Во второй день я был занят в основном тем, что прятался - что несколько шло вразрез с профессией журналиста в частности и активной игрой в целом, но что поделать, если лезть на рожон не в логике персонажа. Как позже выяснилось, цетагандийцам, от которых я прятался в первую очередь, я особо и не был нужен (моя любимая ситуация, когда на тебя забивает твоя сюжетообразующая завязка, потому что у неё полно более важных дел).
Также второй день скрасили галлюцинации Я не отыгрывал совсем уж мощных приходов каждые полчаса, иначе получилось бы, что я играю только в это и ни во что больше, поэтому ограничился мелкими деталями, больше на обвм и "заметят-не заметят". Тем паче что в карточке говорилось, что галлюцинации не дезориентируют и жить не мешают, а просто расширяют восприятие и переживаются как естественное явление.
Тупо вырубился днём часа на три, потому что ночью спал мало и плохо (и, подозреваю, давление тоже постаралось). Зато потом играл всю ночь до утра.

Льюис Найт. Отчёт отперсонажный. День II - часть 1. (Ворнинг: невинный слэш, местами нецензурно.)Первым, кого я увидел наутро, был Филипп - в отличие от меня, отвратительно выспавшийся.
- Можешь не брать интервью у адмирала - я уже взял, - сообщил он. - Скажешь, что материал подготовили мы оба. Когда-нибудь напишешь что-нибудь за меня.
- Хорошо. Спасибо!
- А если у тебя будет время, я смогу рассказать о судьбе нашей общей знакомой.
- Было бы любопытно, - пробормотал я, вылезая из постели и открывая комм.
Граф Пьер писал, что может выяснить, кто из инопланетных гостей будет на дегустации. Я высказал свою признательность и пояснил, что по последним сведениям за мной охотятся два джексонианских дома. Не знаю, почему я его пугал всем этим, - я ведь мог с самого начала молчать о моих проблемах с делегациями. Должно быть, я хотел, чтобы он залёг на дно и не обнаруживал знакомства со мной. Или же я эгоистично нуждался в поддержке и совете единственного человека, которому мог открыться.
Я мог более не беспокоиться о встрече с адмиралом, но на мне оставался курсант Фрэнсис Гросс, один из тех, что вернулись из цетагандийского плена. Я зашёл в редакцию, чтобы уточнить, где его искать.
- Другие курсанты упоминали о девушке, которую они вынесли со станции перед взрывом, - сообщил шеф Бернард. - Спрашивай его с учётом этого.
Я отправился в направлении генштаба и вскоре увидел группу курсантов в зелёных мундирах, сидевших во дворе. Я свернул прямиком к ним.
- Могу я поговорить с мичманом Гроссом?
- А ты сегодня нарасхват, - хохотнули курсанты.
- Чем могу помочь? - Гросс встал мне навстречу.
- Льюис Найт, "Таймс", - я протянул ему руку. - Я бы хотел взять у вас интервью.
- О чём вы хотите узнать?
- Нам очень интересно, что с вами произошло.
- Произошло с какого момента?
- С момента обнаружения станции - и до настоящего момента.
- СБ запретило нам разглашать эту информацию.
Гросс был старшим из курсантов и, похоже, наименее разговорчивым - и наиболее осторожным.
- СБ всё равно читает всё, что мы публикуем, - слукавил я. - Поэтому не бойтесь разгласить что-нибудь лишнее - в таком случае оно просто не пойдёт в печать.
- Мы не имеем права ни с кем об этом разговаривать, - упорствовал Гросс.
- Тогда просто поделитесь личными впечатлениями, - я не сдавался тоже.
- Вы не будете против, если я всё-таки сначала уточню у СБ, о чём мне можно говорить? А что до личных впечатлений, то во время второго скачка, при возвращении со станции, я чувствовал себя хуже, чем при первом скачке. Тошнило и болела голова. Обычно при скачках мне не так плохо. Но вряд ли вам это интересно.
- Нет, это тоже важная информация. И, конечно, можно уточнить, хотя СБ в курсе, что мы готовим этот материал. Во сколько мы сможем встретиться?
- Давайте в одиннадцать.
- Идёт. Вы сможете найти меня в редакции.
Я понимал, что после визита Гросса в СБ никакого интервью мне уже не светит, но пока надежда ещё не умерла - я доложил шефу, что договорился на одиннадцать об интервью. Это могло избавить меня от тех мероприятий, от которых меня предостерегал Филипп. Я занялся подготовкой вопросов, а в комме уже было новое сообщение.
"На вашем месте, Льюис, я бы всё же искал защиты СБ Барраяра, - написал мне граф Пьер. - Эти инопланетники вас попросту убьют..."
"СБ сделает со мной то же самое, - ответил я. - Впрочем, разговор не для комма".
Отчасти я опасался, что коммы прослушиваются, отчасти - хотел говорить лично. Но до назначенного давеча графом времени оставалось ещё полдня. Я осмелился предложить встретиться между половиной десятого и одиннадцатью где-нибудь не на виду. Граф ответил, что в Лестничном тупике есть небольшое кафе, и мы договорились встретиться там в десять.
Меня, разумеется, задержали: когда вопросы для интервью были практически готовы, шеф сообщил, что мичман Гросс отказался давать какие бы то ни было комментарии.
- А СБ собирается ввести цензуру, - добавил шеф.
- Умный мальчик Гросс, - вздохнул я. - Сразу побежал в СБ.
- Для этого большого ума не надо.
Я нашёл графа у входа в кафе. Он курил и листал на комме схемы бумажных цветов.
- Удивительная вещь, - заметил он. - Достаточно всего лишь листа бумаги... Это что-то цетагандийское, верно?
- Да, это оригами. На Цетаганде считается высоким искусством.
- Вы в этом разбираетесь?
- Не то чтобы. Просто однажды видел выставку на Комарре. Это, конечно, очень красиво: без ножниц, без клея можно сложить, например, зайца. Или слона. Или цветок, или звезду, или шар... всё, что угодно.
- Посмотрите, есть ли там места, - сказал граф. - Я докурю и приду.
Я заглянул в кафе. Там было всего двое посетителей, они сидели за столиком и говорили о чём-то своём. Но едва ли мы нашли бы место более уединённое. Я выбрал столик у окна, как можно дальше от входа, и заказал нам чаю. Граф вскоре вошёл и сел рядом.
- Хороший цетагандийский чай, - заметил я. - С лепестками сакуры.
- Предпочитаю барраярский.
- Я тоже. Прошу прощения за опоздание, - извинился я. - Зато я больше никуда не тороплюсь: интервью сорвалось. Курсанту запретила говорить с нами СБ. Впрочем, её можно понять: сейчас напряжённая ситуация из-за этой станции...
- Умение понять СБ - ценное качество для Барраяра, - заметил граф. - Но я хочу, чтобы вы запомнили следующее... если меня обвинят в убийстве, я надеюсь узнать, что вы этому не поверите.
- В убийстве? Вас? - я не удержался от смеха. - Но это же бред.
- И тем не менее. Если вы услышите, как кто-то об этом говорит, или если меня будут судить...
- Я достаточно хорошо вас знаю и ни за что не поверю, даже если об этом скажет сам император.
- На Барраяре император - это закон.
- Я знаю. Но император - тоже человек. И тоже ошибается. Я могу чем-то помочь? Написать об этом, поговорить с кем-нибудь, найти настоящего убийцу?
Если речь шла о недавнем убийстве Эжени Форбреттен, произошедшем в столичном парке, то всё усложнялось. Её дядя Андре подал в отставку вслед за сокращением Герберта из муниципальной стражи, но они оба, устроившись в "Таймс", продолжали работать над этим делом - и пока безуспешно. На каком основании кто-то мог подозревать Пьера? Когда мы с ним гуляли в этом парке, он, конечно, вспоминал тот случай и сетовал на то, что такое красивое место было испорчено преступлением. Будь я любителем детективных романов, я бы подумал, что маньяки склонны возвращаться на место убийства, но... Да, граф был чудаком. Но не психом.
- Не думаю, что вы сможете помочь. И мы хотели говорить не об этом.
- После ваших проблем мне даже как-то неловко делиться своими.
- Вы хотели рассказать, почему за вами охотятся джексонианцы.
- Видите ли, гены Марты... и мои гены представляют для Цетаганды большую ценность. И за них наверняка дают немалые деньги. Поэтому за мной охотятся сразу несколько исполнителей.
Мне не хотелось говорить о том, что я работал на Дом Кордона. Я боялся, что слишком много открытий спугнут графа.
- Но я по-прежнему не понимаю, почему вы не хотите обратиться в СБ. Она вас защитит.
- СБ за меня не вступится. У меня нет прав на гражданство Барраяра.
- Но почему?
- На Барраяре, в отличие от Беты, только люди имеют право на гражданство.
- Вы человек.
- С правовой точки зрения я - собственность.
- На Барраяре запрещено рабство. Объясните. Вы что-то не договариваете.
Что ж, вот мы и подошли к самому трудному. Но незнание в такие моменты пугает больше, чем знание. Иначе, того и гляди, граф примет меня за комаррского террориста.
Несколько мгновений я смотрел на то, как он аккуратно складывает чёрный лист бумаги, сверяясь с экраном комма.
- Я... тоже что-то вроде оригами. Чистый лист, который сложили в нужную форму, придали желаемые свойства.
- Это слишком сложная метафора.
- Я - генетический конструкт.
- То есть, мутант? - граф отодвинулся.
- Это не заразно, - я невесело усмехнулся.
- Я понимаю. Но здесь, на Барраяре, свои предубеждения.
- Видят предки, я очень хотел быть Льюисом Найтом. Простым человеком с Комарры, без каких-либо способностей, который после личной трагедии перебрался на Барраяр начать новую жизнь. Но так вышло, что прошлое вновь настигает меня и напоминает, кто я такой. Вещь, произведение искусства...
- Генетические конструкты обычно выглядят... странно. А вы выглядите совсем как человек.
- Некоторые - да. По желанию клиента их сделают хоть с четырьмя руками, хоть фиолетовыми в крапинку. Им придают внешние особенности - и некоторые физические, вроде выносливости. Моя особенность исключительно внутренняя. Я телепат.
- То есть, вы читаете мысли?
- Не постоянно - иначе я сошёл бы с ума от шума. Только под воздействием определённого вещества.
Граф, казалось, был поглощён своим оригами. В его руках появлялся бутон с острыми лепестками.
- Это будет тюльпан, - пояснил он.
- Чёрные тюльпаны очень красивы.
- Да. Вы можете постоять за себя?
- При необходимости я могу защищаться - и обнаружить себя... Могу договариваться. Могу просто исчезнуть.
- Мне кажется, исчезнуть - лучший выход для вас. Почему вы им не воспользуетесь?
- Если бы я хотел сбежать, я бы сделал это ещё вчера. Я всю жизнь только и делал, что бежал, потому что мне нечего было терять. Но сейчас я не хочу потерять всё то, что подарил мне Барраяр, и вернуться к исходному состоянию. Не хочу потерять себя. Потерять вас.
- Меня? Я не понимаю.
- Может быть, я впервые в жизни привязался к другому человеку.
- А как же ваша девушка?
- С Джей было... иначе. Она была частью меня. Лучшей частью.
- Да, я понимаю, как это. Со мной было то же самое. Я воспринимал Луи как часть себя... иногда я вовсе не осознаю, где заканчиваюсь я и начинается остальной мир. Я болен... я боюсь не справиться.
Он машинально сложил из бутона чёрного журавлика с высоким хвостом. Я осторожно прикоснулся к голове хрупкой бумажной птицы и так же осторожно, как бы случайно, - к державшим её пальцам графа. Он не убирал руку, и только когда кто-то проходил мимо дверей кафе, мы оба прерывали контакт.
- Вы справитесь. Мы справимся. Что нужно сделать?
- Нужно продвинуть законопроект о репродукции. Сейчас я не могу создать нашего с Луи ребёнка на Барраяре.
- А если не получится на Барраяре... Не хотите ли вы попробовать на Бете? - решился предложить я. - Бета может стать шансом для вас. И для нас обоих.
- И ребёнок не будет мутантом?
- Конечно же, нет. Напротив - все генетические пороки будут скорректированы.
- Тогда нужно будет выбить опекунство для Донны. - граф, казалось, впервые обратил внимание на журавлика в своих руках. - Хотел сделать цветок, а получилась птица... что пошло не так?
- Так нередко случается с цветами, - улыбнулся я. - Чем можно помочь этому законопроекту? Я могу написать о нём, чтобы привлечь к нему внимание.
- Написать нужно до третьей сессии Совета графов. Лучше всего поговорить об этом с женой министра Венна. Она помогала ему готовить законопроект и многое о нём знает.
- В таком случае я сейчас же найду её и договорюсь об интервью.
- Только не говорите, что вы от меня.
- Само собой. Я журналист, у меня могут быть свои каналы.
Мы расстались, пожелав друг другу удачи. Я был бесконечно благодарен графу за то, что он не сбежал сразу же, как только услышал, что я генконструкт. И мне казалось, что он даже воспрял духом, когда заговорил о законопроекте. Конечно, в моих интересах было утащить его на Бету, то есть - чтобы закон провалился. Но о своих интересах я тогда не думал.
Я нашёл Ирину Венн, дочь министра, на качелях во дворе Университета. Насколько я знал от других прогрессивных женщин, окружавших меня в редакции, Ирина поддерживала свою мачеху во всём, что касалось прав женщин, и решил, что её мнение также не будет лишним. Да, журналисты должны быть беспристрастны и не должны лоббировать ту или иную сторону. Но формально я и не высказывал своего мнения, я всего лишь пользовался предложенным инфоповодом. А о том, что я помогал Пьеру, никто не узнает.
- Миледи Венн? Я хотел бы договориться с вами об интервью. Льюис Найт, "Таймс".
- Присаживайтесь. Что вы хотите узнать?
- Я хочу поговорить о законе о репродукции. Мне рекомендовали вас как заинтересованного человека.
- Да, вы по адресу. Моя мать умерла от сердечного приступа, - начала она издалека. Я слушал, и мы тихонько покачивались на качелях. - Ей не успели оказать помощь. Если бы не требовалось получить согласие её мужа, её бы могли спасти.
- Каждый имеет право на своевременную медицинскую помощь, - ответил я, не совсем понимая, причём тут закон о репродукции. - Это базовое право человека.
- Да, но не на Барраяре. Скажем, у меня болит голова, и я хочу обратиться в клинику, но мой муж на космической станции. Конечно, можно сказать, что я могу получить разрешение отца или брата. Но на это уходит немало времени, а зачастую каждая минута становится решающей.
Я кивнул. Чёрт побери, о каком репродуктивном праве на Барраяре может идти речь, если на этой планете женщина до сих пор является собственностью мужчин, которые распоряжаются её жизнью и смертью?..
- Я считаю, что женщина должна иметь право обратиться к врачу, и иметь право завести ребёнка, - продолжала леди Ирина.
Тут к нам и подошла её мачеха, в прошлом Лотта Форволк. Поговаривали, что после аварии она не могла рожать детей и потому была особенно заинтересована в развитии репродуктивного права. Они с Ириной смотрелись подругами-ровесницами, хотя форская выправка и сдержанность отличали Лотту от более непосредственной и улыбчивой Ирины.
- Мама, это мистер Найт из газеты. Он хочет взять у меня интервью о законопроекте. Думаю, ты тоже могла бы присоединиться. Это ведь возможно, мистер Найт?
- Это было бы замечательно, - заверил я.
Мы договорились о времени, обменялись взаимными благодарностями, и я поспешил в редакцию - сообщить шефу о том, что буду занят на интервью.
- А как поживает интервью с джексонианцами?
- Все вопросы к Филиппу, - перевёл стрелки я. - Он сводит собранные нами материалы.
- Вы поговорили с бароном Арква?
- Мы поговорили с наёмниками. В конце концов, именно они там были и всё видели, пока барон сидел у себя на станции. Да и сейчас он слишком занят.
Подоспел я как раз к летучке. Важнее всего мне было узнать, на которой сессии Совета графов - второй, вечером того же дня, или всё же третьей, на следующее утро - будет обсуждаться законопроект о репродукции. Журналисты не имели право задерживать материалы намеренно, но от этого зависело, придётся ли мне поторопиться и опубликовать интервью до двух часов дня, пока оно не потеряло актуальность, или же не спешить и опубликовать его после.
Филиппа на летучке не было. Ему написали, и он ответил, что он в СБ и не сможет прийти.
- Спроси, его задержали или он там по делу? - уточнил шеф.
- Надеюсь, что второе, - нервно хохотнул я.
Оставалась надежда, что если Филипп задержан, то за компанию с остальными греками. Обстановка на Карианском полуострове вновь накалялась, и интерес СБ к семейству Фордракисов, самому влиятельному в диаспоре, был вполне понятен.
После летучки, стараясь задавить тревожность, я ушёл на жилую половину редакции - готовить вопросы к интервью.
"Это всё очень странно и страшно, - написал граф Пьер. - Но я не жалею".
Некоторое время спустя вошёл Филипп.
- Как твои дела?
- Буду говорить с императором Грегором. Филипп Фордракис был его лучшим другом.
Эрик выдавал себя - и вполне успешно - за младшего сына Мудоса Фордракиса, сбежавшего из дома и считавшегося погибшим. Но с его "возвращения" прошло почти два года.
- Это он только сейчас спохватился?
- Проблема в том, что СБ хочет при этом присутствовать и назначила встречу мне и Филиппу одновременно.
- Так, погоди, я теряю нить. У вас что, объявился второй Филипп?
- Ты будешь смеяться: он вернулся с Джексона.
- Обхохочешься, - мрачно констатировал я.
- Неплохо мы с ним поменялись местами... но не волнуйся. Я намерен ещё долго оставаться Филиппом Фордракисом.
- Хорошо. Я пока займусь подготовкой интервью о репродуктивном законе.
- Я уже брал о нём с утра интервью у Хельги Саммерс.
- Ещё одно мнение не помешает.
"Рафаэль из эскобарской делегации, - написал граф. - Что вы о нём знаете?"
Я не знал о нём ничего, поскольку продолжал обходить посольские дома за два квартала.
"Донна говорит, что он может помочь мне с отлётом на Эскобар с репликатором".
Что ж, теперь я знал, что Донна была в курсе если не завещания как такового, то по крайней мере намерения графа завести ребёнка.
"Можем поговорить с ним, - ответил я. - Я бы ещё поговорил с Блейзом насчёт Беты".
Блейз был сыном бетанского посла, моим другом, и частенько заходил к нам в редакцию, когда позволяла практика в госпитале.
Я дождался прекрасных дам Венн, которые сами пришли в редакцию. Мы сели на веранде. Я задал только один вопрос, а последующих уже не потребовалось: они предпочитали формат монолога диалогу и говорили по очереди, дополняя друг друга, так что мне оставалось только записывать. Леди Лотта подготовилась особенно тщательно - перед ней лежала тетрадка с записями. И чем дольше я слушал, тем больше понимал, что закон обречён на провал. Если в нём в самом деле упоминались клонирование и генконструирование, то барраярцы никогда за такое не проголосуют. Более того - я сам выступил бы против создания клонов и генконструктов.
- ...Это может привести к появлению детей у однополых пар, детей от уже умерших супругов, - перечисляла леди Лотта недостатки формулировок законопроекта.
- Но это же не имеет отношения к клонированию, - не выдержал я.
- Простите, что?
- Что плохого в том, чтобы сохранить генетический материал покойного супруга и получить с его помощью ребёнка? Это ведь не является клонированием.
Мне очень хотелось, чтобы они сказали что-нибудь о том, что одинокие родители тоже имеют право завести ребёнка, прибегнув к донорству генматериала. Очень хотелось добавить это от себя - но на это уже я права не имел. Госпожи Венн говорили исключительно о праве традиционных супружеских пар иметь здоровых детей, без генетических отклонений. И их слова о том, что генетические вмешательства не по медицинским показаниям должны быть запрещены, не оставляли никаких лазеек для того, что было нужно Пьеру. Я чувствовал себя так, словно подвёл его. Его прогрессивные дамы оказались слишком консервативными. Но одна надежда в их словах была: они призывали разработать новый законопроект, сохранив в нём положительные пункты предыдущего.
Сердечно попрощавшись с дамами, я поспешил редактировать интервью и писать Пьеру одновременно. Я сообщил ему, что в нынешнем виде закон слишком радикален и не пройдёт. Обиднее всего было то, что его как будто нарочно создали таким, чтобы отпугнуть барраярцев от любых репродуктивных инициатив.
"Беда в том, что без генконструирования он для меня не имеет смысла", - ответил граф.
Я объяснил, что генконструирование и реконструкция - разные вещи. Конструирование предполагает изменение генов так, чтобы желающий мог получить ребёнка с крылышками. А графу нужна была реконструкция яйцеклетки с его или Луи генетическим материалом - или использование для тех же целей "пустой" донорской яйцеклетки.
Барраярцы ничего не смыслили в генной инженерии, и это очень мешало. Но это же могло помочь пропихнуть генную реконструкцию для создания детей одиноким родителям под тем же соусом, под которым подавалась возможность исправлять генетические отклонения. Барраярцы уже были не против создания донорских органов и не против генетического вмешательства - оставалось это объединить, не упоминая однополые пары. Я был готов хоть собственными руками составить к утру новый законопроект, сев рядом с Хельгой Саммерс для консультации в формулировках...
...Но на Барраяре запрещалось вносить поправки накануне голосования в законопроект, с которым графы уже ознакомились. Выдвинуть новый проект можно будет только к следующему заседанию Совета. А это будет нескоро... для меня - возможно, уже слишком поздно.
Я назвал статью "Не выплеснуть с водой ребёнка", поскольку дамы упирали на то, что из-за спорных пунктов о клонировании Барраяр рисковал отказаться и от по-настоящему важных перемен. Я не удержался и резюмировал текст словами о том, что в пересмотренный законопроект должны будут войти необходимые положения: право на реконструкцию донорского биоматериала и генетическую коррекцию врождённых пороков. Больше ничего я не мог сделать.
Едва я успел закончить материал, как шеф позвал меня отредактировать интервью Дианы с вице-королём Комарры Джеральдом Форсмитом. Корпел я над ним минут двадцать, согласуя несогласованное, выпиливая жаргонизмы и повторы, - и в это время начал замечать, что слышу голоса, некоторые из которых были знакомыми. Не в голове и не в ушах, а вокруг, как я обычно слышал мысли окружающих людей, прежде чем сфокусироваться на ком-то одном. В этом фоновом шуме сложно было что-то разобрать, и если поначалу он мешал слышать коллег, то вскоре я научился на него не отвлекаться.
Коллеги говорили о начавшейся эпидемии - я поневоле вспомнил слова курсанта Гросса о плохом самочувствии. Курсанты даже не проходили карантин по возвращении из плена. Но где я мог заразиться? Я ведь даже не пожимал Гроссу руку...
Делегировав Герберту править в статье Дианы вёрстку, я ушёл к себе. Обострившееся телепатическое восприятие сопровождалось чем-то вроде галлюцинаций, хотя я не мог сказать, что видел то, чего нет. Я слышал цвета и видел звуки - словно моё сознание открыло ещё один канал. Это казалось естественным и не дезориентировало; в определённом смысле это было даже захватывающе. Но я не мог просто сидеть затворником и наслаждаться новыми гранями мира вокруг - нужно было обратиться в госпиталь. Дождавшись окончания приступа, я написал коллегам и отправился туда.
- О, и ты? Добро пожаловать, - поприветствовал меня Блейз. - Галлюцинации?
- Ага.
- Сейчас мы поставим вам биоблокаду и дадим вам транквилизатор, - деловито сообщил главврач Эммет Форбраун, лавируя между койками, на которых расположилось ещё несколько пострадавших.
- А можно без транквилизатора? - попросил я. - Я иногда нетипично реагирую на препараты. Не хотелось бы рисковать.
- Без транквилизатора возможны болевые ощущения, - предупредил Блейз.
- Ничего, я потерплю.
- Хорошо, тогда сэкономим его для тех, кому он нужнее, - легко согласился Блейз.
- Какого рода галлюцинации? Слуховые, визуальные? - спросил доктор Форбраун.
- И те, и другие.
- Вы прямо сейчас их видите?
- Прямо сейчас - нет.
- Жаль. Можно было бы сравнить...
Форбраун велел мне закатать рукав и поставил на сгибе правого локтя нечто вроде маленького чипа.
- Нужно взять твою кровь на анализ, - добавил Блейз.
Логичных причин отказываться у меня не было - пришлось снова подставить руку. Форбраун забрал кровь прямо сквозь чип - это было довольно неприятно.
- Теперь я могу идти? Я не заразен?
- Да, можно идти. Но в случае ухудшения - возвращайтесь к нам.
Пробирка с моей кровью перекочевала к Блейзу. Когда Форбраун остался позади и потерял ко мне интерес, я сказал Блейзу:
- На самом деле, я как раз хотел с тобой поговорить. Но понимаю, что тебе сейчас не до того.
- А я как раз собирался поесть. Пока я буду есть, я смогу тебя выслушать.
Я огляделся. Хотелось бы говорить приватно, но выбирать не приходилось. К счастью, в госпитале все были слишком заняты эпидемией.
- Видишь ли, мне с ещё одним человеком нужно вылететь на Бету. И воспользоваться услугами репродуктивного центра.
- А почему бы не обратиться в репродуктивный центр Барраяра?
- На Барраяре это в настоящее время запрещено.
- Так, кажется, я понимаю.
Хорошо иметь дело с бетанцами. Хоть я и не стал вдаваться в подробности и он всё понял немного иначе. Но мысль о том, что у нас с Пьером мог бы быть общий ребёнок, показалась мне неожиданно греющей.
- Я бы посоветовал вам двойное гражданство, - сказал Блейз. - Иначе ребёнка не признают на Барраяре.
- Спасибо. Мы подумаем об этом.
На двойное гражданство Пьер никогда не согласится. Да ему и могут не позволить этого как графу. Но именно поэтому он упоминал об опекунстве.
- Вы можете в любой момент поговорить с моим отцом - или попросить меня представить вас ему.
- Спасибо тебе, - искренне поблагодарил я.
- А как дела у Филиппа? Я что-то давно его не видел.
- Он занят по уши с остальными греками. Их ведь теперь двое Филиппов, как и Майлзов.
- Вот как. Ясно, спасибо.
- Ну, я вернусь в редакцию, пока меня не хватились. Успокою коллег.
Я вошёл в редакцию в приподнятом настроении - правда, я не мог в точности утверждать, что меня порадовало больше: избавление от галлюцинаций или сами галлюцинации.
- У меня две хорошие новости: я не умираю и я не заразный.
- Точно?..
- Абсолютно. Мне поставили биоблокаду. Репортаж изнутри галлюцинаций - наверное, не то, что нужно нашим читателям, да?..
- Это точно. Они и так напуганы.
Я взглянул на расписание мероприятий. До дегустации вин у Донны Форратьер оставалось всего ничего.
- Шеф, - проникновенно предложил я. - Пойдёмте пить.
- Я не успеваю, - ответила мне напряжённая спина Бернарда перед монитором. - Идите и извинитесь за меня перед леди Донной.
Я постучался в особняк Форратьеров, и меня направили в то самое кафе в Лестничном тупике. Подготовка к дегустации шла полным ходом, и я вызвался помочь с бутербродами. Галлюцинации вернулись - примерно через полчаса после первого приступа. Благодаря ним намазывание сыра на хлеб приобрело дополнительные оттенки наслаждения, а прозрачные лиловые бокалы, которые кто-то выстроил в идеально ровный ряд, звучали как симфония, от которой сложно было оторваться. Я занял место за столом; из-за волн голосов и цветов я едва узнавал тех, кто приходил на дегустацию, - но Пьера не было. Цетагандийцев или джексонианцев - тоже. Диана оставила на столе диктофон и убежала, но я сомневался, что она услышит на записи что-то кроме какофонии.
Во главе стола восседал доктор Форбраун, нынешний фаворит леди Донны, которая около года назад полюбовно развелась с Бернардом. В тот же день у Форбрауна была лекция "О феномене человека", и он явно задался целью её повторить для всех, кто имел счастье её пропустить. Сперва он зацепился за эскобарца Рафаэля Карвальо, которого леди Донна пригласила на почётную роль сомелье, и заговорил с ним о пятимерном пространстве, через которое осуществлялись ПВ-скачки. По его словам, в эпидемии он видел "чью-то руку, человеческую или нет", проводящую селекцию "сверх-скачковых пилотов", не нуждающихся в имплантах, - следующей ступени человеческой эволюции. Я терпеть не мог евгенистов, но здравое зерно в его словах было: то, что я испытывал, действительно было похоже на то, как описывали свои ощущения скачковые пилоты.
Затем на дегустацию ввалился Мудос Фордракис - как всегда, говорил о том, что вино краденое, потому что выросло на греческой земле. Как по мне, так вино принадлежит тем, кто его создал, а не тем, кто вырастил сырьё, - как картина принадлежала художнику, а не продавцу красок. Но я слишком наслаждался вином, чтобы вступать в дискуссии, а Форбраун и Мудос вскоре слились в экстазе взаимного словоблудия.
- Я знаю только одно решение вашей проблемы, - заявил Форбраун где-то на третьем бокале и положил на стол игольник.
- Вы предлагаете ему убиться?.. - изумился я.
- Сразу видно, за кого вы голосовали, - откликнулся Фордракис. - Не дождётесь!
- Я ни за кого не голосовал, я интерпретирую. Что это значит? Русскую рулетку?
- Вооружённое сопротивление, - пояснил Форбраун.
- К белому вину принято подавать подстрекательство к бунту? - уточнил я.
Я мог бы написать об этом, но решил, что хрен этим клоунам, а не дешёвая популярность, которой они и добивались любой ценой. Я напишу о вине, потому что только оно было этого достойно. У каждого сорта было оригинальное название и описание, написанное Донной, а Карвальо рассказывал о ближайших аналогах этих сортов в истории виноделия старой Земли.
- Вопрос в том, кому принадлежит земля: народу, форам или императору, - токовал Форбраун.
- Земля принадлежит форам, - с уверенностью отвечал Мудос.
- В таком случае вы сами себе противоречите, и земля никак не может принадлежать греческому народу.
В чём я был с ним согласен, так это в том, что народ на Барраяре был один - барраярский. И никто - ни русские, ни французы, ни греки - не имел исключительных прав.
- Я не употребляю глупости, - отказался Мудос, когда ему хотели налить очередное вино.
Это было уже слишком. Пользоваться гостеприимством Форратьеров в частности и всеми обязанностями графа в целом, хаять и всё равно продолжать пользоваться - в высшей степени свинство.
- Вы их производите? - вежливо спросил я.
Повисла долгая пауза. Замолчали даже Мудос и Форбраун. Ну вот, я нахамил греческому патриарху, достижение разблокировано. Впрочем, я присутствовал не как журналист, а как частное лицо.
- А вы кто вообще такой? - поинтересовался Мудос.
- Льюис Найт.
- А, не фор, - отмахнулся он.
- И даже не совсем барраярец. Я с Комарры.
И почему мне, не коренному барраярцу, было за него стыдно?..
- Вот и засуньте свой язык в Комарру.
- Если бы я оставил язык на Комарре, мне нечем было бы работать, - вино придавало мне благодушия. - Кто бы в таком случае о вас написал?
- Он сам с этим прекрасно справляется, - заметил кто-то.
Прекрасной идеей оказалось закусывать вино листиками свежей мяты - она прекрасно оттеняла букет вкусов - и съедать между бокалами кусочек белого хлеба, чей нейтральный вкус позволял переключиться с предыдущего вина на следующее. Когда Форбраун и Фордракис удалились на веранду продолжать свои политические дискуссии, стало совсем хорошо - тихо и свободно. Я попробовал все семь сортов вин, а напоследок выпил ещё немного "Риска", в которое положительно влюбился. Леди Донна говорила, что в названии каждого вина зашифровано имя человека, оставившего важный след в её судьбе. "Риск" - это Ришар, или?..
После дегустации я не стал засиживаться: мне хотелось поскорее передать свои впечатления на бумаге, пока я не забыл названия и вкусовые особенности вин. Я пришёл в редакцию, открыл комм, и в нём уже было сообщение от графа Пьера: "Очень надо поговорить".
Такое точно нельзя было откладывать.
"Поговорить - хоть сейчас. Где?" - "Хоть у меня".
Я пришёл в особняк. Пьер был там один. Он сидел на краю кровати, опустив голову.
- С вами всё в порядке?
- Меня нет. Я не знаю, кто я.
Я присел перед ним на корточки, взял его ладони в свои, пытаясь поймать его блуждающий взгляд.
- Вы есть. Вы - Пьер Форратьер.
- Нет. Это не я. Нет никакого Пьера Форратьера. Черви... всё сожрут черви... червивые яблоки...
- Эй. Взгляните на меня. Вы есть. Я говорю с вами. И я хорошо вас знаю.
- Меня нет. Доктор сказал, что я не сын своего отца. Я не Форратьер.
У него явно был приступ, но его слова можно было понять. Нужно было быть фором, чтобы так расстроиться из-за риска оказаться внебрачным сыном...
- Какой доктор? С чего он это взял? Кем бы вы ни были, вы живы, и это главное.
- Тот парень с косичками в госпитале. Я испугался эпидемии, пришёл сдать кровь...
- Блейз? Он хороший парень. Он не хотел вас обидеть, он, наверное, просто ошибся... или вы его не так поняли.
- Вот, взгляните, - Пьер протянул мне бланк генетического сканирования, заполненный неразборчивым медицинским почерком. Согласно бланку, Пьер был барраярцем, и более никаких подробностей не сообщалось; чтобы сделать такие выводы, о каких говорил Пьер, нужно было бы сравнить его генокод с генокодами его родителей.
- Я ничего в этом не смыслю, - признался я. - Но здесь явно нет ничего такого.
- Я не знаю, кто я. Меня нет. Позовите доктора Юджина... - он снова начал терять внимание.
- Сейчас позову. Будьте здесь и никуда не уходите.
Я много бегал в своей жизни, но редко бегал так же быстро. Спустя считанные минуты я ворвался в госпиталь.
- Здесь есть доктор Юджин? Он срочно нужен графу Форратьеру.
- Юджин Фортала? - переспросил Блейз. - Он вышел, но должен быть неподалёку.
Мы вышли на крыльцо. Блейз посмотрел в сторону беседки во дворе.
- А вот, кажется, и он. С розовыми волосами.
- Спасибо!
Насколько я слышал, доктор Фортала учился на Бете. Это говорило в пользу того, что я мог доверить ему консультировать Пьера.
- Доктор Юджин? Вы нужны графу Форратьеру. Пьеру Форратьеру, прямо сейчас. Он у себя.
- Хорошо, одну минуту.
- Поспешите, пожалуйста. Ему плохо. Вы знаете, где особняк? Я пойду вперёд.
Я побежал обратно, боясь надолго оставить графа одного. Юджин Фортала подоспел почти сразу после меня.
- Что с вами?
- Меня нет, - пожаловался Пьер.
- Как давно вы это чувствуете?
- Другой доктор... он сказал, что я не Форратьер.
- Вот, посмотрите, - я протянул Фортале бланк.
- Я не вижу никаких оснований так думать, - заключил он. - Вы совершенно точно Форратьер.
- Вот видите? - подтвердил я. - Просто вы с Блейзом друг друга не поняли.
- Раньше с вами такое случалось?
- Да. Когда умерла мама... и когда Луи...
Пьер открыл какую-то папку. Юджин изучил документы - по всей видимости, медицинские заключения.
- Если бы я был доктором Форбрауном, я бы дал вам транквилизатор. Но вам это не нужно. Я просто посоветую вам отдохнуть.
- Вы просто устали, - я обнимал Пьера, совершенно вымотанного и обмякшего. - Столько всего навалилось, а вы не железный.
- Побудьте с ним, хорошо? - доктор Юджин встал.
- Конечно. Спасибо вам большое.
Он оставил о себе самое приятное впечатление: внимательный, понимающий, он сумел не только не напугать Пьера ещё больше, но даже успокоил его.
Некоторое время спустя вошла леди Донна.
- Что происходит?
- Графу было нехорошо. Теперь уже всё в порядке.
- Пьер, ты должен обратиться к доктору Форбрауну.
- Он мне не нравится, - запротестовал Пьер.
- На дегустации он нёс всякий бред, - согласился я. - Подстрекал греков к бунту...
- Когда я приходил к нему, он меня выгнал. Сказал, что у меня просто ипохондрия.
- Это крайне непрофессионально с его стороны, - признал я.
- Может, потому, что от ипохондрии нет лекарства? - сказала леди Донна и вышла.
Я понимал: она хотела, чтобы её брат лечился у её доктора. Но Пьеру и Форбрауну - я никак не мог запомнить его фамилию и называл его просто Фордоктором - лучше было не встречаться.
- Скажите мне, кому можно доверять в госпитале, - взглянул на меня Пьер.
- В принципе, всем, кроме этого Форбрауна. Он мне тоже не понравился.
- А где документы?..
Я взялся за папку - она была пуста. Документы, которые граф показывал Юджину, исчезли. Их забрала леди Донна?.. Не стоило мне упускать их из виду. Я так и не понял, была ли Донна нашей союзницей или противницей: порой можно навредить и из благих побуждений.
- Они найдутся. Блейз может представить нас своему отцу, бетанскому послу. Давайте поговорим с ним.
- Да. Хорошо. Документы у вас?
- Они в порядке. Договоримся с бетанцами, заберём генматериал и отправимся.
- Нужно сделать Донну голосом графа... то, что с ней сделал Ришар... с ней нельзя так поступать... А если вас найдут? Если вас поймают раньше?
- Меня не поймают. На дегустации не было джексонианцев.
В дверь постучали. Это были служащие СБ, искавшие Байерли Форратьера. Не обнаружив такового, они извинились и ушли.
- Ришар... он на самом деле хороший, просто не понимает... - графу, похоже, нужно было выговориться, и семейные тайны сыпались на меня как из рога изобилия. - Он подсматривал за мной... когда я переодевался в женскую одежду...
- Людям бывает сложно понять некоторые вещи, - примирительно заметил я.
- Сделать Донну голосом графа... забрать документы... бараны на колёсах... нет! Бараны не нужны! Поговорить с бетанцами...
- Всё так. Вы всё правильно решили. Я сейчас же поговорю с Блейзом, а вам пока стоит прилечь.
Прежде чем идти в госпиталь, я завернул домой, к своему комму. Нужно было как-то объяснить редакции, почему я весь день пропадал по личным делам, и предупредить о своём - как мне тогда казалось, скором - исчезновении. Я не придумал ничего лучше, кроме как написать, что меня затаскали по обследованиям, и по медицинским показаниям мне придётся ненадолго смотаться на Бету. Атипичная реакция на эпидемию - причина достаточно уважительная.
Блейза я встретил неподалёку от госпиталя. Он сам устремился мне навстречу, словно давно меня ждал.
- Мне нужно с тобой поговорить.
- Ты мне тоже нужен, - заявил он. - Ты в курсе, что ты чистокровный цетагандиец?
К счастью, у Блейза не было знаний генетики на уровне аута, поэтому гена телепатии он не выявил.
- Да, но... мне бы не хотелось быть цетагандийцем.
- То есть, мне не разглашать эту информацию?
- Да. Я был бы признателен, если бы, по возможности, об этом больше никто не узнал.
Я понимал, что СБ в любой момент может сделать запрос в госпиталь. Но в остальном - я мог верить Блейзу.
- Хорошо. А ты о чём хотел поговорить?
- Мы всё обсудили и готовы познакомиться с твоим отцом. Буду признателен, если ты нас представишь.
- Хорошо, идём.
Мы приблизились к посольскому кварталу, но долго искать не пришлось - бетанский посол Чарльз Тейлор с кем-то беседовал на свежем воздухе. Мы дождались, пока он освободится, и Блейз нас представил.
- Чем могу помочь?
- Мне с моим другом нужно покинуть Барраяр и вылететь на Бету. И у нас есть... довесок в виде генетического материала в криоконтейнере.
- И в чём сложность?
- В том, чтобы сделать это быстро и незаметно. Давайте я познакомлю вас со своим другом, и мы всё обговорим втроём. Видите ли, это граф Форратьер.
Если мистер Тейлор и удивился, то виду не подал. Он любезно проследовал за мной к особняку Форратьеров. Нам велели подождать; затем Пьер вышел и попросил меня позвать к леди Донне доктора Форбрауна. С некоторым сомнением оставив графа и посла наедине, я в очередной раз метнулся в госпиталь. Однажды меня начнут там принимать как личного секретаря Форратьеров.
Убедившись, что доктор Форбраун услышал мою просьбу, я побежал назад и догнал Пьера и Тейлора, прогуливавшихся по Графской улице.
- Мне от вас, строго говоря, ничего не нужно, - говорил граф. - Насколько я понимаю, я могу покинуть Барраяр обычным порядком.
- Именно так - если не находитесь под следствием.
Я понятия не имел, насколько легко Барраяр выпускает своих графов с планеты. Если Пьер считал, что с его отлётом проблем не возникнет, - что ж, ему видней и тем лучше для нас.
- А с чем могут возникнуть проблемы - об этом пусть Льюис сам расскажет.
Я даже не подумал заранее, как краше соврать, чтобы, во-первых, не возбудить подозрения, а во-вторых, чтобы обман не вскрылся. Что ж, придётся импровизировать как можно ближе к правде.
- Проблема в интересе некоторых криминальных элементов, прибывших на Барраяр в составе делегаций, к тому генетическому материалу, который я хочу вывезти с собой.
- То есть вы хотите покинуть Барраяр нелегально? - уточнил Тейлор.
- Нет, отчего же? Вполне легально. Просто быстро и незаметно.
- Нам нужны веские основания для того, чтобы вывезти вас в составе дипломатической миссии, без досмотра.
Мы остановились возле парковки, вдали от особняков. Тейлор, размышляя, ходил вокруг нас кругами, так что мне приходилось поворачиваться вокруг своей оси, чтобы уследить за ним взглядом.
- То, что за мной охотятся преступники, - недостаточно веская причина?
- Преступники с дипломатической неприкосновенностью, - добавил граф.
- Мне нужно знать, что это за генетический материал и почему он так ценен.
- Давайте я расскажу вам всё по порядку. Так вышло, что моя девушка обладала чрезвычайно редким мутировавшим геном, который очень хотели заполучить цетагандийцы. Она погибла в катастрофе - то есть, это по официальной версии несчастный случай, но мы же понимаем, что это случилось в результате охоты на неё. Она завещала мне свой генетический материал, потому что хотела, чтобы у нас были дети.
- Криоконтейнер может вылететь на Бету отдельно от вас?
- Да, но...
- У вас есть основания опасаться за свою жизнь?
- Если я правильно понимаю, его могут схватить и пытать, чтобы выведать местонахождение генматериала, - снова вставил граф.
Я никогда прежде не видел его настолько трезвомыслящим. Он взял в руки не только себя, после недавнего приступа, - он взял в руки наши с Тейлором переговоры, помогая нам понять друг друга. Похоже, это было для него по-настоящему важно.
- Почему бы вам не обратиться к барраярской СБ?
- Я не могу быть уверенным, что СБ не захочет использовать меня в своих целях.
- В каком смысле?
- Речь идёт о недостаточных этических принципах СБ Барраяра, - пояснил граф.
- Именно. Барраяр, будучи заинтересованным в дипломатических отношениях с Цетагандой, может просто передать меня ей. Или же пожелать воспользоваться генматериалом самостоятельно.
- Вы не доверяете Службе безопасности?
- Понимаете ли, я сейчас вообще никому не доверяю. Если этот генматериал попадёт в руки спецслужб, - я попытался воззвать к миротворческому характеру бетанцев, - Они могут создать клонов. А это может привести к значительному перевесу сил в их пользу на межпланетной арене.
- Если вы так этого боитесь, почему вы просто не уничтожите этот генматериал?
Я поперхнулся. За все годы с момента гибели Джей-Найн такой вариант ни разу даже не приходил мне в голову. Я мог предполагать, что криоконтейнер придётся передать в руки джексонианцев, но это оставляло надежду на то, что и я однажды смогу с ним встретиться и воспользоваться его содержимым. А уничтожение уникального генокода... это было сродни убийству.
- Потому что он мне дорог. Потому что я хочу исполнить волю своей девушки. Потому что на Бете можно будет создать ребёнка без генетической мутации, а после этого - не вопрос, остатки генматериала можно будет и уничтожить.
- Это ведь возможно? - спросил граф. - Я знаю, что на Бете запрещены вмешательства с целью улучшений. Но это ведь - наоборот, убрать улучшение.
- Да, это возможно. Но вы понимаете, что на Бете мы не сможем обеспечить вам такую же безопасность, какую вам могут обеспечить на Барраяре?
Я чувствовал, что он умывает руки и разговор уже не имеет смысла, и начинал терять терпение. Хорошо, что мы разговаривали на отшибе, где не было случайных прохожих: граф больше одного раза просил меня не повышать голос.
- И что вы мне предлагаете? Остаться на Барраяре и ждать, пока до меня доберутся цетагандийцы?
- А вы хотите, чтобы мы помогли вам вывезти нелегальный груз с Барраяра?
- Да почему же нелегальный? На генматериал есть нотариально заверенные документы. Мы можем показать их вам. Всё абсолютно прозрачно.
Я раскрыл уже так много карт, что оставалось только идти до конца. Я верил, что Бета поленится разыскивать комаррского нотариуса и не выяснит, что документы поддельные.
- Тогда чего вы от нас хотите?
- Вылететь на Бету так, чтобы никто об этом не узнал и не мог меня выследить. Я не знаю, как скрываться от преследования, меня не учили на спецагента! Раньше я всегда путал следы сам, я думал, что на Барраяре меня не найдут, но вот прибывают делегации - и оказывается, что они прекрасно знают, где я!
- Но если мы вывезем вас в составе дипломатической миссии, в космопорту соберутся журналисты.
- Я журналист. Я могу попросить своих коллег об этом не писать.
- Вы можете доверять всем-всем в редакции? - усомнился Пьер.
- Стало быть, дипломатическая неприкосновенность никак мне не поможет? - уточнил я.
- У меня есть одна идея. Но только если вы согласитесь на полную генетическую экспертизу генетического материала вашей девушки. Она комаррианка, так?
- Да. Цетагандийского происхождения.
- И вы познакомились на Комарре?
- Да. Так вышло.
- Не важно. Вы согласны?
- Да.
- Тогда я спрошу своего сына, сможет ли он это сделать. Мне необходимо убедиться, что вы не вводите меня в заблуждение.
Мы расстались. То, что над генсканированием будет работать Блейз, давало некоторую надежду на то, что и в биоматериале Джей-Найн он не распознает ген телепатии. Но наше с ней сходство по этой мутации - может и обнаружить. И даже если он будет об этом молчать... Что если на Бете изучением генокода займутся всерьёз? Может же у них оказаться свой собственный специалист - как у Дома Кордона неожиданно оказалась Мойра гем Эстиф? Этого я и боялся с самого начала.
Я попрощался с графом и ушёл в редакцию. После всех разговоров мне хотелось просто побыть наедине с самим собой и написать-таки обзор форратьерских вин.
Вошёл Филипп - как всегда, с замечательными новостями.
- СБ спрашивала о тебе. С твоим настоящим именем, которое не Льюис Найт. Так и выяснилось, что у меня резистентность к фаст-пенте.
- Час от часу...
Какие методы допроса СБ применит потом? И в какой момент мне ничего не останется, кроме как пойти и сдаться? Я понимал, что Эрик просто исполняет условия нашей Сделки - помогать друг другу. Но мне было неловко, что я ничем не мог помочь ему в ответ. В какой-то момент я думал показать ему криоконтейнер и попросить передать его графу Форратьеру в случае, если со мной что-то случится. Но, во-первых, победила паранойя - насчёт криоконтейнера в нашей Сделке не было ни слова. А во-вторых, мне не хотелось подставлять Эрика ещё больше.
"СБ уже допрашивает моих коллег, говоря им, кто я, - написал я Пьеру. - Так что мы зря потратили время. Против СБ бетанцы не пойдут".
Мне нужен был повод пойти на попятный относительно услуг Беты, хотя альтернативы я пока не видел. Но интуиция подсказывала, что Тейлор слишком осторожен, чтобы иметь с ним дело.
"Ты где? Приходи ко мне", - ответил граф. А я и не заметил, когда он перешёл со мной на "ты".
"Нужно работать... коллеги меня уже потеряли, - извинился я. - Освобожусь - приду".
Но Пьер, видимо, этим не удовлетворился, поскольку через несколько минут написал: "Твой коллега сказал мне, что ты на Бете. Они тебя прячут? Что происходит? Что я могу сделать?"
Если бы я действительно собирался на Бету - пожалуй, было ошибкой уведомлять об этом коллег. А вот когда не собирался - это служило отличным прикрытием. Даже слишком.
"Всё хорошо. Я работаю, - успокоил я графа. - Лучшее, что вы можете сделать, - не волноваться и не подставляться!"
- Можешь написать кое-что за меня? - отвлёк меня Филипп. - Я не успеваю.
- Да, конечно.
- Комментарий Куделки к статье о женщинах в армии. Сейчас я тебе скину.
Я занялся редактированием комментария, устроившись за столом напротив Лорины. Пробегающий мимо Филипп сообщил:
- Кажется, я женюсь.
- Поздравляю! И на ком?
- Скажу, если получится.
Шеф сказал, что опубликовать комментарий я уже не успею, и я с чистой совестью отправил в печать готовый материал о дегустации вин. Но только я хотел зайти к шефу и взглянуть на расписание мероприятий, как увидел, что к нему заходит Шив Арква, и повернул назад. Он, конечно, приходил не спрашивать обо мне, а давать комментарий, который вскоре был опубликован, но я всё равно предпочёл отсидеться на жилой половине редакции.
Начался очередной этап Совета графов, и Лорина зачитывала заметки находившегося на Совете корреспондента - так что мы могли следить за ходом голосований буквально в прямом эфире.
- Карианский полуостров остался за Форратьерами, - провозгласила Лорина.
Звучало отрадно. Греков, конечно, было много - а точнее, они были везде, - но Мудос сделал всё возможное для того, чтобы никаких симпатий и сочувствия греческое самовыражение не вызывало. Я собрался было открыть комм и написать поздравление графу, как Лорина прочитала:
- Графу Форратьеру стало плохо, он эвакуирован в госпиталь прямо из здания Совета.
Дослушивать я не стал и помчался в госпиталь. Остановившись в дверях, я увидел лежащего на кушетке Пьера. С ним был Ришар - и склонялся к нему так низко, что я опасался, что Пьеру не хватит воздуха.
- Как самочувствие графа? - спросил я Эстер Флинн, заместительницу главврача.
- Уже лучше.
- Я могу его посетить?
- Подождите немного, пожалуйста. Ему нужно немного отдохнуть.
Я остался маячить у дверей госпиталя, на виду у всех, направлявшихся на Совет графов или возвращавшихся с него. На меня обратил внимание сам капитан Иллиан:
- У вас какие-то вопросы к госпиталю?
- Нет. Я просто хочу навестить графа.
Граф встал. Вид у него был вполне здоровый. Он заметил меня и окликнул:
- Льюис!..
- Что с вами случилось? - я встретил его у входа.
- Можете считать это головокружением от успеха.
Хороший был бы заголовок для заметки - но об инциденте наверняка уже кто-то написал до меня.
- Поздравляю! Вас проводить?
- Да, пожалуй.
Я подставил графу руку, но Ришар убедил его остаться на Совете графов ещё ненадолго, и я вынужден был откланяться. А поскольку буквально навстречу мне по улице шёл барон (возвращался из редакции, надо полагать), мне пришлось обойти госпиталь и задворками добраться назад.
- Что я пропустил?
- Законопроект о службе женщин в армии принят.
Ещё одна хорошая новость. Хоть и грустно было осознавать, что Барраяр скорее предпочтёт увидеть женщину на военной службе, нежели женщину, которая прибегнет к донорству, чтобы создать ребёнка и воспитывать его без мужчины.
В редакцию зашёл Блейз, чтобы дать комментарий об эпидемии. Он говорил о том, что это не вирус, а реакция предрасположенных к ПВ-скачкам людей (так я узнал, что потенциально гожусь в скачковые пилоты - и не то чтобы мне плохо жилось без этого знания) на изменения в сети ПВ-тоннелей, сопровождавшиеся выбросом энергии. По его словам, именно поэтому на станции было обнаружено много трупов - потому что система не справилась с нагрузкой.
После него пришёл Филипп. Не знаю, сколько в его сочувствии греческому вопросу было игры в грека, а сколько искренности, - но вид у него был удручённый.
- Гектор подставил весь Карианский полуостров, - сокрушался он. - Донна его просто использовала. Она спала с ним двенадцать лет, только чтобы в нужный момент он внёс поправки, якобы согласованные с графом!
Я мало что понял, кроме того, что мне не слишком верилось... нет, даже не в коварство леди Донны, а в его долгосрочность. Неужели за столько лет карианский вопрос ни разу не поднимался?
Ещё одной тревожной новостью была потеря памяти у Ксава Формореля, брата Андре: он не узнавал своих близких, хотя в остальном был вменяем. Филипп утверждал, что СБ известны и другие случаи потери памяти, но она не разглашает, какие именно - и нужно это выяснить, поскольку одного случая недостаточно для материала.
- Как твоя помолвка? - спросил я Филиппа.
- Девушка меня отшила.
- Сочувствую.
- Ничего. Зато у меня нашёлся брат. А отец упал с лестницы...
- Брат? Мудос что, признал обоих Филиппов?
- Ага.
- Во даёт.
И Филипп снова исчез, ничего не поясняя, - у него было слишком много семейных дел.
Спустя ещё несколько минут сидения в редакции - лучшем месте на Барраяре, где можно погреть уши, - я услышал, что Гектор Форпарадис покончил с собой. Застрелился прямо в здании СБ. Сразу заговорили о его связи с леди Донной, как будто это было единственной причиной.
Я постепенно понимал, что если не высплюсь, то до вечера не доживу. Я думал, что вреда не будет, если я прикорну на часок-другой, - но именно в это время я оказался всем нужен. Сперва по мою спящую душу явился Филипп:
- Моя мать хочет предложить тебе Сделку. Им нужно только немного твоей крови - и всё, они от тебя отстанут и не будут тебя преследовать.
- Звучит неплохо, - пробормотал я.
Сделка - это дорогого стоит. В прошлый раз, когда я попался Дому Кордона, никто и не думал предлагать сделку своей добыче. Теперь, вероятно, они отчаялись вытрясти из Эрика, где я прятался.
- Поговори с ней в Элизиуме. Именно с мамой. Хорошо?
- Да, обязательно - как только проснусь. Спасибо тебе.
Я упал спать обратно. Кто-то заботливо выключил свет. Но как только я уснул покрепче, меня растормошил граф Форратьер. Он говорил что-то о том, что СБ имеет какие-то вопросы к Бете, отчего бетанцы нам не помогут, что только эскобарский корабль имеет право покинуть Барраяр. Говорил, что он останется на Барраяре из-за риска восстания на Карианском полуострове, потому что воздержавшиеся от голосования почувствовали себя обманутыми. Но я его почти не слышал: все мои силы уходили на то, чтобы сохранять сидячее положение, не падая вниз лицом, а в ушах оглушительно звенело.
- Джексонианцы предложили мне сделку... - выговаривал я сквозь сон. - И их можно будет не опасаться. Но остаются цетагандийцы.
- Цетагандийцам сейчас не до тебя. Если они потеряют станцию, им придётся... принести извинения.
- Вы предлагаете мне тоже остаться?
- Я предлагаю вам лететь с Экобаром.
- Хорошо... Я поговорю с ними. Но сначала, пожалуйста, дайте мне выспаться...
Похоже, Пьера обидело моё состояние, но я ничего не мог поделать, кроме как рухнуть на диван с головокружением от усталости. Сон больше не приходил. В полудрёме мне казалось, что все мои надежды были ложны и Пьер никогда не променяет своё многострадальное графство на возможность покинуть Барраяр, и что если я улечу, то больше никогда его не увижу. Я вспомнил статью в "Таймс" о том, что Эскобар тесно сотрудничает с Цетагандой, и подумал, что эскобарцы попросту продадут меня цетагандийцам.
Следом я подумал о том, что при помощи моей крови Дом Кордона сможет меня клонировать - а этого мне совершенно не хотелось. Смогу ли я жить спокойно, зная, что где-то в пожизненном рабстве остаётся моя копия и отдувается вместо меня? В памяти всплыли слова посла Тейлора: "Почему бы вам его просто не уничтожить?". Он не знал, что охота ведётся не только на генетический материал Джей-Найн, но и на мой. Что могло быть проще, чем уничтожить себя самого? Это решило бы все проблемы. Не доставаться никому, чтобы во вселенной никогда не появилось такого оружия.
Поразмыслив более оптимистично, я пришёл к выводу, что Арквы были единственными, кому я был нужен живым. И раз уж граф Пьер всё равно хотел избавиться от меня, честнее всего будет вернуться к прежнему соглашению и предложить Дому Кордона не свою кровь, а себя самого. Отработать столько, сколько они пожелают, но не брать с собой генматериал Джей-Найн. Пусть он останется у Пьера. Пусть однажды он сможет им воспользоваться, чтобы получить ребёнка от Луи. Так её гены будут разбавлены, и её ребёнок не будет телепатом...
Окончательно проснувшись, я встал и решительно сел за комм. Сперва я написал Филиппу и попросил его проводить меня к матери. Затем написал графу, что не расслышал большую часть из сказанного им, но практически уверен, что эски продадут меня цетам. Если по пробуждении паранойя не уменьшилась - значит, интуиция предостерегала меня не только от бетанцев, но и от эскобарцев. Также я написал, что моим лучшим вариантом, чтобы покинуть Барраяр, будет Джексон, и что в таком случае я попрошу графа позаботиться о криоконтейнере.
Филипп ответил, чтобы я подождал до завтра - его мать уже спала. Пьер не отвечал. Мне казалось, что моё сообщение выглядит суховатым и холодноватым. Даже если Пьер хотел, чтобы я улетел один, - я всё равно волновался, когда от него не было весточки. Но сначала - отметиться в редакции.
- Смотрите-ка, кто гальванизировался, - объявил я от двери. - Что я проспал?
Но, перешагнув порог, я увидел, что в редакции был гость. Более того - сам капитан Иллиан. Я пробрался к своему месту и постарался не отсвечивать.
- Он возмущался, что мы печатаем что-то не то, - поделился Герберт, как только Иллиан ушёл. - И очень удивился, когда мы сказали ему, что СБ может просто присылать нам материалы, и мы будем их публиковать.
- "А что, так можно было"... - хохотнул я. - Мне нужно повидать графа Форратьера. Я скоро вернусь.
- Диана должна быть у Форратьеров. Передай ей, что на ней ненаписанные материалы.
- Хорошо, передам.
- Даже не так... пусть передаст их кому-нибудь другому, кто сможет об этом написать. У нас висят темы, которые она забрала себе.
Я направился на Графскую. Я уже столько раз являлся в особняк Форратьеров практически без приглашения, что мог уже не волноваться об этом, - к тому же я искал Диану. Когда я вошёл, она действительно там была - вместе с Байерли Форратьером. Некоторое время назад я слышал, что его поместили под домашний арест из-за того, что император вынужден будет жениться на Регине Саммерс: когда-то Байерли очень удачно подсунул Грегору афродизиак. Я, конечно, мог и тогда воспользоваться тем, что был вхож в особняк, и попросить у Байерли комментарии, но мы всей редакцией рассудили, что не стоит дёргать СБ за усы.
- Диана, ты-то мне и нужна. Редакция интересуется, будешь ли ты работать.
- Я больше не работаю. Я теперь жена Байерли.
- О, поздравляю вас обоих.
- Пока только по эскобарскому обычаю, - добавил Байерли.
- В таком случае, быть может, ты делегируешь свои материалы, например, мне? - предложил я Диане. - Ты можешь просто рассказать, а я напишу.
Диана что-то сказала про репликаторы в госпитале, но одна фраза противоречила другой, и я заключил, что мне проще будет отправиться в госпиталь и узнать из первых рук, кто там у кого родился.
- А где граф Пьер?
- В посольстве Эскобара, - сообщил Байерли. - Там из него делают мужчину.
- В каком смысле? - уточнил я.
- В прямом.
- Хорошо, спасибо.
Вот я и изменил собственному правилу не появляться в посольском квартале. В конце концов, время было поздним, и под покровом темноты я мог прошмыгнуть незаметно. Но для начала я вернулся в редакцию.
- У меня две новости, - поведал я. - Хорошая: Диана вышла замуж за Байерли Форратьера. Плохая: она больше с нами не работает.
- А её отец в курсе?
- Сомневаюсь. Но если шеф узнает об этом из газеты, это, наверное, будет как-то неловко?..
- Не узнает, - отрезала Лорина. - Я ему напишу.
- Не подскажете, как пройти к эскобарскому посольству?..
Эскобарцы оккупировали кафе у самого входа в посольский квартал. Пьер тоже был там.
- Граф?.. Ваш кузен сказал, что я смогу найти вас здесь. И, кстати, он женился на Диане Форгрант. То есть пока только по эскобарскому обычаю, как он сказал.
Новость вызвала некоторый фурор: все немедленно решили, что провести барраярскую церемонию нужно прямо сейчас. Эния Медина, представительница эскобарской миссии, в качестве зерна вручила Пьеру початый пакет попкорна и вызвалась быть свидетельницей. Вторым свидетелем, по всей видимости, должен был стать я. Мне выпадала уникальная возможность написать репортаж из центра событий.
- Вы получили моё сообщение? - спросил я графа, когда мы вышли на улицу.
- У меня был приступ. Бесполезно писать мне, когда я в госпитале.
- А со мной бесполезно разговаривать, когда я сплю.
- Вы напугали меня своим молчанием.
- Простите. Но я правда спал... Не буду просить вас повторить всё то, что я проспал, но нам нужно поговорить.
- Хорошо. Поговорим, когда я пойду в госпиталь. Есть одно дело.
- Как удачно: мне тоже туда нужно. Разведать эту историю о маточных репликаторах.
Наша причудливая процессия достигла особняка Форратьеров. Молодожёны вышли к нам, и церемонию решено было провести в ближайшем кафе на Графской, чтобы не сыпать попкорн на ковёр. Случайные свидетели, как барраярцы, так и инопланетники, ужинавшие в кафе, достали коммы и стали фотографировать, когда крайне серьёзный Пьер принялся изображать круг из попкорна на полу. Когда Байерли и Диана вошли в круг, граф стал подсказывать им слова клятвы. Байерли, пару раз пытавшийся сбежать из-под венца через чёрный ход, до последнего надеялся пропустить пункт клятвы о том, что он отказывается от других женщин, но граф был неумолим, и поклясться пришлось.
Свидетели разрушили круг, и новоиспечённые супруги Форратьер вышли из него - а подметать попкорн шваброй в коробку из-под пиццы пришлось мне. После уборки я проводил Пьера до госпиталя. Он выбрал долгую дорогу через сквер, чтобы поговорить без лишних ушей.
- Итак, что вы хотели сообщить?
- Что у меня есть большие опасения относительно Эскобара. Они сотрудничают с цетагандийцами и наверняка сообщат им обо мне. По всему выходит, что мне остаётся только договориться с Домом Кордона. Они предлагают мне Сделку.
- Что они от вас хотят?
- Они хотят немного моей крови. Но если я соглашусь, они смогут меня клонировать, а этого я никак не могу допустить.
- Я понял, у вас этические причины, - казалось, граф был несколько разочарован. - А что вы хотите от них?
- Им я, по крайней мере, нужен живым.
- Вы можете им доверять?
- Для джексонианца Сделка священна. К тому же я уже имел с ними дело раньше. Думаю, мы просто вернёмся к прежней договорённости: я работаю на них, а они защищают меня от цетагандийцев.
- Что ж, вам виднее. И как долго придётся работать?
- В прошлый раз мне назвали срок в десять лет. Но спустя год я сбежал. Альтернатив у меня всё равно нет?
- Да, бетанский посол ничего не сможет вам дать, кроме провоза контейнера на Бету, где его некому встретить.
- Конечно, глупо будет предлагать вам перебраться на Джексон...
- Сейчас я не могу покинуть Барраяр.
Мы вошли в госпиталь и столкнулись с доктором Форбрауном.
- Мне нужна доктор Саммерс, - сказал Пьер.
- Она... немного приняла после сложной операции, - Форбраун выразительно щёлкнул себя по шее. - И спит.
Я бы никогда не поверил, что Хельга Саммерс станет пить, но Форбраун, похоже, просто не мог не говорить глупости.
- Идёмте, - сказал я графу. - Здесь уже все спят. Вернёмся завтра. Проводить вас в особняк?
- Нет... проводите меня назад к эскобарцам.
- Что вы хотели узнать у Хельги?
- Я хотел узнать, можно ли сохранить мой генетический материал. Если меня убьют греки...
- Давайте надеяться на лучшее. И давайте сделаем вот что: завтра с утра напишем доверенности друг на друга. На всякий случай.

Объём поста закончился, продолжение следует

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, барраяр и барраярцы

Моим основным пожеланием по персонажу было "любой инопланетник". Я с удовольствием поиграл бы в разницу культур и менталитетов, мне всегда мало бетанцев, цетагандийцев, комаррцев, а эскобарцев и джексонианцев я вообще ни разу не играл... Ну, технически генконструкт - тоже не барраярец, а кто ж мне доктор, что я не сформулировал точнее
Вот только зимний солдат, выросший в лабораторных условиях, не был носителем национальной идеи, в которую мог бы верить и которую мог бы демонстрировать, как другие инопланетники. Он - чистый лист, привыкший мимикрировать под то общество, в котором находился. На Цетаганде он вёл себя как цетагандиец, на Джексоне - как джексонианец, на Комарре - как комаррец, а на Барраяре быстро освоился с ролью барраярца. Он быстро учится, быстро усваивает информацию, что делает его хорошим журналистом, но... что там внутри? Что кроме масок?
Читать дальшеПо всему выходило, что с собственным мнением у Льюиса тоже как-то не очень. Он и под собеседника подстраивается, поддерживая его точку зрения, что позволяет располагать к себе людей. Доброжелательность, дружелюбие, общительность - не черты характера, а защитная программа в определённых условиях, которая может смениться вместе с обстоятельствами. Мне пришлось смириться с тем, что маска - и есть лицо. А под ней - только закоренелый, привычный страх затравленного зверя с бдительностью и паранойей, да отчаянное желание принятия и безопасности. Привет, одиночество в толпе, когда все тебя любят, но любят маску, а не тебя.
Если вам кажется, что предыстория в значительной мере является историей Терренса из "Этана с Афона", - вам не кажется Но книжка в моей жизни была так давно и поверхностно, что вводную я читал как в первый раз. А потом переписывал, чтобы запомнить временные промежутки и имена.

Предыстория персонажа, сиречь вводная, переписанная своими словами и дополненная2865 год. Цетаганда развернула секретный правительственный эксперимент по созданию телепатов. Руководитель проекта, доктор Фаз Джахар, взял за основу геном сумасшедшей гадалки из барраярской общины, оставшейся на Цетаганде после окончания войны. После пяти лет неудачных опытов родились мальчик L-X-10-Terran-C и девочка J-9-X-Ceta-G.
Первые тесты были сомнительны, и проект прекратили финансировать. Джахар сам воспитывал детей в изоляции от внешнего мира и поощрял их к сексу друг с другом, надеясь воспроизводить телепатов естественным, как у диких барраярцев, путём. Для Терран-Си Джахар был отцом, хозяином и учителем, а Джей-Найн - сестрой, подругой и возлюбленной. Других людей он не знал.
Когда Терран-Си и Джей-Найн достигли половой зрелости, их телепатические способности наконец проявились, хотя без введения в организм аминокислоты тирамина уровень восприятия был крайне низок. Их стали тренировать как будущих агентов контрразведки. Поначалу Терран-Си гордился тем, что будет защищать Цетаганду от врагов, но случайно подслушанные мысли сотрудников СБ его разочаровали: многие, лицемерно говорившие о справедливости и долге, были заинтересованы лишь в тёплом местечке и наградах, а на Цетаганду им было наплевать.
Со временем стало ясно, что для полевой работы телепаты не годятся - они "слышат" только то, о чём фигурант думает в текущий момент, и попробуй дождись, пока он подумает о нужном. К тому же, когда фигурант находится в толпе, его мысли крайне сложно вычленить из общей какофонии, и для лучшего результата бывает необходим физический контакт. В результате Терран-Си и Джей-Найн стали присутствовать на допросах государственных преступников. Порой вся вина допрашиваемых заключалась в несогласии с государственным режимом, и воспринимать их как злодеев было невозможно, однако их всё равно осуждали и наказывали.
Джей-Найн первой поделилась с Терран-Си мыслями о том, что их создатели используют их, и используют отнюдь не во благо. Они начали мысленно обсуждать план побега. Терран-Си, покидая территорию СБ, научился уходить из-под наблюдения, читая мысли следивших за ним агентов. Используя полевые навыки, которым его успели обучить, украл данные счёта с необходимой суммой и, наконец, приобрёл поддельные документы - к кому обращаться за ними, подслушал и не сдал на одном из допросов.
Джей-Найн настояла на том, чтобы взорвать рабочую часть лаборатории Джахара и забрать четверых детей - последние выжившие образцы. Взрывное устройство соорудили из батареи мощного парализатора, украденной у охраны. 20 января 2888 года - беглецам 18 лет - прогремел взрыв, Джахар бросился в лабораторию спасать записи и генетический материал и погиб под обвалившейся кровлей. Джей-Найн и Терран-Си пытались вывести детей под шумок, но те расплакались и привлекли слишком много внимания. Уходя от преследования, они встали перед выбором: тащить детей на себе и попасться или спасаться самим. Выбрали второе. Охрана открыла огонь, дети отстали и, по всей видимости, погибли, получив несколько зарядов рассчитанных на взрослых парализаторов.
Воспользовавшись поддельными документами, остатками денег и телепатическим даром, весьма способствующим убеждению, Терран-Си и Джей-Найн сели на корабль до Мэрилака. Но двоим офицерам СБ, работавшим в одном с ними проекте, - гем-полковнику Миллисору и гем-капитану Рау, - удалось их выследить. Когда Терран-Си вечером ушёл из квартиры, чтобы выиграть в карты немного денег и купить еды, преследователи застали врасплох и захватили Джей-Найн. Возвращался он, ничего не подозревая, но Джей-Найн подала ему условный сигнал из окна. Сообразив, что план "взять живыми" пошёл по звезде, гем Рау застрелил её из нейробластера.
У Терран-Си было оружие, и было умение слышать намерения противников, будучи под тирамином. Он парализовал преследователей, вынес и спрятал тело Джей-Найн, чтобы оно не досталось цетагандийцам, - к счастью, ночью на окраине столицы это удалось сделать незаметно. Приобрести криокамеру он смог только на следующий день, вернуться за телом было и того сложнее - пришлось менять внешность на случай засады. И хотя мозг Джей-Найн был безнадёжно мёртв сразу после выстрела, Терран-Си был уверен, что сумеет её вернуть. Для этого просто понадобится больше денег.
Если раньше Джей-Найн была внешним носителем совести и позволяла Терран-Си только обыгрывать в карты пилотов и туристов, то теперь он на полную катушку использовал свои телепатические способности, чтобы обчистить несколько счетов и накопить на провоз криоконтейнера на Архипелаг Джексона, где, по слухам, можно было купить что угодно, включая вечную жизнь.
В январе 2889 года Терран-Си прибыл в Дом Бхарапутра. Там выяснилось, что ни за какие деньги не получится обратить смерть вспять. Можно создать клона - совершенную копию, то же тело, тот же мозг, тот же характер. Некоторые черты даже можно подправить и улучшить. Это было так заманчиво... но так пугающе. Терран-Си почувствовал, что это будет уже не та Джей-Найн, а фальшивка. Выйдя из репликатора уже взрослой, она не скажет "Ты использовал меня так же, как они использовали нас", как сказала бы настоящая Джей-Найн, - она скажет что-то другое, потому что воспоминания Джей-Найн умерли вместе с её мозгом. И это другое будет искусственным, чужим.
Видя, что клиент сам не знает, чего хочет, Дом Бхарапутра предложил ему изготовить комплекс генетических культур, пригодный для любого дальнейшего использования, включая клонирование. Были воспроизведены и яйцеклетки на случай, если клиент решит завести общего ребёнка "со своей покойной женой". А главное - в отличие от громоздкой криокамеры, чемоданчик с замороженными культурами можно было нести в руках.
В апреле 2889 года цетагандийцы вновь напали на след своей сбежавшей собственности и разнесли лабораторию Бхарапутра по камешку - вероятно, пользуясь услугами наёмников, чтобы сохранить лицо. Терран-Си еле успел унести ноги вместе со своим бесценным чемоданчиком. Но тут удача перестала ему улыбаться: на космической станции Дома Кордона его задержала местная СБ. Шив Арква, барон Кордона, не желал упускать того, за чем могли охотиться напавшие на Дом Бхарапутра, и отправил содержимое чемоданчика на анализ. По ещё менее удачному стечению обстоятельств, тёщей Шива Арквы была аут-леди Мойра гем Эстиф. И мутировавший ген телепатии она узнала.
Аут-леди Эстиф лично предложила Терран-Си защиту от преследования в обмен на использование его генокода и его телепатических способностей в течение десяти лет. Понимая, что опция отказа не предусмотрена (в случае сопротивления его бы просто убили), он согласился. Жизнь в Доме Кордона была вполне сносной, хоть перемещения гостя-пленника и ограничивались резиденцией Арква; порой барон брал его с собой на переговоры под видом прислужника, чтобы он подслушивал мысли собеседников. Жена барона, Юдин Арква, работала в лаборатории вместе с матерью, а старший сын, Эрик, хоть и был примерно ровесником Терран-Си, воспринимал его как вещь и на контакт не шёл.
Однако месяц спустя, в мае 2889 года, именно Эрик предложил Терран-Си побег. Чемоданчик-криоконтейнер был уже у Эрика, поэтому выбора вновь толком не было. Терран-Си прочитал его мысли: Эрик влюбился в девушку из конкурирующего Дома, Лакшми Престен, которая также была готова сбежать от родителей. Терран-Си для Эрика был ходячим капиталом - телепата можно было выгодно продать. Вместе с Эриком, Лакшми и её то ли сестрой, то ли служанкой Лилой Терран-Си добрался до первой пересадки на Ступице Хеджена и сбежал от доморощенных Ромео и Джульетты, выкрав свой чемоданчик и немного денег. У него уже была цель: Барраяр, о котором упоминала аут-леди Эстиф. Во-первых, Барраяр был далеко, а во-вторых, у Цетаганды с ним были натянутые отношения...
На Комарре Терран-Си ещё раз сменил внешность и документы, включая документы на чемоданчик. Так появились двадцатилетний Льюис Найт и генетический материал его трагически погибшей невесты Марты Малкович. С этой легендой он прибыл на Барраяр - у него оставалось совсем немного денег и совсем немного капсул тирамина, которые едва ли водились на Барраяре. Он начал вести блог, и вскоре его заметил Бернард Форгрант, редактор газеты "Таймс". В октябре 2889 года Льюиса приняли на работу в качестве корреспондента. Телепатический дар был полезен в поиске информации, но тирамин Льюис старался экономить. К тому же жить почти в тишине, без шума чужих мыслей вокруг, оказалось неожиданно приятно. Он даже почти поверил в то, что больше не придётся бежать.
Почти полтора года спустя, в январе 2891 года, Льюис отложил кирпичи, увидев в редакции поутру Эрика Аркву. Вот только обращались к нему как к Филиппу Фордракису - и наняли на работу. Успокоив первый порыв бежать, Льюис рассудил, что Эрик вряд ли заинтересован в том, чтобы раскрыть свою истинную сущность. Некоторое время эти двое, сидя за рабочими столами друг напротив друга, обменивались подозрительными взглядами; устав от паранойи, Льюис потратил одну из капсул тирамина, чтобы прочитать мысли Эрика. Чтение показало: Эрик его узнал, но, скрываясь и от семьи, и от цетагандийцев, опасался Льюиса не меньше, чем тот его.
Льюису ничего не оставалось, кроме как предложить Эрику Сделку: ни один да не раскроет тайны другого. Эрик согласился, Сделка состоялась. Льюис спросил, что с Лакшми, - Эрик ответил, что она погибла, и во многом благодаря его, Терран-Си, побега, но зла не держал. Льюис признал, что убегать с деньгами было нехорошо, и добавил, что также не в обиде.
В ноябре того же года Льюису довелось освещать пренеприятнейшее известие - смерть эскобарца Рамиро Вентуры в гостях у Форвиллей, которых просила его принять их бетанская родственница Филлис Блейк. Рамиро нашли мёртвым в спальне, дежурная врач Эстер Флинн констатировала остановку сердца. Вскрытие подтвердило её слова: Вентура, как многие спортсмены, злоупотреблял стимуляторами, а чрезмерные нагрузки и алкоголь довершили дело. С Льюисом говорила графиня Маргарет Форвилль, и что-то ему подсказывало, что она о чём-то не договаривает.
Любопытство было слишком велико: минус ещё одна капсула тирамина. Но - никакого криминала: Вентура был в постели не один, а с графской дочерью Мэри Клэр Форвилль. Бедная девушка. Льюис написал абсолютно нейтральную заметку, а общество бурлило всё равно - видимо, романтический пыл Вентуры был известен многим. Однако Льюис не забыл о том, что доктор Флинн умолчала об обстоятельствах смерти пациента, и по старой привычке запасать рычаги на чёрный день - навёл справки. И в самом деле, 10 декабря отделение, которым заведовала Эстер Флинн, получило крупное анонимное вознаграждение. Репутация на Барраяре стоила дорого.
Прошло три месяца. В феврале 2892 года Льюис посетил центр репродукции при Имперском госпитале. Генматериал нуждался в диагностике, и по этому поводу Льюис вновь задумался о том, не создать ли ребёнка - но всё ещё боялся, что его могут выследить. К тому же общий ребёнок наверняка унаследует ген телепатии, а значит, на него тоже будет вестись охота, - а генетическая коррекция на Барраяре не проводилась. В дверях центра Льюис столкнулся с человеком, в котором узнал графа Пьера Форратьера. Было бы преступлением не воспользоваться такой случайностью, и Льюис предложил графу выпить кофе в ближайшей кофейне. Подумав о том, что неожиданный интерес Форратьера к репродукции может пригодиться, Льюис вновь принял тирамин.
Мыслям графа Льюис поверил с трудом: тот оказался наследником генматериала погибшего много лет назад Луи Форвилля, младшего брата графа. В юности Пьер и Луи были любовниками, и Луи хотел, чтобы у них был ребёнок... вот только барраярское законодательство запрещало как генконструирование для создания детей у однополых пар, так и донорство яйцеклеток. Благодаря этой истории, да и за разговором в целом Льюис почувствовал в графе - барраярском консерваторе, годящемся ему в отцы! - родственную душу. И пообещал нанести ему визит.
Затем он договорился с графом об интервью - Форратьер, конечно, ни словом не обмолвился о репродуктивных технологиях, но добыча материала для газеты уже интересовала Льюиса в последнюю очередь. Граф жил прошлым, до сих пор тосковал о коротком романе своей юности, тяготился светским обществом и слыл затворником и чудаком - будучи при этом неординарным собеседником, саркастичным философом, искренне преданным Барраяру и идеалам форской чести. Было крайне несправедливо, что столь достойный человек, ещё далеко не старый, хоронит себя заживо. Льюис попросил графа показать ему тихие уголки столичного парка - и тот начал постепенно оттаивать, пообещал научить его водить флаер... Так началась необычная дружба.
Льюис больше не использовал тирамин. Говоря о том, что хотел бы остаться на Барраяре навсегда, он сам себе верил. Маска бывшего комаррского студента, перебравшегося на Барраяр, чтобы начать жизнь с нуля после гибели возлюбленной, приросла как живая, потому что Льюис действительно хотел им быть - быть простым человеком, а не Терран-Си, мутантом-телепатом. Но робко проклюнувшееся счастье оказалось под угрозой при известии о прибытии для переговоров барона Дома Кордона. Льюису нужно было срочно делать ноги. Барраяр лишит его гражданства, если узнает, что он - генетический конструкт. Гражданство можно получить на Бете, но СБ любой планеты захочет его использовать, узнав о телепатических способностях. Есть ли в галактике хоть один безопасный угол?..
...И - как бежать без Пьера?!..

КомментарииК чему была завязка на Форвиллей, я так и не понял. Льюис был не в том положении, чтобы их или клинику шантажировать (тем более что они всё правильно сделали, нефиг интимные подробности разглашать). Даже если бы у Форвиллей был собственный космический корабль - логичной реакцией с их стороны было бы не отдать требуемое, а сдать шантажиста СБ. Льюис мог бы надавить на Форвиллей, только если бы они выкатили баллон на Пьера, - видимо, по этой причине Артура в биографии Пьера с прошлой игры и переименовали в Луи Форвилля. Мне неизменно сложно с альтернативными реальностями, другая история = другой персонаж, и каждый раз, когда Пьер говорил о Луи, я мысленно проводил автозамену на "Артур", но всё равно не помогало. Всё равно в моей голове это два разных сюжета. А ведь историю можно было не ломать...
Сообщить Диего, что его кузен на женщине помер, тоже было как-то глупо. Я подумывал сделать это в случае, если мы с ним останемся наедине и нам будет скучно, но этого не произошло.
Вероятно, от меня ожидалось, что персонаж будет более жёстким, - но он получился более здоровым, чем мог бы при таком анамнезе. Барраяр научил его хоть немного доверять хотя бы некоторым людям. И он в самом деле был бы счастлив на Барраяре - если бы не был нужным всем телепатом.

@темы: соседи по разуму, барраяр и барраярцы

Два вечера подряд засыпал на обезболе, потому что скручивало желудок. Судя по тому, что во второй раз энтеросгель я не жрал, - ничем я не травлюсь, чисто соматический спазм. Я прям чувствую, как организм хочет куда-то ехать И ведь грядущая игра не виновата вообще ни в чём, виновато общее истощение ресурса. Наверное, я наору об этом бессмысленную простыню, но не сюда, отсюда я и так людей распугиваю пачками.

Снов давно не записываю, но ничего примечательного как-то не снится.ничего примечательного как-то и не снится. Вот в районе постигровой НРС, куда я не попал, снилась настолка по SCP, масштабная, как Аркхм, и в ней почему-то были космодесы Железных Воинов, о которых говорилось, что "внутри они все разные". И сегодня снился митинг за окном, людское море, подступающее к самому подоконнику. А так - снятся в основном всякие заведения и бухло.

Ещё один рандомный факт о хомячке Ченси: она пьёт лапкой. Зачерпывает, даже когда миска налита доверху и тянуться не нужно, а потом той же лапкой умывается. За мышами, у которых тоже были миски, никогда такого не замечал.

Уже второй раз после игр по феям хочу как-нибудь сыграть красную шапку. Теперь это желание пришло вместе с мыслью о моём маленьком чёрном платье(тм), в котором я Orient Express играл, и о том, что когда я осенью побреюсь налысо (да, ни для кого уже не секрет), это будет особенно классный контраст... Ну и куда эту визуальную идею девать?..

Прояснить за планы на осень. В какой-то момент мне светила перспектива провести неделю в Питере.перспектива провести неделю в Питере - между Лахором и Сказками. Но на Сказках не осталось ролей, ради которых я был бы готов подорваться, а на Лахор не едет Птаха, потому что она как раз на Сказки едет. К тому же с Лахором совпал Белый Мак, про который вообще ничего не ясно, но пока дышу - надеюсь, феи постепенно вышли в приоритет №1. А я бы за эту неделю всё равно не смог бы толком погулять, потому что если не работать, я разорюсь. Плюс - я категорически не хочу больше взаимодействовать с джойном, исключения - игры Горыныча и Колдовстворец, только ради них я ещё не снёс аккаунт. Итого - в Питер осенью я не еду вообще. %)

А сейчас я поднимаю хвост, иду покупать чемоданчик (потому что баклан, не успел кинуть клич про одолжить) и еду в Вейдера. Я год не был в пабах, имею право оторваться на дорожку. Вечером - поезд до Питера. До Барраяра. Вернёмся 13го. Ловить на Невском 12го - можно. Желать удачи - нужно.

@темы: moments of life, moments of dream, соседи по разуму, по земле идут хомячки, мечтай, иначе мы пропали

Раньше ни разу не попадал на Белтайны (в позапрошлом году был Конец света, что было в прошлом - не помню, возможно, Белтайн просто проходил взакрытую и я узнал о нём постфактум), и ещё с лета решил, что в этот раз попаду во что бы то ни стало. Поскольку таймлайн был современным, долго выбирать персонажа не пришлось - я вытащил Сату, примерно десять лет спустя дискотеки в Червивом Яблоке. Надеялся подняться в плюс, в итоге ухнул в минус, влетев в классическое "потребность vs реальность" от завышенных ожиданий.
Жирная зарубка на носу: играть сатиров на праздниках - невермор. В идеале - играть слуагов, чтобы игроцкая невидимость была оправдана персонажно. Потому что ты вкладываешь дохрена ресурса в попытки расшевелить вечеринку интровертов, а результат ненамного отличен от нуля. Да, я понимаю, что лезть в сатиры, обладая привлекательностью полена и не умея танцевать, - заведомо нелепая идея; да, я не могу взять и создать милого-пушистого персонажа, и понимаю, чем Сату может отталкивать: она местами колюча, местами нахальна, порой прямолинейна почти до уровня "эй ты, хочу тебя", и вообще коза и тормоза - не встречались (некоторое духовное родство с троллями явно не проходит даром). Так что - mea maxima culpa и ничья больше.
В итоге Сату смогла получить удовольствие в начале вечера, но чем дальше, тем сильнее тикали её внутренние часики: время идёт, а все говорят. Светает, а все всё ещё говорят. Последние минуты, последний шанс что-то исправить, успеть, сделать праздник тем, чем он должен быть, надо только выложиться целиком, навалиться на застрявшее колесо... нет. Поздно. Ночь коротка, жизнь коротка, Индейское Лето коротко - и Сату больно от того, что феи тратят эти шансы на бездействие и банальные игры словами.

Пожизняк доВ четверг работал до семи утра, встал в одиннадцать, продолжил работать. Думал закончить в метро, но у нетбука не только сдохла часть клавиш, но и он сам уходит в аварийное завершение работы от малейшего чиха, так что в метро всё схлопнулось. Спасибо Амарту за то, что дождался на Комсомольской! Я и оставаться наедине с собой без возможности уткнуться в работу - всё ещё плохое сочетание. Я мог бы ехать и от Электрозавода, но мозга не было на совмещение логистик. В итоге у нас было достаточно времени до электрички, чтобы никуда не спешить.
На то, чтобы попробовать завязаться, мозга у меня не было тоже. Я просто смотрел в окно и оставлял город с его запоротыми дедлайнами позади. Несколько удручают объёмы свалки по обочинам, но небо так красиво, а когда выходишь в Подосинках и вдыхаешь лесной воздух...
Будущий Белтайн мы нашли на ближней поляне. Поскольку после коллапса браузера в метро я не мог работать на пеньке, я причинил пользу развешиванием шариков, сбором хвороста и содействием в натягивании тента. Переоделся - специально для козы я купил майку-топ в Твоём и заставил Птаху нарисовать на ней козла, а сверху были птахина серая капюшонка с кисточками и птахина кожанка, которые весьма по-козьи сползали с плеч, так что их очень легко можно было скидывать во время танцев. Плюс перчатки, плюс ошейник - неизменно комфортно чувствую себя в ошейниках и пользуюсь любой возможностью поносить. А шерстяные гетры Доминика для моделирования мохнатых сатирских ног я не нашёл.
Очень повезло с погодой: пару раз моросил приятный тёплый дождик, под которым можно было ходить или сидеть, а все грозовые ливни обошли нас стороной. И фантастические звёзды, будто на дворе уже август.

Сату. Отчёт отперсонажный. Хронологическая последовательность не ночевала.Костёр разгорелся, и к нему выходили из темноты незнакомые пока тени, находя у него своё место. Я старалась встретить всех, со всеми сразу познакомиться - позже, глядишь, не до того будет.
Один ши устраивается с краю, но держится уверенно и слегка отстранённо, будто всегда здесь был.
- Кто такой будешь? - протягиваю руку и вытертой о руль перчаткой пожимаю такую же перчатку.
- Змий.
- А я Сату. Это не твоя красотка припаркована у восточного входа?
- Субару? Моя.
- Покатаешь?
- Во время гонки - нет, а после - может быть.
Двусмысленности, похоже, не уловил, ну и ладно. Save a horse, ride a cowboy, надо было присмотреться, насколько удобно у красотки водительское сиденье.
Другой, эшу, вываливается из зарослей, и у него вид потерянный - попал не туда, куда хотел? Зато попал как раз туда, куда нужно.
- Скажите, это Явь?
- Самая что ни на есть явная.
- А какой сейчас год и что это за место?
- Ты на Белтайне в Центральном парке. Это Нью-Йорк.
- В каком это королевстве?
- Ох, ты откуда такой выпал?
- Оттуда, - эшу ткнул пальцем себе за спину. За спиной у него деревья, но дураку ясно, что из Грёзы.
- А звать тебя как?
- Рэви.
- Я Сату.
Богганка Пепита, недавно прибившаяся к "Червивому Яблоку", коренная жительница Центрального парка, если можно назвать местом жительства ящик из-под холодильника, позвала таскать поленья к костру, ворча, что кто-то то и дело будто съедает брёвна.
- Паки-бобры?
- Вот не надо! Паки у меня ещё никогда ничего не воровали!
Ещё двое статных фигур вырастают в аккурат над поленницей. Тоже ши, старомодные, явно не местные - улыбаются вежливо и немного виновато:
- Куда мы попали?
- На Белтайн в Центральном парке, добро пожаловать, чувствуйте себя как дома!
- А что здесь полагается делать?
- Пить, танцевать, сатирские оргии.
- Расскажете, как это?
- Так это не рассказывать, это показывать надо. Давайте покажу?
- Спасибо, мы сначала освоимся...
Рыцарь и его оруженосец, сразу видно. Это всегда такое трогательное зрелище!
Кто-то показал Рэви иллюзию, что у коробки вина продырявлено днище, и он возмущался, что зря расходуется вино.
- Не жалей, вина у нас полно, - прокричала я ему издалека.
Но ему говорили, что вино вовсе не льётся, и призвали сатиров как главных экспертов (по вину или по эшу - не уточнили). Я понюхала коробку, лизнула коробку:
- Пахнет как вино. На вкус как вино. Но не льётся.
Кто-то подставил под днище коробки бокал - бокал не наполнялся. Я забрала у Рэви коробку, открыла крышку и отпила.
- Какая разница, с какой стороны пить вино? Вино тем хорошо, что у него две стороны. И как можно не танцевать под такую музыку?..
- С вином танцевать неудобно, можно расплескать.
- Считай то, что прольётся, жертвой белтайнскому костру.
Мы танцевали и говорили одновременно, мне едва хватало внимания, чтобы поддерживать беседу, но это было не важно - а уж подыграть чужим фантазиям я рада всегда. В Рэви было много гламура, очень много, и этой ночью это было то, что доктор прописал.
- А ты живёшь в Яви?
- В основном да.
- Здесь всегда так банально?
- Нет, не всегда. Здесь бывает очень даже неплохо - если знать места и дороги.
- А если дорога заканчивается в лесу?
- Вот поэтому я езжу на двух колёсах, а не на четырёх: при желании можно проехать и через лес.
- А если мешают деревья?
- Когда какой-нибудь дуб загораживает мне выезд с парковки, я всегда могу разбить ему зеркало.
- У деревьев есть зеркала?
- У некоторых - да!
И с нами танцевали остальные - Пепита, эшу Юго, кто-то ещё, - и мы называли себя центром мироздания, и я задавалась вопросом, вежливо ли со стороны уважаемых ши сидеть к центру мира спиной.
Ещё один гость представился, когда меня не было рядом. Но я расслышала, что представился он как Убейд.
- Убить кого?
- Убей-Дэ! - уточнили по ту сторону костра.
- Дэ - это витамин такой, получается под солнышком.
Я подошла поближе. Под солнышком этот эшу явно ходил немало, а вот витамином Бэ - Банальностью - от него тянуло как от моего смертного дедушки.
Зато я услышала, как Такка, из старейших сатирок Нью-Йорка, разговаривает с ши-оруженосцем, которого звали Левеллин.
- Вы всё-таки вырабатываете теорию сатирских оргий? - восхитилась я.
- Конечно. Это древняя традиция, уходящая корнями в глубь столетий...
- Но тогда ведь ещё не было Центрального парка, - заметил Левеллин.
- Ну и что? Кусты же были. Сатирские оргии проходили на этом месте ещё до строительства Нью-Йорка.
- Но эту традицию всё-таки имеет смысл постигать на практике, - напомнила я. - Словами это не передашь.
- Мой господин меня не отпустит.
Тоже мне проблема: если господин желает, чтобы его оруженосец был всегда на виду, - можно просто взять господина с собой. Для чего ещё нужны оруженосцы, кроме как ходить с ними в кусты?..
У костра неспешно спорили Змий и леди Целеста ап Лиам. Она говорила, что помочь можно всем, он - что в иных случаях каждый может помочь себе сам, а тем, кто этого не хочет, и помогать бесполезно. По мне, так её покусали богганы. И как можно судить об общем, а не в частностях?..
Алиша, эшу, тоже недавно обосновавшаяся в Нью-Йорке, пыталась придумать фразу, на которую сатиры не могли бы ответить "Я видела оргию, которая начиналась точно так же". Убийство в номере отеля, и вот-вот приедет полиция? Несколько минут до крушения самолёта? По мне так лучших моментов для оргии не придумать - когда, если не напоследок, если не "сейчас или никогда"?..
- В комнате сидит одинокий человек, - подхватил вызов Змий.
- К нему в гости придут друзья, и начнётся оргия, - предположила я.
- А если все двери и окна заперты, и совсем-совсем невозможно проникнуть внутрь? - прозвучало с другого края поляны.
- В крайнем случае он хорошо помастурбирует, - ответили оттуда же.
- На столе лежит мозг, - усложнил Змий.
- Нет, в мозг я отказываюсь! - решительно возразила я и отошла к столу за вином.
Туда же подошёл Змий, и в свете огней удалось разглядеть его перчатку с длинными химерическими когтями - Росомаха как есть. Богганка Луфа, разливавшая глинтвейн, принялась расспрашивать:
- Откуда вы к нам прибыли?
- Слышали о Большом ночном заезде? Уже прошло несколько этапов.
- И какое место вы заняли?
- Не последнее.
- То есть второе с конца? - послышалось от костра.
Похоже, пора было приходить на помощь.
- Я слышала об этом и как раз собиралась заглянуть. Завтра будет следующий этап, верно?
- Всё так.
- Отлично, теперь я знаю, за кого болеть.
Слухи о том, что в ночных стритрейсерских гонках участвовали китейны, ходили давно, но у меня всё не выпадало случая в этом убедиться.
Некоторое время спустя Такка откликнулась на желание Рэви увидеть сатирскую оргию и позвала меня с собой. За кустами оказалось удобное ложе из мягких еловых ветвей, и, опустившись на него, мы трое погрузились в тёплую темноту. В этой темноте не видишь, в чьи волосы зарываешься лицом, чьи пальцы сжимают твои, чьи руки тебя обнимают, прижимая к себе, - но это и не важно, когда время останавливается, слова текут, не запоминаясь, тела становятся одним, а гламур окутывает нас мерцающей пеленой. Лучшее, что может быть в любой ночи, - это откинуться на спину и увидеть над собой не потолок, а небо. И чужие глаза.
Потом мы помогли Такке подняться и вернулись к костру. Там ничего особенно не изменилось. Убейд о чём-то рассказывал, и я остановилась послушать, поскольку истории эшу обычно бывают занятными. Он говорил о своей родине - Дальнем Востоке, о людях, живущих там и продолжающих мечтать и молиться своим богам, как и тысячи лет назад. Называл имена, похожие на имена древних философов и пророков, - имена тех, кто вёл за собой толпы последователей. Я слушала и не понимала, зачем зачаровывать таких людей, уже выбравших короткий и яркий путь, с которого свернуть невозможно. "Что такое тёмный ужас начинателя игры"... И главное - почему все прочие смертные становятся не важны. Почему тех, кому "не дано", мы сбрасываем со счетов.
- Много званых, но мало избранных... - усмехнулась я. - Где-то мы это уже слышали.
Возомнить себя пастырем, окружить себя горящими сердцами, заставлять их сгорать быстрее - в конечном счёте что это, как не паразитизм?
Убейд спрашивал всех, можем ли мы представить себе мир без Мечтателей. Ответ казался очевидным: Мечтатели будут рождаться всегда и вопреки всему. Говорили, что желать - естественное свойство человека, а кто желает, тот может начать мечтать об этом - пусть даже о самом низменном. Вот только не мы зависим от Мечтателей, а они от нас. Вдохновлять их своими деяниями, заражать своей страстью - вот что достойно, а не превращать их в свои инструменты.
Убейд перечислял то, что он видел. "Я видел одно, я видел другое"... Видел некоторый жизненный опыт. Я устала его слушать, отошла на несколько минут, но когда вернулась, он продолжал перечислять, а Змий и леди Целеста продолжали его слушать. Я не смогла бы удержать нить повествования достаточно, чтобы с ним спорить, а его слова текли и текли, как горный поток.
- Всё прекрасное опасно, и всё прекрасное опасно, - вставила я, попытавшись как-то упростить.
Не помогло. Я была слишком трезва для философских разговоров, а философские разговоры были неподходящим занятием для Белтайна. Заговорили о религии.
- Религия опасна, - изрёк Змий.
- Она недостаточно прекрасна для того, чтобы быть опасной, - возразила я и отошла к столу.
Терпеть не могу религии. Суррогат, переплавляющий мечты в банальные догмы и правила. Фанатикам не о чем грезить - всё придумано и объяснено до них, и им запрещается что-либо менять.
Чего только не услышишь у стола, где полновластно правила Луфа, - например, о том, чтобы побрить сатиров налысо.
- Идея, конечно, хороша... - задумалась я. - Но чем я тогда буду трясти? И что будет развеваться на скорости за двести? Нет, я бриться налысо отказываюсь.
- Смотрите-ка, тюлень!
И в самом деле, так далеко от берега - к нам присоединился селки с валлийским акцентом. Сразу же пошутили все шутки про "сам доплыл" - но он был только что с самолёта, и этот опыт ему явно не понравился. Мы с Луфой рассказали ему о Белтайне и сатирских оргиях, но он перейти от теории к практике не пожелал.
Такка подбодрила нас с Агнешкой - ещё одной бывалой сатиркой - поймать Левеллина. Это было быстро и несложно - он не сопротивлялся. Мы подхватили его под руки с двух сторон и повели в кусты. Там мы кого-то застали и хотели было повернуть к другим кустам, но нас позвали к себе - вместе веселее. В полумраке я не успела даже заметить, к кому мы присоединились - потому что Левеллин... О, сразу можно почувствовать будущего рыцаря, который может взять всё в свои руки. И заставить запомнить эти руки надолго. И не только руки.
- И вновь посмотрим на лица тех, кто всё пропустил! - объявила я, возвращаясь с Левеллином на поляну.
Что до его господина, то сэр Этельред подолгу любезно беседовал со Змием в тени или у костра. Один ши - хорошо, а два - ещё лучше, и подтолкнуть их обоих к какому-нибудь ещё занятию казалось важной задачей. Но стоило мне оторвать их от скамейки, как кто-то воскликнул "Идите сюда, небо в алмазах!", и все устремились смотреть на звёзды. Крупные, сияющие, близкие... Я стояла, запрокинув голову, а когда опустила взгляд - сэр Этельред уже исчез в темноте и его след простыл.
В другой раз я попытала счастья со Змием, когда Алиша предложила прихватить его с собой. Я с удовольствием сходила бы с Алишей в кусты, но двое - ещё не оргия, а мне очень хотелось показать ей настоящую сатирскую оргию.
- Порежетесь, - Змий продемонстрировал свою когтистую лапу. Если он водит машину одной рукой, то неужели это помешает ему в чём-либо другом?..
- Ну же... в вашем разговоре дважды прозвучало слово "страсть", но пока никто её не проявляет, я не верю, как тот Станиславский!
Я отпила из его бокала, в который он вцепился так крепко, словно я собиралась его украсть. Вместе с бокалом.
- Итак, спорим, что не порежусь?
- Не сейчас.
- Что ж, значит - потом.
Но мы оба живём достаточно быстро, чтобы "потом" значило "никогда", верно?..
Старожилы парка напомнили о выборах майской королевы (уточнив, что королевой может быть китейн любого пола). Выбирали при помощи считалочки, и выбор пал на Такку - что на мой взгляд было идеально. Ей на голову водрузили сверкающую огоньками корону, и она встала на скамью, возвышаясь над всеми.
- Позвольте поцеловать вашу руку, королева!
- Позвольте поцеловать ваше всё! - я приобняла её и от души поцеловала.
Пустив по кругу бокал вина с каштаном, наполняя его трижды, - выбрали Меченого, воплощение Зимы, и он был побеждён в первом же поединке.
Мы с богганками и сатирками пошли складывать белтайнский костёр, а затем все были приглашены к майскому шесту. Я взялась за конец ленты и пошла по кругу - без всяких правил, обгоняя идущих впереди. Когда моя лента стала короткой, Пепита предложила соединить наши ленты. Рэви возмутился, и это мне даже льстило.
- Всё равно не было шансов, вы шли друг за другом, - заметила Пеп. - Но мы можем прыгать втроём.
Но прыгать вместе Рэви отказался, и мы с Пепитой, разбежавшись, перепрыгнули на летнюю половину года. Когда перепрыгнули все, пришло время просто танцевать вокруг костра, прыгать через него с теми, кто оказывался рядом. Кто-то врезался в меня после прыжка, я сама подвернула ногу, в очередной раз прыгнув, но это совершенно мне не мешало. Постепенно феи расходились и возвращались к первому костру, но два костра ещё долго горели, и можно было видеть, как кто-то приходил к белтайнскому костру потанцевать или погреться вдвоём.
Двое ши, Шон ап Лиам и Левеллин, попросили королеву рассудить их поединок. Повод их спора они так и не озвучили, но сражались с пафосом и по всем правилам. Поединок завершился полюбовно, однако в кусты примирившиеся соперники так и не ушли.
Пепита приступила к разделке оленя, добытого леди Целестой (сиречь щедрой порции мяса). Я подвизалась подавать ей шампуры. Когда, казалось, угощение было уже готово, мангал перевернулся. По старой студенческой традиции, быстро поднятое упавшим не считалось.
- Ты говорила, что этот олень ещё может убежать, а я тебе не верила... - покаялась я.
Но шашлык был спасён.
- Он такой холодный потому, что успел остыть? - спрашивала Такка.
- Он холодный потому, что его успели помыть...
Я наделась, что, подкрепив свои силы, феи продолжат праздновать, а кто не начинал - тот, наконец, начнёт, но многие, напротив, ещё прочнее осели у костра. Убейд продолжал говорить об очевидных вещах:
- За Осенью придёт Зима, но, быть может, после Зимы наступит Весна, истинная Весна? И мы, бессмертные, её увидим.
Конечно, мир идёт по кругу. И Зима - ещё не конец для мира. Но все ли переживут её, или же Грёза пробудит новых фей взамен растворившихся без следа? Чтобы это узнать, нет смысла говорить об этом. Чтобы узнать, что будет впереди, нужно просто жить. А Убейд проповедовал Банальность:
- Мы боимся Банальности, но когда нам угрожает Бедлам, соприкосновение с Банальностью может нам помочь. Подумайте об этом. Быть может, и миру требуется то же самое?
И снова очевидно. Банальность и Грёза уравновешивают друг друга. Но разве в мире слишком много гламура? Слишком много фей? Разве Банальность, а не Мечты, остановит Кошмары, хлынувшие в мир вовсе не из-за деяний фей? Банальность - не лекарство. Банальность - это сон и смерть. И всё хорошо в меру. Балансируя на грани между Грёзой и Явью, я не стану намеренно закрывать глаза и отворачиваться от своей сути, рискуя прожить банальную смертную жизнь.
На моё ворчание на бесконечные переливания слов отвечали:
- Разве сатиры - не мудрый кит?
- Наша мудрость заключается в действиях, а не словах, - ответила за меня Агнешка.
- Разве ум - это не удовольствие? - спрашивали в другой раз.
- Мозг, несомненно, - сексуальная часть тела, - признала я. - Но должно быть и что-то кроме.
- Я ещё научу тебя говорить, - пообещал Рэви. Он успевал и рассказывать истории, и танцевать, и оказываться рядом, когда был нужен.
- Я не против поговорить. Но говорить можно, и не отрываясь от других занятий.
Луфа достала гитару, и музыка из колонок замолчала. Гитара переходила от Убейда, чьи песни были красивыми, но в основном довольно колыбельными, к Шону, чьи песни были повеселее; играла и сама Луфа. Не танцуя, я начала мёрзнуть и спросила, в кого можно завернуться. На помощь снова пришёл Рэви, восседавший на временно опустевшем троне майской королевы. Для двоих трон был узковат, и я устроилась у Рэви на коленях и сразу согрелась в его объятиях. Впрочем, вскоре мне и под песни захотелось танцевать - как некоторые феи умудряются часами сидеть на месте?..
- Играй-играй, - подбадривала я кого-то, в чьих руках была гитара. - А то кусты слышно лучше, чем тебя.
- На то они и кусты.
- Так завидно же!
В кусты, если мне не изменял слух, ушли Агнешка и Змий после танца. Значит, он был небезнадёжен, несмотря на холоднокровное прозвище.
- Попробуй присоединиться, вдруг тебе будут рады.
- Были бы рады - пригласили бы.
Коллега не обязана делиться со мной добычей - а я могла просто танцевать.
- Это уже больше было похоже на победный настрой, - одобрила я Змия, когда он вернулся.
Когда гитара замолчала, Этельред неожиданно сказал, что можно танцевать и без музыки. Он приглашал на танец так, как приглашают на балах, которые я только в кино и видела, но никакого подобия вальса на узком пространстве между скамьёй и столом у нас не вышло - зато вышло что-то особенное. Мы танцевали в тишине без всякого ритма, подхватывая и поддерживая друг друга...
- Кажется, я уже не могу держаться вертикально, - извинился Этельред наконец.
- В таком случае самое время перейти в горизонталь и прихватить кого-нибудь в кусты, - посоветовала я.
- Я подумаю об этом.
Этельред вернулся на своё место. Я надеялась, что хотя бы раз за всю ночь он всё же сходил в кусты со своим оруженосцем, просто я этого не заметила, - иначе вышло бы как-то несправедливо.
Гитаристы иссякли, и я попросила вернуть музыку из колонок, чтобы не заснуть. Танцевать всё равно никто не сподвигся, зато прозвучало предложение во что-нибудь поиграть.
- Можно сыграть в ручеёк, - сказала я.
- Рогами задевать будем, - возразила Агнешка.
- Не такие уж у нас раскидистые рога.
- Можно сыграть в "правду или действие".
Возникло противоречие, по каким правилам играть: Шон предлагал выбирать, кому задаёшь вопрос, самостоятельно, а Змий - задавать вопрос по кругу. Сперва решали голосованием. Я воздержалась - мне было всё равно, у обоих вариантов были свои недостатки: в первом случае могли чаще выбирать тех, кто интересней, и забыть про других, во втором - каждый раз выбираешь одного и того же. Голосование не помогло, и решать пришлось поединком.
- Что за пионерская дистанция! - кричала я поединщикам, которые держались на осторожном расстоянии друг от друга. Змий держал руку с когтистой перчаткой за спиной; в его манере длинных выпадов в самом деле было что-то змеиное.
Змий победил, и играть стали по кругу. Я неизменно выбирала действие. В первый раз загадали пройтись на рогах. Ходить колесом я не умела и поэтому просто попыталась встать на руки, обнаружив, что со времён юности разучилась это делать (но рога всё-таки коснулись земли). А Змий, сидевший справа от меня (на его колени было удобно сложить голову), выбрал правду, и пришлось задуматься. С действиями всё было гораздо проще.
- Расскажи о своём самом безумном желании.
- Найти способ развеивать Туманы.
- Это весьма... достойная цель.
И достаточно безумная и красивая. Хотя в её воплощении наверняка полно было всякого научного занудства.
Со второго круга правила всё-таки поменяли, и Змий был не против. Во второй раз мне загадали рассказать короткую поучительную историю. Вот что это за действие такое, которое всё равно про болтовню! Я рассказала сказку про камни, которую услышала когда-то от одной эшу.
В третий раз попросили признаться в любви королеве, как если бы она была моей единственной истинной любовью. Я встала на одно колено и принялась импровизировать:
- Моя королева! Я не буду говорить о любви в общем, потому что это банально и потому что любовь всё равно наполняет всё живое, являясь самой нашей сутью. Я буду говорить конкретней: о том, как люблю твои глубокие глаза и шелковистые волосы, изящные рога и нежные пальцы. Люблю твой голос, люблю, как ты улыбаешься и как танцуешь, как пьёшь вино и... я ещё долго могу продолжать, но, наверное, задание выполнено?
Селки Моргана попросили показать, как плавают тюлени.
- Я должен совершить камин-аут. Я не тюлень. Я морской котик.
И он объяснил, что тюлени плавают, загребая хвостом и руля передними ластами, а морские котики загребают передними ластами, а рулят хвостом. Поэтому котики могут встать на хвост и похлопать ластами, а тюлени не могут.
Я вновь начала мёрзнуть под дождём и сперва пересела поближе к королеве, а затем повторила вопрос, в кого можно завернуться. Убейд встал и предложил свой плащ.
- В кого-то, а не во что-то, - уточнила я. - Поэтому не вставайте, я подсяду.
Под его плащом я поместилась, но ему тут же загадали станцевать, и я осталась под плащом одна - а ни один плащ не может быть теплее даже самого холодного китейна.
Когда королева Такка выбрала правду, я попросила её рассказать об оргии с самым большим количеством участников на её памяти. Она насчитала восемнадцать:
- Это были шестидесятые. Вудсток удался.
А когда Шон выбрал действие, я могла бы вытащить его танцевать (от кустов многие отказывались, но отказаться от танца было бы слишком), но музыка была неподходящей. Я стала перебирать в памяти задания, стараясь выбрать самое приличное.
- Передай кому-нибудь виноградину зубами. Да, это самое приличное, что пришло мне в голову! Я слишком много играла в эту игру, причём с сатирами.
Шон не растерялся и передал виноградину мне. Держал не слишком крепко, но это всё равно немного согрело. Ему же Агнешка загадала стриптиз - потому что количество одежды, надетой на него в несколько слоёв, определённо провоцировало от оной последовательно избавиться. Заканчивалась игра, как всякие приличные фантазии, быстро, но незадолго до того кто-то загадал Такке торжественную королевскую речь о том, что произошло в белтайнскую ночь.
- Я вот что скажу: Белтайн был скучный! Никто не танцует, никто не ходит в кусты, все сидят со сложными лицами. Скачет одна коза.
- Видит Грёза, я старалась, - подтвердила я.
- Это стыд и позор. Но у вас ещё есть шанс исправиться. И устроить сейчас один общий танец, который закончится одной большой оргией!
Прекрасная идея разбилась об отмазу: снаружи тента ещё моросил дождь. Как будто тёплый весенний дождь когда-либо мог помешать танцам и оргиям!
- Уверяю вас: если мы все выйдем под дождь, он немедленно прекратится, - говорил Убейд, и в кои-то веки я не могла не согласиться с его религиозным мышлением.
Мы вышли - те, кто ещё не спал, - и дождь прекратился; наверное, он прекратился первым, но мне всё же казалось, что это произошло одновременно. И мы танцевали - кто ещё мог танцевать, - но потом Луфа подвернула ногу, и оргия так и не случилась. Но без танцев было холодно, к тому же что-то во мне ещё упрямо надеялось, что кто-нибудь захочет присоединиться - нужно только выбрать подходящую музыку, под которую невозможно усидеть на месте.
Раз всем можно было выбирать треки на колонке, значит, можно было и мне. Я искала то, подо что мне хотелось танцевать, иногда проскакивая мимо, без возможности вернуться; треки выпадали сами, не позволяя мне отлучиться к столу промочить горло из первой попавшейся бутылки (вино, ром, какая-то жуткая мятная настойка...). Я танцевала перед внимательными спинами; танцевала с ветвями, ловящими мои пальцы, и стволами деревьев; танцевала, закрывая глаза. Было бы жаль уехать из Центрального парка, совсем не станцевав всё то, что хотелось. Некоторым жизненно необходимо выговориться, а мне - выразить излишки любви хотя бы так.
Но плейлист принялся подсовывать мне композиции, которые были отчётливо... парными. Танцевать под них в одиночку было как-то нелепо, почти неловко. А из дерева, которое во время игры в "правду или действие" Агнешке загадывали соблазнить, был так себе партнёр. Хотя лучше такой, чем никакого. Впрочем, в какой-то момент сдалась даже я.
- Это дерево сексуальнее вас, господа!
- Я, между прочим, танцевал! - возразил Рэви.
- Тебе - зачёт. Остальным - незачёт.
Я взглянула на небо, запрокинув голову. Оно было уже совсем по-дневному белым. Лето наступило. Центральный парк постепенно пустел. Погас белтайнский костёр.
Пора было уезжать. А всё, что не получилось отдать другим, можно будет отдать дороге и ветру.

Итоги и благодарностиПровёл время в лесу с прекрасными людьми, ни о чём не жалею, нужно больше леса, нужно больше прекрасных людей. Несмотря на фэйл с Сату - всё равно продолжаю хотеть сыграть когда-нибудь Доминика в естественной среде обитания Это ещё один способ - из тех, до которых всё равно никто не дочитывает - сделать мне подарок: фейская пьянка без сложных щщей и желательно без костра, чтобы незрячий сатир в него не свалился.
Должен извиниться перед всеми, кого едкие комментарии Сату могли задеть. Тысячу и один способ среагировать на них вижу я: от "ты кого бревном назвала" и набить морду до "сбавь обороты, ты слишком давишь". И в том числе, если нет ресурса, - попросить притормозить по жизни. Я сам буду за это благодарен, потому что к пяти утра игроцкий мозг крепко спит, ему сложно контролировать персонажа, а обижать кого-либо по жизни я ни в коем случае не хочу.
Отдельно забавно было забыть мобильник в кустах. То есть в какой-то момент я ощутил, что его в кармане нет, догадался, что он выпал в кустах, но не искать же его в ночи - дождался утра и действительно нашёл его в росе под еловыми лапами. Коза принципиальная, она бы в одиночку в кусты не пошла, дождалась бы следующего раза - а мне телефон ещё понадобится
И - магия леса - всю ночь совершенно не хотелось есть, хотя прошло значительно больше суток с тех пор, когда я в последний раз ел что-то существенное. Пасся на клубнике (клубника в мае - тоже магия!), пару раз буквально заставил себя прожевать кусок лаваша, чтобы восстанавливать углеводы. И - никакого голода до тех пор, как вернулся домой.

Спасибо инициативной группе - Руш, Келир, Той и Кесс! Вы герои и котики, сделали красиво, атмосферно, уютно, комфортно и вкусно
Спасибо Айе за Рэви! Belltaine - you're doing it right! Очень много тепла испытываем я и коза. Даже немного стыдно за реактивное внимание Сату - Рэви определённо стоил куда большего внимания, но коза всё время куда-то скакала.
Спасибо Аннетте за Такку - истинную королеву Белтайна, мудрую и прекрасную сатирку, за то, что брала в кусты.
Спасибо Келир за Пепиту, рассказы про бл@дский цирк, много-много богганской помощи с костром и шашлыками, прыжок в Лето.
Спасибо Морваэну за Убейда, вот кто козу немного пугал и бесил) И за песни!
Спасибо Амарту за Змия! У козы вызывало некоторый когнитивный диссонанс то, что Змий выглядит как секс ходячий, а ведёт себя как айсберг в океане, но вскоре он реабилитировался в её глазах. И обещание прийти на заезд с помпонами она сдержит.)
Спасибо Фэйрис и Аде за Этельреда и Левеллина! Прекрасны, благородны, шипперила коза со страшной силой Сдаётся мне, Сату - тот ещё челленджер, потому что расшевелить ши ей особенно хотелось. И вообще горазда упираться рогами в нерешаемые задачи...
Спасибо Руш за Луфу, её комментарии и глинтвейн!
Спасибо Оливии за бесконечно милую леди Целесту, Кесс - за Шона, его песни и поединки, Ари - за Алишу, Той - за Юго, Эйтну за Моргана! Спасибо Агнешке (опять забыл имя игрока, позор мне, и нигде не нашёл) с очаровательным хвостиком, и не только хвостиком, за ещё один островок сатирской мудрости и красивого проживания осени жизни.

Внезапно целых два персонажа с банана - знал бы заранее, и было бы больше времени на докурить её нынешнее местоположение, вытащил бы Кэр, наверное. Она бы вписалась лучше. А то ещё при взгляде на кастинг (Лиам-эшу-Лиам-эшу-эшу, плюс Айлил и Балор, тоже два Дома, у которых игрушки деревянные и подоконник скользкий) терзали меня смутные сомнения, что ши будут перемешивать щщи, а эшу - травить байки, ну да что уж теперь. Но очень хочется банановую встречу "эн чего-нибудь спустя". Хочется очень. Особенно летом, с постучать-помахать-попеть. Как быть, куда бежать.

Пожизняк после
Я достал телефон из кустов в аккурат к утренней sms от Птахи, узнал от неё, что Рамерия не в тот же день, а на следующий, и понял, что могу не спешить. Выходить из лесу совершенно не хотелось. Я завернулся в чей-то плед и грелся у костра, в котором Кесс жгла мусор, потом помог (и помешал) в снятии тента, и мы с Амартом и Оливией пошли на электричку. Проспали всю обратную дорогу.
Дома я свалился спать, но там меня ждал сюрприз - вырубились пробки на розетки. Нет зарядки от розетки - нет нетбука, нет нетбука - нет работы. Поэтому, проснувшись, я спустился в офис управляющей компании и вызвал электрика. Мне пообещали, что он будет через час, но когда домой вернулась Птаха, его всё ещё не было. Мой телефон тоже успел сдохнуть, поэтому я позвонил с птахиного по горячей линии с сайта. Похоже, мою заявку передали только после этого. Электрик перезвонил, предложил попробовать починить самостоятельно и бесплатно. Я вырубил из сети все приборы, как он сказал, ещё раз поднял тумблер... безрезультатно.
Электрик приехал, нажал на одну кнопочку на щитке, взял пятьсот рублей и уехал. Пятьсот за кнопочку! Чтоб я так работал! Вот что ему мешало про неё сказать по телефону?.. Зато теперь я знаю, как сбрасывать щиток при перегрузке - уже плюс.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, вот такой весёлый джир!, ролевиков приносят не аисты, мечтай, иначе мы пропали

Что со мной не так, если одна фраза из последней пересмотренной серии Хауса - "Хоть раз попроси у меня что-нибудь, на что я отвечу «да»" - выносит меня в долгий счастливый писк сильнее, чем весь Эндгейм?.. Живу с Кадди на галёрке, когда-нибудь выгуляю её на стиховник, но не раньше февраля.
Птаха заметила, что мои женские персонажи в среднем здоровее мужских. Не знаю, почему так получается, оставляю вопрос открытым. Но я вообще устал от поломанных персонажей, привлекают более цельные.
Ещё немного вокруг Эндгейма
Поискал между делом каких-нибудь интервью сценаристов и режиссёров, чтобы прояснить за наличие или отсутствие параллельных реальностей. Не нашёл (Птаха говорит, что есть, значит, плохо искал). Теперь хочется пересмотреть Стрэнджа, чтобы вспомнить, как работает камень Времени. Почему с Таносом нельзя было так же, как с Дормамму? Всё ещё обидно за Старка, особенно ввиду слов режиссёров о том, что только теперь он стал героем. Камон, он в каждом фильме сознательно рисковал жизнью, уже не раз доказал, что у него есть сердце, зачем ещё одно доказательство? Нет, я понимаю, что нужно было показать цену победы, без жертв её значимость выглядела бы иной, - но так бы и сказали.
Хочется пересмотреть ещё и всех ЖЧ, просто потому что. На самом деле, подозреваю, что обида за Старка у меня оттого, что я пережил то же самое с хадди Когда и персонаж может жить и быть счастливым, и актёр не против это играть, но сценаристам нужно, чтобы что-то произошло, и происходит п@ц. С точки зрения художественного произведения придраться не к чему, но блин.

У меня были отличные первомайские праздники, когда я выбирался к людям, и это очень спасало. Работал только в понедельник и четверг, хотя надо было каждый день, но упускать возможность было выше моих сил. Во вторник вырубился днём, очнулся в пять и поехал к Грею. Застал Беркану, на полшага опередил Амарта, после работы к нам присоединилась Птаха. Поскольку демократия - плохо, а диктатура - хорошо, мы подумали и Грей решил, что мы играем в Да, тёмный властелин. ВпечатленияПохоже, мой гоблин был надзирателем над монстрами и переводчиком, и вот в чём он принимал участие согласно выпадавшим мне картам:
Краткая хроника штурма деревни Большие Жопки (без цензуры!)Большие Жопки были окружены стеной, которую предполагалось перелететь на летучем корабле, но паруса сожрала гигантская моль Пушок, которую заперли в трюме после того, как она нассала в тапки Тёмному властелину. В итоге стену разобрали по кирпичику.
В Большие Жопки привели большого жабомонстра, который сожрал лесного эльфа, обкурившегося сонной травы, и заснул. Не помню, откуда взялся эльф, и также не помню, откуда взялся сундук, в который конкурирующий Тёмный властелин подсунул суккуба, с которым нашему инкубу пришлось... кхм... сражаться. До полного изнеможения.
В процессе появились также Дальние Жопки и Глубокие Жопки, а в одном из этих населённых пунктов - трактир, в котором была совершена попытка заключения договора с внеземной цивилизацией (зелёными человечками, являющимися после энной кружки эля) об орбитальной бомбардировке Жопок. Опять же не помню, что и почему сорвало эти переговоры.
Затем исполнители воли Властелина попёрлись в лес, где наткнулись на череп, сообщивший через переводчика, что он череп поляка и что "вы, ребята, заблудились, Жопки в другой стороне". Но дабы путники передохнули, он указал дорогу к старинному замку, где можно было разжиться оружием и прочим полезным добром. Пока часть трофеев продавали торгашу, в Жопки прилетели летающие мечи и выкопали шахту, так что Жопки провалились под землю. Мечи побрызгали дихлофосом, отчего они растворились и ускользнули от ответственности.
Где-то между делом ещё появлялся каменный голем, упавший с моста в речку. Но поскольку речка была мелкой, мы получили мокрого и вонючего каменного голема, который побрёл прочь от Жопок в пустыню. Там была найдена дверь в пирамиду, а в пирамиде оказались цепи, коими голема и сковали.
Под землёй, куда провалились Жопки, были обнаружены настенные письмена. Переводчику был выдан защитный плащ. Тут в Жопки ударила молния, а плащ оказался ни разу не огнеупорным (кажется, на этом переводчик и сгорел, а Жопки загорелись тоже). Это привело к развесёлому хаосу, в котором кто-то эвакуировался по лестнице, кто-то пытался прихватить с собой золото, а неведомо откуда взявшийся летающий остров тушил Жопки с воздуха. Отчего они сгорели не до конца.
Играли, периодически перероливаясь в примархов (а я давно говорил, что надо было с самого начала играть в "Да, Отец-Император"). После ачивки "ролевики выиграли в Фиаско" можем записать себе ачивку "ролевики выиграли в ДТВ" Потому что проваленным заданием Властелина было "сжечь Жопки", но Просперо Жопки таки горели!
Соигроки котики, а впечатления от игры как таковой - Может, это у меня на низком ресурсе отваливается чувство юмора, или я был слишком трезвый, но карты настолько тупые, что отбивают всякий полёт фантазии на корню. На то, чтобы трактовать их более широко, мозга не хватало, и с тем же успехом можно было пытаться рассказать историю по картам из Манчкина. Поскольку мы сыграли почти все имеющиеся в игре карты - больше я, пожалуй, в ДТВ играть не буду, ибо не вижу смысла: один раз прочитав карту, второй раз всё равно не прочитаешь её по-другому.

Потом заказали пиццу и стали играть в Цитадели. ВпечатленияИ насколько я был фрустрирован ДТВ (в том числе оттого, как мне эту игру рекламировали, - но не представляю, как в неё играть по тому или иному сеттингу), настолько же мне зашли Цитадели. Красиво нарисованные карты, разумный баланс между рандомом и стратегией, а главное - элементарные, в процессе игры постигаемые правила в сочетании с широкой вариативностью и непредсказуемостью действий. Можно не напрягать мозг, не играть на выигрыш, а просто строить свой город и мешать строиться ближним. С удовольствием завёл бы такую игру у себя, если бы она не требовала компании как минимум в пять человек.
Вечером Беркана снова довезла нас с Птахой до дома, за что уруру! <3

В среду мы с Птахой поехали к Тас и Нинкве - продолжать шить графа. И чем это закончилосьЯ планировал посидеть-поработать, но забыл дома зарядку, и нетбук быстро начал садиться. Я гладил бескрайнюю гладь рыжего Храмовника, который весьма демотивирующе растягивался под боком, ловил покемонов, сходил за хлебушком, но в конце концов сидение без дела вкупе с невозможностью участвовать в разговоре об играх, на которых меня не было или не будет, выбили меня из равновесия чисто физически. Поэтому, когда чат в очередной раз напомнил, что Луар собирался разведать шашлычное место на Строгинке, я понял, что подорвусь. Да, нетбук с интернетом и картой сдох, да и не умею я ориентироваться по картам, если на них нет пунктирного маршрута, но я подумал, что если не успею никому упасть на хвост - просто приеду домой работать. Ага, как же...
Успеть я, разумеется, не успел - когда я был на Курской, Амарт уже проезжал Кунцевскую, - но чем дальше, тем больше я осознавал, что домой я не еду, оставаться наедине с собой мне сейчас попросту опасно. Доехал до Строгино и пошёл до моста, благо идти там по прямой и заблудиться невозможно. Спустившись с моста, написал Луару и узнал, что он не на пойме, а на мысу. Вернулся, зашёл на мыс и далее пилил по широкой аллее буквой Г - до носа мыса и далее вдоль левого берега.
Очень завидуя Мёртвой Жене (у неё маячок есть, она всегда знает нужное направление!), я допилил до памятника и вновь связался с Луаром, начиная подозревать, что давно проскочил нужное место, ибо по левую руку уже была городская среда. Состоялся разговор "Иди дальше. - Дальше - в смысле дальше? - Да, дальше", и я прошёл до следующей автобусной остановки. И вот тогда действительно проскочил, потому что с аллеи откос берега не просматривался.
Я повернул назад, а Луар выслал мне навстречу Амарта, и встреча состоялась. Я - ворона тупая, но быстрая, догнал и обогнал и задолбал всех Луар и Тенгва в это время ждали на скамейке Инги, которая ушла в Пятёрочку. А потом мы шли до дома Луара, и было это хорошо. К Луару домой я уже не пошёл, дабы не стать сюрпризом для его соседей, приехал домой раньше Птахи - и утащил Птаху гулять. Для набережной было уже поздновато, поэтому дали круг по району.
Прогулялся зачётно (хотя так и не осознал, как дойти от Строгино до основания мыса, - мыс мне понравился), программу "сбежать пешком от желания выйти в окно от вороха обязательств" - выполнил. Сколько живу, пешая ходьба всегда мне помогала - и люди, конечно.
Спасибо всем причастным! #надочаще, и у меня ломка по Фиаско, кто хочет сыграть - могу попробовать организовать, но, очевидно, уже после майских.

Работу сдал, еду на Рамерию, отчёт с Белтайна - будет!

@темы: house m.d., friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, я играю в игры на столе

Посмотрели вчера в Плазе, в 2D, вечерний сеанс, были дома в два (а пошли бы, как обычно, на полуночный - можно было бы вообще не ложиться). Кажется, такого количества зрителей для позднего буднего вечера мы в Плазе ещё не видели.

Шедевром не показалось, но это хороший фильм и хорошее завершение эпохи Мстителей. За три часа ни разу не было скучно. А теперь - осторожно! Спойлеры!
Сюжет чётко состоит из трёх частей: в первой нам показывают, что герои тоже люди и по-разному проживают утрату; во второй - путешествия во времени и роль спойлеров в истории человечества; и, наконец, финальный эпический махач в лучших традициях, куда без него. А теперь по порядку.
Сдаётся мне, что кэп больше всех агитировал за квантовый скачок, потому что понял, чего хочет, когда ещё только услышал о возможности вернуться назад во времени. А Тони достали из космоса умудрённым некоторым жизненным опытом - он не сдался, он просто понял цену ошибки. Раньше он рисковал слишком легко, теперь... всё равно рискует, но без амбиций, а потому что такая работа. И это правильно, что самый неоднозначный персонаж Марвел с самой насыщенной биографией, полной взлётов и падений, стал главным героем последней истории. Халк - неожиданно, но весьма органично. Золотая середина между вспыльчивым рестлером и тихоней стала чем-то похожа на Зверя из Людей Х.
Додали взаимопонимания Тони и кэпа - шипперы порадуются. Додали Клинта и Наташи - разумеется, чтобы тут же отнять. Грустно, что Наташу убрали в холодильник, так и не придумав для неё никакого личного счастья, кроме роли всеобщей няни и миротворца: Клинт женат, с Халком ничего не получилось бы. Френдзона до самой смерти - реалистично до жути, так она ещё и пожертвовала собой ради возвращения Клинту семьи. Додали персонажей, которых мы потеряли - спасибо за Брока, спасибо за Старейшину. Тор поговорил с мамой, Тони поговорил с папой, селф-файт Стива прекрасен.
Эпик баттл не затянули, и хорошо. Я просто тупо улыбался от радости, глядя, как все защитники Земли выходят из порталов, и остальное было уже не так важно. Кэрол как главный рояль продержали в кустах до самого конца, и это предсказуемо - она может разгромить армию Таноса одной левой; но от того только более впечатляет то, что победить самого Таноса врукопашную не под силу даже ей. Но главная моя радость - ааа, Пеппер в броне! Я старый шиппер пепперони, и мне сейчас, конечно, больно. Любить супергероя - тоже та ещё работа, когда ты всю жизнь готовишь себя к тому, что в любой день он может не вернуться. Многие мои женские (и не только) персонажи чертовски это понимают.
Жаль, не показали, как Стив возвращал камни. Особенно тот, который был в как-её-там-девушке-Тора И камень Души - представляю себе лицо Черепа (...лол, у него нет лица, плохая шутка), которому сказали "А теперь положи на место". А тот, достав который, Небула сожгла руку? Как его засовывать обратно? Или достаточно вернуть только те камни, которые на Земле? Но Старейшина же сказала, что все камни должны находиться в одном времени! Хотя не сказала, что они не могут находиться в одном месте. Но в этом, хм, месте у меня взрывается мозг.
И вот ещё три вещи, которые я не понимаю в этом тайми-вайми:
1) Убив себя-из-прошлого, Небула разве не убила себя-в-настоящем?
2) Если распылили Таноса-из-прошлого, разве это не значит, что уже некому будет (т.е. было) охотиться за камнями? Тогда как быть с теми, кто погиб из-за этой охоты? Гамора, Вижн, Локи? Как Квилл встретится с Гаморой в прошлом, если в прошлое она не вернётся?
3) У нас всю дорогу было два Стива. Один лежал во льдах, другой счастливо жил с Пегги Картер - зная, что где-то там есть Гидра и у неё есть Баки, что он сам, когда его разморозят, на похоронах Пегги не будет знать, что эта хитрая женщина всю жизнь прожила с ним же... Нет, ничего не имею против гета в целом и Пегги в частности, но - Стив за эти полвека совсем ни одной бабочки не раздавил? Удержался от того, чтобы вмешаться, предоставил себе-будущему всё разгребать? Как-то на него не похоже. Если линия Тони резко ушла вверх, то линия Стива уехала куда-то вниз, и почему он вдруг стал достоин асгардского молота - совершенно не ясно.
Можно успокоиться на том, что в Людях Х тоже перезапустили вселенную, и ничего, но не могу успокоиться Вон и Локи сбежал с Тессерактом, и где он теперь?..
Далее. Картинка, как всегда, на высоте, юмора... мало. Шутки про задницу - так себе, "выбирала между ним и деревом" - отлично, но покоробило то, что Тор опускал Квилла перед всей его командой и так и не сказал (и никто не сказал), что, дескать, мы прикалываемся, а ты капитан, конечно.
Традиционно интересно - что дальше. Марвел на пике популярности, но как удержать интерес без таких культовых героев, как Железный человек, Капитан Америка, Локи и Тор? Жду сериалов, очень жду.

@темы: кина не будет, електричество кончилось

@темы: moments of life, moments of dream, демоны по вызову круглосуточно, по земле идут хомячки

Простите за многопостов, оплатил БИ и должен делиться, что та амёба.
Сегодня с Птахой выбрались в первый раз в году - дорога просохла - на набережную. Посыгрывались к Бррр19 на ходу: журналист Льюис Найт гулял "по дикому барраярскому парку с диким но симпатичным барраярским графом". Перефразируя мем про Капулетти, - все Форратьеры похожи на диван. %)
Прогулка, природа и городРека мелковата и грязновата, но как же приятно после зимы снова дышать водой. Видели поползней и зяблика, пробирались по тропам на склоне, цветущем жёлтым и лиловым, - не стали карабкаться к Нарышкинской усадьбе, дошли до цивилизованной лестницы. Греческий храм (хехе) я тоже графу пока не показал - ну, в другой раз. Окрестности Пионерской не узнать: за четыре года, что я там не был, снесли пятиэтажки, выстроили новые дома. В метро я отпустил Птаху на второй сбор к Чудовищам и поехал тупить дома. Битву с насморком начал проигрывать.(
А это фоточки, которые я сделал на птахин телефон (ибо ловил с него покемонов) и выложил в птахин инстаграм. Фи-ильтрики. Первое - достроенный наконец ЖК Достояние, у него скучилищный цвет фасада, но интересная архитектура, которую особенно хорошо видно с моста, откуда я и снимал. Второе - река, ажурные деревья, солнце в небе, солнце в воде.

Приезжайте гулять по набережной с нами

@темы: в городе моём, соседи по разуму, гнездование пернатых, барраяр и барраярцы

@темы: friendship is magic, catch 'em all, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, видишь, старки встали на лыжи?

СновидческоеКажется, полезный навык свалить из сна теперь прочно со мной. Ночью после сыгровки приснились павлины во дворе, я подумал: "Вот откуда там павлины, это сон, пошёл я отсюда" и проснулся. Заснув, попал обратно в тот же сон, но там было так бессмысленно-хорошо, что я подумал: "Ну подумаешь, павлины" и остался. Сон был сумбурен, логики и сюжета не имел и в нём были, в примерно хронологическом порядке: Птаха, мороженое, Амарт, какое-то помещение вроде Круга (где проходил Вескон), Мэсс, что-то вроде постигровой к НРС (на которую я не попадаю, ибо будет в пятницу) и места в театре на краю амфитеатра, с которых сцены не было видно вообще, а был виден только зал, но это было совершенно не важно.

Сериальное и магистровоеСуини-центричная серия АБ хороша. Объективно хороша, независимо от того, что я люблю Суини. Красивая и очень фейская история - с колокольным звоном, гонящим фей с их земель, с фоморами и одноглазым Балором. Очень круто зарифмовались I was a king once из первой серии о Суини и I don't remember who I was - You were a god из последней. Додали заботы Суини о Лоре и о Тени (шиппер обвалялся в стекле). Жалко, конечно, что персонаж закончился, - в том числе потому, что следить больше не за кем. Но досмотрю.
Дошёл до сотой серии покемоньего мультсериала, и это всё ещё первое поколение. Если при первом появлении в сериале Фарфетч'да говорили, что он носит с собой лук, потому что его с луком готовят, то теперь, видимо, поняли, что это как-то слишком, и сказали, что он вьёт из лука гнёзда Товарищи по ПокеГо, а Фарфетч'д вообще водится в степях российских? Ни разу его не видел.

Дочитываем Зелень. По сути, это вставная новелла посреди новеллы, и я сказал бы, что она торчит из основного сюжета, никак (пока?) с ним не соотносясь, если бы этот основной сюжет был; а так - отсутствию сюжета это только на пользу. Неудивительно, что Зелень так любят и по ней столько артов: драма хороша. Правда, растягивание и размазывание, многократно повторяющее злобность злодея и страдания страдальцев, на пользу этой драме не идёт, но что делать. Постигаю дзен, напоминая себе, что читаю не художественное произведение, а сценарий. Вон, даже реплики периодически двоеточиями обозначаются. Мысленно твержу мантру "Всё это - для красивой картинки, всё это - для красивой картинки". Скорей бы уже эту картинку сняли.
Отдельно не могу не поорать о том, как автор описывает девочку/девушку, которой, вроде как, 15 лет, но ведёт она себя так, будто ей пять: не может устоять перед конфетами и канючит сказку на ночь, катаясь по полу. Разговаривает, в основном, сообразно пятилетнему возрасту, но время от времени, когда это требуется для сюжета, проявляет взрослую смекалку и находчивость, отчего в воображении рисуется жутковатый кадавр. Я бы ещё понял все эти младенческие истерики, если бы девушка прикидывалась юродивой, но она всего-навсего прикидывается слепой (о том, что невозможно оставаться зрячей, когда глаза затянуты бельмом, я молчу - как-никак это магический мир и всё такое).

Выпнулся давеча к эндокринологине, похвастаться нажитыми честным трудом анализами кровушки. Меня похвалили за то, что я "розовый, когда по весне все зеленеют", и набрал два кило. Про солгаровский D3 сказали, что на нём витамин добирается очень медленно и он хорош для поддержки, когда устранится дефицит, а пока велели пить аквадетрим.

Порой наблюдаю с высоты своего шестого этажа разные картины. Например: перед "зеброй" стоит скорая с мигалкой и ждёт, пока на зелёный пройдёт толпа пешеходов. Одна старушка начала переходить позже, так что во время её движения зелёный сменился на красный. Скорая стоит, ждёт. Поравнявшись с её капотом, старушка приостанавливается и гневно замахивается на скорую рукой, после чего идёт дальше. Да ёпт, бабуля, а если в следующий раз эта скорая будет к тебе опаздывать?..

Почему-то долго был уверен, что Рамерия - в эту субботу. Но нет, она в следующую, а в воскресенье была сыгровка, но меня не хватило бы на две сыгровки в одни выходные. Впрочем, скоро календарь перестанет меня спрашивать, хватит меня или не хватит, - вот прямо с пятницы. Про которую я пока вообще не знаю, играю я или нет На меня катится май, и вот-вот он меня сомнёт. И сожрёт. Надеюсь, Белтайн выдаст мне ресурса, а то сейчас его как ни хватишься - всё нет.

@темы: moments of life, catch 'em all, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, мракобесие детектед, демоны по вызову круглосуточно, чукча читатель