Ох, как я бы бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!..
(с) В.Высоцкий

Только что в моих лёгких вместо воздуха была грязная вода, и сознание погасло, утекая как в песок - в никуда без звуков и ощущений, без света и даже без темноты. Но вдруг я снова начал чувствовать себя и своё тело; я был, и вокруг меня что-то было - я сидел на холодном камне и прислонялся к камню спиной, моя одежда была сухой, а вокруг было до странного тихо. Я не торопился открывать глаза и столкнуться с вероятным пониманием, как долго я был без сознания, не было ли случившееся дурным сном... и был ли я жив вообще. По тому, что я помнил, меня никто не мог спасти, и сам я спастись не мог: меня уносило в глубине потока, я выбился из сил в борьбе с ним, и прежде я не раз видел, как тела таких же, как я, вымытые на мель, становились добычей птиц и зверей. А если я мёртв, значит... Я поднёс руку к лицу, потёр и разлепил глаза. Взгляд не сразу привык к сумеркам.
- Что это за место? - почему-то этот вопрос был задан не мной, а мне. Вернее, он был задан скорее в пространство. Смутно знакомый голос. Кузен Жермон Ариго?..
- Похоже, это Лабиринт, - откликнулся я. - Хотя для Лабиринта здесь довольно людно.
Я осматривался, видя людей, поднимавшихся на ноги, поддерживая друг друга, словно все мы были выброшены на сушу после кораблекрушения, и древние каменные своды, когда-то, должно быть, сложенные из обточенных плит, но по прошествии веков почти неотличимые от естественных пещер. Самое время вспомнить старые сказки... но, согласно оным, попавший в Лабиринт должен пройти испытание в одиночку, и видит только Проводника и Тварей. Все эти люди мне мерещатся?.. Нет, не похоже.
- Кстати, здравствуйте, герцог, - поприветствовал я Рудольфа Ноймаринена, опираясь на стену и вставая.
Ноги слегка затекли, но я не был ранен, разбит или потрёпан, - напротив, я даже был одет... почти как в лучшие годы. Несмотря на холодные камни, мне не было холодно, словно кровь согревала меня изнутри. Я прижал руку к груди - сердце билось. Ноймаринен спрашивал, как я попал сюда, я рассеянно отвечал; я узнал стоявшего неподалёку герцога Валентина Придда, но не спешил лезть к нему с приветствием, поскольку ему было явно не до меня - с ним был молодой Арно Савиньяк. В дриксенской военной форме. Судя по долетавшим до меня обрывкам фраз (подслушивать было бы невежливо), Арно попал в плен перед смертью. Горько было думать, что все эти люди погибли - пусть не от разгула стихий, а на продолжавшейся войне.
Затем я обернулся и увидел вышедшего в зал человека, которого был бы рад не видеть ни живым, ни мёртвым. Ричарда Окделла, в родовых цветах - почти при полном параде. Рука сама собой легла на рукоять шпаги, и более я никого не замечал, хотя следом за Окделлом появлялись и другие, сплошь знакомые, лица - устанешь здороваться со всеми поочерёдно.
- Герцог Окделл...
- Герцог Эпинэ, - если что-то и было в его голосе, то лишь лёгкое удивление от моего присутствия. Держался он беспечно и непринуждённо, словно полагал, что я ни о чём не знаю.
- ...Я прикончил бы вас на месте, если бы не испытывал уважение к вашей крови. Но я требую поединка.
- По какой причине?
- Вы убили мою сестру.
- Ну, если вам так угодно...
- Мне угодно. Прямо сейчас.
- Робер, как я рад тебя видеть!.. - этот жизнерадостный голос мог принадлежать только Альдо.
- Я тоже рад тебя видеть. Но прежде всего я убью этого мерзавца.
- Ричарда? Погоди, почему?..
- Он убил мою сестру, Катари.
- Ричард, это правда?
Окделл не отрицал. Тем временем мы привлекли слишком много внимания, и вокруг меня собрались - не сонмом призраков, а вполне осязаемой, плотной и шумной толпой - все те, кого я потерял при жизни. Кузина Магдала. Герцог Эгмонт Окделл. Айрис Окделл. Удо Борн... Да, их так много - тех, за кого я порой осушал по целой бутылке Проклятой крови. И все они наперебой спрашивали, что произошло между мной и Окделлом - особенно переживала его сестра - и что произошло в мире после их смерти, и непосредственно перед моей.
- Я оставил позади руины Олларии, - говорил я, ни на кого не глядя. - Столица целиком провалилась под землю. Я увёл кого мог. Я о многом могу рассказать, но я всё равно не смогу ни о чём говорить, пока не пущу кровь подонка, убившего королеву и женщину.
- И ты не хочешь выслушать, по какой причине? - спросил Альдо.
- Нет, не хочу. Какой бы ни была причина, убийству женщины не может быть оправдания.
- А саму Катарину ты не хочешь спросить, хочет ли она, чтобы ты его убивал? - поинтересовался Альдо. - Она тоже здесь, я её видел. Почему-то она была первой, кого я увидел здесь...
Я мысленно отметил, что время в Лабиринте текло иначе: между гибелью Альдо и гибелью Катари прошло около полугода, но, по-видимому, Альдо блуждал здесь отнюдь не так долго. Я помедлил, но не потому, что в самом деле засомневался в необходимости поединка, а потому, что хотел увидеть Катари прежде него.
- Где она?..
Я посмотрел в ту сторону, куда указывал Альдо, и вскоре бросился навстречу кузине, медленно спускавшейся по ступеням, и подал ей руку.
- Робер... и ты здесь?.. - проговорила она печально.
- Да. И я как раз собираюсь прикончить этого мерзавца Окделла.
- Это хорошо, - кивнула она одобрительно, сохраняя спокойное лицо.
- Твой сын выжил, - сообщил я. - Он с Марианной, в безопасности.
- Как ты его назвал?
Тут Айрис Окделл подбежала и крепко обняла королеву. Я выждал пару мгновений, но объятия не прерывались, и я ответил:
- Я назвал его в честь отца.
Сбежав по ступеням, я торжествующе хлопнул Альдо по плечу:
- Вот, Катарина вовсе не против, чтобы я его убил.
Меня уговаривали не рисковать собой, ведь Повелители были нужны для равновесия гибнущего мира. С этим я не мог спорить.
- Что ж, только потому, что он - Повелитель Скал, я обещаю, что оставлю его в живых, - признал я. - К тому же я не уверен, что можно умереть дважды.
- Я также обещаю, что не стану его убивать, - небрежно подтвердил Окделл.
Я с трудом отделался от всех вопрошающих; Окделл был готов к дуэли, и нам пришлось выйти в узкий коридор Лабиринта, дабы нам никто не помешал. Поначалу никто из нас не уступал в поединке, но затем клинок Окделла со скрежетом скользнул вдоль моего - и вошёл глубоко под рёбра. Впрочем, я успел его ранить - и ещё несколько мгновений стоял на ногах, прежде чем осесть на пол.
- Видимо, правда на моей стороне, - констатировал Окделл с улыбкой.
- Я... даже представить не могу, что же это за правда такая, - с отвращением процедил я, опираясь на клинок и пытаясь зажать рану.
Убедившись, что я удовлетворён, Окделл позвал кого-нибудь, чтобы мне помочь. Удо хотел было меня поднять, но я убедил его, что могу идти сам, и, опираясь на его плечо и на плечо Альдо, добрался до ближайшей поверхности в зале, которую можно было расценить как лежанку. Удо меня перевязал, пока я ворчал, что не стоит обо мне беспокоиться, - ворчал во многом для того, чтобы оставаться в сознании. Боль от раны была вполне настоящей, и всё же мне казалось, что если бы я не находился в Лабиринте, мне пришлось бы куда как тяжелее - возможно, я уже был бы при смерти или по крайней мере лишился бы чувств от потери крови.
- Кажется, здесь и впрямь невозможно сдохнуть, - хрипел я, стараясь улыбаться. - Но надеюсь, мне не придётся провести вечность, истекая кровью!.. Это было бы нелепо.
- Как вы себя чувствуете? - вежливо осведомился, встав передо мной, герцог Рокэ Алва.
- Насколько может себя чувствовать человек с дырой под рёбрами, - усмехнулся я. - А вы неплохо научили своего бывшего оруженосца...
- Обращаться со шпагой?
- Некоторым интересным приёмчикам.
- Никогда не знаешь, чем отзовётся обучение, - светски заметил герцог Алва.
- А вы как сюда попали?
- Я сам вошёл в Лабиринт.
Я недолго наслаждался покоем - ко мне подбежала встревоженная Айрис Окделл и обхватила мою ладонь своими.
- Не волнуйтесь обо мне так сильно, - попросил я. - Я не умру. Мне жаль, что ваш брат оказался мерзавцем. Похоже, вся доблесть Скал досталась вам...
- Скажите, как... я умерла? Я не помню, что произошло. Только камни и темноту.
- Надор обрушился, - вздохнул я. - Мне очень жаль, что я не успел... вы были единственным человеком, кому я мог довериться.
- Мне так страшно! - сказала она вдруг дрожащим голосом. - Вы ведь меня не оставите? Вы защитите меня, правда?
Я несколько смутился. Впрочем, когда она погибла, я как раз должен был приехать за ней как за невестой... Хотя мне казалось, что мы оба понимали, что этот сговор не ставил своей целью подлинную женитьбу - мне просто нужно было вырваться из Олларии, а все её мысли занимал герцог Алва. Но, с другой стороны, других защитников, кроме отца и брата, у неё здесь не было, - а они, вероятно, были заняты чем-то другим.
- Конечно.
- Обещаете?
- Обещаю. Я буду рядом.
Я не стал говорить ей о том, что моё сердце занято. Какими бы ни были её надежды - незачем их разбивать, пока мы не выберемся из Лабиринта. Если выберемся вообще.
Когда мимо прошла женщина в чёрно-синем платье, в королевском венце, - я сразу понял, кто передо мной. Кто же ещё может носить цвета рода Алва и корону одновременно?.. Святая Октавия. Я попытался подняться, чтобы её поприветствовать:
- Ваше Величество...
- Не вставайте, - царственным жестом, но без оттенка небрежения, она позволила мне, как раненому, остаться сидеть. Ей нужен был не я: она хотела говорить со своим потомком.
Чуть позже над моей головой разыгралась новая драма: герцог Ноймаринен откуда-то узнал, что в нём течёт кровь Скал, и бушевал, что не хочет быть вассалом "этой свиньи Окделла".
- У рода Окделл есть и достойные представители, - напомнил я.
За семейную честь тут же вступилась Айрис:
- Может, мой брат и негодяй, но это не даёт вам права оскорблять его!
- Герцогиня права, - поддержал я её. - Не следует оскорблять весь род из-за одного-единственного человека. Вам следует извиниться перед Айрис.
И это Айрис-то нужно защищать?.. Под её натиском Ноймаринен тут же пошёл на попятный.
Прошли минуты, и моя рана закрылась, а сам я начал чувствовать себя гораздо лучше. Шрам неприятно ныл, но всё же я смог встать и подойти к кузине Магдале, с которой я обещал поговорить после дуэли. Но не успел я начать рассказывать родственнице о последних событиях, как Альдо бесцеремонно выдернул меня из разговора.
- Тебе не кажется, что это не очень-то вежливо по отношению к даме? - поинтересовался я.
- Ты мне нужен. Почему ты говоришь, будто Ричард убил Катарину?
- Потому что это так и есть. Когда в Надоре случилось второе землетрясение, я направил герцога Окделла туда...
- Какое второе землетрясение?.. - вмешался Окделл. - А что, было первое?
- ...Но по неизвестной мне причине он вернулся. Чтобы убить королеву и её фрейлину.
- Какую ещё фрейлину? - снова встрял Окделл. - Никаких фрейлин я не убивал.
- Как звали фрейлину? - уточнил Альдо.
- Я не помню её родового имени, - вздохнул я. - Но я видел два женских тела собственными глазами.
- А на каком основании решили, что это был именно Ричард? - спросил Альдо. - Что если ты ошибся?
- Герцог Окделл был последним, кто входил в покои королевы, прежде чем её нашли смертельно раненой, а её фрейлину - мёртвой.
- Это ещё ничего не доказывает, - заметил Альдо.
- Графиня Арлетта Савиньяк занималась расследованием. К тому же герцог Окделл оставил свой родовой кинжал.
- Это неправда, - возразил Окделл. - Кинжал я забрал с собой. Он был при мне, когда я уходил, это я точно помню.
- Вы обвиняете меня во лжи?.. Кинжал я также видел своими глазами.
- Мне хотелось бы верить вам обоим, - беспомощно подытожил Альдо. - Но кто-то из вас мне врёт.
- Так или иначе, убийства моей кузины он не отрицает, - заметил я.
- Сколько времени прошло... до того, как ты оказался здесь? - спросил он.
- С твоей гибели до гибели Катари - около полугода. И, знаешь, ты очень вовремя покинул этот балаган.
Я не желал разговаривать с Окделлом, кроме как через посредничество Альдо, - его мотивы меня не интересовали. Я вернулся к Магдале:
- Простите моего друга. Теперь я весь ваш.
- Это и есть Альдо Ракан? - кузина говорила с явной симпатией.
- Да, это он и есть.
- Отойдём туда, где нам не смогут помешать, - предложила она.
- Это будет непросто...
Уверенно ориентируясь в поворотах Лабиринта, кузина провела меня в закуток, где нас в самом деле никто не мог услышать. Когда я вновь пересказал обстоятельства, предшествующие моей гибели, Магдала сказала:
- Думаю, предки могли бы тобой гордиться.
- Не думай обо мне лучше, чем я есть, - возразил я. - Я наделал много... ошибок, пока таскал каштаны из огня для Альдо Ракана.
- Я думаю, что смогу быть чем-то полезна тебе, - проговорила она. - Один раз я уже прошла Лабиринт до конца. Прошла испытания.
- Ты нашла выход?..
- Нет. Я попала в место, где... были все наши родичи. Все Эпинэ. И знаешь, Робер... там хорошо. Может быть, не так, как было, когда мы были живы, но хорошо.
- Мне нужно вернуться, - покачал головой я. - Меня ждут женщина и сын моей сестры.
Я в самом деле чувствовал, слышал, что Марианна жива. И что она, несмотря ни на что, не оплакивает, а ждёт меня. Только это и придавало мне сил.
- Я понимаю. И думаю, есть способ отсюда выбраться.
- Я тоже так думаю. Если Чезаре Марикьяре когда-то смог найти выход, то сможем и мы.
- Это может быть опасно.
- Твари? Я пока не видел ни одной... что, впрочем, не значит, что они не видят нас - прямо сейчас.
- Не только. Это может потребовать высокую цену.
- Ты что-то об этом знаешь? Я готов заплатить - в конце концов, я Повелитель Молний.
- Знаю. Но пока не могу сказать.
- Обещай, что не станешь меня беречь и скрывать что-то потому, что это опасно, - попросил я.
- Хорошо. Это зависит не только от меня, и просто... ещё не время.
- Спасибо тебе. И... держись поближе ко мне, на всякий случай.
Я вернулся в зал. Что я мог сделать, когда кровь горела, не давая забыть, что я - Повелитель?.. "Четверых один призвал", так говорили легенды. Нужно объединиться. И я говорил всем, кто мог меня слышать:
- Нам нужно выбраться отсюда.
- А это возможно?
- Почему нет? Излом Изломов. Четверо Повелителей и Ракан. У нас есть всё для этого.
- А есть ли куда возвращаться?
- Да, есть. Там, наверху, остались живые люди.
Я мог бы продолжать, но вдруг мир вокруг меня снова померк. Спустя вдох - словно я всего лишь моргнул - я увидел, что стою посреди ярко освещённого зала храма или дворца. Откуда-то доносились звуки музыки, на мне было парадное облачение с герцогской цепью. Зал был просторным, и люди, стоящие вдоль стен и смотревшие на меня в молчаливом ожидании, были далеко, сливаясь в нарядную пёструю массу. Я скользил по ней взглядом и никого не узнавал. Рядом со мной в центре зала была только Мэллит - в платье невесты. Она смотрела на меня также молча - и с таким же торжественным ожиданием. Я знал, что я должен сделать: произнести слова клятвы. Так просто, так естественно... так нужно. В тот момент я не помнил о наводнении, о своей смерти и о Лабиринте, - но и о том, что привело меня под венец, не мог вспомнить также. Но вспоминать было попросту некогда, это незнание было лишь незначительным червячком тревоги.
Неожиданно толпа пришла в движение. Кто-то проталкивался из задних рядов и наконец выбежал вперёд. Это была Марианна - в одном из самых откровенных своих платьев, в каковых она появлялась только в своём салоне. Публика недовольно зароптала, а Марианна бросилась ко мне и схватила меня за руку:
- Робер, что ты делаешь? Остановись!
Я не успел подобрать объяснение, которое было нужно и мне самому, лишь обернулся к ней, называя по имени, - но Мэллит вцепилась в другую мою руку:
- Робер?.. Что это за женщина?.. Ты же обещал!..
Хуже нет, чем чувствовать себя виноватым перед женщиной. Чувствовать себя виноватым перед двумя женщинами сразу... и вовсе пытка.
- Прости меня, Мэллит...
- Ты не можешь так поступить со мной! - у неё на глазах выступили слёзы. - У меня нет больше никого, кроме тебя!
- Идём отсюда, Робер! - умоляла Марианна. - Уйдём и будем вместе! Ты хочешь жениться на ней из жалости, но ты же меня любишь?..
- Конечно, - пообещал я ей, стараясь успокоить, но и для Мэллит я должен был подобрать слова. Я не мог просто развернуться и оставить её, ничего не сказав. - Прости... Я желаю тебе только счастья, но ты ведь никогда меня не любила. А моё сердце принадлежит ей.
Она любила Альдо, а этот глупый мальчишка разбил ей сердце. В моём же сердце лишь кольнула, как забытая портным булавка, лёгкая грусть о чём-то несбывшемся. Сейчас я не сделаю Мэллит счастливой, так незачем врать ни себе, ни ей. А Марианна... ждала меня. Я сделал шаг к ней - и голос Мэллит, звавший меня, и зал с его огнями начали стремительно отдаляться. Марианна - или уже не Марианна?.. - пристально посмотрела мне в глаза и спросила:
- Но чем ты готов пожертвовать ради этого? Ради нашего с тобой будущего?
Я ещё толком не вспомнил о Лабиринте - но осознавал, что такими словами не разбрасываются и следует подбирать их осторожнее.
- Я готов жертвовать. Но только ради того, чтобы этот мир выжил, и выжили люди в нём.
Я почувствовал, что услышан. Марианна исчезла, темнота сгустилась - и я вновь ощутил укол боли, на сей раз более сильный: избежал ли я искушения под личиной Марианны, которое могло бы меня погубить, - или же отказался от единственного шанса?..
Я открыл глаза, будто проснулся, но стоя на том же месте Лабиринта, где меня настигло видение. Похоже, сколько-то времени прошло в моё отсутствие, но его никто особенно не заметил.
- Где вы пропадали? - кажется, этот вопрос задал Эгмонт Окделл.
- У меня было видение.
- Что вы видели?
- Скажем так, это... личное.
Впрочем, я чувствовал, что моей крови - Крови с большой буквы, Крови Повелителя Молний - словно стало на одну каплю меньше. Также, прислушавшись к себе, я поймал себя на том, что не помню, чем пахнет мир. Какой запах у ветра и огня, у свежих яблок и горячего хлеба, чем пахнут кони и порох, на что похож аромат цветов или женщин... Были ли эти ощущения связаны между собой? Значило ли это, что я отдаляюсь от жизни, от мира, а мир - от меня?..
- Альдо хочет поговорить с тобой, - сообщил мне Удо Борн. Выглядел он немного встревоженным.
- Хорошо, я поговорю с ним. Где он?
- Ты уверен?
- Почему нет? Мне есть что ему сказать.
Я подумал, что Альдо начал меня подозревать, - значит, пусть лучше он узнает обо всём от меня, а не из чужих уст. По его обмолвкам в разговорах с Альдо я догадывался, что Удо был убит по приказу нашего принца, - как и король Фердинанд, и как, быть может, некоторые другие, о ком я и не знал... Я уже ничему не удивлялся и ничего не мог сделать, - раз сам Удо не рвался мстить, то и мне незачем было говорить об этом. В чём-то мы с Альдо были квиты: он, как и я, не посвящал меня в свои решения, которых не мог бы одобрить.
- А ты знал, что Альдо - не Ракан?.. - шепнул Удо, склонившись к моему уху.
- Теперь знаю...
- Как ты думаешь, связано ли это с тем, что он... натворил?
Альдо продал своё "Первородство", но об этой сделке я не рассказывал никому. Но можно ли продать Кровь? Она либо течёт в твоих жилах с рождения, либо нет.
- Не уверен. В любом случае, если у нас нет Ракана, мы, возможно, обречены.
- У нас есть Ракан. Это Рокэ Алва.
- Ничего себе. А кто в таком случае Альдо?
- Повелитель Волн. Но его стихия отреклась от него, а без одного из четырёх Повелителей мы также не справимся. Ты сможешь поговорить с ним и убедить его вернуть стихию? Тебя он послушает.
- Ты слишком плохо его знаешь, если думаешь, что он меня слушает, - усмехнулся я.
- Но ты не поверишь - он целый один раз признал мою правоту! Правда, не верится, что это Альдо?
- Да уж. Но откуда ты всё это знаешь?
- Мне было видение.
- У меня тоже было видение, но оно было куда менее информативным...
Но, отправившись в указанном Удо направлении, я столкнулся с герцогом Ноймариненом. Он, как и многие, хотел знать, известно ли мне что-либо о ритуале.
- Не больше, чем прочим, - ответил я. - Но у нас есть Ракан и Повелители. Мы можем хотя бы попробовать.
- Так себе Ракан...
- Уж какой есть, - пожал плечами я.
- И Повелитель Скал мне тоже не нравится.
- Мне тоже, но ничего не поделаешь, если Повелитель оказывается мерзавцем.
- Не хотелось бы, чтобы они правили в том мире, который спасут.
- А им и не нужно будет править, - пожал плечами я. - Их дело - поучаствовать в ритуале.
- А кто в таком случае будет править? Кого из двух кандидатов вы поддержите?
- Двух? У меня свой кандидат - сын королевы Катарины, - ответил я с улыбкой.
- Когда мне было видение, я сказал, что готов жертвовать ради Талига...
- Я сказал, что готов жертвовать ради сохранности этого мира. Талига или Талигойи - уже не так важно. Ради Кэртианы.
Ноймаринен в свою очередь пожелал услышать о ситуации в Олларии из первых уст, невзирая на то, что я говорил, что мне нужно поговорить с Альдо.
- Я многое должен ему сказать. Признаться, я думал, что если кто и станет моим Проводником по Лабиринту, так это он.
- Но здесь у каждого из нас слишком много Проводников...
С каждым разом мой рассказ становился всё короче и беднее на подробности; когда я упомянул, что королева назначила меня Проэмперадором Олларии, Ноймаринен сказал:
- Вы как никто заслуживаете этого звания.
- Вы преувеличиваете мои заслуги. Я взял на себя слишком много - и не справился.
- Вы делали всё, что могли.
- Это правда. Как и все. Хотелось бы верить, что этого будет достаточно. А сейчас, если у вас больше не осталось вопросов, я, с вашего позволения, всё же поговорю со своим другом. Невежливо заставлять его ждать.
Разумеется, Альдо ждал меня не один, но я застал его в необычной компании - королевы Октавии и Айрис Окделл. Рассудив, что он меня, во-первых, приглашал, а во-вторых, не намеревался прогонять, я воспользовался привилегиями бывшего соратника и остался понаблюдать. А смотреть было на что: Айрис предлагала Альдо какую-то сделку, а тот отказывался, говоря, что уже достаточно заключил сделок при жизни и отныне больше ни одной не заключит. Похоже, после смерти он действительно поумнел.
- Ты не Ракан, - произнесла королева.
- Как это - не Ракан?!..
- Это правда, - кивнул я.
- А кто тогда Ракан?!
- Рокэ Алва, - ответил я, не видя смысла скрывать.
- Лучше бы ты молчал!.. - возопил Альдо, погрозив мне кулаком.
- Ничего не поделаешь, если это так.
- Молчи!.. И как давно ты об этом знаешь?
- Только что узнал. Мне сказал Удо, а ему сказал... уже неважно.
Тут королева Октавия стала рассказывать Альдо о том, что он - Повелитель Волн, Айрис Окделл вновь стала предлагать нечто неопределённое, и я сказал:
- Думаю, нам лучше рассказать обо всём, что знаем, - чем скорее мы все будем осведомлены, тем лучше.
- Не перебивай королеву, - проворчал Альдо.
- Прошу прощения, Ваше Величество, - я поклонился.
Спешка в самом деле заставляла меня забывать о вежливости. Вернее, не спешка, а чрезвычайная ситуация. Судя по тому, что отвечал королеве Альдо, - он не хотел участвовать в некоем ритуале как Повелитель, поскольку был уверен, что Повелители должны будут пожертвовать своими жизнями, а он жертвовать не собирался: и так потерял уже слишком многое. Однако с тем, что его "не слушается вода", он готов был что-то сделать - и, вроде, даже знал, что именно. Когда Айрис в очередной раз заговорила о сделке, я не выдержал и взмолился:
- Герцогиня Окделл! Я многое пропустил и не знаю, о какой сделке вы говорите. Что вы предлагаете и что хотите получить взамен? Я хотел бы вам верить, но я ничего не понимаю!..
В тот момент я чувствовал - и это ещё не казалось мне странным, - что рядом со мной нет никого дороже, чем Айрис Окделл. Я ни на минуту не забывал о тех, кто ждал меня, но - они были далеко, а здесь и сейчас мне хотелось защищать Айрис, как если бы ей в самом деле что-то грозило.
- Я предлагаю информацию, - ответила она.
- Но почему вы не можете просто поделиться ею?
- Потому что у всего есть своя цена.
- Что ж, надеюсь, вы знаете, что делаете, - пробормотал я.
Что-то подсказывало мне, что о том, что скрывала Айрис, мы узнаем и так, без необходимости чем-то платить. Я остался в комнате один: Альдо ушёл беседовать с королевой Октавией (и я убедился, что они делают это на виду, хотя доверял королеве), Айрис также умчалась. Я осушил бокал вина, который Альдо сунул мне в руку, чуть не унёс его с собой, но спохватился и оставил на ближайшем уступе. Чем больше ответов я получал, тем запутаннее всё становилось. Возвращаясь в зал, я поравнялся на лестнице с Эгмонтом Окделлом.
- Странно: я мёртв, а спина болит, - пожаловался он.
- Если болит - значит, вы ещё живы, - возразил я. - А вот я, кажется, чувствую себя уже менее живым.
В низу ступеней меня встретил Удо:
- Тебе удалось поговорить с Альдо?
- Нет, его утащила королева Октавия. Но он, как мне кажется, не против подружиться со своей стихией.
- Инициацию Повелителя может провести старшая женщина Дома. Габриэлла уже согласилась.
- Что ж, главное, что Повелитель Волн у нас будет. И мы выберемся отсюда.
- Ты выберешься, - поправил он. - Я - выходец, который был упокоен. Я умер уже дважды.
- Я это чувствую, - признался я. - Чувствую холод твоей крови.
- Потому что ты - Повелитель Молний?
- Должно быть, поэтому. Раньше я такого не чувствовал. И мне кажется, с холодной кровью ещё можно что-то сделать. Я что-нибудь придумаю.
- Ты должен думать о себе, - сказал Удо, положив руку мне на плечо. - Ты - Повелитель Молний, и если с тобой что-нибудь случится...
- Прежде всего я думаю о том, как спасти мир, - улыбнулся я, чтобы его успокоить. - Но когда остальные вопросы будут решены, почему бы не подумать и об этом тоже?..
Когда я появился в зале, все как раз окружали герцога Алву: видимо, новость о том, что он Ракан, разлетелась по всему Лабиринту. В качестве подтверждения он продемонстрировал Меч Раканов - клинок в его руке испускал неяркое свечение. Чтобы проверить, будет ли разница, за меч подержался Валентин Придд - и меч светиться перестал.
- Вы обрели Меч в Лабиринте? - спросил я Рокэ.
- Нет, я получил его ещё после Варасты.
Я мысленно присвистнул. Столько времени по Талигу расхаживал человек с древней королевской реликвией, признавшей его своим хозяином, - и не пытался претендовать на власть?.. Впрочем, ввиду его влияния на армию и на многие находчивые умы вроде Валентина Придда и Марселя Валме, - объективно говоря, властью герцог Алва обладал и так. А ещё, судя по всему, сын Катари был сыном Ракана... но сообщать Алве новость о рождении потенциального наследника я не стану - это личное дело самой матери.
- Остаётся вопрос, кто у нас в таком случае Повелитель Ветра... - заметил я.
Говорили о том, что помимо Повелителей, для ритуала также нужны четыре древних родовых реликвии, две из которых были уже обретены. Герцог Алва предложил мне призвать Чашу Молний, и я, отойдя в сторону, попытался это сделать - но безуспешно.
- Кажется, из всех четырёх Повелителей я уверен только в себе самом, - посетовал я. - Да и в себе уже начинаю сомневаться.
Я говорил скорее в шутку, но кто-то спросил:
- А у вас есть какие-нибудь двоюродные братья, племянники, например?..
- Нет, либо я о них не знаю.
- Тогда дело плохо, если вы - не Повелитель Молний.
Но я полагался на жар в крови, который, казалось, мог разжечь что угодно - впору попытаться развести костёр щелчком пальцев. Быть может, для реликвии ещё не пришло время. Зато для Альдо время было всегда:
- Робер!.. Расскажи мне всё ещё раз.
Он появился, как всегда, в сопровождении Окделла, которого мне приходилось терпеть. Мне не нравилось, что Альдо так с ним носился и простил ему убийство Катари, - но, сказать по правде, эти двое стоили друг друга: оба решали проблемы методом "нет человека - нет проблемы". И всё же я не мог в полной мере сердиться на Альдо. Было ли это эгоистичным желанием ещё немного побыть его другом?..
- С какого момента?
- Всё, что я пропустил.
- Но я уже столько раз всё рассказывал!..
- Я понимаю, что тебе тяжело об этом говорить...
- ...Столько раз, что мне уже совершенно всё равно, и я вполне смогу рассказать ещё раз, если меня не перебивать.
Альдо надулся, но ненадолго замолчал, и я заговорил - не только для Альдо, но и для других собравшихся послушать. Похоже, многие долго ждали, когда я смогу донести до них новости. Детали излишнего рвения временщиков и организованного Левием контрпереворота я опустил как неважные.
- После твоей гибели меня чуть было не арестовали...
- Гибели? Вы же оба были в Гальтаре, - сказал Ричард Окделл.
- В Гальтаре?.. Альдо погиб в Нохе, а я после этого всё время находился в Олларии.
Мне начало казаться, что я схожу с ума и попросту забыл некоторые события, участником или свидетелем которых я был. Что мы делали в Гальтаре, интересно? Вызывали Зверя Раканов?.. Я продолжал:
- Катарина добилась места королевы-регентши...
- Разве королева может быть регентом? - зазвучало со всех сторон. - Больше никого не нашлось?
- А кто ещё мог бы, по-вашему?..
- Кажется, ответ очевиден. - а мне очевидно не было: я сам?.. Рокэ Алва, сразу после Багерлее умчавшийся наводить порядок в провинциях?..
- Её Величество приняла регентство до рождения своего наследника.
- Но у королевы уже есть наследник, и это Карл Оллар!
- Я понятия не имею, где он сейчас.
Это начинало утомлять и несколько раздражать. Неужели все эти детали имели значение сейчас, когда мир стоял в шаге от гибели? Неужели мне следовало покинуть на произвол судьбы столицу с начинающимися беспорядками и отправиться на поиски Карла, чтобы ему присягнуть?..
- Катарина назначила меня Проэмперадором Олларии и собрала Совет...
- Совет Меча или Большой Совет?
- Большой Совет. Герцог Окделл входил в него также. Когда началось второе землетрясение в Надоре, я направил герцога Окделла туда...
То, что Катари не планировала давать Окделлу место в Совете, я сохранил в тайне, а о том, что тот так надоел ей своими предложениями руки и сердца, что она готова была послать его куда угодно под каким угодно предлогом, я прежде сказал только Ноймаринену наедине.
- А в Надоре ещё что-то оставалось после обрушения? - спросил Альдо.
- Конечно, в провинции ещё жили люди.
- Бедолаги..
- ...И вот герцог Окделл неожиданно возвращается, убивает королеву и её фрейлину, а также Штанцлера, и исчезает. Я отправил за ним Карваля, чтобы он приволок герцога Окделла на суд. Дальнейшая его судьба мне была неизвестна.
- На какой ещё суд? - встрепенулся Окделл.
- Вы убили королеву. Вы полагали, что вас не будут за это судить?..
Альдо и Ричард ушли, оставив меня в недоумении. Когда я в очередной раз пошёл искать Альдо, чтобы наконец поговорить с ним о его роли Повелителя Волн и не только, я застал Окделла говорящим с герцогом Алвой. Окделл утверждал, что Рокэ Алва, сдавшись в плен перед эшафотом короля Фердинанда, выпил яд и был слеп, а также - что тот отослал его трижды. Алва, разумеется, всё отрицал - он вовсе не был слеп и отсылал Ричарда лишь однажды, после его неудавшегося покушения, к Альдо в Сакаци. Я не стал подслушивать далее, но удостоверился, что схожу с ума не я: я прекрасно помнил, что Алва был зрячим и что он прорвался к эшафоту буквально с боем. Могло ли быть так, что Ричард помешался ещё при жизни, например, после гибели всей его семьи?.. Это бы объясняло убийство Катари и Штанцлера, которых он прежде боготворил. Но для помешанного он говорил и действовал слишком уж складно.
- Почему Альдо считает, что Ричарду нужно помочь? - спросил меня Удо.
- Похоже, ты один ещё об этом не знаешь... видишь ли, наши с герцогом Окделлом версии событий кардинально расходятся. И, что важно, его версия расходится со всеми присутствующими. Так, он не помнит смерти Альдо и считает, что убивал Катари ещё при его жизни. Также он уверен, что мы с Альдо были в Гальтаре, не помнит землетрясения в Надоре... Только что я слышал, как он утверждал, что герцог Алва, когда сдавался, был слеп. И прочее по мелочи. Если поначалу я думал, что он просто лжёт, выгораживая себя перед Альдо, то теперь мне кажется, что мы с ним помним разное.
- Может, он сошёл с ума?
- Может быть. Но то, что он говорит, не похоже на бред сумасшедшего - это похоже на связную историю, просто другую. Он искренне верит в то, что он помнит.
- В таком случае что это может быть?
- У меня три версии. Либо это воздействие Лабиринта на его разум, либо это не Ричард Окделл, а Тварь, по той или иной причине прикинувшаяся им, либо это Ричард Окделл, но не наш. Из другой Кэртианы. И в таком случае мне интересно, где же наш.
- В каком смысле - другой Кэртианы?
- Ну, в Ожерелье же много миров? Что если они похожи между собой сильнее, чем мы думаем? И где-то есть другая Кэртиана, где всё точно так же, но несколько по-другому... А Лабиринт объединяет их все?..
После того, как я поделился своими соображениями с Удо, я говорил об этом и другим. Я опасался, что если "не наш" Повелитель Скал поучаствует в ритуале, мы все можем случайно обнаружить себя совсем не в той Кэртиане, которую покидали. С одной стороны, та Кэртиана, которую помнил Окделл, в чём-то могла показаться заманчивой: не было обрушения Надора, не было гибели Альдо... Но несложно представить, как даже незначительные изменения могут повлиять на общую картину. А я предпочёл бы вернуться в тот мир, где меня ждала Марианна. Посему я был готов помочь "починить" Повелителя Скал - но не знал, что можно для этого сделать.
- Скажите, - подошёл ко мне Эгмонт Окделл, - вы ведь были помолвлены с моей дочерью?
- Вы заключали её помолвку с Альдо, - напомнил я на всякий случай. После всего высказанного Ричардом я уже опасался: вдруг и герцог Эгмонт помнит о своей жизни что-то другое.
- Это верно. Но после она была помолвлена с вами.
- Признаться честно, эта помолвка была просто предлогом, чтобы я мог выбраться в Надор...
- Я понимаю, - Эгмонт избавил меня от необходимости признаваться в сговоре против Альдо с Лионелем Савиньяком. - Мне просто нужно знать матримониальный статус Айрис. У меня просят её руки...
- В Лабиринте лучше не принимать поспешных решений, - предупредил я. - Кто претендент, если не секрет?
- Молодой Паоло Куньо, родственник Рокэ Алвы. Юность, горячая кровь...
Я вспомнил, какое сильное желание защитить Айрис испытывал я сам, и заподозрил неладное. Был ли этот Паоло, выглядевший на тот возраст, в котором юношей берут в оруженосцы, вообще знаком с молодой герцогиней Окделл до своей смерти?.. Что если я бы также начал свататься, если бы меня не ждала Марианна?..
- Не торопитесь давать ему согласие: возможно, всё дело не в горячей крови, а в воздействии Лабиринта.
Я не чувствовал ни течения времени, ни голода, однако когда в зале Лабиринта возникла еда, я был рад такому подтверждению того, что я ещё могу быть жив. Кажется, многие думали так же - возможность отдохнуть и поесть подняла общий дух, сделала обстановку чуть более непринуждённой. Только Альдо и Ричарда не было за столом - они вновь где-то беседовали. Когда речь зашла о реликвиях и я пожаловался, что Чаша не отзывается мне, Ноймаринен заметил:
- Магия находится в руках женщин. Так же как и реликвии. Разве вы не знали?
- Видимо, вы в детстве слушали сказки лучше, чем я, - усмехнулся я.
Покончив с трапезой (хотя оторваться от сытного горячего супа с грибами и картофелем и варёных бобов), я подсел к кузине Магдале.
- Герцог Ноймаринен высказал идею, подкупающую своей новизной, - сообщил я. - Что если у тебя получится призвать реликвию?
- Я смогу это сделать, - ответила она. - Но я сделаю это не сейчас, а перед ритуалом.
Это было мудро: так можно было быть уверенным, что с реликвией ничего не случится.
- И будьте осторожны с этой девушкой, Айрис Окделл, - предупредила Магдала. - Мне кажется, она не та, за кого себя выдаёт. Твари могут принимать любое обличье...
- Кому здесь вообще можно доверять?!.. - воскликнул я. - Кроме тебя...
Тут я вспомнил ещё кое-что и спросил, пока у нас было время:
- Быть может, ты знаешь... возможно ли оживить холодную кровь?
- Её можно разжечь горячей кровью.
- И что для этого нужно сделать? Или достаточно желания?
- Нет, одного желания недостаточно. Но точный способ я не знаю. Быть может, знает кто-то ещё.
- Хорошо, я поспрашиваю.
Но кого спрашивать? Королеву Октавию? Или Айрис - если она была не совсем Айрис, она могла знать многое. А если она захочет за это платы... возможно, я сочту цену справедливой. Но когда Удо вновь заговорил со мной об Окделле, я предупредил:
- Вероятно, не только с Ричардом что-то не так, но и с Айрис.
- А что не так с ней?
- Она держится так, словно знает больше, чем следует, но не говорит. И она предлагала Альдо какую-то сделку, что, согласись, непохоже на герцогиню Окделл.
- Сделку?.. - Удо насторожился. - Ты знаешь, кто ещё предлагает сделки? Здешние Твари. Я даже сыграл с ними... и, кажется, выиграл.
- Магдала тоже говорит, что это, возможно, на самом деле не Айрис Окделл. Она уже проходила Лабиринт и может это чувствовать. Так что будь осторожен.
Вскоре после обеда своды Лабиринта сотрясли сильные толчки, посыпалась каменная пыль и мелкое крошево. Лабиринт также был частью мира - и также разрушался. Герцог Ноймаринен сказал, что может держать скалы - но надолго его не хватит. А королева Октавия сказала, что более не может оставаться хранительницей Лабиринта и должна выбрать нового хранителя из числа коронованных особ. Кандидатов было трое: Рокэ Алва, который как Ракан был "коронован ещё при рождении", Альдо и королева Катарина. И никого из них я не желал бы оставить в Лабиринте навсегда - но ни меня, ни их никто не спрашивал.
Рыча, из разлома полезли Твари, и я, вместе с Удо и другими, встал в первых рядах, обнажив клинок. Твари остановились на почтительном расстоянии, выжидательно скаля зубы.
- Ну, давай, подходи по одному, - весело позвал я.
Но, хоть я и говорил никому не отделяться, кто-то всё равно бросился вперёд на Тварей, и Твари немедленно его утащили. Преследовать их - на их территории - было бы глупо.
- Я предупреждал, что они нас заманивают!.. - одним глазом я следил за разломом, другим - за происходящим вокруг хранительницы. Похоже, без меня было не обойтись: королева Октавия упомянула, что немалую роль в выборе нового хранителя должны будут сыграть те, кто был верен коронованным особам при жизни.
По её словам, новый хранитель должен был определиться испытанием. В качестве второго судьи, помимо себя самой, королева Октавия избрала Эгмонта Окделла, а первым испытанием должен был стать поединок. Мы с Альдо переглянулись: было очевидно, кто одержит победу.
- Но не буду же я драться с женщиной, - сказал герцог Алва.
- Её Величество Катарина может выбрать себе заступника из числа вассалов или кровных родичей, - проговорила королева Октавия.
- Я могу выступить за свою кузину, - сказал я.
- Вспомни, кому ты клялся, - Октавия взглянула на меня, и Альдо подтолкнул меня в центр круга, прошептав, что она обращается ко мне. - Только тот, кому ты клялся кровью и честью, может отпустить тебя.
- Я клялся только тебе, - я обернулся на Альдо.
- Я не требовал от тебя кровной клятвы, - заявил он.
- Вспоминай, - Октавия не собиралась мне помогать. Во второй раз за недолгое время я усомнился в своей памяти: невозможно ведь поклясться и забыть о таком важном событии?..
Ох, кошки... я клялся Дому Раканов при назначении меня Первым маршалом. А значит - Рокэ Алве. Но он, к счастью, был вовсе не против освободить меня от этой клятвы.
Первый поединок был между Рокэ и Альдо, в котором Рокэ, разумеется, вышел победителем. Второй - между Рокэ и мной. Могу гордиться тем, что некоторое время продержался с ним на равных, но - очередной его выпад достиг своей цели. Королева Октавия подошла к нам и, прикоснувшись ладонью ко лбу каждого, исцелила - покуда она, как хозяйка, ещё могла это делать.
Герцог Алва одержал уже две победы, но согласно правилам испытание требовало трёх поединков, и мы с Альдо вышли друг против друга. И вновь я мог бы гордиться тем, что поначалу мы не уступали друг другу. Альдо улыбался:
- Совсем как в старые добрые времена, когда мы тренировались, помнишь?..
Если бы я не знал непосредственность Альдо, я бы подумал, что он говорил так нарочно, чтобы причинить мне боль не клинком. Я не хотел его ранить, но - поддаться в поединке всегда значит оскорбить оппонента, а поддаться в ритуальном поединке, как бы ни хотелось спасти Катари от участи хранительницы, - и вовсе недопустимо. Пришлось пустить Альдо кровь, но и он меня ранил - и победил.
- А ты хорошо меня научил!.. - радовался он.
Мы сели, поддерживая друг друга и переводя дух. Я уже привычно ждал, когда раны затянутся сами. Второе испытание было испытанием ума, и тут моя помощь более не требовалась: претенденты должны были отгадывать загадки. Рокэ досталась довольно несложная - я сразу догадался, что речь идёт о винограде и о производстве вина. Загадка для Катари заставила поволноваться: после первого прочтения я сомневался в ответе и готов был согласиться с Альдо, что подразумевалось семя или зерно, - должно быть, я подспудно ожидал, что Октавия загадает Катари нечто связанное с зачатием. Но после того, как загадка была повторена, я понял, что правильный ответ - книга. Альдо со своей загадкой - ему выпала загадка про меч - также справился.
Третье испытание называлось испытанием верности - и в нём, напротив, ничего не требовалось от участников. Королева Октавия взяла кубок и, проведя над ним рукой, сказала, что в нём яд.
- Готовы ли те, кто клялся вам в верности, следовать за вами и выпить за вас этот яд?..
- Раз уж я клялся, то нужно идти до конца, - я шагнул вперёд. - Я готов.
Занятно, что я не знал, за кого пью, когда взял кубок: за Альдо, которому клялся - и нарушил клятву? За Катари, которая была и остаётся моей королевой, моей сестрой?.. Пожалуй, за всех, кроме Рокэ Алвы. Он и так был любимцем фортуны. Да, однажды он спас мне жизнь, если можно так назвать решение её не отнимать, - и я ответил ему тем же, высказавшись против вынесения ему смертного приговора; на этом мы были квиты - и более ничем жертвовать тому, по чьей вине погибли мой отец и Эгмонт Окделл, я не желал.
Глоток вина из кубка, вопреки ожиданиям, даже не горчил. Я успел вернуть его в руки Октавии, прежде чем меня не стало для мира, а мира - для меня, - много быстрее, нежели тогда, когда я умер в первый раз. Ни борьбы, ни агонии, ни боли, ни страха, ни осознания безысходности и бесконечной усталости... ничего. Пустота без времени и ощущений. Даже во сне или обмороке есть что-то, - в небытии просто нет тебя. Это в самом деле легко. И я в самом деле не знал, выпивая, очнусь ли, - оставить для себя лазейку надежды также было бы неуважением к ритуалу.
Но я очнулся. Судя по ощущению синяка - я рухнул на каменный пол там же, где стоял перед королевой, но кто-то оттащил меня в сторону и уложил на лежанку. Альдо выглядел очень взволнованным: похоже, у него на глазах умирали и я, и Ричард, и кто-то ещё - возможно Валентин Придд... Надо мной стоял Удо, также встревоженный.
- Как ты?
- Живой. Ты сам как? Не ранен? - я с подозрением прищурился, глядя на то, как он поддерживает руку в порванном рукаве.
- Пустяки.
- Давай-ка ты сядешь, - я уступил ему место. - Рану перевязывали?
- Нет.
- Есть чем перевязать?.. - я огляделся. На ком-то был кушак, но мало кто готов расстаться с деталью одежды. Это что же, рвать на себе рубашку?..
- Возьмите, - Айрис Окделл протянула мне свой платок.
Я поблагодарил её и перевязал Удо раненую руку. При этом Айрис прошипела себе под нос что-то похожее на "моя добыча". Я посмотрел ей в глаза, и она хищно облизнулась, скользнув узким язычком по заострённым зубам.
- Где настоящая Айрис Окделл? - спросил я негромко.
- Я не знаю. Она где-то в Лабиринте.
- Её можно вытащить отсюда?
- Те, кто умер до Излома, не смогут выйти из Лабиринта.
- Спасибо тебе, - сказал я, с горечью улыбнувшись Твари. - Теперь я знаю.
Что считать Изломом? Последний год, месяц, дни? Значит ли это, что не получится вывести Альдо? А Катари?.. Да, я уже оплакал и отпустил их. Но Излом Изломов вновь отменял прощания. Я ощутил... свободу - от морока желания защищать Айрис, вернее - Тварь в её обличье, - но, как ни странно, всё ещё чувствовал к Твари тепло. Может, даже сильнее, чем прежде, когда не вполне владел своей волей. Я был благодарен ей - за то, что не съела, за то, что была рядом, переживала и помогала. Или притворялась?.. Но можно ли изобразить участие? Да и не всё ли равно, правдой или иллюзией являются чьи-то чувства к нам, если они дают лишний повод жить?..
Тем временем испытание ещё не было окончено. Третьим этапом было испытание справедливости. Октавия заявила, что испытуемые должны будут непредвзято осудить того, кто не был осуждён при жизни: Ричарда Окделла. Убитой придётся судить своего убийцу?.. Обвиняемому первому дали слово, дабы он объяснил причины своего поступка. Окделл заявил, что "на руках этой женщины кровь многих невинных, и многие судьбы были разрушены по её вине". Я не знал, чему верить: на ритуале Окделл не стал бы врать намеренно, но порой взгляд обиженного и отвергнутого искажает правду до неузнаваемости. К тому же, Окделл помнил совсем иную версию мира... что если там Катари была своей полной противоположностью?..
- Раскаиваетесь ли вы?
- Я сожалею, но не раскаиваюсь.
Коронованные выносили вердикт поочерёдно. Алва сказал что-то в том духе, что несмотря на всё, что Окделл сделал против него лично, он его прощает и считает, что тот уже достаточно наказан. Благородно? Едва ли, - скорее, Рокэ просто привык поступать так, как от него меньше всего ждут. Да и некоторую слабость к Окделлу, кою лишь очасти можно было бы объяснить заботой о Повелителе Скал, не назовёшь непредвзятым вердиктом. Леворукий знает, откуда эта слабость взялась, - и, может, Алва чувствовал себя виноватым за смерть Эгмонта?.. Слишком уж крепкий клей получается, когда привязанность смешивается с чувством вины.
- Этот человек взял на себя сразу две роли: судьи и палача, тогда как одному человеку положена только одна из этих ролей, - заговорила Катари. - Я не стану выносить приговор, но я хочу, чтобы на его руках всегда оставалась кровь, которую он не смог бы смыть, как напоминание о том, что он совершил.
Слишком мягко на первый взгляд, но... требовать крови за кровь - выглядело бы местью. А память, как известно, страшней меча. Обречь Окделла на память, и на одиночество среди тех, кто будет видеть на нём клеймо убийцы, - это справедливо. Это заставляло вспомнить старые легенды, в которых убийцы получали такое же наказание от богов. Я в очередной раз восхитился своей кузиной.
- Я скажу только одно слово: оправдан, - заявил Альдо. - Почему я так решил, вы можете спросить у меня лично, и я отвечу.
- Расскажите об этом нам, - попросила Октавия.
- Он убивал не рукой. Он убивал сердцем.
Кто-то, стоявший рядом со мной, - Ноймаринен?.. - пробормотал: "Какая разница?". Для жертвы - никакой, и для судьи - не должно быть и подавно. Но эта фраза говорила всё об Альдо: он также решал сердцем и только сердцем, ни о какой справедливости не могло быть и речи. Такой, как он, может слепо любить и возвысить преступника, оправдывая любые злодеяния личной симпатией, - и столь же слепо ненавидеть и уничтожить человека благородного и честного, руководствуясь лишь личной неприязнью. Хуже же всего приходилось тем, кто был ему безразличен. Поэтому из Альдо был худший правитель - но хороший друг. Друг, который простит тебе то, что не следует прощать, - до тех пор, пока ты соответствуешь его личным критериям и пожеланиям. Или хорошо умеешь притворяться...
И всё же немного жаль, что по итогам суда Окделл отделался ничем. По результатам же испытаний больше всего победных очков оказалось у Рокэ Алвы.
- Готов ли ты стать хранителем? - спросила его Октавия.
- Нет, - честно ответил тот.
- Ты можешь передать это право кому-то другому.
- Одному из двоих? - уточнил Алва. - Или кому угодно?
- Только ты, Ракан, можешь выбрать кого угодно.
Удобно быть Раканом! Алва обвёл взглядом толпу в поисках добровольцев. Я бы не вызвался, это точно. Но тут вперёд вышел Рудольф Ноймаринен. Ему уже было не привыкать иметь дело со скалами - и он согласился сменить королеву Октавию на её посту. До следующего Излома, как она говорила, - но, может, что-то случится раньше, а может, он займёт это место навечно...
- Если в стене есть брешь, кто-то должен её закрыть, - говорил Ноймаринен.
- Дом Скал снова берёт всё на свои плечи, - пробормотал Альдо.
- Камни бы делать из этих людей, - согласился я.
- ...Было бы слишком много камней? - продолжил он.
Я не стал озвучивать версию с "Что с ними сделаешь, кроме камней". Не время для шуток. Однако в руках нового хранителя камни Лабиринта постепенно успокоились, сотрясения прекратились, и разлом закрылся.
- Я знал, что ты меня не оставишь, - произнёс Альдо, и я не выдержал:
- Ты слишком хорошо обо мне думаешь.
- Разве? Я чего-то о тебе не знаю?
- Из меня так себе друг, - выговорил я.
Я и так слишком долго молчал, хотя собирался признаваться в самом начале, - но лгать Альдо молчанием я больше не мог.
- Вот лучше бы ты молчал... лучше бы молчал!.. - воскликнул Альдо. - Ладно, после поговорим.
Пользуясь временным затишьем, я решил сделать то, что должно было быть сделано прежде ритуала, - на случай, если этот ритуал в самом деле отнимет мою жизнь.
Я догнал в изгибах Лабиринта бывшую хранительницу, Октавию. Остановившись чуть поодаль, я видел, как она разговаривает с Тварью, ласково почёсывая её за ушком. Занятное занятие для первой олларианской святой... или правильнее будет называть её Оставленной - синеглазой сестрой Смерти?..
- Ваше Величество, - обратился я, когда Тварь убежала. - Позволите задать один вопрос?
- Конечно.
- Я слышал, что возможно разжигать холодную кровь при помощи горячей. Быть может, вы знаете, как это сделать?
- Да, знаю. Но я захочу кое-что взамен на это знание.
- Чего вы хотите? У меня есть не так уж много.
- Обещайте, что когда выйдете отсюда, то построете храм в мою честь. Чтобы люди снова молились бы мне как святой.
- Я сделал бы это и так, - сказал я.
- Значит, вы обещаете?
- Да, обещаю.
- Тогда слушайте. Растопить холодную кровь выходца действительно возможно. Для этого нужно пожертвовать одной каплей своей горячей крови тому, чью кровь ты собираешься разжечь. Но можно спрошу и я?.. Для кого ты хочешь это сделать?
- Для Удо Борна.
- Вот как. Я ожидала, что для этого мальчика, Паоло.
- Я с ним не знаком, - признался я честно. - А Удо - мой друг.
- Понимаю.
- Спасибо вам!
И я устремился обратно, искать Удо. Я не особенно задумывался о том, как уговорю его принять мою жертву, - но он сам вышел мне навстречу и вдохновенно заговорил:
- Я тут подумал... что если не только Повелители, но и каждый из нас должен чем-то пожертвовать? И Альдо... как думаешь, стоит ли говорить ему об этом, или он должен сам впервые захотеть сделать что-то хорошее? Когда я попал сюда, мне сказали, что даже холодная кровь может пригодиться. Я готов жертвовать, но достаточно ли для этого одного только желания? Или мне нужно что-то сделать?
- Полагаю, высказанного желания достаточно, - заверил его я, чувствуя, что не ошибся в своём выборе, кому подарить шанс на жизнь. - А я как раз тебя искал...
- Ты что-то выяснил?
- Да, я поговорил с Октавией. Пойдём-ка в какое-нибудь укромное место... только мне нужно что-нибудь острое, кроме шпаги, - я огляделся в поисках столового ножа.
- У меня есть нож.
- Отлично!..
Пока Удо не передумал, я увлёк его в тот закуток лабиринта, где прежде беседовали Альдо и Октавия, и предложил ему сесть напротив меня. Удо смотрел на меня заинтересованно и лишних вопросов не задавал - и отдал мне свой кинжал. Я был благодарен ему за доверие, и - я ведь не соврал ему ни единым словом.
- Мне что-то нужно делать? - спросил он.
- Нет, просто сиди.
Хоть я и делал это впервые, и можно было утверждать, что я не знаю, как это делается, - я был до странного уверен в правильности своих действий. Примерившись, я полоснул кончиком кинжала по ладони и протянул руку к Удо. Сорвавшаяся с пореза капля крови упала на его ладонь и тут же исчезла, словно вода, впитавшаяся в песок. Взгляд Удо сделался настороженным:
- Что ты сделал?..
- Этого должно быть достаточно, чтобы твоя кровь больше не была холодной.
- Робер!..
- Поверь, это совершенно ничего мне не стоило.
- Ты Повелитель Молний! Ты не должен отдавать свою кровь ради меня!
- Я оставил её и для себя, - я прислушался к внутренним ощущениям. Жар в крови ещё немного уменьшился: у меня стало на одну каплю Крови меньше. Вторую каплю. Откуда-то я знал, что третья - последняя. - И я больше не буду её тратить, обещаю. Я сделал это только для тебя.
- Зачем ты каждый раз это делаешь!.. Почему именно я?..
- Во-первых, ты не заслуживаешь такой судьбы. Во-вторых, ты мой друг. И в-третьих, я всё же несу некоторую ответственность за действия этого придурка, Альдо.
- Прекрати! - Удо продолжал на меня кричать, и это вовсе не было обидно: похоже, он испугался, что я отдал ему всё, что имел. - Прекрати брать за себя ответственность за всё!..
Я выслушал его, не перебивая, позволив высказать всё накопившееся, и спросил:
- Ну хотя бы со вторым тезисом ты согласен?
- Я... а, ладно!.. - и Удо крепко меня обнял. Я охотно обнял его в ответ и похлопал по спине:
- Вот, другое дело!
И я чувствовал, как отступает холод и его кровь становится теплее.
- А это можешь делать только ты как Повелитель Молний? - спросил Удо затем. - Или это сможет сделать кто угодно, в ком течёт живая кровь?
- Не знаю, - признался я. - Я просто чувствовал, что могу, и спросил Октавию, что нужно сделать. Быть может, получится у кого-то ещё, и можно будет помочь остальным.
- Я могу рассказать другим об этом?
- Конечно, можешь.
- Ну, вдруг это секретная информация... Октавия не говорила ничего о том, что ею нельзя делиться?
- Нет, не говорила.
Мы возвращались в зал, и тут, очень некстати, вокруг меня вновь сгустилась темнота и тишина. Но вместо очередного видения я открыл глаза в закрытой пещере, наедине с Тварью. Коль скоро она не нападала, я решил с ней поговорить.
- Чего вы хотите? - я не столько был вежлив, сколько обращался к Твари во множественном числе.
- Предлагаю тебе сыграть в игру.
- Я не любитель закатных... тьфу, то есть азартных игр.
- Тебе не придётся делать ставку. Ты ничего не потеряешь, если проиграешь.
- А что я могу выиграть?
- Кое-что очень для тебя ценное.
Я рассудил, что отказываться может быть чревато: что если от игры зависит, получу ли я Чашу Молний или узнаю что-нибудь о проведении ритуала?..
- Почему я должен тебе верить?
- Потому что мы всегда говорим только правду.
- Что ж... в таком случае, если я в самом деле ничего не теряю, - можно попробовать. Что мне нужно делать?
- Построить Башню.
Я никогда не был силён в таких играх, но в этот раз она меня увлекла. Главное - быть спокойным, неторопливым и осторожным, проверяя каждый ход, и тогда Башня не обрушится. Тварь, видимо искушая и проверяя меня, отворачивалась, но я не жульничал - играть всегда следует по-честному, а в Лабиринте и подавно. Честно признаться, я не ожидал, что сумею построить все ярусы Башни, - возможно, в этом и был секрет моего спокойствия. Однако мне это удалось, и Тварь протянула мне нечто похожее на билет, на коем значилось моё имя.
- Теперь ты сможешь выйти из Лабиринта.
- А эту вещь можно отдать кому-нибудь другому?
Согласен, не самый ожидаемый вопрос, когда получаешь столь дорогой подарок. Я отчаянно хотел вернуться к Марианне, но - если бы пришлось и если бы было возможно, я бы уступил право на выход Катарине. Её ждал сын, а я... я не смог бы быть в полной мере счастливым, зная, что отнял у неё шанс.
- Нет, нельзя. Но можно потерять или украсть, так что береги её хорошенько.
- Буду беречь, - и я спрятал билет в сапог.
В тот же миг мир крутанулся вокруг меня, и я вернулся к порогу общего зала. Как только восприятие пришло в равновесие, я поинтересовался, что я пропустил. Что-то происходило в дальнем углу; я подошёл взглянуть и увидел распростёртого на лежанке Ричарда Окделла без признаков жизни. Даже если бы я хотел ему помочь - хотя бы как Повелителю Скал, - я ничем помочь бы не смог.
- Я пытался дать ему каплю своей крови, как это сделали вы, - обернулся ко мне Эгмонт Окделл. Похоже, Удо успел многим обо мне рассказать. - Но у меня ничего не вышло.
Неожиданно у меня из-за спины раздался звонкий голос:
- Герцог Эпинэ, я вызываю вас на дуэль!
Я обернулся. Кажется, это был... старший сын Вальтера Придда, Джастин?.. Я помнил его совсем мальчишкой, - впрочем, юношей он и остался, таким же, как и Паоло.
- Могу я узнать причину?
- Защищайтесь! - поскольку шпага уже была направлена на меня, мне ничего не оставалось, кроме как ответить.
- Я приму ваш вызов, но всё же не откажите мне в чести узнать о его причине.
- Ваша кровь... помогла Удо перестать быть выходцем! - сбивчиво воскликнул Джастин, нападая. Мне вовсе не хотелось его ранить, поэтому я только защищался.
- Но это так не работает! Нужна добровольная жертва! И, поверьте, я сделал бы это и для вас также, если бы мог, - но у меня попросту больше нет для этого Крови!..
Я пытался его убедить, но Джастин был как будто глух к моим словам. Его талант фехтовальщика, помноженный на ярость, мог сулить мне болезненные последствия, так что пришлось охладить его пыл и чувствительно уколоть. Затем мы оба сели практически там же, где сражались.
- Простите меня, ради Создателя! - Джастин испуганно схватил мою ладонь своими. - Я не хотел! Я не знаю, что на меня нашло!
- Пустяки, - я покачал головой. - Если это было влияние Лабиринта, будьте осторожны и поменьше слушайте...
- Голоса в голове?
- И их тоже.
- Я так виноват перед вами... чем я могу это искупить?
- Ничего не нужно. Я понимаю, что вы действовали не по своей воле.
- Вы в самом деле на сердитесь на меня?.. - уточнил он с подозрением.
- Конечно, нет. Даже если бы вы решили это сами, я бы вас понял. Кто угодно на вашем месте захотел бы использовать такой шанс.
- Я никогда бы так с вами не поступил!.. - горячо заверил меня Джастин.
- Хорошо. А я в самом деле был бы рад вам помочь, но у меня осталась последняя капля Крови...
- Быть может, это сможет сделать кто-то ещё?..
- Я надеюсь, что у кого-нибудь получится и что вам помогут. Я очень бы этого хотел.
Впоследствии я видел, что кровь потеплела и у Джастина, и у Паоло: Савиньяки, как вассалы Молний, также обладали способностью разжигать кровь. Ко мне подошёл Удо:
- Прости... когда я рассказывал всем, я не ожидал, что это так обернётся.
- Не извиняйся. Это воздействие Лабиринта.
- Быть может, над выходцами оно обладает большей властью?
- Не исключено. Рад, что тебе это больше не грозит.
- Так непривычно быть снова живым...
- Ещё поживёшь, - усмехнулся я. - Суза-Муза...
Шум возвестил о том, что Ричард Окделл очнулся - и, не успев подняться на ноги, тут же попытался вызвать кого-то на дуэль. Значило ли это, что к нам вернулся прежний Ричард?.. Если я и был этому рад, то лишь потому, что можно было собирать ритуал незамедлительно.
- Ваши люди убили меня, - сообщил он мне.
- Я не отдавал им такого приказа, - ответил я, мысленно поморщившись от излишней инициативности Карваля. - Но я не жалею.
До ритуала оставалось одно неоконченное дело. Один неоконченный разговор. Трудный, но необходимый. Альдо отозвал меня в сторону:
- Итак, что ты там говорил о том, что ты так себе друг?..
- Видишь ли... я не хотел видеть тебя на троне Талига.
- Ты хочешь сказать, что ты меня предал?
- Да, - отрицать было бессмысленно. А когда времени остаётся мало, это прекрасно способствует краткости разгвооров. А краткость способствует точности. - Прости.
- Предательства я простить не могу.
- Тогда не прощай, - я беспомощно улыбнулся.
- Ответь мне только на один вопрос: как давно?..
Но ответить я не успел, поскольку на такой вопрос не дашь ответ в двух словах. В самом деле, с какого момента вести отсчёт предательству? С первых сомнений, посещавших меня ещё в Варасте и только укрепившихся, когда я пожалел, что Альдо с Ричардом прибыли в Эпинэ поддержать восстание, которое начинал не я?.. Или с первых действий, когда я связался с Лионелем Савиньяком и начал переговоры о сдаче столицы, надеясь выторговать как можно больше жизней?.. И понимал ли Альдо, как больно мне было его потерять - как друга, а не как короля?..
Меня окликнула Магдала, и Альдо велел мне идти и исполнять свой долг Повелителя Молний. Магдала протянула мне Чашу, которую я более не выпускал из рук. Однако ритуал ещё не начинали, и я вернулся к Альдо:
- Если ты хотел услышать...
- Идём, нальём вина, - он поманил меня за собой по лестнице и коридору. - Я отказываюсь слушать об этом на трезвую голову!..
- Хорошо, - я последовал за ним.
- Если ты готов остаться со мной наедине...
- Я никогда не боялся оставаться с тобой наедине, - возразил я с укоризной.
Но и этому замыслу не суждено было сбыться: в самой узкой части коридора дорогу нам преградила та Тварь, что прежде носила личину Айрис Окделл. Альдо схватился за рукоять шпаги, я встал между ними.
- А давайте никто никого не будет убивать и никто никого не будет есть!.. - попросил я и обратился к Твари: - Позволь нам пройти. Чего ты хочешь? Быть может, я смогу дать это тебе?
- Робер, это же Тварь! - Альдо пытался задвинуть меня к себе за спину. - Ты Повелитель Молний, ты нужен на ритуале!
- Не беспокойся, я с ней уже общался, и она меня не съела, - уверял я.
- Уходи, я сам разберусь! Тебя там ждут!
- Без меня не начнут, - заметил я, но всё же подчинился. - Только, пожалуйста, постарайся не убиться.
- Спасибо за заботу о моей жизни, мой... друг Робер, - донеслось мне в спину.
Это было... по-детски, но у меня всё равно перехватило горло, и возвращался я почти бегом.
- Что ж, все долги розданы! - объявил я. - Теперь, если я и закончусь в ритуале, моя совесть будет чиста. Давайте начинать?..
Куда там: пропадал то один, то другой Повелитель стихий. Твари Лабиринта словно насмехались над нами, утаскивая их поочерёдно именно сейчас. Мы расходились по ответвлениям Лабиринта и громко звали недостающих, но это не помогало. Сперва исчез Окделл, и Алва прокричал в глубину коридоров:
- Ричард, блядь!..
- Лучше бы он был блядью... - пробормотал я.
Затем сгинул за поворотом сам Алва. Я пробежался по коридорам, которые успел неплохо запомнить, взывая:
- Герцог Алва, где бы вы ни были, выходите, вы нам нужны!..
Но увы: оставалось лишь ждать. Твари могли сделать так, что на месте пролома или прохода возникала глухая каменная стена, и наоборот; если уж они хотели с кем-то поиграть, то остановить их не мог, похоже, даже хранитель Лабиринта. А ждать я больше не мог: я чувствовал, что миру, раздираемому землетрясениями, захлёбывающемуся наводнениями и горящему в огне пожаров, оставались считанные минуты. И считанные минуты оставались Марианне - я слышал её страх, и он подгонял меня, как раскалённые шпоры. Я всем говорил, что времени не осталось и медлить больше нельзя, что мир и люди в нём переживали последние мгновения.
- Если я опоздаю и всё окажется зря... я, наверное, убьюсь о первую попавшуюся скалу. Или первую попавшуюся волну... Вся надежда на то, что в Лабиринте время течёт иначе.
Поэтому я едва не пришёл в отчаяние, когда Альдо принялся передавать свои права Повелителя Волн герцогу Валентину Придду: это требовало немало истекающего времени, к тому же означало, что в уплату за отказ от стихии Альдо останется в Лабиринте навсегда. Хоть он и говорил, что договорился с Тварями и они его не тронут... Я всё же не мог понять - неужели он так сильно боялся ответственности и риска участия в ритуале, что готов был всю вечность скитаться здесь между жизнью и смертью?.. Для присяги новому Повелителю Волн требовались все присутствующие вассалы - и я довольно невежливо поторопил Борнов, дабы завершить уже наконец передачу прав.
И вот все были в сборе. Королева Октавия - теперь уже просто старшая женщина в роду Алва - торжественно провела инициацию нового Повелителя Ветра, Жермона Ариго, и передала ему Корону. Мы встали вокруг Рокэ Алвы, каждый со своей реликвией в руках, и наш Ракан - за что я был весьма ему благодарен - был готов начинать ритуал без лишних совещаний...
Как вдруг Альдо подбежал к Ричарду, выхватил у него кинжал Повелителя Скал и помчался драться с Тварью. Никто не успел его остановить - мы могли только смотреть, как они с Тварью рычащим клубком катаются по полу. Мало того, что по окончании поединка Альдо объяснил его тем, что просто "захотел попробовать", - так он ещё и сломал кинжал: клинок выскочил из рукояти. Повезло, что реликвию можно было починить, - но Ричарду было велено держать её крепко.
Когда собрались в круг в очередной раз, оказалось, что проводить ритуал нужно не где попало, а в месте силы, - и Окделл сказал, что слышит скалы и может нас провести. Круг превратился в цепочку и потянулся следом за Окделлом, спускаясь всё ниже и ниже в глубь Лабиринта. В самое сердце Гальтары... По дороге Октавия сообщила Альдо, что, передав роль Повелителя Волн Валентину Придду, тот вычеркнул из мира его братьев. Конечно, Альдо вовсе не хотел убивать Джастина, но - о последствиях ритуала стоило узнавать заранее, теперь же ничего нельзя было изменить извинениями. Герцог Придд воспринял эту новость стоически.
Там, в Сердце, в центре полутёмного зала, были четыре каменных выступа, - возможно, когда-то в древности они были тронами, предназначенными для Повелителей. Мы заняли свои места и обратились каждый к своей стихии.
- Я, Робер Эпинэ, Повелитель Молний, прошу свою стихию успокоиться и перестать разрушать мир!..
Я как никогда ясно - словно часть своего существа - ощущал тот небесный огонь, что бил столбами от облаков до земли, поджигая всё на своём пути, разбивая камни, распространяясь по воде. Стихия была безумна и свободна, но - подчинилась моей воле и как будто спряталась где-то у меня внутри. Дело было сделано?.. Мир будет жить?..
Но кто-то заговорил о том, что этого недостаточно, и что в израненном катаклизмами мире мы не сможем жить; что нужно "вернуть всё как было". Эта идея мне подспудно не нравилась: что если мир, повинуясь желаниям Повелителей, находящихся в своём полном могуществе, вернётся назад во времени? И насколько далеко?.. Я не хотел возвращаться в прошлое. Может показаться, что, зная всё наперёд, можно предотвратить что угодно; но наверняка это иллюзия, и можно наломать только больше дров. Мне думалось, что чем меньше вмешательства в естественный ход вещей - тем лучше. Я был готов восстанавливать мир.
Но Алва считал, что нужно пожертвовать кровью, Окделл же утверждал, что мир нашей крови не требует. И впервые я был склонен согласиться с Ричардом: я также не чувствовал, чтобы миру нужна была кровавая жертва. Я уже высказывал готовность жертвовать, если придётся, - так пусть мир ответит на эту готовность! Но поскольку у меня оставалась последняя капля Крови - я не был уверен, что мир пожелает лишиться Повелителя Молний.
- Вы же находитесь в Лабиринте! - подначивал Альдо. - Здесь всё построено на крови, помните? Неужели вы думаете, что можно обойтись без крови?..
Легко ему говорить, оставшись за бортом!.. Алва схватился было за кинжал, но Ричард сорвался со своего места и перехватил его руку.
- А разве можно вмешиваться в ритуал?.. - вновь встрял Альдо.
- Технически, ритуал уже окончен, - заметил я.
Алва и Окделл о чём-то говорили, стоя вплотную друг к другу, - очень тихо, как если бы шептали на ухо. Кто-то сказал, неизвестно к кому обращаясь:
- Вы бы хоть отвернулись!..
- Я и так не смотрю, - откликнулся я.
А затем произошло то, что я - как бы избито это ни звучало - никак не мог ожидать. Алва воздел над головой Меч Раканов, что-то прокричал - я не запомнил слов, поскольку был потрясён отчаянной интонацией, коей никогда от него не слышал, - и бросился на меч. Там, где прежде стоял Ракан, теперь лежало пронзённое тело, и кровь залила камни густым тёмным потоком, мгновенно дотянувшись до кончиков моих сапог. Я не знал, что и сказать: герцог Алва был последним, кто по моим представлениям мог бы совершить самоубийство. Даже сдаваясь в плен в обмен на короля Фердинанда, Рокэ не выглядел человеком, которому опостылела жизнь. Что же будет теперь, когда мир лишился защитника?..
- Он оказался даже большим идиотом, чем я думал, - потрясённо прокомментировал Альдо рядом со мной.
- Да уж, он даже тебя переплюнул, - признал я, похлопав его по плечу.
Как ни странно, мир не рухнул в то же мгновение. Напротив: я почувствовал, что раны мира затягиваются. Здания поднимаются из разломов, реки вновь текут в своих берегах... Но я больше не слышал голоса Марианны. Там, где я прежде ощущал её ожидание, её надежду, её страх - была тишина, и ничего не отзывалось.
- Похоже, я опоздал, - прошептал я.
Нет, я не стал бы убивать себя, как Рокэ Алва. Я лишь подумал о том, что раз выигрышные билеты нельзя отдавать - я "случайно" оброню свой билет. Пусть кому-нибудь повезёт. А мне незачем возвращаться в мир без Марианны. Уж лучше я попробую разыскать её в Лабиринте.
Алва очнулся и поднялся на ноги как новенький - ах да, в Лабиринте невозможно умереть дважды... Но он ничего не помнил - и мне недосуг было разбираться, насколько ничего: последние события или же всю свою личность в целом. Заговорила королева Октавия - и сказала, что сейчас перед нами откроются два пути: назад мир - или же прочь из мира, на Рубежи, куда многие века назад ушли сражаться Четверо.
- Ну что ж... - и я взглянул на приоткрывающуюся завесу, за которой скрывалась звёздная бездна и начинался вечный бой.
- Я никогда тебе не приказывал, но теперь я прошу: останься, - сказал Альдо. - Ты нужен этому миру. Ты должен его восстановить.
- Тебя я послушаюсь, - признал я.
После моего предательства Альдо имел право потребовать от меня чего угодно, и я не посмел бы отказываться. Но он выбрал вынудить меня жить. А сам шагнул вперёд, на невидимую тропу, что вела на Рубежи.
- А ты почему уходишь?!..
- Я не нужен этому миру, Робер.
Я не нашёл, что возразить этой горькой истине. Я вновь видел перед собой мальчишку, которому мир может предъявить очень длинный счёт, - но разве этот мальчишка был виноват в том, что с детства считал себя Раканом и искренне верил в своё право править - как в волшебную сказку, ничего не зная о чужом и чуждом ему Талиге?..
Альдо задержался на мгновение - и получил поцелуй Оставленной, как благословение. Я протянул ему руку, и наши руки соединились над местом силы, уже впитавшим кровь, - мы попрощались как друзья.
- Удачи тебе, - сказал я, не найдя в себе сил сказать "Прощай".
Альдо уходил, а я провожал его взглядом. Ему снова удалось найти для меня самое жестокое наказание! Сперва он захотел, чтобы я убил его, - и никто не смог бы выдумать пытки страшнее. Теперь же он хотел, чтобы я остался, - и я остался. Не мог не принять его волю.
Помимо Альдо, на Рубежи уходили Рокэ и Ричард - и Валентин Придд. И если я мог понять первых двух, слишком неразрывно связанных переплетающимися судьбами, - то Валентина понять не мог. Что скрывалось в глубинах его души?.. Старшие братья еле удержали Арно - так тот рвался следом за Валентином, - и после ещё долго пытались его утешить.
Ушедших было четверо. Снова Четверо. Навеки Четверо.
- Ну что, уходим отсюда?.. - я нашёл в толпе Удо Борна.
- А этот билет точно нельзя никому передать?.. - спросил он.
- Во-первых, нельзя, а во-вторых - не делай глупостей!..
Я оглядывался по сторонам, надеясь ни о чём и ни о ком не забыть, - спросил Магдалу, есть ли у неё билет, увидел Тварь, которая сроком на шестнадцать лет обзавелась человеческим телом, и порадовался за неё... Новым Раканом становился Паоло Куньо, новым Повелителем Скал - Эгмонт, и Повелитель Волн также, надо полагать, нашёлся. Но тут краем глаза я заметил, что Удо теребит и мнёт в руках свой билет, словно собирался порвать. Ну уж нет! Не для того я разжигал его кровь выходца, чтобы он сдался и остался в Лабиринте!..
- Давай, пошли, - я приобнял его за плечи и потащил за собой туда, где открывался выход из Лабиринта. - Ты мне будешь нужен.
Нам предстояло восстанавливать мир. И самая долгая и трудная работа, требующая самых больших жертв и самых великих сил, была ещё впереди - в каждом дне и каждом часе. Просто о ней будет не так интересно рассказывать.