровал, так что я тоже выставила его вон.
- Без расчёта, надеюсь? - спросила кузина хозяйки.
- Разумеется! Он и так уже обеспечил себе сытую жизнь.
- Что ж, если он ещё и некрасивый, то тем паче следовало выгнать.
- До того, как он выглядел, мне дела не было, лишь бы работал. Под "дурным" я имела в виду, что человек он был плохой.
В отсутствие дворецкого и остальные слуги в доме, видимо слишком привыкшие к его распоряжениям, старались лишний раз не попадаться на глаза и работали из рук вон плохо, так что приходилось подменять их везде, где дамы норовили управиться своими силами: то сходить на кухню за салфетками, то передвинуть загородившую коридор табуретку... И некому было объявить о прибытии нового гостя, которого никто не ожидал. Он вошёл в гостиную и представился как граф ди Луна из Италии; он состоял в переписке с хозяином дома и, перестав получать письма, собрался его навестить, - но, похоже, не слишком торопился, по дороге заехав в Париж. Он с грустью узнал от падчерицы хозяйки, мадемуазель Камиллы, что её отец скончался, - а также мы сообщили ему, что он многое пропустил, а именно убийство дворецкого, и что хозяйка сейчас занята разговорами с полицией, ненамного его опередившей на дороге из Парижа.
- Дорогой племянник, мы не договорили, - какая жалость, что тётушка ещё слишком молода для проблем с памятью!..
- О чём, тётушка?
- Ты говорил, что увлекаешься театром, верно?
- Да, это так.
- И что же тебя в нём привлекает? Актрисы?
- Не только. И актрисы, и актёры...
- И актёры!.. - тётушка, увы, явно знала лишь об одной цели, с которой можно приходить в театр.
- ...И актрисы, и актёры в равной мере выражают суть театра своими талантами, - невозмутимо продолжил я.
- Но что же вы делаете, кроме как ходите в театр?.. Присядьте, мне неудобно говорить с вами, когда вы стоите!..
Мне пришлось подчиниться и присесть перед тётушкой на диван.
- Иногда пишу.
- Эпиграммы?
- О нет, я не поэт. Я пишу статьи.
- И о чём же ты их пишешь, о театре?
- Ну да. Критические заметки, письма...
- Письма! Любовные?
- Письма, которые публикуются в журналах! - я начал терять терпение. - Ну, знаете, эпистолярная полемика двух критиков через журнал...
- Я слышала, как через журнал вели любовную переписку, зашифровывая послания другими словами, - сказала кузина хозяйки, мадемуазель де Польми, которая, похоже, уже некоторое время стояла рядом и слушала наш разговор. Я тут же поднялся:
- Мне, право, неловко сидеть, когда стоят дамы, я лучше уступлю вам место.
Это позволило мне ускользнуть из разговора: дамы начали обсуждать любовные письма. Подошедшему к нам Вальмону мне даже захотелось пожаловаться, что я вновь начал говорить о театре, а женщины свели всю беседу к любовной переписке. Но Вальмон вновь похитил кого-то из дам прогуляться - впрочем, я ожидал, что он будет нарасхват в здешнем малиннике, и не расстраивался. Тем паче что милостью тётушки уже каждая собака в поместье слышала, что я театрал, и у меня также не было отбоя от собеседников.
- Я слышала, вы давний друг виконта де Вальмона? - это Амалия де Лафлёр, с которой мы вновь столкнулись у столика с напитками. Она с самого начала показалась мне умной женщиной, с которой приятно было и поговорить.
- Не сказать, чтобы давний, но да, он мой друг, - согласился я. - Виконт - остроумный и приятный собеседник. Мы сошлись... на почве любви к театру.
- О, так вы познакомились в театре?
- Мы виделись в салонах у общих знакомых, но да, также и в театре, - признал я.
- Мне кажется, он сам - хороший актёр, - заметила она.
- Да, пожалуй. Порой мы читаем пьесы вслух в салонах, и виконт безусловно талантлив в этом.
- Значит, вы интересуетесь театром?
- Верно, интересуюсь.
- И что из последнего, что вы видели на сцене, вас особенно впечатлило?
- Мадемуазель Дюмениль в роли Электры, пожалуй.
- А из мужских ролей? Или это не по вашей части?
- Да нет, отчего же? Мне интересен театр целиком, во всех его проявлениях. Пожалуй, из актёров сейчас интереснее всего Лекён, самый прославленный из учеников Вольтера.
- И что он играет? Я уже два года как не бывала в театре...
- О, он как раз начал расширять свой репертуар и браться не только за трагические, но и за комические роли. Правда, он порой ещё несколько злоупотребляет характерными жестами, но... Знаете же, как говорят: нечто кажется странным только в двух случаях - когда входит в моду и когда выходит из моды.
- То есть вы считаете, что он может войти в моду?
- Да, мне кажется, что у него есть потенциал сформировать новый стиль.
- И что вы посоветуете у него посмотреть?
- Пожалуй, стоит начать с классических для него, прославленных ролей в трагедиях Вольтера. А уже затем взглянуть на него в мольеровских комедиях.
- Я запомню ваши рекомендации. И, быть может, мы с вами ещё встретимся в театре.
- Непременно! Приезжайте в Париж, и я буду рад сопроводить вас.
И наверняка будет рад Вальмон, - если мне не изменяла память (единственная, от кого я хотел бы верности!), то между ним и мадам де Лафлёр также что-то было, и мне даже казалось, что он несправедливо обделял её вниманием в этот вечер.
- Вы ведь смотрели вместе с нами руины. Как они вам понравились? - спросила она.
- О, они весьма живописны и романтичны. Мне жаль, что я совершенно не умею рисовать: хотелось бы запечатлеть их и забрать это воспоминание с собой.
- Здесь есть художница, - заметила Лафлёр. - Вы могли бы заказать у неё пейзаж.
- Пожалуй, я так и поступлю.
- В этих руинах есть нечто волшебное, не находите?
- О да. Знаете, когда я был ещё совсем маленьким, в поместье моего покойного отца также были руины. Всего несколько старых камней посреди болота, но мне казалось, что когда проходишь в арку меж деревьев и они вдруг открываются перед тобой - ты словно попадаешь в другой мир...
- Мир, в котором можно случайно задержаться и вернуться спустя сто лет!..
- Да, время в нём словно остановилось.
- Или же осталось в прошлом... так и кажется, что навстречу выедет рыцарь на белом коне. А может, и единорог?..
О, никто из нас не привлечёт единорога, хотелось сказать мне: бедные твари давно вымерли вслед за исчезновением из мира невинности.
- Сейчас всё стало таким прагматичным, таким приземлённым, - продолжала Лафлёр.
- Воистину, порой очень не хватает волшебной сказки. Как у позднего Шекспира...
Развлекал дам в гостиной не я один - оригинальным светским развлечением стали допросы: помощник Ле Флока, каждый раз заново (и достаточно громогласно, так что все имели возможность запомнить его имя против всякого желания) представляясь кому-то как инспектор Бурдо, время от времени приглашал кого-либо на разговор. От Ле Флока же, проходившего мимо, я услышал только:
- Позвольте пройти, Винсен.
- Приятно, что вы помните моё имя, - заметил я. Хорошо бы ему помнить ещё и фамилию...
А на меня вскоре обратила внимание и мадемуазель Камилла де Флуа, всё с тем же поводом завязать разговор:
- Я верно понимаю, что вы - знаток театра?
- Ну, не то чтобы знаток, но определённо любитель.
- И что сейчас ставят в Париже?
- Вольтера, Расина, Мольера... и, конечно, Париж захватывают итальянцы.
- Итальянцы умеют захватывать не только театр, но и сердца, - заметила Лафлёр. - Говорят, они выше ценят и более настойчиво добиваются женщин, нежели французы.
- Быть может, вы нас разбаловали?.. - улыбнулся я.
- Я не очень сведуща в театре... Что вы посоветуете посмотреть? - спросила мадемуазель де Флуа.
- Смотря что вам больше по душе. Трагедии Вольтера или трагикомедии Мольера?..
- Наверное, больше трагикомедии.
- В таком случае - Комеди Франсез. Сейчас там самое лучшее время: можно видеть, как ученики Мольера и Расина работают вместе и, перенимая друг у друга лучшее, создают новый стиль...
И снова тётушка, улизнуть от которой надолго совершенно не получалось.
- Ты знаешь, что твой дядя очень тебя любил...
- Рад это слышать.
- И он хотел бы, чтобы ты занял место в посольстве в Вене.
- Я очень вам благодарен, но я не могу покинуть Париж.
- Отчего же? Что удерживает тебя в Париже?
- Все мои родственники здесь. Кто, если не я, позаботится о моей тёте и кузине? - я безбожно преувеличивал, но воззвать к добродетели было наиболее веским аргументом. - Театры здесь, вся моя жизнь здесь...
- В твоём возрасте не так сложно изменить жизнь, - отрезала тётушка. - Родственникам можно писать письма и высылать деньги, а театры есть и в Вене, и ничуть не хуже.
- Это верно, и я с удовольствием посетил бы Вену, её театры и балы... Но ненадолго. Я не хочу уезжать навсегда.
- Только из-за театра, из-за актрис?.. Мне кажется, ты мне что-то не договариваешь, - и тётушка проницательно сощурилась.
- Если вы полагаете, что я намерен жениться, то вы ошибаетесь.
- Ну, не обязательно же жениться. Мой покойный муж назвал бы это "не нагулялся".
- Вот именно, - охотно подтвердил я. - Позвольте мне сполна насладиться моей юностью.
Ну нет, увезти с собой Вальмона в Вену я не смогу, а значит, щедрое посмертное предложение дядюшки (неужто он был или бездетен, или настолько рогат, что более всего заботился о племяннике?..) останется без ответа. Как и не смогу признаться в этом тётушке. Правда, я уже видел её прогуливающейся с Вальмоном, и она что-то говорила ему об их давней первой встрече... Не сказать ли ей однажды, что она сможет меня понять?.. Но увы: порой то, что позволено женщине, не позволено мужчине. И грешно роптать об этом, памятуя о том, сколь многое позволено мужчинам, а женщинам недоступно!..
В конце концов я отступил к выходу из зала, где можно было видеть и слышать и происходящее в гостиной, и происходящее в коридоре, - мне было любопытно, как продвигается расследование: пока все гости отдыхали, господа полицейские работали, а на то, как работают другие, можно смотреть, как известно, бесконечно. Там меня и нашёл Вальмон - и спас от одиночества:
- Скучаете?
- Не вполне, - я улыбнулся ему, показывая, что не жалуюсь, но по нему скучал безумно. Вальмон подхватил меня под руку и решительно увлёк в свою комнату. - Все уже прознали, что я увлекаюсь театром, и мне приходится раз за разом повторять одни и те же рекомендации.
Я вошёл, закрыл за собой дверь и испытал знакомое облегчение, прислонившись к ней спиной и почувствовав себя отрезанным от остального общества. Наедине с Вальмоном всегда было легко, даже дышалось свободнее, - и я был благодарен ему за то, что он нашёл время и для меня.
- Повторяйте другие, - посоветовал он, не моргнув и глазом, и расположился на краю постели.
- Эдак рекомендации закончатся, - заметил я и пожаловался: - А тётушка хочет не то устроить меня на службу в Вене, не то женить в Париже.
- Женить?.. - он усмехнулся.
- Представьте, ей кажется, что меня в Париже удерживает женщина, - я подошёл медленно, любуясь им. Хотелось или опуститься к его ногам, или упасть вместе с ним на постель, но днём в чужом доме, где работала полиция, эти решения были самоубийственными, и потому я просто сел рядом. Вальмон протянул ко мне руку, но вовсе не для того, чтобы прикоснуться, а чтобы поправить мой воротник:
- Застегнись, так уже не носят.
- Зато не жарко, - оправдался я. Меня уже не столько смущали его ворчание и возня с моим внешним обликом, сколько доставляла отдельное удовольствие.
- Из какого только места руки у твоего портного?!.. - раздражённо сокрушался Вальмон.
- Кажется, здесь предполагалась шнуровка, но она ему не удалась, - я был склонен с ним согласиться: я давно не носил эту рубашку, поскольку её крой был не самым удачным, но в загородной поездке мне хотелось чего-то более свободного.
- У меня есть кое-что для тебя, - заявил он.
- О, вот как...
А вот своими подарками без повода у него всегда получалось меня смущать. Он ведь купил подарок ещё в Париже, но молчал о нём, - и, быть может, забыл, а теперь вспомнил; а может, хотел дождаться подходящего момента, но явление полиции сорвало все планы, а нетерпение победило, - и вот подарок возник передо мной. Маленький мешочек чёрного бархата, из которого Вальмон извлёк золотую шпильку для галстука и, не дав мне её в руки, попытался приколоть её на мой воротник.
- Вот так будет лучше... А впрочем, нет, никуда не годится... - бормотал он, и его руки подрагивали от ненужной спешки, выдавая волнение. - Это шпилька для другого галстука, не кружевного...
Мне хотелось поймать его ладони в свои и прижать к губам, но я не стал прерывать его занятия. Он был рассержен, но не на меня, так что мне оставалось только довериться его рукам, зная, что шпилькой он меня не заколет. Мне всегда нравилось, когда ему удавалось сделать мой вид лучше, и нравилось быть таким, каким я мог нравиться ему, - но, увы, сейчас был не тот случай. И я чувствовал себя несколько виноватым, словно я испортил подарок и не смог поднять Вальмону настроение.
- Да, пожалуй, - признал я и примирительно заверил: - Значит, она ещё дождётся своего выхода.
Вальмон убрал обратно в мешочек шпильку, которую я так и не успел рассмотреть - но не сомневался в её исключительном изяществе. Тёплый металл не смотрелся бы на чёрном кружеве, это правда; но на белом платке эта шпилька будет выглядеть просто чудесно.
- Тебя что-то тревожит, - сказал я негромко. - И что-то кроме моего портного.
- Твой портной - это наименьшая наша проблема, - признал Вальмон. - Меня тревожит это расследование, а точнее, отсутствие его результатов.
- Мне тоже всё это не нравится... - я подобрал лежащий поверх одеяла мешочек и сжал его в ладони, шепнув: - Спасибо.
Мне хотелось открыть мешочек или поднести к губам, но тут раздался стук в дверь, и Вальмон, с досадой отстранившись, пригласил:
- Войдите!
Стук повторился, словно не поверив, что не застанет ничего компрометирующего. Бывает, злит, когда такой стук прерывает нечто приятное, - но, знаете ли, ещё печальнее, когда ему нечего прерывать!..
- Не заперто, заходите уже, - поторопил я, и дверь отворилась.
На пороге вырос долговязый Бурдо и промямлил что-то о том, что его долг - собрать свидетельские показания всех присутствующих.
- Не тяните, объясните конкретнее, чего вы от нас хотите, - поторопил его я.
- Я уже обо всём вам рассказал, что вам нужно ещё?!.. - Вальмон не то что потерял терпение: он, похоже, не находил оное ещё с прошлого взаимодействия с полицейскими.
- Я поговорю с вами чуть позже, инспектор, хорошо? - пообещал я, надеясь скорее его спровадить.
Но куда там: Бурдо продолжил нудеть, что-де Вальмон не оставил ему свою подпись, а по протоколу показания без подписи недействительны, и потому он обязан...
- Подите прочь, - прорычал Вальмон.
- Как вы позволяете себе разговаривать с полицией! Я, между прочим, при исполнении!.. - неубедительно возмутился уже собравшийся было удалиться Бурдо, поправляя очки, как учитель, пытающийся произвести впечатление на учеников.
- Оставьте нас, пожалуйста. Мы сможем нарисовать вам свои закорючки в любой момент, - я с нажимом повторил обещание, надеясь, что до Бурдо дойдёт предостережение между строк: если он задержится и произнесёт ещё хоть слово, Вальмон запустит в него чернильницей, или что там ещё подвернётся ему под руку.
Бурдо проявил догадливость - выскользнул за дверь и притворил её за собой. Ле Флок не зря за него извинялся: он был совершенно не обучен хорошим манерам.
- Как вы с ним вежливы, - усмехнулся Вальмон.
- Иначе он всё равно не отстанет, - пожал плечами я.
- Но отстал же, - он улыбнулся.
- Кстати о расследовании... этот несчастный, Клод, показался мне знакомым. Как будто пару сезонов назад в Комеди Франсез он выходил на сцену в мелких ролях... - я поймал загоревшийся интересом взгляд: Вальмон даже приблизил ко мне лицо. - Что, тебе тоже так кажется?
- Нет, я его не помню, но это подтверждает одно моё подозрение.
- И какое же?
- Пока не скажу.
- Даже мне? - я улыбнулся, не обиженный, но заинтригованный.
- Даже тебе.
Меня почему-то позабавило представить, что он не говорил мне ничего на случай, если меня захотят пытать. Порой не знать о чём-то - безопаснее, чем знать, и мне хотелось бы верить, что Вальмон меня бережёт... раз уж редко бережёт мои нервы. Он расслабленно откинулся на постель, наверняка зная, сколь соблазнительно выглядит в такие моменты.
- Но я не могу быть уверен. Я не успел у него спросить: к слову не пришлось, да и невежливо было бы брать чужого дворецкого за пуговицу и спрашивать, не играл ли он или кто-то из его родственников в Комеди Франсез...
- Знаешь, хорошо, что ты его не спросил, - заметил Вальмон задумчиво. - Иначе у нас мог бы быть ещё один труп.
- И чей же?
- Если он на самом деле был актёром и не хотел, чтобы его узнали, он мог захотеть избавиться от свидетеля.
- Это правда, - согласился я и улыбнулся. - Значит, мне повезло. Как думаешь, стоит сказать об этом полиции, или это только больше всё запутает?
- Знаешь... скажи Ле Флоку, - посоветовал Вальмон.
- Хорошо, скажу, - кивнул я. Если Вальмон доверял Ле Флоку, значит, и я мог тому доверять. Я уже видел, как они двое разговаривают как явные союзники, и это утешало: ничто не успокаивает так, как то, что полиция ни в чём его не подозревает.
Я прикоснулся к его ладони, лежащей рядом с моей, но Вальмон отнял руку и встал, не дав мне шанса даже на короткий поцелуй:
- Не сейчас. Нас могут заметить.
- Я понимаю... и всё равно я соскучился.
Хотя бы держать его за руку, о большем я в тот момент и не думал, - такая малость, и даже она недоступна, когда вокруг чужие глаза и уши. Словно мы вампиры из романа, которым принадлежат только ночи, но не дни. Вальмон вышел, а я задержался, чтобы убрать мешочек со шпилькой в свои вещи - и чтобы нас не видели выходящими вдвоём. А выйдя в коридор, я как раз наткнулся на Ле Флока.
- Я обещал вашему коллеге дать показания, - сообщил я и проводил взглядом спину Бурдо, которая чрезвычайно удачно удалялась по коридору в компании очередного допрашиваемого. - Но раз он пока занят, лучше я дам их вам, чтобы не тратить время, верно?
- Верно. Вам есть что рассказать? - Ле Флок даже с места отходить не стал, благо нас никто не подслушивал. С ним явно приятнее было иметь дело, нежели с Бурдо.
- На самом деле совсем немногое. Видите ли, у меня хорошая память на лица, и когда я увидел покойного дворецкого, Клода, мне показалось, что я уже видел его раньше. Пару сезонов назад он как будто выходил на сцену Комеди Франсез, в эпизодических ролях, вроде "Кушать подано". Но я не успел спросить его об этом.
- Вы знали его фамилию?
- Нет, я не интересовался именами третьестепенных актёров.
- А он вас узнал?
- Не думаю. Я ведь не подходил к нему тогда за кулисами, а был одним из многих сидевших в зале. Нас разделял партер, он не мог меня видеть.
- А вчера вы ездили смотреть на руины, верно? Вы видели его после этого?
- Нет, - я задумался, припоминая, и повторил с уверенностью: - Нет, он встретил нас и поприветствовал, а после я его не видел. А затем его нашли мёртвым.
- Хорошо, спасибо, - кивнул Ле Флок. Тут как раз подошёл Бурдо и уставился на меня, и я понадеялся, что мне не придётся повторять для него всё то же самое.
- Где вам поставить свою закорючку?.. - смирился я с неизбежным.
Бурдо протянул мне лист и перо, и я оставил на листе своё имя и роспись. Поблагодарив и Ле Флока в ответ (как-никак он честно работал), я с чистой совестью вернулся в зал.
Более я никому не говорил о том, что дворецкий мог оказаться не дворецким, но высказал удивление, когда услышал, что у него, столь молодого, уже были рекомендации. Также мне показалось странным, что когда хозяйке напомнили о том, что вместо последнего жалованья покойному следовало бы помочь деньгами его семье, та ответила, что ничего не знала о том, есть ли у него семья.
- А вы что думаете о расследовании? - спросил меня граф ди Луна.
- Ну, я ведь не полицейский.
- Неужели у вас нет никаких подозрений?
- Никаких. Я приехал недавно, не успел познакомиться с покойным. Но, конечно, можно пофантазировать о причинах убийства дворецкого: может, он узнал о чём-то, чего не должен был знать... как это обычно бывает в авантюрных романах.
- А вы увлекаетесь не только театром, но и литературой? Мне это кажется достойным увлечением.
- Отрадно это слышать, - откликнулся я. Жаль, что моя тётушка не разделила бы его взгляды.
- Вы приехали с виконтом де Вальмоном, верно?
- Да. Виконт познакомил меня со своими родственницами, и показал мне местную природу и архитектуру.
- Вам понравились здешние руины?
- Они весьма живописны. Я вообще люблю выбираться на природу...
...Особенно - вдвоём с Вальмоном. Когда вокруг нет никого, и только мы, - так и выглядит мой рай. Вальмон так невероятно красив, когда в одной рубашке едет верхом или ложится на траву в тени деревьев, что мне кажется - моё сердце не выдержит всей любви к нему.
- В Италии, должно быть, тоже красивая природа, - продолжил я, дабы поддержать разговор. - Кипарисы...
- В Италии полно руин, на каждом шагу, всех исторических периодов и эпох, какие только пожелаете.
- Театр, руины и кипарисы... хотел бы я побывать в Италии, - улыбнулся я. - Жаль, что у меня нет тётушки в Италии. А впрочем, не зарекаюсь: может и найтись.
- Вы интересуетесь театром, верно? - спросил ди Луна.
- Это, кажется, уже ни для кого не секрет, - усмехнулся я.
- А сами не пробовали выступать на сцене?
- О нет, я только зритель. К тому же все мои родственники устроят скандал: всё же актёрская профессия...
- ...Да, я знаю: считается презренной и не одобряется церковью и моралью, и потому недостойна для дворянина. Но вы, должно быть, замечали проблему: когда в пьесе роль аристократа играет простолюдин, не имевший с детства соответствующего воспитания, то получается неубедительно - если, конечно, это не "Мещанин во дворянстве". А если бы на сцену вышел настоящий дворянин, но не под своим именем и, пожалуй, не в столице, а где-нибудь в провинции?..
- Мне нравится ваша идея, - признал я. - Но, боюсь, чёрствый актёрский хлеб не для меня. Я привык к другой, комфортной жизни. Разве что выйти на сцену один раз, когда меня занесёт в провинцию... И, разумеется, не в столице. Что-то меняется к лучшему, но - не сейчас, когда великих актрис хоронят за церковной оградой...
После этого разговора, как ни странно, меня как-то спросила тётушка:
- Говорят, ты не только ходишь в театр, но и выступаешь на сцене?
- Что вы, тётушка. Только когда в салонах читают или разыгрывают пьесы вслух, в качестве игры.
Мадемуазель Камилла пригласила нас осмотреть экспонаты коллекции, что висели на стенах гостиной, украшали книжные полки и камин. Коллекция покойного месье де Флуа поражала разнообразием: от портретов кисти старых мастеров до современного натюрморта с портретом (весьма остроумно и свежо - включить в композицию натюрморта другую картину), от потемневших икон с востока до изящных статуэток. Граф ди Луна ещё не видел эскиз Да Винчи, и мы рассказали ему об оном.
- Более всего художнику удался кот. "Кот Да Винчи", - шутил я. - Мне нравится выражение его морды. Должно быть, ему не нравилось позировать: попробуй заставь кота долго сидеть на одном месте!..
И, произнеся это, я немедленно вспомнил о Вальмоне. Он ведь в самом деле как кот: удержать его никому не под силу - он сам, когда пожелает, приходит ласкаться, а затем вдруг выпускает острые коготки и удаляется прочь.
- Терпеть не могу позировать... - признался я.
- Но иногда результат того стоит.
- Да, бывает и так. Однажды меня нарисовал один заезжий итальянский художник. Правда, он не отдал мне эскиз: сказал, что будет писать с него какого-то архангела где-то у себя в Венеции...
- По крайней мере вы знаете, где искать этого архангела.
- О да, если меня однажды занесёт в Венецию, и я зайду в какую-нибудь маленькую часовню и вдруг увижу себя... Если, конечно, он действительно писал эту фреску в Венеции, а не ещё где-нибудь в Италии. Но найти - это ведь не главное в поездке по Италии.
Некоторое время спустя я увидел, как мадемуазель Камилла рисует в своём альбоме.
- О, вы рисуете!.. Впрочем, живя в таком красивом месте - должно быть, нельзя не начать рисовать.
- Вам следует поехать в Париж, учиться живописи, - посоветовал граф ди Луна.
- Это может быть непросто для женщины, - заметил я.
- А я и так уже всё умею, - ответила Камилла.
- И всё равно стоит непременно приехать в Париж, - заверил я её. - Наверняка найдётся немало желающих заказать портрет у такого... бойкого карандаша.
- Кстати о портретах... вот, держите пока, - и она протянула мне лист с карандашным наброском моего профиля, и наброском весьма удачным.
- Спасибо, - поблагодарил я. - В таких эскизах порой больше жизни, чем в иных засушенных парадных портретах, на которых ты выглядишь на десять-двадцать лет старше, так что хочется убрать его на чердак и никогда не доставать оттуда. Когда-то мы с кузиной позировали так по просьбе родственников...
- Зато такой портрет может оказаться актуален через двадцать лет.
- Возможно. И всё же на том портрете от заезжего итальянца я был больше на себя похож.
Я отлучился, дабы бережно убрать эскиз в свои вещи, и вернулся в зал. И не избежал тётушки.
- Ты говорил, что любишь своих родственников, кузину, тётю, - скорбно говорила она. - Но ты совсем не любил своего дядю.
- Отчего же, тётушка? Я отвечал на письма.
- На каждое второе!
- Мы с кузиной отвечали.
- Вы с кузиной... Твой дядя не одобрил бы твой образ жизни. Ты просто прожигаешь жизнь и заглядываешь актрисам под юбки, и больше ничем не занимаешься!
- А чем же ещё я должен заниматься?.. - в удивлении от общего посыла я решил игнорировать и не опровергать прочие обвинения.
- Работать! У каждого человека должна быть работа.
- Работа?!.. Помилуйте, тётушка, это понятие давно устарело.
Прошли времена, когда всякий дворянин выбирал между шпагой и судейским париком, чтобы служить короне. Сейчас настали мирные времена, но кто знает, как долго они продлятся? И пока Его Величество не требует нам вставать в строй, лучше наслаждаться жизнью, которую позволяют доходы с поместья и наследства.
- Виконт! - Тётушка обратилась за помощью к проходившему мимо Вальмону, но выбрала самого неподходящего союзника. - Вот вы - работаете?
- Нет, - удивление на его лице говорило само за себя.
- Я же говорил, что это устаревшее понятие, - победно подтвердил я.
- Скорее уж вы опережаете время, - заметил Вальмон. Это тоже было правдой: нынешние философы что-то писали об облагораживающем труде, но я не читал философов.
- И всё равно у человека должно быть достойное занятие, - настаивала тётушка. Её наступление было не так просто остановить.
- Быть просвещённым зрителем и читателем - это достойное и уважаемое занятие! - возразил я. - Вспомните Вольтера.
- Вольтер, насколько я помню, что-то писал...
- Да, он писал, но также он и давал советы сильным мира сего, с которыми состоял в переписке. Я, конечно, не Вольтер...
- Вот именно, что ты не Вольтер. Что ты оставишь после себя?
- Кто знает? Быть может, однажды, с возрастом, я напишу мемуары.
- О чём, о театре?
- Ну да, о театре. О жизни за кулисами...
Ускользнув от тётушки, я следом за Вальмоном подошёл к мадам Тербуш, показывавшей свои рисунки. Она рисовала красками в альбоме круглой формы - и это были, как я увидел, портреты.
- Да, я заказал мадам Тербуш сделать для меня копию с рисунка Да Винчи, - говорил граф Ди Луна.
- Это непростая задача! - оценил я. - А я собирался заказать пейзаж со здешними руинами на память, но сейчас я увидел, что мадам рисует портреты, и у меня появилась другая идея...
Я уже почти произнёс, что хотел бы заказать портрет своего друга, но Вальмон меня опередил:
- Я первым хотел сделать заказ! Мадам, вы не могли бы нарисовать Винсена?
- Да, конечно, с удовольствием.
Нам пришлось искать место с хорошим светом, где я мог бы позировать, и в конце концов я сел в кухне у окна, а художница устроилась напротив.
- Виконт коварен: знает, как удалить меня от общества на двадцать минут, - вздохнул я.
- Для чего же? - спросила она.
- Не знаю. Быть может, я уже всем надоел разговорами о театре. Но я захочу отмщения: буду просить вас нарисовать портрет виконта.
- Ох уж эта нежная дружба, - мягко попеняла она.
Но когда Вальмон зашёл на кухню и она сообщила ему о моём намерении, он сказал только:
- Это опасная идея.
- Отчего же?.. - спросил я. Я ведь не собирался вешать его портрет в своей гостиной, для всеобщих любопытных глаз! Такому портрету место только в спальне, куда вхож только сам Вальмон и более никто. Конечно, мне не нужно изображений, дабы держать его образ в сердце, когда его нет рядом... Но я всё равно был бы рад, засыпая и просыпаясь в одиночестве, любоваться картиной.
Мы с Тербуш ещё о чём-то побеседовали, пока она рисовала, но мыслями я был с Вальмоном, вновь сделавшим мне неожиданный подарок. Затем её отвлекли полицейские, она ушла, и я, подождав её немного, также встал и вернулся в гостиную. А некоторое время спустя послышался шум у выхода в сад, и я подоспел, только чтобы услышать, как Вальмон требует графа ди Луну выбрать себе секунданта - любого, кроме Бурдо. Затем они удалились в глубь сада, а я остался чуть поодаль.
- Что происходит? - поинтересовалась Тербуш, подойдя ко мне.
- Похоже, дуэль. Между виконтом де Вальмоном и графом ди Луной.
- А по какому поводу?
- Понятия не имею.
- Вас выставили, или вы сами не вмешиваетесь?
- Меня не приглашали в качестве секунданта, но я предпочту не отходить далеко. На всякий случай.
- Волнуетесь за своего друга?
- Не сомневаюсь в его победе, но кто бы не волновался?..
И как у Вальмона получалось на каждом вечере находить повод для дуэли?.. Он словно притягивал грубиянов больше, чем кто-либо другой, или же был особенно к ним внимателен и не давал спуску ни одной мелочи. А ведь граф ди Луна показался мне приятным собеседником - и пусть и не лишённым авантюризма, но вежливым человеком... Я подошёл, едва звон шпаг утих, - Вальмон стоял на ногах. Граф был жив, но сидел на траве, и я предоставил другим оказывать ему помощь.
- Закончили? Вы в порядке?
- Как видите, чего не скажешь о моём сопернике, - ответил Вальмон.
- До вашего соперника мне дела нет. Вы сами ранены?.. - подойдя ближе, я заметил прореху на его правом плече.
- Просто царапина, - отмахнулся он.
- И царапину также следует перевязать. Обратитесь, пожалуйста, к аббату.
- Непременно.
Так мы и вернулись: я - впереди, уверяя дам, что никто не умер, а следом - сам Вальмон, объясняя, почему не мог не вызвать графа ди Луну: тот толкнул даму и не извинился. Полиция, к счастью, согласилась признать произошедшее "происшествием на тренировке", - вернее, согласился наверняка Ле Флок, а Бурдо смирился. Вальмон обещал дамам, что готов избавить их от общества Бурдо.
- Его вы тоже вызовете на дуэль? - поинтересовалась хозяйка.
- Как можно? Он простолюдин. Я просто выкину его в окошко.
- И ваши любимые розы не пострадают, - поспешил добавить я.
- Можете выкидывать в пруд, - разрешила она. - Или в фонтан.
Когда Вальмон и мадам де Лафлёр устроились побеседовать на кухне, а я оставался рядом, пользуясь тем, что разговор не был приватным, - служанка пронесла мимо них горячий благоухающий пирог с ягодами и унесла его в зал.
- Принести вам кусочек? - спросил я.
- И мне, - попросил Вальмон.
Я сходил в гостиную и принёс на тарелке два куска.
- Винсен, вы чудо, - поблагодарил Вальмон.
Смешно признаться, но я живу ради таких его слов, улыбок и взглядов, каждый из которых словно зажигает внутри меня огонёк, и становится светлее. И каждый я помню и вспоминаю ещё долго, как нищий помнит каждую монету, поданную щедрой рукой.
Также Вальмон, похоже, успел побеседовать с моей тётушкой, поскольку сообщил мне:
- Ваша тётушка намерена увезти вас в Вену.
- Я откажусь, - я с улыбкой покачал головой.
- Уверены? Это хорошая карьерная перспектива.
- Уверен. Не свяжет же она меня и не увезёт в багаже!
- Зная вашу тётушку, я бы не исключал такой возможности, - заметил Вальмон.
Я вовремя прикусил язык, чтобы не спросить, не говорит ли Вальмон из собственного опыта, будучи когда-то связанным моей тётушкой. Ну нет, связать меня я только ему и позволю...
- Что свяжет? Я всё равно сбегу.
- Как же вы сбежите, если будете связаны?
- Рано или поздно она должна меня развязать: я же не смогу быть на службе связанным!
- Как знать, как знать...
- Я найду способ, - пообещал я, просто наслаждаясь тем, что могу видеть его так близко и, говоря о пустяках, на самом деле говорить о том, что не оставлю его. - И даже тётушка меня не остановит.
Проснулся и спустился в зал кузен хозяйки, офицер де Боннэ, который накануне после смерти дворецкого зверски надрался. Затем хозяйка дома собрала всех, чтобы сделать очередное объявление. Она сказала, что рисунок Да Винчи пропал - его вырезали из рамы, - и сопроводила это гневной тирадой о том, что-де впустила нас всех в свой дом, а мы не оправдали её доверия и опустились до воровства. Я был, мягко говоря, обескуражен таким беспочвенным обвинением в адрес всех присутствующих.
- Позвольте, но никто из гостей не может быть вором, - возразил я. - Да и зачем воровать тому, кто не сможет отсюда уехать?..
- В своём доме я не нуждаюсь в чужих советах, - отрезала хозяйка.
По тому, как её эмоции накалялись всё больше, я начал подозревать, уж не сама ли она изобразила похищение картины, чтобы подставить кого-то, кого она сочла убийцей дорогого дворецкого.
- Это не совет, а предположение. Почему вы не считаете, что в краже замешан кто-то из слуг? Слугу может подкупить человек со стороны.
- Слугам была неизвестна ценность этой картины.
Ой ли?.. Слуги слышат всё, что происходит в доме, и хозяйское хвастовство - в том числе.
- Злоумышленник может описать сообщнику картину. Сказать слуге, чтобы принёс ему рисунок женщины с котом, оный ведь такой один?.. И заплатить за это.
- Но я думаю, что не все здесь присутствующие - те, за кого себя выдают, - заявила хозяйка. - Кроме моих родственников, конечно.
- Де Вальмон?.. - тут же предположил де Боннэ.
- Он тоже мне родственник, в какой-то степени.
- За него я могу ручаться, - добавил я на всякий случай. - Как и за себя.
Вечер, даже не смотря на присутствие Вальмона, переставал мне нравиться, а тайны тревожили. Когда чувствуешь разлитую в воздухе опасность от возможного присутствия преступника, способного на убийство, но не знаешь, с какой стороны ожидать удара... Не говоря уж о том, что я не люблю, когда меня подозревают и запирают.
- Я был рад пользоваться гостеприимством, но неприятно быть под арестом, - резюмировал я.
Тем паче когда приходится выносить хамство женщины, тыкающей своих гостей носом в пропажу, как котят в лужу. Конечно, потом она вроде как извинилась, и я был готов простить её, ведь на неё столь многое свалилось за последнее время, - но, как говорят, осадок остался.
И от тётушки невозможно было отделаться. В очередной раз увидев меня, она заявила:
- Дорогой племянник, мне очень жаль, что ты мне врёшь.
- Я? Вру вам?! В чём же?.. - я еле удержался от того, чтобы драматическим жестом упасть перед ней на колени, поскольку моё терпение было на исходе.
- Ты не хочешь сказать мне, почему ты не можешь покинуть Париж. Ты что-то от меня скрываешь.
- Я люблю Париж! Люблю театр! Разве этого недостаточно?!..
- Недостаточно. Твоим сердцем наверняка владеет женщина! А может, мужчина?..
- Что вы говорите, тётушка!..
- А что? Я знаю, как бывает в этом вашем Париже.
- Вы несправедливы к Парижу, тётушка. Высший свет одинаков везде: и в Париже, и в Берлине, и в Вене...
- Вот видишь, ты даже не заметишь разницы. Вена похожа на роскошную женщину, она тебе понравится! И знаменитая венская опера...
- Я охотно посещу оперу, но ненадолго. Чтобы познакомиться с городом, не обязательно связывать себя... узами службы!
Как и для того, чтобы провести время с женщиной, не обязательно связывать себя узами брака.
- Но с Парижем тебя что-то связывает. Точнее, кто-то, я уверена в этом! Но в Вене ты непременно встретишь ещё кого-нибудь, получше.
- Я так не могу, тётушка, - я с улыбкой покачал головой. Может, теперь она поймёт и отвяжется?..
- Только не говори, что ты однолюб. Это же ужасно.
- Увы, - я развёл руками. - Когда уже нашёл лучшее, иного больше не нужно.
- А откуда ты знаешь, что это лучшее? А как же сравнить с другими?
- Я не из тех, кто считает, что в жизни нужно попробовать вообще всё.
Вот я и сказал вам всё, тётушка, признался буквально во всём. Не назвал одного только имени - но к чему оно вам?.. Даже если бы на месте Вальмона была женщина, я не стал бы впутывать её в свои семейные дела. Но моя откровенность не закончила разговор, а наоборот.
- Присядь, нам нужно серьёзно поговорить, - и мадам де Росер опустилась в кресло.
Я придвинул табурет и сел напротив неё:
- Как пожелаете, тётушка.
- Поживаю я плохо! - не расслышала она. - Знаешь, я любила своего мужа, твоего дядю. Он был хорошим человеком. И хотел для тебя лучшего будущего. Его большим желанием было, чтобы ты занял место в посольстве.
- Я тронут это слышать. Но помилуйте, тётушка, ну какой из меня чиновник?!..
- В твоём возрасте для начала карьеры опыт ещё не нужен, ты всему научишься.
- ...И если вдруг случится так, что мне понадобятся деньги, я смогу поступить на службу здесь, в Париже. Здесь меня уже знают.
- А в более позднем возрасте найти работу без должных навыков будет сложнее! Вот что ты умеешь? Только писать?!..
- Что же ещё я должен уметь? К тому же мир так быстро меняется. Мы не знаем, что будет через десять или двадцать лет. Быть может, люди, умеющие красиво складывать слова, будут в самом большом почёте.
- Если ты не послушаешься, я... я лишу тебя наследства! - прибегла тётушка к последнему аргументу. - Хотя у тебя столько родственников, что тебя это вряд ли смутит.
И то правда, особенно учитывая то, что я и не рассчитывал на это наследство. Видать, детей у тётушки в самом деле нет, - но ничто не помешает богатой и отнюдь не старой вдовушке быстро найти мужа по душе. И вот его воля на мой счёт едва ли совпадёт с волей покойного дядюшки... Так или иначе, меня не получится купить деньгами.
- Это ваше право, тётушка.
- Твой дядя был бы тобой очень недоволен! - заявила она, удаляясь.
- У меня много родственников, и у меня никак не получится удовлетворить пожелания их всех!..
Бог свидетель, я не хотел ссориться с тётушкой, но всему есть предел.
Я спросил мадам Тербуш, когда она закончит мой портрет, и она ответила, что он уже готов. Мы прошли на кухню, и она отдала мне лист. Не знаю, стоило ли надеяться, что Вальмон заберёт портрет себе, как и на то, что он будет сам позировать, - но пока он был в моих руках. Красивый и как-то особенно интимный.
- Спасибо, - поблагодарил я. - Это очень красиво.
- Мне кажется, в этом портрете есть что-то... от той легенды, когда мужское и женское ещё не разделились на две половины, если вы меня понимаете.
- Да, пожалуй, в самом деле что-то есть.
Легенда о гермафродите, или как его там?.. И правда, если смотреть на портрет, не зная о модели, - то по нему нельзя было сказать наверняка, мужчина на нём изображён или женщина. Значит, мадам Тербуш разглядела что-то женское во мне? Уж не за это ли женское Вальмон держал меня при себе?.. Пусть так (а рассуждать о том, не думает ли он о других женщинах во время близости со мной, - значит сойти с ума от ревности, а я не ревнив). Но хотел бы я стать женщиной, даже если бы он согласился жениться на мне и возвращался ко мне после всех своих похождений?.. - Точно нет. Женщина не сможет встать на защиту друга, если понадобится, - и женщине надлежит родить ребёнка, отчего её красота быстро увядает, а дети отнимают время. Лучше пусть всё остаётся как есть.
- Можно с вами поговорить? - спросила мадам Тербуш.
- Да, конечно.
С портретом в одной руке и бокалом в другой я последовал за ней. Сад или комнаты не показались ей достаточно уединёнными, и она провела меня в пустовавшую кладовку для слуг, где нас точно никто не стал бы искать. Когда за нами закрылась дверь, я запоздало догадался, чего она от меня желала. Но почему именно я?!..
- Чем я могу вам помочь?
- Вы... нравитесь мне.
- Ох... - этого я и боялся. Если бы она просто искала близости с любым молодым мужчиной, я мог бы отказать не раздумывая; но ведь когда-то и я был на её месте, произнося первые слова признания. - Мне очень жаль, но я ничем не смогу вам ответить.
- Вы любите Вальмона, верно?.. - она произнесла это без тени осуждения, и я улыбнулся:
- Это настолько заметно?..
- Да. Но ему нравятся женщины, а вам?..
- Мы разные с ним. Его сердца хватает на многих, а моё сердце принадлежит ему одному.
- Но неужели в вашем сердце не найдётся хотя бы небольшого уголка для меня?..
- Ну, разве что небольшого... - ответил я с улыбкой и поцеловал её.
Она, во-первых, была хороша собой, а во-вторых, мне не хотелось ранить её чувства... К тому же, и более всего, - соглашаясь, я понимал со всей ясностью, что Вальмон не только не осудит, но и одобрит мой поступок. Мне бы, признаться, льстило, если бы он ревновал меня хоть немножко, - но на это рассчитывать не следовало.
- Но у меня заняты руки... - посетовал я, извиняясь, и Тербуш забрала у меня бокал и портрет и отставила их в сторону. Слегка беспокоясь за сохранность рисунка, я, тем не менее, смог взяться за пышные юбки художницы. В кладовке было тесно, но... Да, я умею доставить удовольствие женщине, и получить при этом удовольствие самому.
Приведя одежду в порядок, мы вышли, пока нас не хватились, - прошло, должно быть, совсем немного времени, но мне казалось, что я пропустил пол-вечера. Никто, к счастью, не видел нас выходящими вместе, и Тербуш улизнула куда-то в направлении кухни, а я с портретом пошёл к своей комнате. В коридоре я наткнулся на группу что-то обсуждавших гостей, среди которых был и Вальмон; обойти их было невозможно, не присоединившись хоть немного к беседе.
- Мне наконец отдали мой портрет, - сообщил я Вальмону.
- Только портрет? - уточнил он. Рисунок его, похоже, вовсе не интересовал.
Конечно, у меня и в мыслях не было не то что ему соврать, но и что-то скрыть, - но мне не хотелось компрометировать женщину в присутствии других гостей, и я ответил уклончиво:
- Тут ведь как.
Всех позабавил Бурдо, появившийся без сюртука, который он снял, потому что ему стало жарко. Все зашумели на него, что выходить раздетым неприлично, к тому же при дамах, и чтобы он немедленно оделся. Смутившись, Бурдо при всех принялся натягивать сюртук.
- Право, некоторым людям стоит приплачивать за то, чтобы они оделись, - отсмеявшись, шепнул я Вальмону, когда Бурдо был уже достаточно далеко, чтобы меня не услышать.
Портрет я также отнёс в свою комнату, вернулся в зал и вскоре узнал, что пропажа нашлась: кто-то вложил украденный рисунок в альбом мадемуазель Камиллы. Поскольку ей, разумеется, незачем было красть в собственном доме, всё это казалось чьей-то глупой и нелепой шуткой.
Звон шпаг в саду... стоило на минуту отвернуться! Я выбежал в сад - там уже сгустились сумерки, а Вальмон и граф ди Луна фехтовали левыми руками, поскольку оба уже были ранены в правое плечо. И упали оба одновременно, но продолжали сражаться взглядами. Я подоспел вместе с Ле Флоком, который принялся устало отчитывать дуэлянтов, что дуэли запрещены и что они задерживают и затрудняют его расследование.
- Это не дуэль, мы тренировались, - заявил Вальмон, не поведя и бровью. - У нас слетели защитные колпачки. Оба. Одновременно.
- Вам следует брать уроки фехтования, - холодно заметил ди Луна. - Вы всякий раз пропускаете один и тот же удар.
- То же могу сказать и о вас, - откликнулся Вальмон. - Вы открываетесь с одной и той же стороны.
Я сбегал в гостиную за аббатом и, сообщив, что он очень сильно и срочно нужен, подхватил его под руку, вырвал из какого-то разговора и уволок за собой. Аббат был достаточно обескуражен, чтобы не сопротивляться. Он занялся перевязыванием Вальмона, к которому я его притащил, а я помогал как мог, пока рядом не оказалась Тербуш. При свете свечей она увидела кровь - Вальмон был ранен в левое плечо, но сильнее, чем в прошлый раз, - и рухнула в обморок.
- Дайте ей нюхательные соли, - с досадой сказал Вальмон, но Ле Флок умело делал вид, что его происходящее не касается.
- Может, кто-нибудь поможет мне её перенести?.. - понадеялся я, поднимая мадам Тербуш на руки. Я донёс её до гостиной и опустил на диван, где её окружили взволнованные дамы, и посыпались новые распоряжения:
- Принесите воды!..
Я не стал ходить далеко: взял стакан и плеснул в него морса из стоявшего на столике графина.
- Надеюсь, у кого-нибудь из дам найдутся нюхательные соли, а я более ничем не могу здесь помочь, - сообщил я и бегом вернулся к Вальмону.
Но моя беготня не могла не привлечь внимание, и у него уже не было отбоя от дам. Я чувствовал себя оруженосцем, защищающим рыцаря от принцесс, - приговаривая, что им не следует здесь находиться и что это зрелище не для женских глаз, я подхватил одну даму под правую руку, другую под левую и мягко, но настойчиво повёл в дом. А в спину мне доносилось:
- Винсен, уведите вашу тётушку!
- У меня всего две руки для двух дам, а не три!..
- Я сама могу идти, - решила тётушка и последовала за мной.
Заверив всех дам, что я также беспокоюсь, однако жизни виконта ничто не угрожает, - я отпустил их в коридоре, где они могли разойтись по своим комнатам. Когда я в очередной раз оказался рядом с Вальмоном, граф ди Луна проходил мимо него и, наклонившись, шепнул достаточно громко время и место следующей... встречи. Дела шли всё более паршиво - прямо-таки катились туда, что в приличном обществе не называют.
- Винсен, принесите дуэльные пистолеты, они в моих вещах.
Я позволил себе пропустить эту просьбу мимо ушей и не подчиниться: в конце концов, я не слуга Вальмону, и не я укладывал его вещи, чтобы знать, где копаться. И я робко надеялся, что полиция не допустит выстрелов в саду. Положительно, для того, чтобы брать с собой в загородную поездку к родственникам дуэльные пистолеты, нужно быть Вальмоном!.. Но что если он знал, что встретит графа ди Луну здесь, и заранее намеревался свести с ним счёты? Насколько же давней и серьёзной должна быть вражда, чтобы не ограничиться первой кровью, а значит - быть готовыми убить друг друга?.. Я привык волноваться за Вальмона, но никогда ещё не боялся за него так сильно.
Когда и аббат, и Ле Флок покинули сад, и я хотел предложить Вальмону проводить его в комнату, - пришла мадмуазель де Польми, и Вальмон попросил оставить его наедине с дамой. Я остался стоять поодаль, у входа в сад, откуда мне ничего не было слышно, да и видно было в сумерках не очень, - но я по крайней мере мог быть уверен, что Вальмон не улизнёт, и ди Луна также не пройдёт мимо меня незамеченным. И плевать, что обо мне могли подумать.
Следом за мадемуазель Польми в сад проследовала хозяйка, мадам де Флуа. Я видел, как она взгромоздилась Вальмону на колени (это сложно было не заметить) и слышал, как она упрекает его в том, что он уделял ей мало внимания (что сложно было не расслышать, даже не подслушивая). Интересно, какого внимания она хотела, если сама же обвиняла нас всех в воровстве и всячески давала понять, что мы - нежеланные гости, которых она вынуждена терпеть... Получив своё, она ушла в дом, пройдя совсем рядом со мной и даже не взглянув на меня, как если бы я был деревом. Что ж, и к лучшему. Наконец, поднялся и подошёл ко мне сам Вальмон.
- Сторожишь?
- Я от тебя теперь ни на шаг не отойду, иначе ты себя угробишь!.. - прошипел я шёпотом. - Скажи на милость, что вы не поделили с графом?..
- Это не имеет значения, - Вальмон, несколько бледный, но решительный, проследовал в свою комнату, я не отставал.
- Хорошо, я спрошу иначе. Почему тебе настолько не хочется жить?!..
- Я не собираюсь умирать, - спокойно парировал Вальмон, без спешки доставая и осматривая пистолет, коего я, впрочем, даже не замечал в его руках. - Я просто убью его, и всё.
- А если он убьёт тебя?!..
- Ты в меня не веришь? - он выпрямился, развернулся ко мне, и его лицо оказалось очень близко.
- Я верю в тебя, - заверил я примирительно. - Но ты ранен!
- Ну и что? Это не шпага. Поднять пистолет и выстрелить я смогу.
- И он также сможет. Риск слишком велик.
Вальмон был прекрасным фехтовальщиком, в чём я не раз убеждался. Но когда двое жмут на спусковой крючок, слишком многое решает случай, и стоить этот случай может слишком дорого.
- Не волнуйся. Со мной всё будет хорошо.
- Ты так в этом уверен?..
- Я уверен.
Я смотрел в его глаза, стараясь прочесть в них хоть что-то, о чём он мог не говорить вслух, успокаивая меня. Но в этих глазах не было ничего, кроме уверенности, - ни сомнения, ни страха: он попросту не предполагал, что может проиграть. И в это отчаянно хотелось верить - в то, что фортуна настолько любит его, что не позволит такому случиться. Вот только она была слишком вероломной дамой.
- Но ты не заговорённый! И никто не заговорённый!..
- Тогда помолись за меня, - предложил Вальмон.
- Этого недостаточно!
- А что достаточно?
- Я могу принять вызов за тебя.
- Почему это вдруг?
- Потому что я не ранен. И потому что ты должен жить.
Тут в оставшуюся приоткрытой дверь ввалилась шумная стайка взволнованных дам. Увидев пистолет в руках Вальмона, они загалдели все хором.
- Милые дамы, что вы все делаете в моей комнате?.. - осведомился Вальмон.
- Мы можем выйти, - дамы дали задний ход, но Вальмон вышел сам и обвёл опустевшую комнату широким жестом:
- Извольте, вся моя комната - ваша.
- Но вы же ранены, присядьте!..
- Я могу даже прилечь, но, боюсь, больше ничего не сумею для вас сделать.
Врачи говорят, что если раненый шутит - значит, будет жить. А если Вальмон язвит - это верный признак того, что его уже не получится остановить, даже если небеса рухнут на землю. Но это не значит, что я не попытаюсь. Дамы обступили его, не давая пройти, наперебой спрашивая, зачем ему драться с графом.
- Но он же может вас убить!.. - воскликнула одна из них.
- Ну убьёт, ну и что с того?.. - пожал плечами Вальмон. Однако с дамами он заговорил иначе, чем со мной!.. Значит, в том, что мне не всё равно, он не сомневался?..
Дамы что-то отвечали. Послышался, кажется, голос мадам де Флуа, заявляющей, что больше не потерпит смертей в своём поместье. Не о том нужно говорить, не о том!.. Но что ответить мне? Если сказать при всех, что люблю его, - от этого будет больше вреда, чем пользы.
- Вы нам живым нужны, - сказал я за всех.
- Но неужели ничего нельзя сделать?!.. - ещё один женский голос.
- Ничего, мадам, - ответил Вальмон. - Вызов брошен, я не могу его не принять.
- Можно, - возразил я. - Я приму этот вызов за вас. Я не ранен. И я имею на это право!
- Не делайте глупостей, Винсен. Мадам де Росер, уведите своего племянника.
Хотел бы я знать, что говорило в нём сейчас: он не желал позволить мне покушаться на его свободу поступать как вздумается, или не мог допустить, чтобы я оспаривал его уверенность в победе, или хоть немного хотел меня уберечь? Или всё сразу, или - что-то иное?..
- Я уже не ребёнок, чтобы тётушка могла мне что-то запретить, - напомнил я уважительно, но твёрдо.
- В таком случае я вам запрещаю, - сказал Вальмон.
- Позвольте мне всего лишь раз в чём-то вас не послушаться, - попросил я негромко, склонив к нему голову.
- Учтите, что этот раз будет последним, Винсен.
Он не шутил. Первый раз - и он же последний?.. Это жестоко, Вальмон. Потерять тебя вот так - потерять твоё расположение, нашу дружбу, наши дни и ночи - для меня всегда было страшнее собственной смерти, вот только хоронить тебя - ещё страшнее.
Воспользовавшись мгновением замешательства, Вальмон всё же прорвался сквозь строй дам и устремился в сад. Дамы метнулись к комнате графа, и меня понесло туда же этой живой лавиной. Однако я не успел - и никто не успел - сказать ни слова: увидев такую делегацию, ди Луна, не раздумывая долго, попросту выпрыгнул наружу через окно. Когда я выбежал в сад - уже совсем стемнело, - эти двое уже стояли друг напротив друга.
- Послушайте, граф, - я окликнул его, и он обернулся ко мне.
- Это будет последний раз, Винсен, я вас предупредил, - повторил Вальмон. - Вы сможете вызвать его после, если, конечно, будет кого вызывать.
- Ваш противник ранен. Дважды. И ему не следует драться в таком состоянии, - продолжал я. - Позвольте мне принять ваш вызов вместо него.
- Я тоже ранен, - возразил ди Луна. - Это будет честный поединок.
Я не подумал об этом заранее (ещё бы: я думал только о Вальмоне), и того мгновения, когда я, признав правоту графа, задумался, как можно было бы уравнять наши силы, хватило Вальмону на то, чтобы вскинуть пистолет. Ди Луна ответил тем же, два выстрела слились в один, вскрикнули дамы, сбежались полицейские и слуги, словно выросли из-под земли, стало светло и суетно, как в дурном сне... Вальмон, к которому я подбежал, был без сознания - выстрел пришёлся ему в руку, и сама по себе рана не была слишком серьёзной (я мысленно благословил графа, который, похоже, хотел выстрелить мимо, но промахнулся), однако он уже в третий раз терял кровь.
- Это покушение на убийство!.. - нудел Бурдо, который был здесь настолько неуместен, что и мне захотелось засунуть его в фонтан вверх ногами.
- Это не покушение, это дуэль, - терпеливо разъяснял ему Ле Флок.
- Но дуэли запрещены законом!..
Ну, только попробуй заикнуться о том, что арестуешь благородного человека за дуэль!..
- Ваше расследование не здесь, Бурдо, занимайтесь им где-нибудь подальше отсюда, - напомнил я.
- Да нет, предмет нашего расследования очень даже здесь, - возразил Ле Флок, стоя над ди Луной, который также был жив и без сознания. - Этого господина нам нужно будет допросить.
- Если расследование окончено, то мы можем быть свободны? - осведомился я.
- Да, но вы же не повезёте раненого прямо сейчас, - резонно заметил Ле Флок.
- Разумеется, нам придётся задержаться.
Аббата тащить не пришлось - после выстрелов он появился сам, но воздвигся над полем сражения и также начал о чём-то говорить. Но никто не нуждался в проповедях, особенно раненые.
- Прошу вас, не время для разговоров, помогите раненым, - торопил я, подводя его к Вальмону. - Сделайте всё, что возможно, пожалуйста!..
Я был готов целовать ему крест, только бы он остановил кровь и перевязал рану. Я старался быть вежливым, а впрочем... громом выстрела из меня словно вышибло все эмоции: ни гнева, ни радости, ни страха, ни облегчения. Лишь колючий комок из боли и благодарности судьбе, оставшийся ворочаться в груди, когда всё для меня могло закончиться, и я ничего не смог бы с этим сделать, - но не закончилось, и жизнь продолжалась, и снова билось сердце.
- Быть может, стоит перенести раненых в комнаты?.. - предложил я, когда аббат закончил свою работу.
- За врачом уже послали, и лучше их не трогать до его прибытия, - с сомнением возразил Ле Флок.
- Но не лежать же им на улице?!.. - ещё час-другой, и выпадет роса, и во дворе станет совсем сыро и холодно, что будет точно не на пользу раненым.
И вновь, стоило мне отвлечься, как полицейские подошли к перевязанному и начинающему приходить в себя Вальмону, их спины заслонили его от меня - и, судя по звуку, Бурдо (ибо кто это ещё мог быть!) отвесил ему пощёчину, чтобы привести в чувство.
- Что вы себе позволяете!.. - воскликнул Вальмон. - Ваше счастье, что я ранен, иначе вы точно вылетели бы в окно.
- Да что вы творите?!.. - одновременно с ним возмутился я и отодвинул прочь Бурдо, который даже не сопротивлялся.
- Винсен, оставьте нас ненадолго, - попросил Ле Флок. Я отошёл в сторону, но он велел: - Ещё дальше.
- Я вас не услышу.
- А мне почему-то кажется, что вы всё прекрасно слышите.
Я вышел за пределы освещённого круга дожидаться конца разговора. Появились слуги, где-то раздобывшие носилки, и когда Ле Флок закончил задавать свои вопросы - раненых погрузили на оные и разнесли по их комнатам, словно двух котов, которых приходится разливать водой и запирать, чтобы они не убили друг друга. Я помог бережно перенести Вальмона и устроить его на постели, но едва слуги с носилками исчезли, как вошла мадемуазель де Польми.
- Оставить вас наедине? - спросил я.
- Да, пожалуйста.
- Уступлю даме, - и я, как вечный постовой, вышел в коридор. Вскоре мимо меня вновь прошла в комнату мадам де Флуа, и не мог же я сказать ей, чтобы она заняла очередь за мной?.. Она не обладала тем тактом, который заставлял меня ждать, и вклинилась в беседу.
- Ваш веер в опасной близости от моего лица, - вежливым предупреждением послышался голос Вальмона.
Хозяйка поместья опять позволяла себе лишнее?.. Ещё одна самовлюблённая вдовушка, для которой мужчины - игрушки, словно котята для ребёнка: будет "наказывать", считаясь только с собственными желаниями, а не с тем, что те могут не хотеть с ней играть, устать или болеть. Следом заглянула моя тётушка, но затем подошла ко мне.
- Больше не впускай к нему женщин, - посоветовала она. - По крайней мере, не трёх одновременно.
- Сложно отказать женщине, - я развёл руками.
Но то ли дамы поняли, что раненому стоит дать отдохнуть, то ли Вальмон попросил их об этом, - и обе женщины вышли. Я проводил их взглядом, убеждаясь, что нас более никто не потревожит.
- Ты что, стоишь там в дверях? - насмешливо окликнул меня Вальмон с постели.
- Уже нет, - ответил я, входя и запирая дверь.
- Тогда сядь.
Я подошёл и опустился на пол у его постели, чтобы видеть его лицо. Взял его ладонь в свою - он больше её не отнимал. И почему, как и в тот, самый первый раз, о самом важном у меня получается говорить, только когда он ранен?.. И лучше бы он сердился на меня, чем смотрел вот так устало, без улыбки, словно я чем-то его разочаровал, - и ждал, что я скажу.
- Сколько ещё твоих шрамов я буду потом целовать... - прошептал я с грустной улыбкой.
- А они тебе чем-то не нравятся?
- Я люблю всё в тебе.
- Тогда в чём проблема?
Я вздохнул. Объяснять ему, что мне больно от его боли, которую он как будто вовсе не замечал?.. Нет, не сейчас, когда он и так устал за этот безумный день.
- Береги себя... пожалуйста.
Если не ради меня - чего я стою! - то хотя бы ради всех, кого любишь, и кто, быть может, любит тебя.
- Для чего?
- У меня нет ничего дороже тебя.
- В таком случае тебе следовало быть понастойчивей.
- Настойчивее в чём?..
- Забудь, - отмахнулся Вальмон.
Ну уж нет, в эти игры я не играю. Отбирать его право на поединок - плохо, не отбирать - тоже плохо?..
- Не могу же я тебя запереть!
- У тебя бы и не получилось. Я делаю то, что хочу.
- И таким я тебя и люблю.
Я понимал теперь, что Вальмон ввязывался в дуэли не потому, что искал смерти, как некоторые, - нет, ровно наоборот: он так жил - так, словно он бессмертен. И отнять у него такую жизнь - всё равно что убить. Но, может, у него и вправду девять жизней...
- А как тебе мадам Тербуш? - полюбопытствовал он, сменив тему.
- Она... славная, - признал я. - С ней хорошо. Но грустно, что я ей, кажется, нравлюсь...
- Ты нравишься ей, она нравится тебе - ну и что тебя не устраивает?
- Я только твой, ты знаешь, - я покачал головой.
- Ну и глупо.
- Пусть так, ведь любят не разумом.
- А если кое-чем другим, так всё ещё проще: это лечится, если чаще бывать в постели с разными людьми.
- Сердцу не прикажешь, друг мой.
Моё сердце само выбрало, в чьих руках хочет быть, и я не пожалею и не пожалуюсь. А столь старательно отрицать, что любят сердцем, может только такой человек с открытым и чутким сердцем, как Вальмон. И ранить его сердце я никогда не посмею.
- А у разума ты спрашивать не пробовал?
Я честно прислушался к голосу разума. Все мысли были заняты Вальмоном.
- Он не против, - ответил я, выслушав их.
- Значит, у тебя его нет, - заключил Вальмон скучающим тоном.
- Но я счастлив быть рядом с тобой.
- Я уезжаю в Италию, - сообщил он.
"Как надолго?" и "Ты ведь вернёшься?" - неправильные вопросы. Я же не Пенелопа, чтобы ждать его на берегу. Я могу последовать за ним хоть за край света.
- Я буду нужен тебе там?
- Я еду с тремя женщинами.
- Это значит "нет"?
- Ничто не помешает тебе также поехать в Италию самому.
- Я поеду, - решил я. - Я поеду, если только ты не запретишь и не скажешь, что я помешаю тебе.
Навязываюсь? Пусть. Вальмон - большой мальчик и вполне способен сказать, когда мне следует отступить в сторону, а когда он на самом деле не против моего присутствия и участия.
- Рад, что хоть к каким-то моим просьбам ты готов прислушиваться.
- Меня ты можешь просить о чём угодно.
Но это не значит, что все твои просьбы я выполню: я не сделаю ничего, что могло бы тебе навредить. И без необходимости не стану вредить себе, - но об этом, я знаю, ты не попросишь.
- Когда можно просить обо всём, это скучно.
Тут из-за дверей послышался звучный голос Ле Флока, призывавшего всех, кроме раненых, собраться в зале.
- Раненые тоже могут прийти, - заявил Вальмон. - Ты ведь мне поможешь?
- Конечно.
Он поморщился, просовывая раненую руку в рукав камзола, но я не мог возражать. Несмотря ни на что, Вальмон всегда будет выглядеть безупречно и не давать себе поблажек, иначе он не был бы Вальмоном. Я подал ему руку, он оперся на неё, и мы вышли в коридор. Когда мы неспешно дошли до гостиной, дамы уже заняли сидячие места, и я мог не найти, куда усадить раненого Вальмона, если бы они не потеснились. Ле Флок что-то говорил о том, что граф ди Луна - самозванец и был арестован (ему следовало бы выразить благодарность Вальмону: может статься, без последней дуэли лже-графа не удалось бы задержать), - но я не особенно его слушал. Всех итогов расследования нам всё равно не сообщат.
А у меня впереди ещё будет время на то, чтобы дать понять Вальмону, что я люблю его не за близость с ним и не за его подарки - хотя всё это, безусловно, приносит мне счастье, - а просто за то, что он есть, и именно таким, каков он есть, и не пожелаю его переделывать. А после - Италия. Театр, руины и кипарисы... и его женщины, почему бы и нет. Когда-то, ещё до того, как признаться ему, я говорил, что не ревную, поскольку никто из его женщин не любит его так же сильно, как я; с тех пор я видел Вальмона со многими женщинами, а с некоторыми из них даже разделял его постель, - и можете считать меня самонадеянным, но я по-прежнему думаю так. Никто из них - тех, кто жаждет его внимания или проявляет холодность, тех, кто в его объятиях может почувствовать себя королевой, богиней, единственной в целом свете... Никто не целует его пальцы так, как я, - как величайшее сокровище. Не шепчет ему о том, как он красив, желанен и любим. Не окружает его заботой и не отвлекает от дум, когда он не в духе. И более никто не будет любить его до седин (хоть он и ведёт себя как человек, что до седин не доживёт) - и дольше, - поскольку моя любовь умрёт только вместе со мной.

Итоги и благодарностиПо итогам игры Вальмон отправится в Италию с тремя дамами - рассчитывал на двух, но третья сама увязалась. И Винсен, поскольку дамы не против, особенно Тербуш, - увязался тоже, так что впереди приключения на пятерых. И хорошо ещё, что тётушка не едет в Италию, иначе вышло бы н е л о в к о. Винсен и так уже отказался от тройничка с Вальмоном и кузиной (с прошлой игры) из-за н е л о в к о с т и
Спасибо Вере за игру (и Дикте за идею с убитым дворецким), спасибо игрокам! Получился очень атмосферный и живой кусочек литературной исторички, очень кинематографичный в лучшем смысле этого слова, с очень яркими типажами. Жить внутри таких историй - всегда огромное удовольствие. И сразу начинаешь хотеть и ждать следующей лефлоковки, хоть бы и ещё через пару лет
Мастер перед игрой: можешь забить на разговоры о театре, если достало.
Я: когда б меня достало говорить о театре, я сам всех достану
Спасибо Дикте за чудесного Вальмона - бесконечно обаятельного, остроумного, бесстрашного и свободного. Уж не знаю, насколько Винсен ему ещё нужен, а насколько тот уже не чает, как от него избавиться, - но здесь и сейчас Винсену правда очень повезло.
Спасибо Вере за Анну-Доротею Тербуш - за портрет, за понимание и симпатию. Если Винсен однажды узнает, что Тербуш поспорила с Вальмоном, сможет ли его соблазнить (справедливости ради - не его конкретно, Винсен выпал случайным фантом из шляпы), - то что он скажет Вальмону?.. - Ля ты крыса, люблю тебя очень
Спасибо Лесе за Пенелопу де Росер - тётушка была огонь, додала немалый кусок игры и не давала скучать ни минуты. Тётушкиной настойчивостью можно забивать гвозди!
Спасибо Сули за графа ди Луну, оказавшегося вором Картушем, за отличные идеи выйти на сцену и за движуху вокруг портрета и дуэлей.
Спасибо Тикки за Ле Флока, невозмутимого и рассудительного, и Иволге за восхитительного инспектора "Чем больше я на вас смотрю, тем ближе Французская Революция" Бурдо Издеваться над несведущим в этикете полицейским было немалым (и очень каноничным) удовольствием. Ну а до Революции в нашем сеттинге ещё далеко... впрочем, её всегда можно будет пересидеть где-нибудь в Неаполе.
Спасибо прекрасным дамам - Лиаре за Амалию де Лафлёр, Нике за Мари-Анн де Польми, Ортхильде за Камиллу де Флуа, и Джулс за взвинченную и раздосадованную(тм) хозяйку дома Анну де Флуа. Пересекались мало, но поговорить о театре и живописи - всегда хорошо!
И всем-всем-всем - ящик анжуйского сидра и всех обратно
(Птаха разблокировала воспоминание: когда-то на лефлоковке мой очередной мальчик-в-беде - как его звали, я тоже не помнил, но поиск показал, что Корнель - вляпался в её журналиста, который был на крючке у Тайной полиции. Как вспомнил - так вздрогнул, чем это для мальчика обернулось: вывезти из страны и тащить на себе алкоголика-суицидника, и не видеть от него ничего, кроме равнодушия, пренебрежения и насилия... У того мальчика личных границ не было вообще - а у Винсена они есть, и он умеет сказать "нет", вот только ему в общем-то и не приходится это делать, потому как Вальмон никого не станет ломать и использовать. Так что - да, Вальмон делает больно иначе(тм), но у него есть благородство и есть сердце, и с ним действительно хорошо )

И немного послеигровогоПосле игры, как обычно, собрались в круг (...вокруг Вальмона собралось небольшое уютное кубло)), рассказали, что у кого было, - а потом, переодевшись в человека, я соблазнился чаем и перебрался на кухню. Там травили байки об играх и полигонах, обсуждали мастерёжку и планы, вспоминали вальсы - и вообще очень лампово посидели. Допив чай и осознав, что пора бы и держать курс к дому, я присоединился к Дикте, и мы дошли пешком до метро. Шли под совершенно прекрасным пушистым снегопадом, и только когда он облепил мои волосы - кудри от влаги и прохлады наконец распрямились. Птахи не было дома - она уехала пить к Джонту на новоселье, - потому я и нашёл себе "Вальмона" в оригинале и включил на компе.

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, lettres recueillies dans une société

Когда-то я хотел поставить в феврале второй стиховник (просто потому что у Лизы Кадди все стихи подобрались про февраль), но поставил его летом далёкого 19-го. И вот я ставлю третий стиховник в феврале ("Косплей безбожно Пастернака, он мёртвый, он тебя простит"(с)) и закрываю гештальт выгулять одно там листоухое недоразумение.
Подготовка была разнообразна. Во-первых, я хотел наложить лапу на одно из стихотворений Ивановой, но так как не выписал его, когда книжка была у меня, - героический Амарт мне его сфотографировал. Во-вторых, накануне я узнал, что Птахе тоже понадобятся эьльфоуши (это на моих играх можно забивать болт на маркер кита и играть ши без ушей, а на чужих нельзя), и был готов перед игрой ловить Амарта и одалживать уши, - но, к счастью, уши Птахе нашли. Непосредственно в субботу погода косила наши ряды - не доехали Фириэль, Лисс и Тас. Но я успел провернуть уборку - сам бля, без ансамбля(тм), поскольку Птаха уехала на другую игру. Помыл посуду, пропылесосил, окунулся, назначил прикидом первые попавшиеся штаны, первую попавшуюся эльфорубашку и первую попавшуюся подвеску. Переписал стихи - в ту тетрадку в обложке с драконом, когда-то созданную для Симорил. Но императрица готова делиться - особенно с тем, для кого драконы не менее актуальны.
Немного мыслей вокруг лора Зеркала
Возникли две мысли, пока гуглил и перечитывал странички из книг (удобно, когда книги есть в электронном формате, - хотя держать в руках бумажные, конечно, много приятнее).
1) Магрит говорила Джерону не делать больно её эльфам. Значит ли это, что эльфийские ланы большей частью или полностью находятся в её владениях, а эльфы в некоторой степени являются её созданиями? Мы ведь только о Ксарроне знаем, что его территорией точно являются столица и земли севернее неё, включая Элл-Тэйн (но вряд ли весь Западный Шем: хоть драконов и немного, этого будет как-то жирно для одного, причём сравнительно молодого, дракона), а про земли других драконов не знаем ничего.
2) Представители Кругов Стражи так или иначе знают друг о друге, и йисини, которую изображал Джерон при первом столкновении с Мэем, назвала эльфа "птенцом дракона", который будет летать высоко, а она будет ходить по земле, и потому они не пара и вот это всё. То есть по нему и его оружию было видно, что он предназначен служить Драконьим Домам. Как и его дядя, Стир'риаги, также, вероятно, был предназначен. Но не старший брат и не отец (...кстати, что вообще мы знаем о судьбе родителей Кэла и Мэя, оставшихся на попечении дядюшки? Я забыл, что вряд ли, - или об этом, как и о значении имени Хиэмайэ, автор забыла упомянуть?). Следует ли из этого, что в Драконьи Дома этот эльфийский род отправляет всегда младшего сына? Буду считать, что да. И буду считать, что тем, кому предназначено служить драконам, - также предназначено любить "своего" дракона. Мэй, Стир'риаги, Киан... да и Лэни по-своему любила Магрит (вспомнить бы, что там за связь была между ними в первой или второй книге!). Жестоко, но эффективно: только когда служишь тому, кого любишь, отдаёшь службе всего себя.
3) И совсем в сторону: канон невнятен на тему того, перерождаются ли только драконы, или и эльфы тоже, - но если считать, что да, то ведь где-то уже мог переродиться умерший Стир'риаги. И Элрит родилась тоже. И если он снова её найдёт - то больше не потеряет, потому как ей больше не доведётся рожать Разрушителя. И я смогу порадоваться и за него.

Я писал, что хотел бы начать в пять и не позже шести, сбор объявил с четырёх, - но в четыре, конечно, я был одинок, Саппорт ранней пташкой появилась в районе пяти, и остальные игроки собирались к шести. Пока я был ещё в модусе хозяина места, а не такого же гостя, как остальные, - я бродил туда-сюда и пробовал по одной штучке из каждой упаковки конфет и пироженок. Взятку кофейком из Кузины в меня внесла Ильмаяр А поскольку с Птахой уехали все расчёски в доме и единственная резинка для волос - Лу завязал мне волосы под парик сложной системой верёвочек(тм) из резиночек, оторванных от медицинской маски. После игры, когда с меня это сняли, я был кудрявый, как сбежавший из Версаля Теперь хочу завиться на восемнашку!..
Когда все были в сборе, и я был в парике (пришлось дополнить его хайратником, чтобы хоть что-то видеть) и ушах (которые клеить не стал, и они жили своей жизнью), - мы стартовали. Спасибо киноакадемии Веронике Евгеньевне за персонажа - возможно, я сыграл его менее ребячливым, чем следовало, но, с одной стороны, с незнакомыми личностями он вежлив и собран и держит эту маску, даже будучи предельно откровенным, а с другой - он как-никак находится на пороге важного шага в своей жизни. И, возможно, он знал о своём мире несколько больше, чем мог бы знать, - но ведь всегда интересней сравнивать своё мироздание с чужими. И, конечно, историю пришлось несколько сократить, дабы не заполнять весь эфир только собой.
(Зашёл на автор.тудей - там последняя книга цикла, "Право быть", значится как "в процессе", и последнее добавление как раз была в день игры, 4 февраля. Наверное, текст просто вносится на площадку в неизменном виде, но кто-то робко надеется на продолжение...)

Приблизительный отперсонажный отчёт Хиэмайэ. Немного мата, слэш упоминаетсяЭта таверна на вид ничем не отличалась от прочих - разве что, помимо разношёрстных посетителей, на глаза попадались любопытные мордочки крыс. Ухоженные и сытые, они явно не боялись людей и являли собой признаки не запустения и заброшенности, а любви хозяина или хозяйки к необычным домашним животным. Впрочем, хозяина-то как раз видно не было, хотя на столах были щедро расставлены и напитки, и угощения.
- Приветствую, - я хотел ограничиться вежливым приветствием, проходя к свободному месту, но сидевший напротив него мужчина с проседью в тёмных волосах провожал меня вопросительно-внимательным взглядом, как если бы ожидал, что я скажу что-нибудь ещё. Никогда прежде не видел эльфов?.. Я сел и взглянул на него в ответ.
- Позвольте представиться. Карм Даген, - произнёс он. Что ж, если человеку знакомы хорошие манеры, то почему бы не познакомиться.
- Хиэмайэ.
- Леди Эльсинора, - представилась в свою очередь женщина с необычно-белыми волосами, что была с ним. Похоже, "леди" было неким титулом или родовой приставкой. На ней был венец, как будто хрустальный, но настолько тонкой работы, что казался кружевом инея.
- Рад знакомству, - ответил я и перевёл взгляд на двух других гостей.
Две женщины, очень разные. Одна - юная девушка, на вид северянка с двумя короткими чёрными косами и глазами разного цвета, в странной одежде, словно сшитой из ярко выкрашенного мешка с привлекающей покупателей надписью. Другая - молодая эффектная южанка в чёрном платье, облегающем и открытом до непристойности; её отличительной чертой были белоснежные клыки, настолько длинные, что из-за них она малость шепелявила. Но невежливо будет спрашивать даму о её необычной улыбке...
- Ты первая назвала меня псиной, - сказала северянка.
- А ты назвала меня дохлятиной!
Псина?.. Я прислушался к своим ощущениям. И правда: северянка - не просто девушка, она волчица.
- Вы оборотень, - сказал я с улыбкой. Нечастая встреча, но, возможно, интересная.
- Да, гару, - ответила она.
- Я не слышал такого слова, - заинтересовался я. - Слышал о га'арах, но на них вы точно не похожи.
- Это самоназвание. Гару - волки, а есть ещё кошки, медведи...
- Не слышал о медведях...
Любопытно, если на севере есть оборотни-медведи, о которых нам ничего не известно.
Тут в зал ворвался рыжеволосый юноша, как если бы споткнулся о порог с разбегу и не сразу смог остановить своё движение, размахивая в воздухе руками. Восстановив равновесие, он с удивлением огляделся, а я рассмотрел его. Одежда на нём была из очень пёстрых тканей, так что рябило в глазах, - такие любят на востоке, - но скроена скорее по западной моде.
- Я опять попал не туда?.. - прокомментировал он несколько разочарованно, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Смотря куда вы хотели попасть, - заметили одновременно я и ещё пара собравшихся.
- Явно не сюда, но почему-то я не удивлён, - откликнулся тот.
- Здешний хозяин - явно маг, - пояснила южанка. - А это похоже на созданный им карман реальности.
Мне не доводилось сталкиваться с таким термином, как "карман", но он достаточно ёмко описывал замкнутый участок, отделённый от окружающего мира при помощи магии пространства.
- Мне уже доводилось попадать в пространственную ловушку, и мне не понравилось, - заметил я. - Странно, что это место впустило меня, не прожевав.
- Меня тоже однажды такая чуть не пережевала, - подхватила южанка.
Магия пространства должна встречаться чрезвычайно редко, если её секретами владеют только в Драконьих Домах... Но, в конце концов, что я знал о тех, кто здесь собрался?..
- Но хозяина не видно, - подытожил я, поднимаясь с места. - А угощение приготовлено, так что почему бы не налить что-нибудь.
Если бы неизвестный маг хотел нас убить или подчинить, то уж точно не таким примитивным способом, как отрава, так что я без опаски наполнил свой стакан чем-то сладким, похожим на ягодную медовуху.
- И кстати об удивлении, - я взглянул на девушку, сидевшую в кресле в глубине зала, так что я не сразу разглядел её за спинами других. А за её спиной не сразу разглядел нечто похожее на сложенные крылья. - У вас... крылья?.. И это не иллюзия - магию я бы почувствовал.
- Ну да, это не иллюзия, - она как будто слегка удивилась моему удивлению и встала с кресла. Её крылья сами собой раскрылись и почти беззвучно затрепетали. Они были полупрозрачными и сверкающими, как у стрекозы, и приподняли её над полом.
- Поразительно... никогда такого не видел.
- У всех фей есть крылья.
- У каменных феечек крыльев нет, - возразил я машинально. - Но вы вовсе не похожи на фею.
- На земле нет фей, - заявила она убеждённо.
- Феечки бывают всех стихий - каменные, огненные, воздушные... людские маги призывают этих духов, приручают и ставят себе на службу. Эльфы таким не балуются, это противоестественно по отношению к духам.
Карм Даген и его спутница сдержанно хмыкнули, как если бы я сказал нечто непристойное. Они что, решили, что слово "баловаться" означает, будто маги используют феечек для удовлетворения... нет, даже представлять такого не хочу. Феечки, о которых я знаю, похожи на сгустки стихии, принявшие облик, схожий с человеческим, только крошечный. Впрочем, я слышал, что некоторым магам удавалось призывать и демонов, более похожих на людей и более разумных. Кто знает, не была ли и эта крылатая фея из того же плана, что и демоны?..
- А кто, собственно, куда хотел попасть? - прозвучал закономерный вопрос.
Рыжий сказал, что построил портал куда-то не туда: это знакомо - значит, он маг.
- Я просто зашёл в таверну в Западном Шеме, - сказал я. Если бы я прошёл через портал, я бы также это почувствовал.
- Западный что?.. - северянка и южанка дружно взглянули на меня с непониманием.
- Вы прибыли настолько издалека, что не слышали о Четырёх Шемах?.. - пришла моя очередь вновь удивляться. - Но вы похожи на уроженку Южного Шема. А вы - на уроженку Севера.
- Наверное, это что-то вроде штатов, - сказали они друг другу.
- Такого слова я не знаю. Четыре Шема - это королевства.
Тут наше внимание привлёк какой-то негромкий звук. Мы обернулись: у очага таверны, у нагретой стены, спала светловолосая девушка. Я готов был поклясться, что ещё несколько вдохов назад её здесь не было.
- Думаю, не нужно её будить, - предположила фея и, несмотря на то, что та была в тёплой шерстяной куртке, укрыла девушку пледом. Девушка проснулась, пробормотав, что всё хорошо. Она была не слишком удивлена: возможно, полагала, что мы все ей снимся. И, возможно, не была так уж далека от истины.
- Мы можем просто сказать, кто откуда пришёл, если это не тайна, - предложил я.
Южанка и волчица назвали города, которых я точно не видел на картах, - но, похоже, для них обеих эти названия были знакомыми.
- Похоже, мы не просто из разных краёв, но и из разных миров, - предположила фея.
- Я слышал о разных пластах реальности, - размышлял я вслух, возвращаясь на своё место. - Но только драконы могут путешествовать между ними, а я не дракон. Также мне говорили, что драконы живут на отдельных островках реальности.
- А у кого какое было время года? - спросил кто-то.
У меня была весна, но варианты прозвучали самые разные. Что ж, если мы в самом деле были из разных миров, то и время в них текло по-разному.
- Надеюсь, мы не во владениях драконов, - послышалось у меня за спиной. - Они дышат огнём...
- И не только, - добавил я.
- Вы знаете о драконах? - с интересом взглянул на меня Карм Даген.
- Я с рождения предназначен для службы Драконьим Домам.
- Это звучит грустно.
- Отчего же? Служить драконам - великая честь.
Я говорил словно заученными фразами, но что ещё я мог ему сказать?..
- И вы многое знаете о драконах?
- Нет, я почти ничего не знаю. О них мало что известно даже тем, кто служил им всю жизнь. Когда умирал мой дядя, проведший жизнь в Драконьих Домах, я ожидал, что он раскроет мне какую-то тайну о драконах, - но даже он не мог ничего о них сказать... Впрочем, это долгая история.
- Эй, крысы, у вас пиво есть?.. - поинтересовался расположившийся в кресле рыжий.
- А со мной крысы не разговаривали, - обиженно заметил Карм Даген.
Я перевёл внимание на разговор, шедший в другом конце зала, и услышал, что южанка, которую волчица назвала "дохлятиной", обмолвилась о том, что она в самом деле была мертва.
- Вас... поднял некромант?.. - я не верил своим глазам. Некромантам нечасто удаётся разжиться свежими трупами, но даже таковые выглядят как ходячие чучела. А эту женщину было не отличить от живой. Лишь теперь, помимо её клыков, словно позаимствованных у хищного зверя, я заметил, что её кожа довольно бледна. - С одним некромантом мне также доводилось встречаться, и мне это также не понравилось.
- Не совсем. Я вампир.
- Такого слова я не знаю.
- Я пью кровь, чтобы поддерживать в себе жизнь.
- Поразительно. Я знаю о га'арах, которые пьют кровь, но это существа довольно отвратительные. И знаю о мертвяках, которых поднимают некроманты. Ни на то, ни на другое вы совсем не похожи.
- А что, собственно, плохого в некромантах? - спросила светловолосая девушка, оставшаяся сидеть у камина. - Я бы не стала так отзываться о ком-то, кто может тебя вылечить.
- Ну, быть может, это у меня негативный опыт с некромантом, а некромантов вашего мира я не знаю, - примирительно заметил я. - А что до плохого... Пока они просто разоряют могилы и водят мертвяков, они ещё безобидны...
- А для чего им нужны мертвяки? - спросил Карм Даген.
- Ну как это - для чего?.. Это же идеальный солдат: мертвяк не испытывает ни боли, ни страха и выполнит любой приказ. А когда некромант понимает, что мертвяки - это польза, он хочет, чтобы пользы было больше. Чтобы было больше пользы, нужно больше мертвяков, а чтобы было больше мертвяков, целая армия, - так он и приходит к мысли, что нужно убивать живых.
Я ожидал, что меня спросят, неужели мёртвых не хватит на целую армию, и что придётся объяснять, что люди предпочитают предавать своих мертвецов огню, и только эльфы предают прах к праху, а некоторые человеческие поселения перенимают эту традицию. Но Карм Даген спросил о другом:
- И зачем кому-то целая армия мертвяков?
- Ну как - зачем... С мёртвой армией можно, например, захватить город.
- А зачем кому-то захватывать город?
- Ради власти. Людям свойственно хотеть власти, - я пожал плечами.
- Это что ж за люди-то такие?!.. - фея смотрела на меня расширившимися глазами. Я успел в эти мгновения позавидовать и ей, и Дагену: похоже, в их пластах реальности люди не обладали столь распространёнными пороками. - А впрочем, кажется, я знаю, что это за люди, - и она гневно удалилась к столу.
- Люди бывают разными, - заметил я.
- Ну захватит он город, а что потом? - Даген продолжал терпеливо расспрашивать. - Что он будет с ним делать? Просто править? Это же так скучно.
- Оставит своим потомкам. Видите ли, люди живут очень мало и порой всю жизнь посвящают тому, чтобы у их потомков была достойная жизнь.
Затем я услышал, как волчица говорит, что вожак их стаи работает в человеческом суде.
- Оборотень работает на людей? Удивительно, - заметил я.
- А почему нет? На нём ведь не написано, что он оборотень. Главное - не выдать себя.
- Скрываться непросто. У нас оборотни предпочитают держаться от людей подальше.
- Держаться подальше от людей - это правильно, - одобрила Эльсинора.
- Эльфы тоже селятся подальше от людей, но в меньшей степени, чем оборотни, - сказал я. - Оборотней люди боятся, эльфами они восхищаются. Но и тех, и других они хотели бы подчинить.
- А мы живём среди людей, - сказала вампирша. - Люди - это интересно.
- И вкусно? - добавила волчица.
- Конечно. Это же наш единственный источник питания. Поэтому мы с ними взаимодействуем...
- И, полагаю, это взаимовыгодное сотрудничество, раз вас ещё не истребили?.. - предположил я. Это было не слишком вежливо, но мне было непросто примириться с существованием в одном из пластов реальности живых мертвецов, пьющих живую кровь. Хоть эта женщина и говорила, что при жизни могла вскоре умереть от болезни, и её создатель фактически спас её, подарив второй шанс.
- Видите ли, наших га'аров давно бы перебили, если бы они не обладали одним полезным свойством, - сообщил я Дагену, который, казалось, всегда был готов меня слушать. - Они могут определять родство по вкусу крови. И богачи, желающие узнать, является ли некто их кровным потомком, готовы платить га'арам живым товаром... порой даже моими соотечественниками. Впрочем, люди уже давно не посягали на наши границы, но эльфу, путешествующему вдали от дома в одиночестве, следует быть осторожным, особенно на востоке.
Фея, которая также меня слушала, ахнула, зажала рот рукой.
- Какой ужас! Так не должно быть...
- Конечно, не должно быть. Но это есть. Простите, если напугал вас...
Она вновь выбежала к столу, и я последовал за ней, чувствуя укол совести. В мире, откуда я пришёл, столько прекрасного, - а я рассказывал об одних из самых отвратительных существ, что в нём были: труповодах и га'арах.
- Простите меня. Мне не следовало рассказывать о таких неприятных вещах.
- Да вы-то тут при чём...
- И всё же. Га'ары - действительно мерзкие существа.
- А знаете, кто ещё более мерзкий? Те, кто...
- ...Кормит их рабами? Да, вы правы. Богачи порой позволяют себе... многое. И не только люди.
Она казалась совсем юной, почти ещё девочкой, но при этом говорила порой очень мудрые вещи. Должно быть, её мир был более гармоничным местом.
- Я знаю. Это не первое моё путешествие между мирами.
- А для меня первое. Впрочем, когда буду служить в Драконьих Домах - ещё помотает. Глядишь, ещё снова встретимся.
Фух, кажется, удалось разрядить обстановку.
- Кстати о рассказах... я успел заметить, что этому месту нужны стихи и истории, - сказал я, возвращаясь с наполненным стаканом. Я ещё успел удивиться объявлению на входной двери, что, дескать, хозяин принимает плату историями, стихами и песнями: так ведь недолго и разориться. - Говорят, случайному попутчику можно доверить самое сокровенное.
- Вашему начальству мы не расскажем, - пообещал Карм Даген.
- Кому, драконам?.. - усмехнулся я. - Даже если вы встретите кого-то из них, вряд ли вы сможете сообщить им что-то, что им не известно. И раз, похоже, мы все здесь в каком-то смысле - случайные попутчики... То у меня есть три стихотворения и три истории. Это истории о любви, так что, думаю, они вас позабавят.
- О, расскажите о любви, - похоже, публика успела утомиться от обсуждений некромантов и прочей нечисти, и я был рад подать ей благой пример.
- Мой клан, клан Стражей Сумерек, издревле занимается охраной границ, а также чаще других кланов взаимодействует с людьми и выполняет поручения за пределами эльфийских ланов. И однажды мой старший брат, Кэлаэ'хель, отправился на переговоры с неким купцом и взял меня с собой, чтобы я посмотрел и поучился. Я сидел рядом с братом, а за спиной купца стояла йисини... Как бы вам объяснить?.. Йисини - это организация женщин из Восточного Шема, воительниц, которые дадут фору многим мужчинам. Их нанимают в качестве телохранительниц, хоть их услуги и стоят дорого. Также они известны тем, что не обладают предрассудками, и если ей приглянется мужчина или женщина, то йисини охотно проведёт с ним или с ней ночь любви.
Фея ойкнула и покраснела. И снова мне стало неловко.
- Простите, но в моих историях о любви без этого никуда. Я постараюсь быть пристойным.
- Напротив, это же самое интересное, - горячо возразил Даген. - Не лишайте нас пикантных подробностей.
- Никаких особенных подробностей и не будет, - усмехнулся я. - Итак, йисини была закутана в свободные одежды, так что видны были только глаза, и где-то под этой одеждой прятались оружие и смуглое мускулистое тело... Но одних этих глаз мне было довольно, чтобы пропасть. Они были зелёными... - закрывая глаза, я словно видел их воочию, словно заново переживал тот день. - И весь остаток вечера я мог смотреть только на неё и думать только о ней. Время остановилось, пространства не существовало, о чём говорили брат и купец - я не слушал. Я еле дождался окончания переговоров и даже не знал, чем они закончились, но, кажется, брат был доволен. Они с купцом разошлись в разные стороны по своим комнатам трактира, где мы встретились. Я последовал за йисини, и, конечно, она привлекла не только моё внимание... Но я даже не успел подойти и помочь, как тот пьяница отлетел к стене. Я предложил проводить её до комнаты. Я был уверен, что не встречу отказа: люди считают эльфов красивыми, и везде, где мы появляемся, и мужчины и женщины смотрят на нас, раскрыв рты. Иногда это мешает, иногда - наоборот...
Можете считать, что я хвастаюсь, если пожелаете, - но в этой таверне сейчас всё равно не было людей, кроме разве что двоих одарённых. А маги славятся своей самовлюблённостью и нередко не замечают окружающих, пока те не представляют для них пользы. И я продолжал:
- Однако она отказала мне даже в поцелуе. Сказала, что мне, предназначенному служить драконам, предстоит летать высоко, а она ходит по земле, и мне не ровня. Но, поскольку она завладела всеми моими мыслями, я отдал ей свою искру разума... Тут мне снова следует сделать ремарку. Каждый эльф с совершеннолетия владеет тремя... бусинами: искрой разума, искрой сердца и искрой души, она же искра жизни. Эти искры можно отдать тому, кто может владеть твоими мыслями, твоими чувствами и твоей жизнью, соответственно, - как кому-то одному, так и трём разным существам. Ийсини не могла отказаться, ведь порой отказ принять искру равносилен приказу немедленно умереть. Я вложил искру в её ладонь и успел поцеловать её руку... А в следующее мгновение дверь её комнаты захлопнулась перед моим носом. И мне оставалось только мечтать о новой встрече... - и я прочитал первые стихи.
...Это - будет. Однажды. Не сможет не быть!
- Это грустная история, - заметили с другого конца зала.
- Отчего же? Ведь это только первая история из трёх, - возразил я.
- Если этот артефакт связан с судьбой, значит, вы снова встретитесь, - сказал Даген. Он правильно понял назначение искр. - Мир слышит наши желания и отзывается на них.
- Всё так.
- Ты думаешь, что когда расскажешь все три истории, это место тебя отпустит? - спросила светловолосая магичка.
- Нет. Почему?.. - я не чувствовал, чтобы это место меня держало. Я мог уйти в любой момент. Но мне казалось правильным заплатить за гостеприимство, а ещё мне было любопытно находиться в этой компании. И... да, случайные попутчики. Больше никому я не смог бы рассказать обо всём, что со мной произошло.
Магичка рассказала о том, что в их магической школе есть традиция: на некий праздник школа запирает участников в одном помещении, и каждый должен рассказать три истории о себе. Тех, кто не расскажет все три, школа не выпустит, и они, видимо, так и останутся её частью. Школа как живое... существо? Я слышал только об Анклаве Саэнны, под контролем которого находились все магические школы в Четырёх Шемах, включая столичную Академию, - но не знал, конечно, как дела обстоят в других краях и тем паче других мирах, и потому слушал с интересом.
- Наверное, ваша школа - тотем, - сказала волчица. - У каждой нашей стаи есть свой тотем, которому мы поклоняемся. То есть не поклоняемся, но он говорит нам, что делать. Например, мой тотем - мусорная куча. Вот и ваша школа - как мусорная куча... Я не хочу оскорбить вашу школу, просто для нас мусорная куча - это очень хороший тотем!
Такого я об оборотнях не знал. Было ли это свойством всех оборотней, или только того мира, откуда прибыла волчица?..
- Нет, наша школа - не тотем. Она - Колесо. Совершая праздничные обряды, мы позволяем ему вращаться. Оно не должно останавливаться.
- Ваш мир - это Колесо?
- Да, и в какой-то степени наша школа - это наш мир.
Мой мир-Гобелен, и их мир-Колесо... должно быть, между ними было больше различий, нежели общего. Зато другим присутствующим удавалось находить сходства между их родными пластами реальности. Они связывали понятие Колеса с некими праздниками, названий которых я не знал, и обсуждали, когда начинается новый год; по-видимому, эти праздники были сродни людским праздникам Середины Зимы и Середины Лета. И, похоже, во многих мирах существовал праздник под названием Йоль или Йуль, - Даген и леди Эльсинора также о нём говорили.
- Мы тоже не поклоняемся и не молимся богам, - сказал я Дагену. - Люди строят богам святилища, но эльфам это не нужно. Мы можем обратиться к богам, просто находясь в лесу.
А ещё Дагена и леди Эльсинору другие присутствующие называли словами "феи" или "фэйри", хотя и они были ничуть не похожи на феечек. Они упоминали, что живут не "под холмами", а в Холмах, и состояли в Дикой Охоте, что бы это ни значило, - быть может, некоей организации сродни Орлиному Гнезду. Магичка сказала, что один из преподавателей в её школе - также из Дикой Охоты. Также она рассказывала, что обладает даром предвидения, и потому её не взяли на некий магический турнир, итоги которого она могла бы узнать наперёд. Мне показалось интересным, что чем более незначительное событие требуется предсказать, тем больше Силы на это уходит, поскольку магия глобальна.
Я сожалел, что мало одарён и мало сведущ в магии, - иначе мог бы больше спросить и больше узнать. Похоже, маги во всех мирах говорили на одном языке. По крайней мере, когда рыжеволосый маг, глядя на вампиршу, задался вопросом, как можно заставить мертвяка вести себя похоже на человека, я предположил:
- Подобие разума?.. - и он согласился со мной, поняв, что я имею в виду.
И также меня поняли, когда я сказал, что магам следует учиться сплетать заклинания, а не только владеть Силой. Но в основном я слушал и смотрел, как магичка вяжет что-то вроде шарфа из толстых шерстяных нитей. Зрелище создающегося под её руками узора завораживало. Быть может, это как раз было частью обучения плетению заклинаний?..
Оказалось, что и юная фея учится в магической академии. Если в школе-Колесе были разные специализации (даже, насколько я понял, некромантия), - то феи учились в зависимости от их предрасположенности к разным видам магии: созидательной, разрушительной и так далее. Я не очень много понял из рассказа феи, но, похоже, она отправлялась учиться из одного мира в другой и поступила в академию под именем своей подруги, которую впоследствии отчислили, но приняли обратно.
- И вы продолжали с ней общаться после того, как её отчислили?.. - удивилась магичка.
- Вот что неизменно во всех мирах: заносчивость магов, - улыбнулся я.
И я не ошибся: магичка рассказала, что раньше в её школе смертность была выше, и нынче преподаватели попрекают учеников тем, что в те времена было лучше. А всё потому, что в школе тогда не было целителей, и каждый сам полагался на свои силы и не рисковал попусту, соблюдая технику безопасности. Дескать, теперь все знают, что их заштопают, что бы ни случилось... Как будто от перспективы получить помощь тебе будет менее больно, когда неправильно сплетённое заклинание оторвёт тебе руку!..
- Сочувствую тебе, что ты учишься в такой школе, - сказала волчица.
- Не нужно мне сочувствовать, - возразила магичка. - Я горжусь тем, что учусь в школе, которой шесть сотен лет.
Шесть сотен - не так уж и много; впрочем, по человеческим меркам это немало поколений. А в академии феи смертностью никто не хвастался, и когда одна ученица умерла от болезни, все очень горевали. Похоже, сама фея была целительницей, - она что-то упоминала о связанных с этим рисках. Но лучше всего я почувствовал, чему и ради чего она училась, когда она начала петь. И я знал эту песню - песню про большой мир.
Я прикрыл глаза, прислушиваясь, - у неё был красивый голос, непохожий на человеческие, - и подпевал, тихо, чтобы не помешать. Магичка тоже стала петь - и в какой-то момент фея поднялась с места, протянула к ней руки, и они танцевали и пели вдвоём. Прозрачные крылья замерцали, и они взлетели над полом. Это родство было так неожиданно и так красиво, что я почти слышал музыку, хотя её некому было играть.
- Ты тоже знаешь эту песню!.. - сказала фея радостно.
- Даже я её знаю, - заметил я. - Моя мать когда-то пела мне её.
- Ничего себе!.. Должно быть, её сочинил путешественник между мирами.
- Похоже на то. В нашем клане когда-то верили, что драконы живут среди звёзд.
- У нас среди звёзд живёт один Великий Дракон, - сказала фея. - Но я расскажу о нём позже.
И во всех мирах есть драконы. Иначе не может быть.
Но я услышал, что в других мирах и люди добираются до неба и звёзд при помощи летающих кораблей и даже... ступают на Луну и водружают там свой флаг.
- У нас три Луны, и эти сестрички сами на кого хочешь наступят, - заметил я.
Другие гости также рассказывали истории. Рыжеволосый маг прочитал стихи - и хотя в них было немало непонятных мне слов, в них в то же время было столько волшебства, что у меня по спине пробежали мурашки. Оно как будто было написано о месте, подобном этой таверне, - месте, в котором могут собираться существа из разных миров. Вампирша рассказала о том, как она с сородичами пробралась в дом некоего чиновника, чтобы его убить, и они устроили там оргию.
- До убийства, после или во время?.. - уточнил я.
В другой её истории я и вовсе несколько запутался: в ней фигурировали двое мужчин, один - её мужчина, другой - не её, и один из них обращался в большого кота, то есть, видимо, был шадом. Мужчины что-то не поделили и подрались, и в этом также участвовала трёхметровая выдра. У которой, кажется, было больше двух пар лап.
Волчица же сказала, что её стая или племя склонно к гедонизму - не может устоять перед удовольствиями, - и иногда это весьма мешает.
- У нас оборотни один раз в год предаются... гедонизму, - заметил я. - После этого много волчат и котят появляется.
- Это называется Белтайн, - кажется, Даген назвал ещё один праздник, возможно совпадающий с нашими. - Там по традиции положены оргии.
- А я не представляю, как можно заниматься любовью больше чем с двумя, ну самое большее тремя партнёрами, - пожал плечами я. - Ведь каждому следует уделить внимание, а иначе зачем это всё...
Впрочем, в этом я не был понят и попытался перевести тему беседы на оборотней.
- Оборотни также служат Драконьим Домам, - пояснил я. - Впрочем, обычно эльфы греют драконам постель, а оборотни выступают в качестве грубой силы: телохранителей и прочая.
- Греют постель? Но дракон - это же гигантская ящерица!..
Боги, что у этого человека на уме?.. То утехи магов с феечками, то вот теперь - ночь любви с огромным крылатым ящером. Хуже всего, что я это представил - и в чём-то мне это даже понравилось. Если драконы способны (а они наверняка способны) принимать облик любых размеров, то такое даже можно пережить.
- Драконы могут принимать и человеческую форму, - пояснил я. - И вообще какую пожелают. Я читал, что дракон может стать облаком, или рекой, или горой...
- Хорошо, что наши драконы так не умеют, - сказал Даген. - Пожалуй, не будем им рассказывать.
- А может, они умеют, просто не показывают вам, - усмехнулся я.
И самое увлекательное в обликах драконов - то, что никто не знает, который из них - истинный: гора, крылатый зверь или человек. Говорят, драконы принимают невзрачный облик, когда ходят среди людей, чтобы быть неузнанными, - но у себя в Драконьих Домах предстают людьми ослепительной красоты. И я ещё ни разу не видел Джерона таким, каков он у себя дома, - но... я уже любил его таким, каким он представал передо мной. Любил его любым.
- Вот вы служите драконам... а что вы получаете взамен? - спросил Даген.
- Они защищают нас.
- От кого?
- От людей.
- То есть, если эльф будет путешествовать где-нибудь в пустыне и его захотят захватить в рабство, то дракон его спасёт?
- Не знаю, - честно признался я. - Может быть.
Признаться, я ни разу не слышал историй о том, чтобы драконы кого-то спасали. Говорят, что драконы всё же вмешиваются в дела разумных существ, но - влияют на власть имущих и творят историю руками подконтрольных им организаций, входящих во Внешний Круг Стражи. А вот тратить внимание на то, чтобы помочь кому-то одному, не имеющему для мира особого значения... кто угодно скажет, что драконы на такое не размениваются. Если ты служишь дракону и выполняешь его поручение - тогда, конечно, тебя обеспечат какой-нибудь защитой, но если ты - рядовой эльф или оборотень... в таком случае полагайся только на себя: вполне можешь сгинуть в пути или в бою. Однако Джерон помогал мне, когда я ещё был - или, по крайней мере, мне хотелось в это верить - самым что ни на есть рядовым эльфом. Значило ли это, что мне встретился... нетипичный дракон?..
Даген заставил меня задуматься, и я чуть не пропустил разговоры на другом конце зала. Похоже, между оборотнями, называвшими себя гару, и перевёртышами моего мира было немало общего. Они также зависели от Луны (правда, у них она единственная) - даже положение в стае занимали исходя из того, под какой Луной родились. И у гару также не приветствовались (хотя, видимо, не считались преступлением) сношения между двумя оборотнями, приводящие к рождению метисов. В моём мире такие метисы не могли принимать свою звериную форму, и их разум не развивался, - они оставались вечными детьми во взрослом, физически сильном теле. Метисы гару также были сильными и не отличались умом, но их всё равно использовали в стаях. Впрочем, у них и не все потомки рождались оборотнями. Отец этой волчицы забрал её у человеческой матери и хотел, чтобы она добыла серебряного оленя - духа-покровителя его племени. Но она не добыла оленя, и её выбрал другой дух-покровитель - рогатая крыса.
В очередной раз подойдя к столу за сидром, я встретился взглядом с Кармом Дагеном, оказавшимся по другую сторону стола. Взгляд у него был доброжелательный, но очень уж проницательный, словно он видел меня насквозь.
- А вы хотели бы стать драконом? - спросил он.
- Стать драконом?.. - я никогда прежде не задумывался об этом как о невозможном. Первым порывом было отмахнуться от такой перспективы, пугающей своим размахом, ответив, что меня вполне устраивает быть эльфом. Даген словно прочитал мои мысли и подбодрил:
- Если нет, то так и скажите, что нет.
Но я соврал бы, если бы сказал так. Устраивало ли меня быть просто lohassy, "листоухим олухом", на которого смотрят свысока, как на ребёнка, и чьи чувства не воспринимают всерьёз?.. Конечно же, нет. А быть драконом - значит быть равным. Значит быть ещё более красивым, ещё более талантливым, - таким, на кого, быть может, обратят чуть больше внимания.
- Нет, знаете... я хотел бы. И, быть может, когда я закончу свою историю - вы поймёте, почему.
История... точно, её следовало продолжить. Вернувшись на своё место, я пригрозил, что если более никто не захочет что-нибудь рассказать, то расскажу я. Признаться, мне хотелось, чтобы Карм Даген и леди Эльсинора поведали о себе что-нибудь, - не один раз я замечал, что она была готова что-то сказать, и обращался в слух; но они снова и снова предпочитали дать слово другим, а сами слушали и комментировали.
- Что ж, я продолжу. Некоторое время спустя Кэл, мой брат, отправился в погоню за эльфийкой-изгнанницей, по вине которой погибла наша старшая сестра, несмотря на то, что Совет кланов запрещал ему это. Но он не убил её, поскольку некий человек заступился за неё и принял на себя её вызов. Он сражался с моим братом в поединке, но также не убил его, а только ранил и как-то умудрился при этом изгнать из его тела vere'mii... "призрак", отпечаток души нашей сестры. В этой тени воплотилась вся её ненависть и жажда мести, она отравляла Кэла и могла полностью завладеть им и уничтожить его. Тот человек рассказал, что наша сестра когда-то не поделила мужчину с эльфийкой, которую он защитил. Из ревности она травила соперницу наркотиком, "рубиновой росой", и устроила её палачом при королевском дворе, что совершенно противно природе эльфа... а также заставила ребёнка, которого та носила, замереть в её утробе. После этого, конечно, изгнанницу приняли назад, а моего брата Совет наказал за неповиновение, хоть тот и находился тогда под воздействием vere'mii. Он не мог отправиться на задание, которое Совет собирался ему поручить, оставшись под чем-то вроде домашнего ареста; к тому же ему нужно было восстановиться от раны. И Совет решил отправить меня вместо него. Быть может, он решил, что я уже достаточно взрослый, а может, это тоже было частью наказания... они как бы говорили Кэлу, что если со мной что-то случится, это будет его вина.
Мне хотелось верить в первое, но, скорее всего, второе предположение было ближе к истине. Без сего долгого предисловия моя история была бы непонятна, и я продолжал.
- Мой брат назвал человека, спасшего его, своим творцом, поскольку буквально родился заново, когда избавился от vere'mii. Так же его назвала та эльфийка - творцом своего ребёнка, ребёнка её любимого, которого она наконец могла родить. И Кэл как-то уговорил этого человека сопровождать меня. Этот человек оказался лэрром... Лэрры Горькой земли - соседи эльфов, люди мужественные и сильные. Они защищают свою суровую землю, бреют головы налысо и наносят на свои тела татуировки в знак своих достижений и прожитых испытаний. Я же был тогда обижен на брата, и лэрр пришёл со мной поговорить. Знаете, я принадлежу к тем эльфам, которых называют "открытыми душами". Мы способны создавать syyth - эмоциональную связь. Это как якорь, который можно забросить в другое существо и чувствовать его эмоции: если он спокоен, то и ты спокоен... Я ещё не мог как следует управлять своим syyth, и я зацепился якорем за этого лэрра. Это односторонняя связь, так что он ничего не почувствовал, а я ничего ему не сказал. И вот мы отправились в столицу. Моей задачей было попасть ко двору и выяснить, готов ли королевский наследник принять один артефакт, который хранился у нашего клана и вдруг пробудился.
Почему бы было не выдумать повод для официального визита, спросите вы? Теперь я понимаю, что это привлекло бы слишком много внимания, да и Совет слишком горд, чтобы расшаркиваться с королём. К тому же, у них всегда оставался бы этот вариант, если бы я не справился. Я и не справился - но об этом не обязательно было рассказывать. Я ведь рассказываю истории о любви?..
- И ко двору я попал: лэрр приглашал знатных людей в дом одной аристократки, где мы остановились, "послушать пение настоящего эльфа", и вскоре эта новость дошла до принца. Лэрр... если не распускал, то поддерживал слухи о том, что я его любовник. - тут фея снова смущённо ахнула. - Хотя я знал, что на самом деле он ничего не чувствует и просто...
- Просто использовал вас, - подсказал Даген.
- Да, можно сказать и так, - признал я. В конце концов, "лэрр Ив" честно предупреждал меня об этом. Шутил, что для исполнения моей миссии нам понадобится только поводок, на котором он сможет меня водить. Разумеется, у толпы вызывал зависть и любопытство человек, который мог позволить себе такую роскошь, как поиметь эльфа!.. - При этом он нравился женщинам. Даже принцессе... И я чувствовал, что он тоже её любит, но не как женщину - она была ещё очень юна, - а как своё творение. Должно быть, когда-то он также ей помог. И каково мне было не сфальшивить, когда я выступал перед принцем, а они с принцессой удалились в соседнюю комнату!.. А лэрр подумал, что я ревную принцессу к нему, а не наоборот. И принцу он также явно нравился...
- Да он нарасхват, - заметила волчица.
Не могу отрицать, что я ревновал и внимание принцессы к нему. Ведь она была самим совершенством, почти богиней, живым источником Силы. Именно ей, а не принцу, предназначался артефакт, - но и это было уже другой историей.
- Дайте угадаю, ты отдал ему свою искру сердца, - предположила магичка.
- Я хотел, - усмехнулся я. - Но мне было всё как-то недосуг из-за его... похождений. Однажды я случайно застал его с йисини - другой, ещё одной женщиной из той организации...
И это я ещё не рассказал о том, как чувствовал его сострадание некоему выговорившемуся ему собеседнику, отвергнутому другом, коему тот признался в любви. Из-за его переживаний и терзаний я всю ночь не мог заснуть. При этом ко мне он не испытывал и тени сочувствия... Я о многом не рассказал, поскольку это сделало бы мою историю слишком длинной.
- И вот в один день, когда я в очередной раз играл и пел для его гостей, а он даже не слушал, хотя все мои песни были о нём и для него...
- Должно быть, это обидно, - вставил кто-то из слушателей.
- ...Некий молодой аристократ, который на него за что-то взъелся, попытался отравить меня "рубиновой росой". Этот наркотик усиливает магические способности эльфов, но совершенно отключает мышление. Страшно представить, что я мог бы натворить... я мог бы сжечь весь дом, и было бы много жертв. К счастью, лэрр попросту вырубил меня ударом в висок.
- Лечение канделябром...
- О, ему даже канделябра не понадобилось: рука у него тоже тяжёлая, - усмехнулся я. - А когда я очнулся, его уже не было рядом. Хозяйка дома, которую он попросил за мной присмотреть, сказала, что он вызвал того аристократа на дуэль. А рядом со мной на постели лежала моя искра разума... Конечно, я понял, кому я отдал её тогда, и кто вернул мне её теперь. Я был готов немедленно бежать и искать его, хотя я был ещё слишком слаб и понятия не имел о месте поединка. Но я опоздал. Я ощутил, как связь syyth оборвалась. Это было так... словно что-то лопнуло внутри, и стало очень тихо. И очень пусто. Связь может оборваться только в одном случае: если тот, кто находился по ту сторону "якоря", умер.
Фея вновь смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами. Прости, милая, я не хочу тебя пугать, но таковы уж мои сказки, и слова из них не выкинешь.
- Я не знаю, как я сам не умер тогда... Должно быть, только из уважения к хозяйке дома, которой я не хотел доставлять таких хлопот. Я просто лежал, смотрел в стену, что-то ел, что-то пил и не знал, зачем мне жить дальше. Мои искры были при мне, но мне больше некому было их отдать. Прошли дни, а может быть, недели, когда в дом пришёл слуга и сказал, что его прислали забрать вещи лэрра. Когда я сказал, что он, должно быть, не знает о том, что лэрр умер, тот ответил что-то в духе того, что видел его совсем недавно. Я взглянул на него и увидел, что глаза его были зелёными...
Вы скажете, что в мире множество зеленоглазых людей. Я читал, что лишь двое на сотню, и всё равно: десятки на каждый город!.. Но эти глаза, увидев однажды, я не спутаю уже ни с какими другими.
- Когда я закончил рыдать от облегчения, наш диалог был похож на разговор двоих сумасшедших. Я спрашивал, какого цвета на самом деле его волосы, какого цвета на самом деле его глаза... да, действительно зелёные. Ведь для того, чтобы притвориться лэрром, он сбрил волосы, изменил цвет глаз и даже цвет кожи. Затем я сказал, что он напрасно вернул мне искру: она по праву принадлежала ему, как и искра сердца. Я протянул искры ему, но он, вынимая вещи лэрра из сундука, достал ошейник раба и застегнул его на своей шее. И сказал, что раб не может принять искры, поскольку не принадлежит сам себе. Конечно, я сказал, что мог бы его выкупить, за любые деньги... попросить дядю... но он отказался. И также сказал, что дважды я уже ошибся, предлагая искры, и что третий раз должен стать последним. Что мне предстоит служить Драконьим Домам, и там уж наверняка найдётся кто-то, кто более достоин мой преданности. А ещё он сказал, что должно произойти нечто совсем уж невероятное, чтобы мы и в третий раз встретились. И он ушёл, а мне вновь не оставалось ничего, кроме как мечтать.
...Всё, что мне остаётся, - любить сильней, Даже если мы видимся лишь во сне.
- Не повезло тебе с личной жизнью, - подытожила магичка.
- Отчего же?.. - удивился я. - Ведь это ещё не конец истории.
Теперь-то я знаю, что тот, кто мог притвориться и йисини, и лэрром, мог притвориться и рабом, хоть и едва ли - только для того, чтобы меня отвадить. Но кем бы я был, если бы сказал: я не верю тебе?.. Конечно, я ему верил.
- Вы говорили, что ваши истории забавные...
- А разве нет? Те, кому я рассказывал их раньше, находили их забавными. - конечно, я лукавил: я прежде не рассказывал в таких подробностях. Но людей обычно веселят истории о том, как кто-то мог принять переодетого мужчину за женщину или по-настоящему влюбиться в того, кто только притворяется твоим любовником.
- Эти люди странные, - убеждённо сказала фея. - А здесь полная таверна тех, кому ваши истории вовсе не кажутся смешными.
Встретившись взглядом с рыжеволосым магом, я вспомнил ещё кое-что. Кое-что из его истории, два слова в которой так меня поразили, что из головы вылетело всё остальное. "Чёрная дыра".
- И вот ещё что. Вы говорили о чёрной дыре... - я указал на него рукой, поскольку не знал его имени. - О пустоте, в которой нет ничего. Напоследок тот человек, которого я полюбил, открыл передо мной свою душу и показал то, что было в её глубине. И я словно заглянул в чёрную пустоту... Мне никогда прежде не было так страшно. Но страшно не за себя, а за него. Там было столько боли, страха, ненависти к себе и одиночества... Никто не должен носить такое в себе в одиночку!.. Должно быть, он надеялся меня отпугнуть, но мне только больше захотелось быть рядом с ним, чтобы хоть как-то разделить эту ношу. Тогда я и начал задумываться, что тот, кого я люблю, - не вполне человек...
- А ты на мелочи не размениваешься. Тебя угораздило влюбиться в самую особенную снежинку твоего мира? - вновь догадалась магичка.
- Эльфам это свойственно, - улыбнулся я. - Впрочем, мой брат Кэл нашёл себе эльфийку-целительницу...
- И она тоже особенная?
- Не настолько, но, кажется, у них всё вполне серьёзно. Люди любят говорить, что-де эльфы всё время пребывают в состоянии влюблённости в кого-то или во что-то. И в чём-то они правы, но вся правда в том, что любят эльфы лишь однажды.
- Ебать, - с чувством произнесла волчица.
- Вы ведь уже здоровались, - удивился Даген.
- А при чём здесь это?..
- Ну, вы сказали это слово, когда вошли.
В своих путешествиях за пределами эльфийских ланов я слышал такие слова от людей, но не горел желанием их повторять и тем паче объяснять.
Истории тем временем становились всё более странными. Волчица рассказывала о некоем своём сородиче, который застрял задницей в зеркале (видимо, у них зеркала также использовались в качестве порталов), и о безумном вожаке их стаи, который домогался какого-то мальчишки, и в конце концов ему оторвали голову. Но прежде, чем лишиться головы, он сам себе оторвал член, так что целителям пришлось пришивать оный обратно. Поначалу я, конечно, решил, что оторвано было от излишнего усердия.
- Понимаете ли, у оборотней волшебные зубы, и то, что откушено, было бы сложно восстановить...
- Он что, откусил?!.. - уточнил я.
- К счастью, нет. Но у волков на задних лапах очень длинные когти. Он... расчесал.
- Е... как вы там говорили?..
- Ебать.
- Да, точно. Мне кажется, это ёмкое слово достаточно точно описывает ситуацию.
Волчицу спрашивали, зачем целители вообще согласились возиться с этим похотливым чудовищем, но она объяснила, что это вопрос репутации. Похоже, её стае вообще не везло с вожаками, и тому парню, до которого домогались, - тоже. Слушатели предположили, что ему самому следует стать вожаком, дабы нарушить закономерность.
И оказалось, что волчица - скальд, то есть менестрель племени. И что среди оборотней также работает правило: если ты с чем-то не справился и с треском провалился, ты можешь заплатить менестрелю, чтобы он воспел твой подвиг в лучшем свете.
- В какой-то степени я и сам менестрель, - заметил я с улыбкой. - Но сейчас мои руки ещё недостаточно восстановились для флейты и лютни.
Вампирша же рассказала историю, в которой всё тот же шад столкнулся с трёхметровой пчелой, которая также оказалась оборотнем.
- У вас "три" - сакральное число? - поинтересовался рыжий маг. - Выдра трёхметровая, пчела трёхметровая...
- Пчела двухметровая, прошу прощения.
И она упомянула, что в её мире есть оборотни, которые способны принимать облик любого зверя.
- А у нас таких нет... - но я тут же поправился. - Впрочем, вру: я читал о найо. Это оборотни, которые меняют облики постоянно.
- Должно быть, это очень неудобно. Они вообще не могут остановиться?..
- Нет, отчего же, - если они хотят отдохнуть, они могут превратиться в каменные статуи и простоять так хоть сотни лет. Но когда оживают, они прямо у тебя на глазах - то кошки, то собаки, то люди, то птицы... Но я ни разу их не видел. Говорят, они остались только в Драконьих Домах.
- Похоже, в Драконьих Домах есть всё.
- Драконы хранят много сокровищ.
В другой раз кто-то упомянул о некоем живом артефакте, и я добавил ещё одну деталь к своей истории. Мне нечего было скрывать, хоть и было немного неловко говорить так много.
- Тот пробудившийся артефакт, о котором я говорил, тоже был живым... был девушкой. Мой дядя был назначен её хранителем, хотя она была от этого не в восторге. Когда тот человек, которого я люблю, прибыл навестить ту вернувшуюся изгнанницу и её новорожденного ребёнка, а меня об этом даже не предупредили... Он вызвал моего дядю на поединок.
- Я смотрю, дуэли - его любимый способ решения проблем? - заметила магичка.
- Это правда, он нередко с кем-то дрался. А та девушка, живой артефакт, тоже его любила - и, чтобы защитить его, вернулась в свою форму клинка. И просто легла в его руку. И уже не могла стать человеком обратно, оставшись мечом навсегда.
- Она превратилась в меч, и ему пришлось жениться на мече?..
- Нет, зачем же жениться?.. Просто с тех пор это был его меч.
А фея рассказала, что когда ей приходилось притворяться другой ученицей, у неё в голове словно перекатывался маленький чёрный шарик лжи. Это было понятным ощущением: эльфам также становится неприятно, когда приходится врать. И рассказывала о Великом Драконе, который создал всё светлое, тёплое, живое - и всё тёмное, холодное, мёртвое. Ну, или второе появилось само, как обратная сторона монеты, - я уловил плохо: когда фея говорила, вокруг неё разливалось тепло, а от леди Эльсиноры при этом тянуло морозным холодом.
- Интересно мне сидеть между вами, - заметил я. - Моему правому уху жарко, а левому холодно.
Должно быть, между эльфами и этим странным крылатым народом, называвшим себя феями, всё же было нечто общее. Когда фея вновь начала петь, эта песня вновь оказалась мне знакома - и не только мне. Песня про Прекрасное далёко - песня, которую поют дети и среди эльфов, и среди людей. Я не был ребёнком, но для меня всё только начиналось, и я не знал, что ждёт меня впереди. Я снова негромко подпевал, пока не перехватило дыхание, и я позволил одной-единственной слезе скатиться по левой щеке.
- Что с вашими руками? - спросила она вскоре. Я удивился: маленькие впадинки шрамов, оставшиеся там, где прорвалась кожа, непросто было заметить при неярком свете в таверне.
- А что с ними?.. А, просто ещё не до конца зажили. Но об этом третья часть моей истории.
- Расскажите, - предложила она. - Дайте мне руку и рассказывайте.
Почему-то я мог довериться ей как целительнице и протянул ей руку. Она встала со своего места и осторожно взяла мою ладонь в свои, заслоняя от меня остальных посетителей. Я не планировал продолжать свою историю так скоро, но, по-видимому, время её окончания пришло, и я мог только подчиниться этой необходимости.
- Итак, в тот день, когда человек, которого я люблю, навещал спасённую им эльфийку, мой брат ничего мне об этом не сказал. И в тот день мой дядя попытался убить её и её новорожденного ребёнка. Потому тот человек и вызвал его на поединок, но дядя попросту сбежал, воспользовавшись магией Пространства. После я узнал, что это дядя руководил местью нашей сестры, что в итоге привело её к гибели... Как я уже говорил, наш дядя почти всю жизнь провёл в Драконьих Домах. Я помнил его в своём детстве, и тогда он был совсем другим. Из Драконьих Домов он вернулся мрачным, замкнутым и жестоким. Мне хотелось разыскать его и задать ему несколько вопросов. Совет кланов запретил мне это делать. Но я всё равно решил его найти. - слушатели одобрительно хмыкнули. - И тогда меня приговорили к изгнанию. Потому я и выгляжу так... прискорбно, - я прикоснулся к волосам.
- Вы хорошо выглядите, - возразила фея.
- Эльф с короткими волосами выглядит отвратительно. Это позор, когда у эльфа видны уши, - всё равно что гном с голым подбородком: у них изгнанникам сбривают бороды... Старший брат остриг меня собственными руками.
- Но быть изгнанником удобно, - заметил кто-то.
А ведь ещё совсем недавно я и не задумывался об этом. Был так обижен предательством брата, что не понял главного: Кэл не мог отправиться в погоню за Стир'риаги вместо меня, но помог это сделать мне. Быть может, он наконец-то счёл меня по-настоящему взрослым...
- Это правда: будучи изгнанником, я мог бы убить дядю, и мне ничего бы за это не было. И вот его следы привели меня к неприметной избушке в лесу. Я сунулся к ней, не чуя опасности, и попал в ловушку магии Пространства. Это было похоже... на дыбу, когда каждый твой сустав выкручивается в разные стороны и прорывает кожу. Если бы я пробыл в ней чуть дольше, мои мышцы и кости также начали бы выворачиваться, и от меня мало что осталось бы. Но хозяином той избушки был некромант, и ему стало любопытно. Он вытащил меня из ловушки и стал спрашивать, зачем я пришёл. Я мало что соображал от боли, и если бы он не держал меня за волосы, я упал бы мордой в пол... И тут появился другой человек. И сказал: этот эльф принадлежит мне. Я узнал его голос, и хотя кровь заливала мне глаза, я увидел, что его глаза были зелёными. Он вновь изменил внешность, но глаза...
Пожалуй, хорошо, что фея была сосредоточена на моих руках, и я не видел и не слышал её реакции на то, что рассказывал. Впрочем, я ничьей реакции не видел, - мне было довольно того, что то, о чём я говорил, произошло словно вчера.
- Некромант не поверил, ему нужны были доказательства. Он спросил меня, так ли это. И тогда я снял... нет, как-то сорвал с шеи, потому что пальцы опухли, кровоточили и не слушались, все три искры и протянул тому, кому они по праву принадлежали. Он ещё что-то говорил о том, что, дескать, эльфы вечно так делают: тому, в кого втрескались, вручают свои дурацкие бирюльки, которые и даром никому не нужны... Конечно, он блефовал, но в то же время - в чём он был не прав?..
- Такая важная вещь не должна отдаваться просто так, это ведь ответственность, - зазвучали голоса из-за спины склонившейся надо мной феи. - Тот, кому её вручают, должен согласиться...
- Да, мне стыдно оттого, что я вынудил его принять искры, чтобы спасти мою жизнь.
- Вам не должно быть стыдно, - серьёзно сказала фея.
- И всё же мне стыдно.
Но об искрах не договариваются. Мы не в силах приказать разуму, сердцу или душе, любить или нет. И если у человека есть возможность скрывать свои чувства, то эльфы такого права лишены: мы не можем не отдать искры, когда они выбирают ту ладонь, в которую должны лечь. Но тот, кто получает нашу жизнь в свои руки, может распорядиться ею по своему усмотрению: забрать или выкинуть прочь.
- Затем некромант разжал пальцы, и я всё же упал мордой в пол. Когда я очнулся, мой любимый человек вместе с ещё одним помощником некроманта залечивал мои раны, насколько мог. Он спросил, как меня угораздило попасть в ловушку Пространства, и тут я задумался... Магии Пространства можно было выучиться только в Драконьих Домах. Мой дядя Стир'риаги, служивший драконам, знал о ней... и этот человек о ней знал. Тогда мне снова стало страшно. И снова не за себя. Татуировка на спине лэрра изображала дракона, и когда я заговорил с ним о драконах, ему как будто было больно... Драконы хранят многие сокровища, сокровища знаний, но эти знания опасны для других существ и меняют их до неузнаваемости. И если он был связан с Драконьими Домами... Я боялся, что с ним случится то же, что случилось с моим дядей. Что уже слишком поздно, и я не смогу ему помочь... А он сказал, что мой дядя здесь, в этом доме, и что он умирает, и я могу успеть поговорить с ним перед смертью. И я пошёл к нему.
Я уже упоминал, что ожидал услышать от Стир'риаги тайны драконов, но... услышал нечто, быть может, более важное.
- Он сказал, что также любил дракона, женщину. У неё был муж, у Стир'риаги не было шансов, - но он по крайней мере мог служить ей и учиться у неё. Но она выносила ребёнка, и этот ребёнок отнял её у него. Она умерла родами - она сама это выбрала, поскольку уже очень любила своего ребёнка. И тогда мой дядя посвятил всю свою жизнь тому, чтобы найти её сына и отомстить ему. И вот перед смертью дяди я примирился с ним и простил его - поскольку понимал, что из-за любви можно пойти на всё, что угодно. Он умер, а тот, кого я любил, ушёл выполнять какое-то поручение некроманта, и я вновь остался один, терзаться догадками. Он, конечно, вернулся и, конечно, победил некроманта. Даже не убил: тот просто сошёл с ума, поняв, что его планы рухнули, и стал безопасен...
Я буквально почувствовал, что магичка этого не одобряла. Но она не знала, что некромант однажды едва не уничтожил целый город, так что немало взрослых и детей умерло от созданной им болезни, и собирался уничтожить ещё один. Этого нельзя было допустить, а в том, что он с самого начала был безумцем, виноват был только он сам.
- Тогда я спросил его, кто же он на самом деле. И он ответил, что он - дракон... Должно быть, он вновь надеялся отпугнуть меня, но я разрыдался от облегчения. Ведь я мог больше за него не бояться: сокровища драконов не вредят самим драконам. После этого мне следовало вернуться, сообщить Совету кланов о гибели своего дяди и о том, что я исполнил своё предназначение и присягнул одному из представителей Драконьих Домов.
...Боги мои и силы... Мне без него не жить.
- Как страстно, - сказал кто-то, когда я дочитал последнее стихотворение.
Страстно?.. Значит, мне удалось выговорить, выкричать этими строчками хотя бы часть того, что я чувствовал. Ничтожно малую часть той любви, что была огромнее меня - словно небо, смыкающее все четыре горизонта над твоей головой, так высоко и так близко. Драконов не зря называют Повелителями Неба: любить дракона - всё равно что навзничь падать в небеса, вечно недостижимые, бесконечно прекрасные, всегда разные, неповторимые...
- Скоро моё обучение закончится, - проговорил я в качестве эпилога. - И я уже узнал о драконах две вещи. Первая: драконы, как и эльфы, любят лишь однажды и встречают друг друга во всех перерождениях. Вторая: драконы любят только себе подобных.
Я заметил, что, произнося это, загибаю пальцы: мне стало куда легче двигать ими после того, что сделала фея-целительница.
- Спустя ещё немного времени суставы полностью восстановятся, - сказала она, отпуская мою вторую руку.
- Спасибо, - искренне поблагодарил я. - Я скучал по лютне.
- Вы должны быть вместе! Это же судьба! - вновь зазвучали голоса. Последний, кажется, принадлежал магичке: - Он ведь так за тебя вписывается! Снова и снова приходит на помощь!..
- Мы встретились случайно, - заметил я. - Я разыскивал своего дядю. А он охотился на некроманта и не ожидал, что свалюсь ему на голову. Я чуть было всё ему не испортил...
- Случайностей не бывает, - заметил Даген.
- Да, это правда. Но всё сложилось правильно. Я буду служить тому дракону, которого я люблю.
- А вы бы хотели стать драконом? - повторил он свой вопрос.
- Это не гарантировало бы того, что я буду любим, - возразил я негромко.
- И всё же вы станете к нему ближе. Так не хотели бы?..
- Говорят, только дракон может отказаться от своей сути и стать человеком, эльфом или гномом. Остальным существам это недоступно. Человек - всегда человек, эльф - всегда эльф, гном - всегда гном. Таков порядок вещей.
Предлагать изменить свою суть... Я что, повстречался с богами? Но это боги не моего мира. Драконом можно только родиться, и если они изменят мой облик на облик дракона, это всё равно будет фальшивкой, и мой мир может не принять меня таким. Нет, глупо бежать от своей судьбы к простым решениям. Я эльф, который будет всегда любить дракона.
- Кажется, время уже позднее, - заметил я, когда в таверну вошёл кот и, не обращая внимания на крыс, устроился в кресле. За приоткрывшейся при этом дверью виднелись сгустившиеся сумерки. Похоже, вскоре пора будет возвращаться.
Все тут же вспомнили о том, что ещё не рассказали. Волчица, которая весь вечер радовала нас матерными частушками ("Неужели мы объясняем могущественным существам из другого мира, что такое пизда, а не что такое экосистема", как выразился рыжеволосый маг), прочитала красивые стихи о белых волках. Я в самом деле слышал о том, что на севере волки, в том числе оборотни, - белые, и барсы также снежные. Правда, волчица упоминала, что волки её племени, проживая у мусорных куч, больше похожи на собак.
Вампирша также сказала, что хочет прочитать стихи, которые описывают вампиров. И начала читать на незнакомом мне, но красиво звучащем языке. Поначалу я был удивлён - мы ведь прежде все понимали друг друга, хоть и пришли из разных миров, - но, видимо, она хотела, чтобы стихи сперва прозвучали именно такими, какими были созданы их автором. Затем она прочитала их ещё раз - видимо, перевод, - и все смогли их понять. Красивые стихи о фиалке... Вампирша говорила, что хоть некоторые её сородичи и называют своё существование не-жизнью, для неё это именно жизнь. И раз её Кружево разума и Кружево крови функционировали (она упоминала, что голова и сердце остаются слабыми местами вампиров), - я также склонен был признать, что она ближе к живому существу, нежели к мертвяку.
И, наконец, читала стихи леди Эльсинора. И это, несомненно, были стихи о ней самой - повелительнице снега, холода и...смерти. Возможно, не всё в этих стихах было правдой - неизвестный менестрель, сочинивший их, мог приукрасить действительность, - но...
- Если бы я был сейчас в своём мире, я бы решил, что встретился с Серой госпожой, - сказал я, когда стихи закончились.
- Белой госпожой, - поправила Эльсинора с улыбкой.
Вот как... значит, всё-таки сама Смерть. Недаром она упоминала ещё в начале вечера, что её так часто призывают, но так редко на самом деле хотят видеть, что она перестанет каждый раз приходить. О Серой госпоже говорят, что она прекрасна и дарит поцелуй тому, к кому приходит, и что можно случайно увидеть чужую смерть - и пожелать уйти следом за ней. Эльсинора то же самое подтверждала о себе. Две госпожи были похожи, как две сестры. Серые пределы - или Белые пределы, где, должно быть, вечная зима? Куда я захочу уйти, когда придёт срок?.. Но важнее всего будет вернуться. Непременно вернуться, ведь для любви одной жизни слишком мало.
- Приятно познакомиться, - она встала, и я поцеловал её руку. - И, полагаю, до нескорой встречи. Мне бы хотелось ещё пожить подольше.
- Мы все можем встретиться и просто так. Например, через сто лет в этом же месте.
- Хорошая идея, - согласился я. - Сто лет - это совсем немного.
- Я человек, - сказала магичка. - Я не доживу.
- Как и я, - сказала северянка. Попрощавшись, она превратилась в огромную мохнатую собаку, прыгнула в зеркало на дверце шкафа и исчезла.
Но что-то мне подсказывало, что "не дожить" - не помеха.

Итоги, благодарности, послеигровоеЯ не знаю, о чём сможет рассказать Мэй ещё через сто лет. Я даже не знаю, будет ли война между драконами и чем она закончится. Знаю только, что Джерон благополучно женат, - но едва ли он будет сидеть дома ровно, строгать детишек и больше ничего не делать. Как там было у драконов, "рон" - значит "путь"?.. "Да грядёт Разрушитель по начертанному пути". А одному там эльфу вполне достаточно будет быть спутником героя.
Я рад, что я смог дать ему выговориться - и убедиться, что не я один вижу в этой истории то, что вижу. Недавно наткнулся на пост в твиттере о том, что-де все мы в отрочестве хотели быть лирическим героем Тэм, - и поржал, что Мэй - буквально такой лирический герой: лютня и неразделённая любовь прилагаются. Как говорится, бойтесь своих желаний
Спасибо моим игрокам, вы неизменно самые-самые!
Спасибо Саппорт за Блум. Ничего не знаю о феечках Винкс, но эта девочка про добро, свет и тепло была чудесной. Когда ты ещё только написала до игры, что будешь петь, - я подумал: Мэй же заплачет под "Прекрасное далёко". Так оно и вышло. И было очень ценно.
Спасибо Элис и Лу за Белую госпожу, Снежную королеву, и её живой меч. Вы были красивыми, нездешними, волшебными - очень настоящими сидами Неблагого двора.
Спасибо Смехель за Лилиан Бальони, прекрасную художницу клана Тореадор, и Шокалу за Ию Тепло Очага - гару-маламутку из Грызущих кости. Я продолжаю очень скучать по гару и вампирам, и вы были чертовски хороши (и на контрасте друг с другом - особенно), и удачно разбавляли пафос матерными частушками и байками о неправильных пчёлах.
Спасибо Хелю за ученицу Станкевич из Дурмштранга, пророка с вязанием и своевременными адекватными комментариями. Отличный пример того, что если на стиховнике руки не дойдут до стихов - это вообще не страшно, когда есть о чём поговорить и что послушать
Спасибо Ильмаяр за Диора Килча, неунывающее рыжее создание из ещё одного незнакомого мне канона (но однажды, наверное, стоит припасть к книжкам почти полной тёзки)). Это уже добрая традиция - когда на стиховниках звучат стихи Волколиса: что-то в них есть правильное, легко сшивающее самые разные миры - техногенные и магические - одной золотой ниточкой.
И жалею, что не доехал мёртвый кистеухий мальчик Айло by Лисс, - мне кажется, им с Хиэмайэ тоже было бы о чём поговорить. И вообще уже очень хочется поиграть по кистеухим - ну или хотя бы со стороны посмотреть!..
И наелся ли я для себя сеттинга Зеркала?.. Нет, мне мало и хочется ещё И даже можно было бы посидеть денёк в окружении книжек и составить словарик понятий, написать краткие сводки по расам и обычаям, сделать небольшую игру для неименных (или преимущественно неименных) персонажей. Но вот это уж точно никому не нужно.

Когда Птаха вернулась с игры, это стало для нас сигналом постепенно сворачиваться. Саппорт уехала раньше, остальных я провожал, и Хель остался ночевать - сначала мы долго говорили за игры втроём, а затем я выдал ему пенку, ибо кто я такой, чтобы останавливать от желания спать на полу на мундире А конфет с игры осталось столько, что я доедал их всю неделю и до сих пор не доел.

@темы: третья сторона зеркала, friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, моя прописка азкабан, glory of gaia, what vampires do? - they suck

Где-то неделю назад меня посетило навязчивое желание ПЫШКИ. Не правоверного американского доната в глазури и с начинкой, а вот этого жырного масляного чудовища в сахарной пудре. Кто меня знает - тот знает, что я ради себя из дома не выхожу: только если кому-то обещал. И тем паче ничего себе не покупаю. А тут вдруг подумал: да сколько можно, могу я себе позволить пышку! Это ж не пицца, которую я хочу всегда, но которая стоит дорого.
Правда, это в Питере пышки на каждом углу, а где в Москве почувствовать вкус детства (когда я был маинький и родители таскали меня в цирк, мне можно было обжираться пончиками... а зефир-косичку почему-то было нельзя)) - я не знал. Орнул в твиттер, и спасибо Дёгред за наводку - узнал об источнике пышек прямо по дороге к библиотеке, где мы вальсируем каждый второй понедельник. Думал, что гульну на все последние, а один пончик стоил смешные 45 рублей Взял три. Немного чувственного опыта
Пышечная была просто закутком, делившим помещение с цветочным магазином, но мне было достаточно взгромоздиться за стойку. Мужик рядом со мной ел свои пышки и не затыкаясь мычал. И не успел я мысленно его осудить, как сам вгрызся в пончик и совершенно против воли издал совершенно непристойное УМММ Правда, я на этом устыдился и заткнулся, а мужик продолжал мычать: жевал и мычал, макал пышки в пудру и мычал, запивал колой и мычал. Ну, может, он глухонемой. А пышка меж тем была ровно тем guilty pleasure, каким я это помнил: вроде не вершина вкуса, и от обилия сахара аж зубы сводит, но как-то незаметно всасываешь эти куски теста, и тебе хорошо. Вот ведь так подсяду и буду покупать по пышке перед каждыми вальсами...
Не сфоткал - не поел(тм):


И не зря я брал фотик с собой. Пришёл первым в библиотеку, Лиара меня впустила, брожу по залу, разминаюсь, разглядываю книги, - а у меня ж рука лёгкая... И замечаю книжку с феерическим названием "Карма вашей собаки". Открываю на рандомной странице и читаю:
АЛВА (от др.-евр. "заря", "рассвет"). Это собака с неспокойным нравом, неуступчивая, нервная, хотя при этом добрая и подвижная. Хорошо дрессируется. Играя с владельцем, иногда может небольно укусить его (из вредности характера). Кличку можно давать большим и маленьким породистым собакам. Особенно хороша эта кличка для пуделей, колли, ньюфаундлендов, немецких овчарок. (с)

Заведу когда-нибудь маленького чёрного пуделя, Алвой назову...

Про танцы и околоРазмялись (...чёрт, мне реально кажется, что до того, как я начал танцевать плюс-минус регулярно, левый замок руками за спиной у меня не сцеплялся, а теперь сцепляется!), дождались Дикту, начали танцевать. Пока не пришли те, кто заказывал конкретные вальсы, - начали с "Акварели" и Ринки-для-разминки. А когда присоединились Векша, Эри и Кервен - мы продолжили учить новое-интересное
Например, Парижский интимный вальс, без прелюдии вступления На деле - несложный приятный фигурник про обнимашки. Осознаётся без проблем.
А вот Теннесси-вальс - это современный вальс под одноимённую песню 1950 года в стиле кантри. Такого я ещё не пробовал, раньше в моей жизни только классические вальсы были. И помимо вальсовых шагов вперёд появились вальсовые шаги вбок! Со стороны это смотрится очень красиво - когда смотришь на тех, кто умеет, конечно. Себя же я снова мог почувствовать бревном, внезапно открывшим в себе новый шарнир где-то между бёдрами и поясницей. И как только что-то вроде начало получаться - танец закончился, конечно, и к следующему разу тушка успеет всё забыть. Значит, ещё дрессировать и дрессировать. И это здорово, тушке нужны задачки.
Вспомнили вальс "Жизнь художника" и Большой фигурный (который, возможно, по разным схемам танцуют на разных танцклассах, но это не страшно)). Вот я уже и хватаю партнёра в "доску" на автомате, отлично, этого и хотел добиться повторениями И сходили в Казуарину. Всё-таки я полюбил её нежно, хочется её больше и чаще. Вытащил в неё Кервена, снова чутка порулил им с неожиданной позиции более опытной в схеме дамы, лажанул только один раз (пошёл в глиссаду вместо вальса!), а в остальном, считаю, мы молодцы.
Это был прямо-таки вечер треков с... неожиданными текстами Завершившийся "космическим вальсом" под ностальгическую песню. Конечно, свободных вальсов и импровизов было достаточно, особенно в финале, - и Ника снова помогла мне найти новые мышцы в организме Я как раз успел дойти до мысли (и её реализации), что точка опоры в вальсе - не левая рука, вцепившаяся лежащая на плече кавалера, а правая, - как подоспело новое откровение: что "вестись" не равно "расслабиться", а ровно наоборот (сиречь не "зажаться", разумеется, но обеспечить встречное напряжение). Что нужно прокачивать силу противодействия, потому что именно так другим будет легче тебя чувствовать и рулить. А я гуманитарий я не учил сопромат И постоянно помнить об этом - с одной стороны, загружает процессор, а с другой - удовольствию-то не мешает. И со временем должно войти в привычку, о которой не думаешь и не отслеживаешь.
Вопрос, правда, - с каким временем... Марк, тридцать годиков, начинает осознавать, что у него (ничего себе) ЕСТЬ ТЕЛО Но ничего не поделаешь, как говорится - "вы находитесь здесь", это не повод не останавливаться. Немного самоанализаЧему тут, собственно, удивляться, если всё детство меня приучали - не словами, но действиями - к тому, что тела у меня нет. Вернее, что оно мне не принадлежит, я не могу им распоряжаться, и с его сигналами - "мне больно/неудобно", "мне жарко", "я хочу пить" etc. - ничего не могу поделать, кроме как терпеть или игнорировать. Немудрено, что я не мог (и до сих пор не всё могу) ни представить себя со стороны, ни тем паче оценить как нечто красивое или уродливое. Это понемногу начало меняться, только когда у меня стали появляться удачные фотки с игр (а до ролевых игр у меня удачных фото не было - все мы знаем, что если снимать человека, когда он разговаривает, смеётся или жуёт, то получается мятое авокадо, и таковым я себя и считал). И немудрено, что мой "язык" - прикосновения, и что иногда мне кажется, что меня нет и никогда не было - в том смысле, что нет и не было моего присутствия. Дереал - всё ещё отвратительная штука, когда ты видишь мир и людей вокруг, но не чувствуешь, что находишься среди них здесь и сейчас физически; когда в твоих воспоминаниях нет тебя - только то, что ты видел и слышал, как кино.
...И тут постепенно оказывается, что тело-то есть, и что это клёвая штука не только потому, что в него вкусно есть и в нём удобно спать. Что оно занимает какое-то место в пространстве. Что оно плотное! Что у него есть границы, и этими границами можно прикольно граничить с границами других тел, вау! Ничего себе! Ага, открытия на уровне "ногами можно ходить, глазами можно смотреть", словно я какой-то Каспар Хаузер, вышедший из подвала, - но, чёрт возьми, я так долго пытался разобраться с тем, что у меня внутри, и совершенно не замечал, что у меня снаружи. Словами через рот говорил психиатру: "Моё тело мне не принадлежало", имея в виду всё то, что я при этом чувствовал внутри (унижение, беспомощность, отчаяние...), и не понимая, что эти слова буквально значат то, что значат. Что если моё тело у меня отняли, я могу его вернуть. Бесплатно. И танцы - очень терапевтичная штука в этом деле.
В общем - спасибо всем, кто учит меня танцевать. Мне чертовски повезло на людей, с которыми хорошо танцевать - и на людей, которые дают стимул учиться танцевать, даже когда их нет рядом, потому что в следующий раз, когда мы снова встретимся и будем танцевать, я буду делать это уже чуть лучше. Да, Амарт, мне не хватает тебя на вальсовых понедельниках, но я могу представлять, что однажды ещё потанцуем (И отчаянно хочется, на самом деле, ещё одного прогона Spellbound. Эта игра ведь целиком о ведущих и ведомых, - вот к этому бы и приложить новообретённые навыки и посмотреть, какой получится история.)
Танцевали почти до десяти, я не устал, но пора было и домой возвращаться, работа не волк. И неизменно хорошо - растряся пончики, с чистой совестью - пройтись обратно до метро

@темы: moments of life, я и бал, поржать и убежать, friendship is magic, прикладное марковедение, окститесь, юноша

Три стиха на три истории о себе. Все о любви.
Первый потащен из канона, из первого вбоквела от цикла Зеркала, который "Свобода уйти, свобода остаться". Внутри мира эти стихи написал Рэйден Ра-Гро, и, если мне не изменяет память, кто-то (его жена?..) сдал их придворному менестрелю, - так что теоретически они могли дойти по менестрельскому сарафанному радио и до Мэя.

Это было. И будет. Тягучий закат,
Предрассветные росы, как бисер на платье,
А меж ними - желанная вечность объятий,
Утопившая разум шальная река.
Дальше?
Стоны? Крики? Нет, шёпота призрачный шёлк
Лёг на плечи, согрев угольками признаний,
А мозаика слов, сочинённая нами,
Рассыпалась дождём, тем, что в полночь ушёл.

Рядом. Близко. И волосу не проскользнуть.
Невозможно вдохнуть, но и выдохнуть - тоже,
Только волны тепла пробегают по коже...
Мы скупы, но лелеем, как счастье, вину.

Проведу кистью губ по тугому холсту
Обнажённого тела, рисуя рай... Хочешь?
За мечтой, растворившейся в мареве ночи,
Потянулась рука, но нашла... пустоту.

Только сон? Так зачем открывались глаза?
На окне паруса занавесок повисли,
Без тебя, как без ветра, лишённые жизни.
Не терял, значит, приобретений не знал?

Пусть. Но джокер найдётся в колоде Судьбы.
Я хочу, просыпаясь и летом, и в стужу,
Видеть твой силуэт в нежном облаке кружев...
Это - будет. Однажды. Не сможет не быть!

(с) Вероника Иванова

Второй с апреля прошлого года лежал у меня в избранном вконтача (сиречь в лайкнутом, - то, что сейчас именуется ублюдочными "реакциями"). Да, я использую эту вкладку как цитатник.

Недосказана сказка. Хрустальный шар
Разбросал по ладони сто сотен солнц.
Я касаюсь руки твоей не дыша,
Чтобы чувствовать, как ты в меня влюблён.
Дальше?
Недописана песня, не кончен стих:
Мы с тобой заблудились в тени густой,
И закат догорает, и ветер стих -
Коль не знаешь дороги - замри и стой.

Недопетая песня - как в горле ком.
Несплетённого кружева воротник
Обхватил мою шею тугим узлом,
И обрушились ниц баррикады книг.

Отродясь не ходивший тропой огней,
Что ты знаешь о времени и весне?
Всё, что мне остаётся, - любить сильней,
Даже если мы видимся лишь во сне.

(с) Сонет и шпагу | Аликс Рыжикова

И третий я побрал у Эола, поскольку этот человек всё ещё пишет самую пронзительную, цепляющую и отзывающуюся узнаванием и созвучием любовную лирику в моей жизни. Только строчку "смилуйся, господи боже" пришлось заменить при чтении - оммажем Графиту - на "боги мои и силы", поскольку в мире Мэя всё-таки нет единобожия и понятия господа как такового. А в остальном... да, лучше сказать было просто невозможно. Я как увидел упоминание зелёного взгляда - так и понял, что это оно.

взглядов морская зелень, лучистый рассветный лёд,
голос - выдохом горного ветра, хрипловатого бриза полёт,
от улыбок расколется ночь на две части, сгорит дотла:
в снег рассудка ложусь(замерзаю), но увидев - таю, горю от его тепла.
Дальше?
как любить его - книги молчали, строка пуста,
если б эту любовь, как сонату: играть с листа,
словно нитку сплести, как этюд акварелью лить:
смилуйся, господи боже мой,
как мне его любить?

взглядом взгляда касаться, ладонью сжимать ладонь,
выдох хриплого бриза принять всем сердцем, и будто сон
ошалев от бессонного хмеля, губами огонь ловить.
Смилуйся, господи боже.
Мне без него не жить.

(с) Эол

Когда у меня снова появится персонаж, которого более нигде не сыграешь, и накопится для него ещё хотя бы столько же стихов, - я опять поставлю стиховник И, возможно, это даже случится быстрее, чем в этот раз...

@темы: третья сторона зеркала, соседи по разуму, стихи не ведают стыда

Были у меня две истории, как художники возвращали мне деньги вместо заказанных коммишнов, и была история, как художник меня послал... А теперь у меня есть история, как меня не сразу поняли. История вовсе не злобствующая, а, напротив, по-своему забавная и милая, и главное - с хорошим концом Из тех времён, когда я после дня рождения заказывал благотворительные коммишны за донаты (да, сия затея ещё не закончена, ибо некоторых заказов я пока жду и как раз попинал их).
У меня была идея трибьюта Калле: в графике, в стиле эскиза для татуировки, - сердце, из-под земли прорастающее цветами. Вряд ли я такую татуировку буду бить, конечно, - потому что, во-первых, "свободные" деньги у меня уходят на другие приоритеты (не ветеринарку - так коммишны), а во-вторых, это не единственный важный для меня образ, и я попросту не выберу, какой из них носить на себе. Так что я был свободен в выборе автора - и из числа рисующих за донаты несанечке увидел подходящий мне стиль. Мрачноватая графика с животными и растениями - прорастающий пёс, прорастающий заяц... то, что нужно! Вот я принёс художнице в ЛС описание заказа. Про забавные непонятки
"Лежащее под поверхностью земли сердце, прорастающее на поверхность цветами дикой каллы", пишу я. И в тот же день получаю эскиз - солнышко с милой мордочкой: очи томно прикрыты, курносый носик, губки бантиком, спиральки вместо веснушек. На конце каждого луча - цветок, а двумя нижними короткими лучиками, как лапками, солнце держит маленькое, почти незаметное сердце, никак не соприкасающееся с цветами. Я, как склонный прежде всего видеть плюсы, подумал, что круговая композиция вполне удачна - и гармонична сама по себе в своей завершённости, и отсылает к солярному, к годовому кругу. Но лицо солнца было мне совсем не в кассу. Разблокировалось воспоминание: такие румяные лица у солнышка рисовали в детских книжках и мультиках, и в детстве меня это нередко раздражало. Мой внутренний малолетний язычник чувствовал в этом изображении детского лица принижение светила: солнце - не ребёнок! Более строгое и взрослое человеческое лицо у солнца на иллюстрациях к былинам я воспринимал благосклонно.
(И угадайте, какую стихию я поставил во главе своего пантеона, когда ещё только учился читать? - Правильно, ветер с большой буквы Вэ. Он мне попросту приснился в виде сложившегося в небе из облаков косматого-бородатого мужского лица, сильно дул - и сильно впечатлял. Так что герои моих первых детских историй, воплощённые в игрушках, а потом и в рисунках-комиксах и прочих текстах, уповали на Ветер - особенно лошади, - без храмов и молитв, а прост. Что и говорить, я и сейчас немножечко лошадь и немножечко на него уповаю.))
В общем, я, конечно, всегда оставляю широкий простор для интерпретаций и внесения деталей, но не настолько же, чтобы авторская деталь занимала главенствующее положение... И я вежливо написал художнице, что композиция мне нравится, но хочется чуть более мрачную атмосферу и увеличить объём сердца, поместив его вместо лица. И вновь не прошло много времени, как я получил исправленный эскиз. Снова солнышко с лицом, но на сей раз сердце в его лапках стало больше и заняло примерно половину круга, так что лучи с цветами остались только в верхней части. Я был готов смириться с тем, что раз автору настолько важен образ солнца и отказаться от него никак нельзя, то ничего не поделаешь. В конце концов, это благотворительность...
...Но я всё-таки решил показать, что я примерно имел в виду под прорастающим сердцем, в которое уходят корни. Взял блокнот и ручку, нагуглил в качестве рефов "человеческое сердце" и "цветы дикой каллы" - и накарябал. Сфотографировал и прислал.

И тут оказалось, что дважды написанное мной слово "сердце" было прочитано как СОЛНЦЕ! А потом я увидел, как мою корявую почеркушку перерисовывают красиво. И в этом есть что-то волшебное - словно я тоже немного поучаствовал. Жалкая копия...
...И неповторимый оригинал(тм). Даже цветной! Я думал, что это ещё не окончательный вариант, но сегодня уточнил и узнал, что его нужно было просто сфотографировать получше.

(с) айгенграу

@темы: соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали, рисуют моих персонажей и коммишны

Снившееся всякое (TW для инсектофобов)В ночь на понедельник пытался во сне доехать до Амарта и так и не доехал. Не то чтобы заблудился, как это чаще со мной бывает во сне, - подвело скорее время, чем пространство: я куда-то заезжал, где-то задерживался, ждал, когда уже наконец вечер и можно будет свалить и ехать дальше... так и не дождался.
Следующей ночью снилось много всего. Снилась игра про некую магическую школу, где я ходил с деревянным посохом, и какая-то магичка бросила вызов персонажке Дёгред. А дальше я смотрел эдакую кат-сцену, в которой эта магичка призвала огромного стихийного дракона, похожего на Двалина. Но проиграла в магической дуэли, потому что она всячески понукала своего дракона, чтобы он выдавал больше, ещё больше энергии, так что он быстро иссяк и выбился из сил. Затем - вроде как в пространстве того же сна - матушка презентовала мне подвал, похожий на подвал коттеджа Дружба, частично затопленный водой, и там ползали эдакие грязекрабы. Я присмотрелся и заметил, что крабы механические - в виде рамок с ножками, и у некоторых эти рамки прикрыты вместо панцирей какими-то картинками вроде вырезок из журналов. И только я хотел удивиться, зачем мне крабы, если они не живые, - как пригляделся ещё раз и увидел, что в воде плавают вполне живые рыбы. Затем сон вновь перенёсся наружу, где неидентифицируемые товарищи возились с каким-то раком и настойчиво предлагали мне им укуситься, говоря, что это не больно. Я протянул раку палец, и тот его действительно не укусил, а как бы засосал внутрь себя, - палец целиком погрузился в мякоть, это было на редкость неприятное ощущение. Я рефлекторно стряхнул рака, он шмякнулся на землю и пошёл как-то боком, скукоживаясь, так что мне сделалось неловко, что ему после удара о землю стало плохо и он может окочуриться.
После этого я вновь спустился в затопленный подвал, но там было темно. Я сел на надувную подушку, оттолкнулся от лестницы, доплыл до противоположной стены, чтобы щёлкнуть выключателем и включить свет, и тут осознал, что электричество отключено, чтобы затопленную проводку не закоротило. Тогда я включил фонарик на телефоне и посветил туда, где раньше были крабы. И увидел, что каким-то образом (хотя я дрейфовал на подушке!) вода оттуда пропала и рыбы, причём всякие огромные щуки-осетры, лежат себе на суше и ещё дышат. Несколько секунд я судорожно соображал, что перетаскивать их мне некуда, и где бы достать воду в таких объёмах, чтобы снова залить подвал, - но второй вариант казался более реализуемым, и я поспешил на поиски какого-нибудь пожарного шланга. Но когда я шёл вверх по лестнице, за мной увязалась гигантская пиявка, которую я во сне называл прилипалой, поскольку ротовое отверстие у неё было такое же, как у рыб-прилипал, но плавников не было. Она просто прыгала на хвосте со ступеньки на ступеньку, а я пытался от неё отмахнуться и отогнать, но она всё-таки в меня вцепилась. Я обеими руками начал отдирать её пасть от себя и на этом проснулся.
Прошлой ночью мне снилось сначала, что я захотел купить что-то вкусное (пончик?..) за 120 рублей. У меня была сторублёвая бумажка в кошельке (она и наяву есть)) и какая-то мелочь, и я был уверен, что этой мелочью 20 рублей наскребу. Но когда пришла пора расплачиваться и я начал копаться в кошельке, мне попадались сплошь коллекционные монетки. Кассирша ждала и поторапливала, отказаться от покупки я почему-то уже не мог, и далее начался абсурд. Я вывалил из кошелька буквально груду юбилейных и иностранных монет - наверное, всю свою коллекцию - и стал её перебирать, надеясь найти хоть что-нибудь, с чем я готов расстаться. Не найдя, я извлёк из рюкзака, словно в нём межпространственная дыра открылась, какое-то бешеное количество плюшевых игрушек и... кружек. И стал предлагать эти кружки кассирше, как продавец-челночник: может, ей вот эта понравится, может, она вон ту возьмёт?.. При этом там были и мои любимые кружки, и их я старался не предлагать. Но кассирша была непреклонна. Пришлось мне запихать игрушки и кружки обратно в рюкзак и решить-таки отдать пару мелких монеток, ценность которых могла быть сопоставима с двадцатью рублями. И сон закончился.
А потом снилось, что мне нужно уехать с дачи, а для этого нужно купить билет на автобус. Я пошёл за ним в кассу, касса оказалась почтовым отделением. Работавшая там красивая девушка с красивым именем Эльвира вежливо объяснила, что должна положить мой билет в конверт, но не может, потому что конверт бракованный, - и показала мне синий конверт с белой надписью "Почта вас пасёт" (по логике, случилась опечатка, но я понятия не имею, что могло подразумеваться: "Почта вас спасёт", что ли?)). Я так же вежливо сказал, что это не страшно, - не мог же я признаться в том, что мне на самом деле очень захотелось заполучить такой выдающийся конверт, прямо-таки коллекционный артефакт! Я же понимал, что Эльвира не хочет, чтобы фотки конверта попали в сеть. Но я проснулся, так и не узнав, как мы разрешили это противоречие - нашли ли для меня другой конверт или отдали билеты без конверта...

Интервью: заканчиваетьсяЖурналист по-прежнему прекрасен. Человек, который дал вампиру сдачи, - боги, как он хорош, как мощны его лапищи И попытки обвинить его в том, что он-де подвергает Луи риску и наживается на нём, до смешного нелепы. Луи САМ его пригласил, Луи полностью контролирует ситуацию - сам выбирает, о чём рассказать, о чём умолчать, о чём соврать, никто под дулом пистолета не заставляет его говорить. Луи даже мысли может читать, так что с одной стороны этой сделки всё предельно прозрачно, а с другой - нет вообще никаких гарантий. Это Дэниел рискует тем, что скучающий вампир после того, как выговорится, попросту уничтожит его записи (если он не пишет сразу в какое-нибудь облачное хранилище, - впрочем, до любых серверов можно добраться), а то и его самого сожрёт. И всё же Дэниел ведёт себя как человек, который уже видел в жизни всё и которому нечего терять, так что почему бы напоследок не провести репортаж из вампирского логова.
И по-своему прекрасна Клодия, которая раньше, чем Луи, поняла, с кем они имеют дело. Я всё думал, как в сериале обставят поворот сюжета с побегом от Лестата, ведь нам показывали "благополучную семью". Фильм оставил ощущение, что Лестат создал по своему подобию настолько удачного маленького монстра, что двум хищникам было не ужиться в одной берлоге, так что Клодия отобрала у него Луи как любимую игрушку и с ней в зубах свалила в пампасы. Но в сериале Клодия старше и за счёт этого опять же человечнее. Да, она социализировалась по книжкам, не имея возможности общаться со сверстниками, - но я тоже до довольно позднего возраста был изолирован от сверстников и социализировался только по книжкам, и это не помешало мне понять, что я нахожусь в ненормальном положении, и хотеть из него вырваться; вот и Клодии не помешало. Ей овер тридцать лет, а "родители" продолжают относиться к ней как к ребёнку, поскольку, считая кого-то недееспособным, даёшь себе право контролировать каждый его шаг, - и об этом я тоже знаю очень хорошо. У Клодии появляется отдельная от папаш жизнь, появляются свои секреты, - а Лестат не потерпит самостоятельности. И Клодия всё понимает, когда Лестат читает её дневник, а Луи стоит и ничего не делает, поскольку опции возразить Лестату у него не было предусмотрено. Понимает - и просто сбегает из дома, как обычный подросток, хотя на самом деле это жест уже взрослого человека (ок, вампира). И именно как взрослая личность Клодия возвращается за Луи, чтобы вытащить и его также из унизительного положения домохозяйки при Лестате, который позволяет себе всё, а тебе не позволит ничего. Жаль, что ей не сразу это удалось.
И есть что-то очень правильное в том, что в фильме Клодия первой, при содействии Луи, почти убивает Лестата, а в сериале сперва Лестат почти убивает их обоих. И только при угрозе жизни Клодии в Луи просыпается способность противостоять Лестату, хотя тот заведомо сильнее. Тут Клодия (и хотелось бы надеяться, что Луи также) может убедиться в том, что Лестату всегда было наплевать на их личности, желания и потребности, и что они были нужны ему, только пока были удобными и развлекали его, делая то, что он хотел. И что для него ничего не стоит их убить, раз они перестали удовлетворять его ожиданиям, и завести себе новые игрушки. Эпизод, в котором один персонаж держит другого за жабры над пропастью и вопрошает: "Что ж ты, тварь такая, не любишь меня так же сильно, как я тебя люблю", - почти настолько же заезжен, как эпизод про резню в церкви, но ровно настолько же уместен в этой истории. Просто невозможно проиллюстрировать лучше эту уверенность всякого психопата в том, что если живая кукла вдруг перестала говорить "ай лав ю", то нужно просто надавить на неё посильнее, это всегда же работало.
И Лестат уходит сам. Но даже не пытаясь извиниться - он ведь не чувствует себя в чём-то неправым, - а переключившись на попытки купить утраченное подарками в духе "посмотрите, как вам плохо без меня", пока Луи не сдался, оправдывая себя "вампирской связью". И всё возвращается на круги своя - Луи и Клодия снова в рабстве. Так Клодия и приходит к пониманию, что избавиться от Лестата возможно, только убив (но, увы, не к пониманию, что ничего не получится, если не выдавить Лестата из головы Луи). А мы можем видеть, что Лестат оставил свой отпечаток на них обоих: и на Клодии, которая и так-то была жестока, и на Луи, который обдумывает его убийство не как возможность освободиться от его влияния, а как возможность сделать его целиком "своим". Так Луи и убил его - не освободившись, а просто поменявшись с ним ролями, и краем сознания возможно ожидая, что теперь Лестат выживет и побудет жалким и зависимым от него. Жутковатая правда в том, что когда абьюзер вынуждает применять к нему его же методы - сначала контроль, затем насилие, - он побеждает тебя, а не ты его, и на то, чтобы вытравить этот отпечаток, могут пройти годы и десятилетия.
Но Луи имеет тенденцию к развитию, пусть и медленному, - и я начинаю верить, что к концу истории он всё же сумеет полностью сепарироваться от Лестата. И хотел бы я увидеть хотя бы одну зацепку, хотя бы один шанс для развития у самого Лестата, - но увы: похоже, для него точка невозврата уже пройдена (быть может, когда он сам стал жертвой маньяка в лице Магнуса). Из человеческого в нём - крайняя инфантильность, свойственная многим психопатам: он не держит слово, поступает назло, он капризен и истерит, когда с ним не хотят играть, - плюс нарциссизм и страх одиночества, опять же свойственный сотням антагонистов кроме него. Да и как тут не быть одиноким, когда меняться ты не хочешь, а игрушки так быстро ломаются: "маму съел, папу съел - сиротинушка"(с).
(Кстати, отдельно прекрасно в финале то, что фильмовый канон снова изящно выворачивается наизнанку: понимая, что рядом с ними живут двое затворников, которые буквально не стареют, люди... нет, не приходят с факелами и вилами, а мечтают попасть в этот закрытый клуб и причаститься источнику бессмертия. И это очень, очень верибельно. Средневековые люди - и вывезенные из африканских стран рабы - ещё мыслят в категориях "чужое, непонятное = опасное". Для городских людей и городского фольклора - сверхъестественное обладает притягательностью, и чем дальше, тем больше. Вон, Луи в воспоминаниях Дэниела об их первой встрече прямым текстом говорит "я вампир", оба смеются, но Дэниел испытывает любопытство, а не опасения. Скажи кто-нибудь "я вампир!" сейчас - и его затопчут фанаты, как в финале "Парфюмера".))
А плот-твист с Арманом хорош (сам Арман тоже красавчик, что и говорить) и оставляет, как ему и положено, больше вопросов, чем ответов. И главный из них - можно ли порадоваться за Луи, или же Арман, несмотря на возраст, при нём такая же домохозяйка, и Луи проецирует на него свои отношения с Лестатом, ставя на место Лестата себя?.. Ну, или есть ещё вариант, наиболее простой, - что Луи нашёл себе нового Лестата. Поживём-увидим. На Армана в книжном и фильмовом каноне намеренно не смотрю и смотреть не буду, здесь явно другая сказка. (Впрочем, предположение Дэниела про крымских татар внезапно makes sense.))
Ну и в качестве краткого неспойлерного резюме. Сериал подарил вампирам секс, но не стоит искать в нём откровенных сцен или хотя бы эротики - их там нет: секс просто приблизил вампиров к людям, послужив ниточкой эмоциональной привязки. Также не стоит искать особенной кровавости: если фильм был эталонным триллером про чудовищ, убивавших как людей, так и себе подобных, всё глубже опускаясь на дно, - то сериал убийства не смакует, они происходят в основном за кадром, на периферии, вскользь, кроме последней серии. А что справедливо отмечают все критики - так это то, что сериал концентрируется на психологическом срезе созависимых отношений (и не то чтобы фильм их не показывал, - но сериал всё ещё хорош тем, что его герои могли бы и не быть вампирами). Середина сезона несколько затянута (она как бы усыпляет бдительность зрителя, элементами "семейной комедии" создавая иллюзию, что всё хорошо, - но мы же понимаем, что это лишь фасад), но начало и финал динамичны и положительно хороши. Не шедевр, но - спасибо авторам за то, что они сделали нечто своё, и при этом достаточно осмысленное и всегда актуальное. Будет любопытно дождаться следующего сезона.
А теперь буду смотреть Дом Дракона - чтобы понять, кем идти на бал к Аонэ И по сеттингу я очень соскучился, и танцевать хочется, - Аонэ на свой день рождения делает просто идеальный подарок всем.

Вчера вспомнил, что Имболк, и вспомнил допить ванильное молоко от Alpro.
Обычно я завожу дома календари от породных групп помощи собакам (в минувшем году у меня висело даже два - с питостаффами и с риджбеками), но к началу этого года я подошёл настолько безденежным доном, что у меня не было средств на эти календари (да и шерстить группы во вконтаче не было ни времени, ни сил). Надо будет, что ли, хоть обычный какой-нибудь календарь со зверушками выбрать в Ашане или в книжном, а то окончательно перестану отслеживать даты. Да и глаз привык отдыхать на фотках там, где сейчас пустое место на стене.
Так или иначе, - Merry Imbolc. Blessed be! Колесо повернулось к весне.

@темы: moments of life, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, двое из гроба, дураки оба

Когда выкладывал пост телефонофоток - напрочь забыл, что в этом году тоже уже были фотки с Кофейни. Ну и не страшно, пусть немного накопятся, в следующий раз не забуду А пока мой мозг категорически отказывается от осмысленной деятельности в это одинокое воскресенье, доберусь до фотоальбома с танцвечера, чтобы ещё раз поднять себе настроение красивым. Как-никак первый месяц сезона подходит к концу, и впереди совершенно безумный февраль.
Фото от (с)Полыньки, не очень много (первые два отделения, из которых мы были только на втором), зато очень классные. Даже неизбежное общее фото - отличное получилось
Смотреть дальше?
Из первого отделения покажу вам красивых вальсирующих людей. Эри и Дикта, Драуглин и Ренджи.

Происходит что-то фигурное с прогрессией (Ринка?..). Залипаю на цветовые сочетания танцующих, синий из лав. Дикта и Ренджи, Эри и Ася.

А где-то тут и мы ворвались, и пошли поимпровизировать. Амарт - снова самой красивой блонд-версией Джеймса Стэнли Насколько я сожалел, что не было фото с игры, настолько радуюсь, что они есть с бала. (На свою кривую рожу уже пофиг, если честно, - ну не собой же я тут любуюсь.))

И ещё, и снова импровиз (Пустой зал целиком в нашем распоряжении наглядно иллюстрирует, что свободные вальсы прискорбно не пользовались особой популярностью...)

Атос и Миледи... Сиречь Ника и Ася.

Богатая на годные кадры игра в Оглядки (кажется, я понял, в чём её польза)).

Происходит Беверидж, куда я вытащил Ренджи.

Жизнь художника. (Да, я здесь, чтобы продолжать беззастенчиво любоваться.))

Оно же: Дикта и Ася, Амарт и Ренджи...

Казуарина, которую мы с Никой прошли.

@темы: я и бал, мероприятности, соседи по разуму, sans changer, портрет в интерьере

Таки ещё две серии Интервью с вампиромПожалуй, пока самое прекрасное в этом сериале - журналист с его комментариями. И внешне, и чувством юмора напоминает Джереми Кларксона в его лучшие годы, который нынче несколько потерял берега. И вот что забавно: повествование Луи - новое интервью, и оно сравнивается со старым - по сути, с тем, что было дано в фильме. И если тогда Луи всячески ужасался поступкам Лестата и упирал на то, что сам он нитакой и нихотел, то теперь столь же бурно им восхищается. Лестат лучик в тёмном царстве, Лестат гений чистой красоты Нынешний Луи даже стыдится того, что на фоне убийств Лестата он лишь жалкий подражатель. (И всё-таки мне сложно поверить, чтобы тот, кто совсем недавно вёл относительно нормальную человеческую жизнь, вдруг начал сожалеть, что ему не хватает изощрённой жестокости. В то, чтобы он убивал, потому что ему сказали, что так "надо", - верю, всё ещё помним Милгрэма. И в то, что обращение в вампира снижает эмпатию к бывшим-себе-подобным до уровня восприятия "мяса" - тоже верю, и в таком случае вампиры - не следующая ступень эволюции, конечно, а глубокий регресс, ибо люди - существа достаточно развитые, чтобы быть способными на эмпатию и в отношении других видов. Но это насколько же надо зациклиться на Лестате и хотеть быть на него похожим, чтобы стыдиться остатков своей человечности?.. Отвратительно. Любое разрушение собственной личности и индивидуальности отвратительно.) Но на самом деле между Лестатом, убивающим тенора за фальшивую ноту, и Луи, убивающим за слово "нигер", нет разницы - они оба выдают себе право решать, кто достоин жить, а кто нет, просто триггеры у них разные.
Также забавно, что в современности Луи окружил себя гулями, условно-добровольно подставляющими себя. Начал с проституции и пришёл к проституции, впечатляющий рост за сотню лет Но ладно, ладно, "донорство" всё же лучше, чем убийства. (И вообще, хе-хе, я-то только за, когда масскультура в очередной раз напоминает аудитории о том, что у существ на их тарелках тоже была жизнь и желание жить. Понятное дело, что пока человек не задумается сам, его не убедить, - но поводы задуматься люди всё равно черпают из окружающего инфопространства, и не только из личного опыта и опыта людей рядом, но и из опыта зрительского-читательского.)
В остальном - происходит мыльная опера. Лестат предлагает свободные отношения - и в результате предсказуемо следит и ревнует, как всякий собственник. Луи обвиняет его в том, что из-за него он потерял семью, - и, на самом деле, опять же не только вампир мог бы так говорить, а и просто человек в гомосексуальных отношениях, кому семья важна, а партнёр семье не нравится, но он перекладывает вину за это с семьи на партнёра. Да и не только в гомосексуальных... (Впрочем, Луи в своих проблемах с семьёй виноват на 90% сам: ну зачем же так палиться, ну ёж твою мышь.) В общем, всё это чутка скучновато Также Луи предсказуемо ищет оправдания своему существованию, пытается жрать животных (с его слабоволием и зависимостью от "Лестат, скажи..." - попытка засчитана, продержался так себе), и волей-неволей задумываешься о том, что оправдание-то нужно всем, кто в глубине если не души, то мозга понимает, что творит что-то не то (или думает, что творит). Мозг-то, зараза, калибруется по окружению, и если прежние социальные связи рвутся, а новых не появляется, - бьёт тревогу: ты один не выживешь, надо быть как все! И даже навязчивый культ удовольствий Лестата - самооправдание не хуже прочих, ну и Луи ему нужен, чтобы иметь подтверждение, что он, Лестат, не один такой. А то другие вампиры где-то есть, но кто их знает, где и как.
Могла бы быть интересна борьба Луи с социальной несправедливостью. Сиречь если бы это был персонаж с другими вводными - он мог бы потихоньку подъедать тех человеческих кровопийц, благодаря деятельности которых представители его расы теряют средства к существованию. Я так-то не сторонник сугубо ненасильственного сопротивления (и чем вампир - не герой-мститель? Было бы свежо). Но Луи не думает о том, что своим перформансом делает только хуже, вызывая волну агрессии в адрес непричастных. И Лестат совершенно прав, говоря, что Луи попросту следует своим собственным желаниям, а на справедливость Луи плевать, - и радуется, что ученик наконец-то запел в унисон с учителем. Что в очередной раз показывает, что Лестату нужен не Луи как таковой, а конкретный результат, по сути - его, Лестата, отражение. Что логично: кого может любить Лестат? - себя.
А вот что небезынтересно: в фильме Лестат завёл Клодию, чтобы манипулировать Луи; здесь у него такой потребности нет - Луи сам ведётся как баржа, - и, похоже, Луи заведёт Клодию в качестве индульгенции. "Сотни погубил и погублю, зато одну спасу, и это искупит всё" (так напоминает логику религиозных семейств, что-де если наплодим побольше детишек, то это перевесит все дерьмовые поступки, - что аж зубы сводит). Хрен редьки не слаще, в обоих случаях - бедный ребёнок. Что ж, посмотрим, как это, мгм... семейство будет сосуществовать.

Поскольку я ж не могу уже в транспорте без книжки, но питаю надежды добраться до Амарта за "Киндрэт" (...оно вообще склоняется?)) скорее, чем можно было бы успеть целую книгу прочитать, - мой взгляд упал на утащенный у Чароита сборник рассказов Яны Саковской "Рука об руку". Утаскивал из-за слова "Бакумацу" в аннотации, стихов на японском (с подстрочником) внутри, ну и по какой-то интуиции, - и вот открыл и не пожалел. Это рассказы о двух душах, которые проживают жизни в разных мирах и эпохах - и каждый раз, хоть и не помня, находят друг друга. И любят, тоже по-разному. Как если бы кто-то написал книгу по тому комиксу, который "Иногда, когда я тебя встречаю, у тебя тёмные волосы, иногда светлые...", - но идея в целом витает в воздухе и не чужда всем, кто, например, сравнивает ролевые игры с проживанием жизней или/и хоть раз допускал возможность перерождений. Душного глюколовства не замечено, как и глубоких откровений, - зато первый же рассказ додал немало света, тепла и надежды. А дальше всё-таки... они, спойлеры, ибо если вдруг вы тоже захотите припасть к книжке, то она есть на Ридеро.
Первый рассказ: "Угадай" - и околоВ этом рассказе герои встречаются после жизни (наверное - между жизнями, если быть точнее) в некоем мире, отзывающемся на их слова, как демиургам. Веет Фраем, - но, будем честны, Фрай также не уникален в этом смысле: многие авторы черпали из общего котла понятий, связанных с тем, что принято называть эзотерикой, и содержимое этого котла ограничено. И Иванова явно начинала с того, что запустила руку в этот котёл, - но, будучи явно самой талантливой из толпившихся вокруг него, сумела развить доступные ингредиенты в нечто совершенно самобытное и уникальное. Впрочем, сейчас не о ней А о героях, угадывающих, кем каждый из них был в прошедшей жизни другого. Оказалось - были подругами по переписке, так и не встретившимися вживую при жизни. Что напоминает нам о том, что отнюдь не всегда самый важный человек в нашей жизни - тот, с кем мы эту жизнь бок о бок прожили. Хотя в совпадение-взаимность важности поверить сложно.
В целом, смотреть на игры как на проживание жизней мы привыкли, - а эта история позволяет взглянуть на проживание жизни как на игру, вот только в этой игре нельзя узнать игроков в персонажах. И вон тот игрок в прошлый раз был твоим учеником, в этот раз он твой муж, а в следующий раз он тебя арестует. И твой лучший соигрок, с которым всегда с полуслова огонь, - иногда тебе друг, возлюбленный, отец или враг, а иногда вы на разных углах полигона... или он вообще на эту игру не заехал, ты ему потом расскажешь, как тебе поигралось в эту жизнь. А он расскажет о той, в которой совсем не было тебя. И, глядя на всё это, хочется верить, что твоя текущая жизнь - ещё не самая проходная. Бывают, наверное, и такие, где всё, о чём даже не мечтал, сбывается, - но бывают ведь и совсем отстой. Хорошо бы, конечно, знать наверняка, но накрайняк сойдёт и вера.
...Да, я скептик, - не поверю во что-то до конца, например в перерождение, пока не получу доказательства (хотя бы на личном мистическом опыте, но именно личном). Даром что несложно понять, почему люди любят говорить "А я в прошлой жизни..." - неудовлетворённость собой и желание приобщиться к своему вымышленному идеалу, а то и к любимому персонажу, тут налицо. (Правда, я в очень-очень раннем детстве утверждал, что до рождения был зайцем и жил в лесу, - когда мне вычитать или услышать такое было вроде как и неоткуда, я и читать-то только учился.)) И хотя Саковская практикует как психолог, - при всей возникшей к её тексту симпатии я не уверен, что пошёл бы работать с психологом, оперирующим теми самыми понятиями эзотерики и ищущим проблемы в прошлых жизнях. Впрочем, наверное, всё зависит от подхода и методик?.. Может, и "прошлая жизнь" сработает как метафора, на которую человек совершит перенос переживаний...
И знаете, что занятно? - Загуглив автора, я узнал, что Саковская буквально только что - 11 января - написала, что завершила второй том "Рука об руку" (первый был издан в 2018-м, и вот попал мне в лапы) и издаст его примерно в феврале. А потом уедет на Ямайку.

Сегодня я доехал на танцы в библиотеке (адын, савсэм адын), с небольшим опозданием, поскольку они начинались раньше. КД "Бешеная малиновка" посмотрел только со стороны, но пока смотрел - запомнил схему и ещё не забыл. Теперь хочу станцевать, ибо она нетривиальная и бодрая, - славно, когда контрдансы ускоряются в середине, и ты начинаешь весело бегать.
Потом обкатывали музыку к рок-балу. Ещё немного о танцах?Марш герцога Карло под Lordi - с паузами, во время которых приходится резко тормозить. Большой фигурный - тут мы в основном долго повторяли фигуры, но успели станцевать под Iron Maiden, и это тоже было непросто: порой мне казалось, что приходится опережать музыку (скажу неожиданное, но, кажется, классическая мне нравится больше). И, наконец, попробовали пройти шапелуаз под Led Zeppelin, но это оказалось не самой лучшей идеей: во-первых, слишком медленная музыка, отчего весь задор шапелуаза теряется, а во-вторых, неравномерный ритм, отчего неизбежны столкновения, когда разные пары двигаются в разном темпе. В общем, что тут скажешь: музыка нетривиальная, к ней имеет смысл привыкнуть заранее, как, к примеру, к Галопу Гибсона я уже давно привык.
Цитата дня: "А сколько колхозниц перед доской?"(с) про большой фигурник Да, называть променад с раскрытием "рабочий и колхозница" неизменно считаю прекрасным: сразу ведь всем всё понятно!

Снова снегов показывают, красивое. Пусть и тонким слоем, но, может, зима ещё вернётся в свои права. А я продолжаю профилактические меры, чтоб уж наверняка не заболеть. Вспомнил, что у меня есть прекрасное лекарство: венгерский бальзам Unicum, утащенный у Айко (...почему в этом посте я снова столь многим обязан уехавшим людям, эх). Пахнет как вся средневековая аптека, на вкус как вся средневековая аптека, и состав явно такой же. Вливаешь в чай - и словно пьёшь лес.
Уже завтра игра (да, я почти отвык, и прискорбно мало сделал за перерыв, но выше головы не прыгнешь). Удачи нам всем на Архипелаге Джексона.

@темы: moments of life, я и бал, третья сторона зеркала, дырку над вами в небе, кина не будет, електричество кончилось, двое из гроба, дураки оба, чукча читатель

А я тут летал во снеПродолжаю спать... странно, уже почти привык и смирился с этим как с неким элементом старения, наверное. Сиречь просыпаюсь среди ночи, когда вставать ещё слишком рано, и спустя некоторое время засыпаю заново, но поскольку второй отрезок сна не хочет быть коротким - с трудом восстаю к полудню. Но сон хотя бы становится чуть менее поверхностным и больше похож действительно на сон, чем на дрёму, и даже сны снятся - пусть и имеющие, прямо или косвенно, отношение к пожизнёвому инфополю. Снился ресторан, где я встречался с некими коллегами и заказывал вкусную конфету (а потом остался один и заказал ещё одну). Снился Шаман и говорил, что хотел бы сыграть со мной в невзаимную личку, а я отвечал, что с моими персонажами это сложно: они обычно охотно отвечают на чувства, если только их сердце уже не занято кем-то другим. Снилось, что мне припомнили намерение взять орловских крысят, и я буквально вынужден был поехать за крысёнком-хаски (наяву они только-только родились, и до выпускного ещё долго), робко надеясь, что пятой крысе в общей клетке будет не слишком тесно и что Птаха меня не слишком убьёт. Ну, и снились ещё люди, звери и ролевые игры, по мелочи.
А позапрошлой ночью снилось сначала, что у меня много декоративных кроликов, и один из них додумался подвинуть стул, чтобы с него запрыгнуть на столик, - а я смотрел, умилялся и думал, что скоро же весна и нужно будет всех кроликов стерилизовать и вакцинировать. И потом снилось эдакое футуристическое здание, и за его пределы я вылетел на некоем летательном аппарате вроде ранца. И сперва я просто болтался, позволяя этой штуке тащить меня по воздуху, а затем вдруг подумал, прямо во сне: "А ведь можно представить, будто я умею летать! Что я теряю?" - и представил. Захотел - и выписал несколько виражей, и это было очень кайфовое чувство. Я не то чтобы летал во сне когда-либо раньше (в детстве снилось, что подпрыгиваю и летаю под потолком, а вот с неба только падал, хоть это было и не страшно), - так что захотелось зафиксировать и запомнить.

Продолжая Интервью с вампиром, про спойлеры вы предупрежденыВот о чём я ещё не упомянул относительно первой серии: Лестат ведь говорит о причине своей обсессии именно на Луи. Он увидел человека, который приставил нож к горлу своего брата, и решил остаться. "Чуи, мы дома". То есть он буквально искал человека с таким же, как у него самого, отсутствием границ на насилие по отношению к себе подобным, - как Диоген наоборот. И уже не важно, что Луи не стал бы братоубийцей (но в результате - стал им в глазах матери, "не сторож я брату своему", так что привет, аллюзия на Каина, который как минимум в VtM-сеттинге считается первым вампиром), и не важно, что он в описанный момент был на нервах и заодно выделывался перед обитателями квартала, чтобы его считали крутым. Лестат увидел то, что увидел, и в его романтическом буквалистском мышлении щёлкнул триггер. Если смотреть с христианской кочки зрения (а эта кочка напрашивается после того, как нам выкатили параллель Лестата-дьявола), - получается история о том, что стоит один раз оступиться - и всё, дьявол тебя заметил, тобi пiзда. А если переводить на язык базовой человеческой психологии, - то стоит один раз сорваться и позволить себе что-то, что сам расцениваешь как аморальное, и не получить за это звездов, - и может оказаться сложно остановиться.
Вообще этот сериал (не говорю за весь канон, говорю именно о сериале) отдельно прекрасен тем, что персонажи могли бы и не быть вампирами. Лестат мог бы быть просто серийным убийцей - в конце концов, он убивает не только ради пищи. И, выступая в роли искусителя, он мог бы предлагать Луи не вечную жизнь, а просто "свободу" - то, ради чего люди, ищущие, как Луи, волшебного освобождения от проблем, идут за харизматическими лидерами сект. "Свободу" сексуальную (что само по себе неплохо, - просто люди, подавлявшие свою сексуальность, становятся отличными жертвами для таких посулов) - и "свободу" моральную. "Свобода" в кавычках, поскольку обычно оборачивается вседозволенностью в указанных сферах, за которой стоят жёсткие рамки, подавление воли и полное подчинение харизматику. Лестату, разумеется, не нужна целая секта, - но это ещё один персонаж, который не умеет обретать людей иначе, чем через власть, и не умеет принимать отказ. Увидел, захотел, взял. А фантдопущения - с питьём крови, телепатией, левитацией и прочая - во-первых, минимальны, а во-вторых, со скрипом вписываются в изображаемую реальность. Списывать обескровленные трупы на "лихорадку", серьёзно?.. Называть способность говорить в твоей голове не открывая рта "фокусами", серьёзно?.. Зрителя словно подталкивают к тому, чтобы вытеснить эти допущения и обратить внимание на то, что это история о людях. А что эти люди - вампиры и людей едят... право, такая малость, не добавляющая существенных черт к психологическому портрету. В конце концов, как сказала Кармилла (или Стрига?.. не помню и не важно) в Кастлевании, - люди тоже свиней едят, ну и что. Важно не то, что ты делаешь, а то, как ты это рефлексируешь.
Рефлексия Лестата предварительно ясна - он мамкин нигилист, в детстве разочаровавшийся в человечестве и так с тех пор и упивающийся властью над ним. А вот Луи подозрительно быстро учится, а не ноет, как в фильме, что-де не хочет убивать людей. Конечно, можно сказать, что он знал, что выбирал, поскольку уже понял, что нет никакой "лихорадки" и что за всеми убийствами стоит Лестат, - но он не то чтобы выбирал, это Лестат его выбрал. Луи хотел, чтобы выбрали за него, буквально молился об этом, - вот, по иронии, Лестат и ответил на эту молитву. И Лестату даже не приходится его ломать, чтобы научить быть вампиром. Это, с одной стороны, делает их отношения более равными и почти здоровыми, если это можно так назвать, и убирает тот элемент лицемерия, который так раздражал в Луи-из-фильма, - а с другой, смотреть на похождения двух убийц без внутренних и внешних конфликтов может наскучить. Причём Луи ведь за кадром даёт интервью, и мог бы попытаться себя оправдать, - но он, напротив, словно по-детски гордится тем, какой он аморальный, не понимая, что так же нелеп и смешон, как и подросток, разбивающий голову кошке и снимающий это на видео. Чего он хочет добиться, негативного внимания? Потроллить человечество? Очень small dick energy, как сказала бы Грета. Для человечества, дорогой Луи, ты просто мелкий паразит, который радостно отказался от человечности, едва поманили сексом. Но положительно жаль, что эта человечность, которую нам показали в отношениях с семьёй, оказалась настолько дешёвым фиговым листком, и что Лестат, похоже, не ошибся в поисках родственной души.
...И есть риск, что это последнее, что я напишу, худо-бедно добравшись до середины второй серии, потому как торренты сдохли, а онлайн-видеоплееры зависают намертво Как-то не хочется снова прийти к переписыванию друг у друга пиратских дисков.

Вчера по дороге к Аркадию на автобусе я дочитал последние страницы последнего тома Зеркала. Даже немного не верится, что окончено путешествие, которое я начал полтора года назад. И особенно не верится потому, что финал оставил больше вопросов, нежели ответов. Тык сюдаПочему и как долго Джерон был в отключке после зачатия, если его дочь успела родиться? Или у драконов это почти одномоментные явления? И главное - как и зачем душа Элрит, покидая его тело, подселила на место себя душу погибшего мужа своей сестры (о существовании которого я тоже успел забыть, кстати)? Джерон уже большой мальчик и не нуждается в воспитателе. Или предполагается, что он каждый раз, заделывая ребёнка, будет возвращать в мир кого-то из покойных родственников?.. Также канон так и не ответил на вопрос, у всех ли драконов есть Мантия (тогда можно было бы считать, что свято место пусто не могло быть), - отчего я привык думать, что это эксклюзивная фишка Джерона от большой материнской (...чуть не написал "маНтеринской", блин)) любви. И, до кучи, - непонятно, как Элрит общалась с сестрой, будучи связанной только с сознанием Джерона и заключённой в его теле. Через Пустоту, которая везде?.. В общем, я предпочту отрицать нового вселенца в тело Джерона, который для него никто. Нефиг использовать Разрушителя как шар для спиритических сеансов, чтобы тётя Тилли могла поговорить с супругом.
Но, так или иначе, это финал. Не помню, кто из пишущих сформулировал, что хорошая книга - как взгляд в чужое окно: однажды тебе придётся оторваться и пойти дальше, а персонажи продолжат жить. Ты можешь только предполагать, что будет с ними потом, но на самом деле это не кажется важным, потому что ты уже увидел всё, что должен был. Джерон повзрослел - да, буквально за пару лет, но такого количества жизненных уроков и экзаменов ещё никому не выпадало: побывать любимой игрушкой богов, да к тому же неравнодушной к чужим бедам, - сочетание убойное. И, что не менее важно, - у него хватило сил и гибкости ума, чтобы выдерживать эти уроки, не ропща на несправедливость мироздания, а признавая свои ошибки. И да, глядя на других драконов, я понимаю, почему вампиры могут не меняться столетиями: иногда возраст приходит один(с), особенно в изоляции от разнообразных социальных взаимодействий. Драконы на всех прочих существ смотрят с высоты полёта, а Джерон походил по миру, примерил множество чужих шкур. В общем, за него я спокоен. А остаются ещё другие персонажи: люди, эльфы, гномы, оборотни... слишком долго будет перечислять. И они тоже продолжат жить.

Дочитал я вовремя, поскольку автобус не объявлял остановки ни вслух, ни на мониторе, и пришлось смотреть в окно, чтобы не проехать мимо нужной. И, разумеется, поскольку я подорвался, едва меня отпустила работа, - я взял не тот рюкзак и в очередной раз забыл довезти до Аркадия уже отложенную книжку Соколов и единорога на перепрошивку Каюсь публично, чтобы в следующий раз вспомнить. У Аркадия я выпил ромашкового чаю, перестал внутренне орать на техподдержку Яндекса (...во вторник я любился с чужими багами почти с 9 утра до 9 вечера, Карл!), пообедал, взглянул на куклов и показал ещё одну серию Vox Machina. Командная работа родимая, теперь-то я понимаю, что в этом вся суть D&D
Аркадию уруру, спонтанно выдохнуть посреди рабочей недели - бесценно А дома, в честь дня рождения Синчэня, Птаха сварила мне последний горячий шоколад на новом молоке "ванильный пломбир" от Alpro. Это было божественно вкусно

Сегодня же я выбрался выгулять матушку и, дабы совместить полезное с приятным, заодно разведал маленькую Пекарню Журавлёвых недалеко от дома. Место крошечное, на два столика, но очень ламповое и достойное. Во-первых, там вкусный и сравнительно недорогой кофе (и есть растительное молоко). Во-вторых, там большой ассортимент выпечки и сладостей на любой вкус, и прописан состав каждого блюда - ты сразу видишь, что можешь съесть, и не нужно спрашивать. Для меня там нашёлся постный пряник с черникой, и он был прекрасен: большой, сытный, с мягким пряным тестом и щедрой ягодной начинкой. Под этот пряник я уговорил две чашечки капучино.
С моей матушкой можно нормально посидеть и поделиться впечатлениями о недавних активностях - если вовремя остановиться и расстаться. Иногда это получается. В этот раз не получилось. Я говорил, что мне пора домой работать, - это игнорировалось, пока я не встал и не вышел из кофейни. Матушка захотела, чтобы я проводил её до автобусной остановки, но не села ни на первый, ни на второй автобус. Я замёрз и пошёл к дому, но она проводила меня до подъезда, и я боялся, что она пойдёт за мной в квартиру. Итого мы встретились в 12, а домой я ввалился в шесть вечера. Trigger warnings!
Штош, эти удивительные люди - мои родичи - как-то умудрились прочитать нашу с Птахой переписку по sms. Да, нелегальные способы есть, если знать, куда и к кому обращаться, и хорошо, что телеграм, например, достаточно надёжно защищён. Конечно, ничего оскорбительного они там не вычитали (мы толком и не общаемся по sms, когда есть телега, и 99% сообщений - это "Ты скоро? - Я еду"), - только то, что я называю их "родичами" и что Птаха не хочет с ними пересекаться, поэтому я уведомляю её, когда они заваливаются к нам домой и когда сваливают. Но этого оказалось достаточно, чтобы отец разбил айфон апстену. Жалко ли мне? Не очень Но на всякий случай я больше не буду никого просить присылать мне в sms адреса и ещё что-нибудь важное. Только в телегу.
До кучи матушка помянула мою прабабушку, которую я любил, и прадедушку, её мужа. Радостным "А помнишь, что прадедушка был из Харькова". Ну, технически он был из какого-то села на Дону (прабабушка рассказывала), названия которого история не сохранила, затем перебрался в Харьков, пошёл на войну лётчиком, вернулся, женился, переехал в Москву. И с точки зрения матушки, раз прадедушка был "по паспорту русский", значит, Харьков - это Россия Боже-свароже, тогда у всех было советское гражданство, и национальность зачастую прописывали более выгодную, это во-первых. А во-вторых, русские диаспоры сейчас есть везде, что не превращает другие государства в часть России. Но что ж, тут я уже не удивляюсь тому, что человек, никогда не имевший собственного мнения, будет черпать мнения из телевизора и газет, и что человек, не понимающий концепции личных границ, не поймёт и идею границ государственных. Просто очень не люблю спекуляции на покойных предках, чьего мнения мы уже никогда не узнаем.
(Впрочем, о ворованных детях и о том, почему это один из признаков геноцида, я матушке даже объяснил, сославшись для примера на фильм "Австралия" об австралийском "украденном поколении", который мы когда-то вместе смотрели. И она даже выслушала и как-то покивала, хотя не знаю, насколько поняла. А в целом фраза "Тут мы находимся на противоположных сторонах и точно не сойдёмся ни по одному из пунктов, поэтому просто не будем об этом говорить и поговорим о чём-нибудь другом" - с ней срабатывает. Но.)
В итоге после возвращения домой меня трясло ещё часа три, все планы пошли по звезде, я чувствую себя предпростудно и мрачно заливаюсь горячим чаем с лимоном и коньяком, постепенно увеличивая концентрацию двух последних ингредиентов. Я не хочу болеть! Я хочу танцевать завтра и играть в субботу.

@темы: moments of life, третья сторона зеркала, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, да, волк жуёт траву, гнездование пернатых, no dungeons, no dragons, just and, двое из гроба, дураки оба, чукча читатель